Дума о Севастополе (сборник)

Солдат

Меж стиснутых пальцев желтела солома,Поодаль валялся пустой автомат,Лежал на задворках отцовского домаОсколком гранаты убитый солдат.Бойцы говорили, не то совпаденье,Не то человеку уж так повезло,Что ранней зарей в полосе наступленьяУвидел гвардеец родное село.Чье сердце не дрогнет при виде знакомойДо боли, до спазмы родной стороны!И тяжесть становится вдруг невесомой,И разом спадает усталость войны!Что значили парню теперь километры?!Ждала его встреча с семьей на войне,В лицо ему дули родимые ветры,И, кажется, сил прибавлялось вдвойне!Но нет, не сбылось… Громыхнула граната…Капризен солдатской судьбы произвол:Две тысячи верст прошагал он до хаты,А двадцать шагов – не сумел… не дошел…Меж стиснутых пальцев солома желтела,Поодаль валялся пустой автомат…Недвижно навеки уснувшее тело,Но все еще грозен убитый солдат!И чудилось: должен в далеком БерлинеСолдат побывать, и, как прежде в бою,Он будет сражаться, бессмертный отныне,Бок о бок с друзьями шагая в строю.За мысли такие бойцов не судите,Пускай он в Берлин и ногой не ступил,Но в списках победных его помяните —Солдат эту почесть в боях заслужил!

Помните!

День Победы. И в огнях салютаБудто гром: – Запомните навек,Что в сраженьях каждую минуту,Да, буквально каждую минутуПогибало десять человек!Как понять и как осмыслить это:Десять крепких, бодрых, молодых,Полных веры, радости и светаИ живых, отчаянно живых!У любого где-то дом иль хата,Где-то сад, река, знакомый смех,Мать, жена… А если неженатый,То девчонка – лучшая из всех.На восьми фронтах моей отчизныУносил войны водоворотКаждую минуту десять жизней,Значит, каждый час уже шестьсот!..И вот так четыре горьких года,День за днем – невероятный счет!Ради нашей чести и свободыВсе сумел и одолел народ.Мир пришел как дождь, как чудеса,Яркой синью душу опаля…В вешний вечер, в птичьи голоса,Облаков вздымая паруса,Как корабль плывет моя Земля.И сейчас мне обратиться хочетсяК каждому, кто молод и горяч,Кто б ты ни был: летчик или врач,Педагог, студент или сверловщица…Да, прекрасно думать о судьбеОчень яркой, честной и красивой.Но всегда ли мы к самим себеПодлинно строги и справедливы?Ведь, кружась меж планов и идей,Мы нередко, честно говоря,Тратим время попросту зазряНа десятки всяких мелочей.На тряпье, на пустенькие книжки,На раздоры, где не прав никто,На танцульки, выпивки, страстишки,Господи, да мало ли на что!И неплохо б каждому из нас,А ведь есть душа, наверно, в каждом,Вспомнить вдруг о чем-то очень важном,Самом нужном, может быть, сейчас.И, сметя все мелкое, пустое,Скинув скуку, черствость или лень,Вспомнить вдруг о том, какой ценоюКуплен был наш каждый мирный день!И, судьбу замешивая круто,Чтоб любить, сражаться и мечтать,Чем была оплачена минута,Каждая-прекаждая минута,Смеем ли мы это забывать?!И, шагая за высокой новью,Помните о том, что всякий часВечно смотрят с верой и любовьюВслед вам те, кто жил во имя вас!

Могила Неизвестного солдата

Могила Неизвестного солдата!О, сколько их от Волги до Карпат!В дыму сражений вырытых когда-тоСаперными лопатами солдат.Зеленый горький холмик у дороги,В котором навсегда погребеныМечты, надежды, думы и тревогиБезвестного защитника страны.Кто был в боях и знает край передний,Кто на войне товарища терял,Тот боль и ярость полностью познал,Когда копал «окоп» ему последний.За маршем – марш, за боем – новый бой!Когда же было строить обелиски?!Доска да карандашные огрызки,Ведь вот и все, что было под рукой!Последний «послужной листок» солдата:«Иван Фомин», и больше ничего.А чуть пониже две коротких датыРождения и гибели его.Но две недели ливневых дождей,И остается только темно-серыйКусок промокшей, вздувшейся фанеры,И никакой фамилии на ней.За сотни верст сражаются ребята.А здесь, от речки в двадцати шагах,Зеленый холмик в полевых цветах —Могила Неизвестного солдата…Но Родина не забывает павшего!Как мать не забывает никогдаНи павшего, ни без вести пропавшего,Того, кто жив для матери всегда!Да, мужеству забвенья не бывает.Вот почему погибшего в боюСтаршины на поверке выкликаютКак воина, стоящего в строю!И потому в знак памяти сердечнойПо всей стране от Волги до КарпатВ живых цветах и день и ночь горятЛучи родной звезды пятиконечной.Лучи летят торжественно и свято,Чтоб встретиться в пожатии немом,Над прахом Неизвестного солдата,Что спит в земле перед седым Кремлем!И от лучей багровое, как знамя,Весенним днем фанфарами звеня,Как символ славы возгорелось пламя —Святое пламя Вечного огня!

Письмо с фронта

Мама! Тебе эти строки пишу я,Тебе посылаю сыновний привет,Тебя вспоминаю, такую родную,Такую хорошую, слов даже нет!Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,Немного лентяя и вечно не в срокБегущего утром с портфелем под мышкой,Свистя беззаботно, на первый урок.Грустила ты, если мне физик, бывало,Суровою двойкой дневник украшал,Гордилась, когда я под сводами залаСтихи свои с жаром ребятам читал.Мы были беспечными, глупыми были,Мы все, что имели, не очень ценили,А поняли, может, лишь тут, на войне:Приятели, книжки, московские споры —Все – сказка, все в дымке, как снежные горы…Пусть так, возвратимся – оценим вдвойне!Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,Застыли орудья, как стадо слонов;И где-то по-мирному в гуще лесов,Как в детстве, мне слышится голос кукушки…За жизнь, за тебя, за родные краяИду я навстречу свинцовому ветру.И пусть между нами сейчас километры —Ты здесь, ты со мною, родная моя!В холодной ночи, под неласковым небом,Склонившись, мне тихую песню поешьИ вместе со мною к далеким победамСолдатской дорогой незримо идешь.И чем бы в пути мне война ни грозила,Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!Я знаю, что ты меня благословила,И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!1943

На исходный рубеж

– Позволь-ка прикурить, земляк!Склонились… Огонек мелькает…– Да легче ты. Кури в кулак.Опять патруль ночной летает.С утра был дождик проливной,Но к ночи небо чистым стало,И в щелях, залитых водой,Луна, качаясь, задрожала…Шли по обочине гуськом,Еще вчера был путь хороший,А нынче мокрый черноземЛип к сапогам пудовой ношей.Стряхни его – ступи ногой,И снова то же повторится.А утром с ходу прямо в бой…– Эй, спать, товарищ, не годится!Пехотный батальон шагалТуда, где лопались ракеты,Где высился Турецкий вал,Еще не тронутый рассветом.Все шли и думали. О чем?О том ли, что трудна дорога?О доме, близких иль о том,Что хорошо б поспать немного?Не спят уж третью ночь подряд,Счет потеряли километрам,А звезды ласково горят,И тянет мягким южным ветром…Конец дороге. Перекоп!Но сон упрямо клеит веки…Видать, привычка в человеке:Ночлег бойцу – любой окоп.Посмотришь – оторопь возьмет.Повсюду: лежа, сидя, стоя,В траншеях, в ровиках – народСпит, спит всего за час до боя!Все будет: грохот, лязг и вой…Пока ж солдатам крепко спится.Глядят луна да часовойНа сном разглаженные лица.1944

Вернулся

Другу Борису

Сгоревшие хаты, пустые сады,Несжатые полосы хлеба.Глазницы воронок зрачками водыУставились в мутное небо.В разбитой часовенке ветер гудит,Пройдя амбразуры и ниши,И с хрустом губами листы шевелитВ изжеванной временем крыше.Все рыжий огонь пролизал, истребил,И вид пепелища ужасен.Лишь дождь перевязкой воды исцелилОсколком пораненный ясень.К нему прислонился промокший солдат.Вокруг ни плетня, ни строенья…Не выскажешь словом, как тяжек возвратК останкам родного селенья!Нет сил, чтоб спокойно на это смотреть.Такое любого расстроит.Солдат же вернулся сюда не жалеть, —Пришел он, чтоб заново строить!1946

Прислали к нам девушку в полк медсестрой

Прислали к нам девушку в полк медсестрой.Она в телогрейке ходила.Отменно была некрасива собой,С бойцами махорку курила.Со смертью в те дни мы встречались не разВ походах, в боях, на привале,Но смеха девичьего, девичьих глазСолдаты давно не встречали.Увы, красоте тут вовек не расцвесть!На том мы, вздыхая, сходились.Но выбора нету, а девушка есть,И все в нее дружно влюбились.Теперь вам, девчата, пожалуй, вовекТакое не сможет присниться,Чтоб разом влюбилось семьсот человекВ одну полковую сестрицу!От старших чинов до любого бойцаВсе как-то подтянутей стали,Небритого больше не встретишь лица,Блестят ордена и медали.Дарили ей фото, поили чайком,Понравиться каждый старался.Шли слухи, что даже начштаба тайкомВ стихах перед ней изливался.Полковник и тот забывал про года,Болтая с сестрицею нашей.А ей, без сомнения, мнилось тогда,Что всех она девушек краше.Ее посещенье казалось бойцамЗвездою, сверкнувшей в землянке.И шла медсестра по солдатским сердцамС уверенно-гордой осанкой.Но вот и Победа!.. Колес перестук…И всюду, как самых достойных,Встречали нас нежные взгляды подруг,Веселых, красивых и стройных.И радужный образ сестры полковойСтал сразу бледнеть, расплываться.Сурова, груба, некрасива собой…Ну где ей с иными тягаться!Ну где ей тягаться!.. А все-таки с нейМы стыли в промозглой траншее,Мы с нею не раз хоронили друзей,Шагали под пулями с нею.Бойцы возвращались к подругам своим.Ужель их за то осудить?Влюбленность порой исчезает как дым,Но дружбу нельзя позабыть!Солдат ожидали невесты и жены.Встречая на каждом вокзале,Они со слезами бежали к вагонамИ милых своих обнимали.Шумел у вагонов народ до утра —Улыбки, букеты, косынки…И в час расставанья смеялась сестра,Старательно пряча слезинки.А дома не раз еще вспомнит боецО девушке в ватнике сером,Что крепко держала семь сотен сердецВ своем кулачке загорелом!1947

Трус

Страх за плечи схватил руками:– Стой! На гибель идешь, ложись!Впереди визг шрапнели, пламя…Здесь окопчик – спасенье, жизнь.Взвод в атаку поднялся с маху.Нет, не дрогнул пехотный взвод.Каждый липкие руки страхаОтстранил и шагнул вперед.Трус пригнулся, дрожа всем телом,Зашептал про жену, про дом…Щеки стали простынно-белы,Сапоги налились свинцом.Взвод уж бился в чужих траншеях,Враг не выдержал, враг бежал!Трус, от ужаса костенея,Вжался в глину и не дышал.…Ночь подкралась бочком к пехоте,В сон тяжелый свалила тьма,И луна в золоченой кофтеЧинно села на край холма.Мрак, редея, уходит прочь.Скоро бой. Взвод с привала снялся.Трус уже ничего не боялся, —Был расстрелян он в эту ночь!1948

Морская пехота

Пехота смертельно усталаПод Мгой оборону держать.В окопах людей не хватало,Двух рот от полка не собрать.Двадцатые сутки подрядОт взрывов кипело болото.Смертельно устала пехота,Но помощи ждал Ленинград.И в топи, на выступе суши,Мы яростно бились с врагом.Отсюда ракетным дождемБез промаха били «катюши».Да, было нам трудно, но вскореУдарил могучий прибой,И на берег хлынуло мореТяжелой, гудящей волной.Штыки, бескозырки, бушлаты,На выручку друга, вперед!Держитесь, держитесь, ребята!Морская пехота идет!Врагу мы повытрясли душу,А в полдень под тенью березСидели наводчик «катюши»И русый плечистый матрос.Костер сухостоем хрустел.Шипел котелок, закипая.Матрос, автомат прочищая,Задумчиво, тихо свистел…Недолог солдатский привал,Но мы подружиться успели,Курили, смеялись и пели,Потом он, прощаясь, сказал:– Пора мне, братишка, к своим,В бою я, сам знаешь, не трушу.Ты славно наводишь «катюшу»,И город мы свой отстоим.Дай лишнюю пачку патронов.Ну, руку, дружище! Прощай.Запомни: Степан Филимонов.Жив будешь, в Кронштадт приезжай.А коли со мною что будет,То вскоре на кромку огняДругой Филимонов прибудет —Сын Колька растет у меня.Окончилась встреча на этом.Военная служба не ждет.На новый участок с рассветомМорская пехота идет.Погиб Филимонов под Брестом,О том я недавно узнал.Но сын его вырос и всталВ строю на свободное место.Вот мимо дворов, мимо кленовЧеканно шагает отряд.Идет Николай ФилимоновСреди загорелых ребят.С обочин и слева и справаИм радостно машет народ:Идет наша русская слава —Морская пехота идет!1949

Моему сыну

Я на ладонь положил без усилияТуго спеленатый теплый пакет.Отчество есть у него и фамилия,Только вот имени все еще нет.Имя найдем. Тут не в этом вопрос.Главное то, что мальчишка родился!Угол пакета слегка приоткрылся,Видно лишь соску да пуговку-нос…В сад заползают вечерние тени.Спит и не знает недельный малец,Что у кроватки сидят в восхищеньеГордо застывшие мать и отец.Раньше смеялся я, встретив родителей,Слишком пристрастных к младенцам своим.Я говорил им: «Вы просто вредители,Главное – выдержка, строгость, режим!»Так поучал я. Но вот, наконец,В комнате нашей заплакал малец.Где наша выдержка? Разве ж мы строги?Вместо покоя – сплошные тревоги:То наша люстра нам кажется яркой,То сыну холодно, то сыну жарко,То он покашлял, а то он вздохнул,То он поморщился, то он чихнул…Впрочем, я краски сгустил преднамеренно.Страхи исчезнут, мы в этом уверены.Пусть холостяк надо мной посмеется,Станет родителем – смех оборвется.Спит мой мальчишка на даче под соснами,Стиснув пустышку беззубыми деснами.Мир перед ним расстелился дорогамиС радостью, горем, покоем, тревогами…Вырастет он и узнает, как яЖил, чтоб дороги те стали прямее.Я защищал их, и вражья броняГнулась, как жесть, перед правдой моею!Шел я недаром дорогой побед.Вновь утро мира горит над страною.Но за победу, за солнечный светЯ заплатил дорогою ценою.В гуле боев, много весен назад,Шел я и видел деревни и реки,Видел друзей. Но ударил снаряд —И темнота обступила навеки…– Доктор, да сделайте ж вы что-нибудь!Слышите, доктор! Я крепок, я молод. —Доктор бессилен. Слова его – холод:– Рад бы, товарищ, да глаз не вернуть.– Доктор, оставьте прогнозы и книжки!Жаль, вас сегодня поблизости нет.Ведь через десять полуночных летИз-под ресниц засияв, у сынишкиСнова глаза мои смотрят на свет.Раньше в них было кипение боя,В них отражались пожаров огни.Нынче глаза эти видят иное,Стали спокойней и мягче они,Чистой ребячьей умыты слезою.Ты береги их, мой маленький сын!Их я не прятал от правды суровой,Я их не жмурил в атаке стрелковой,Встретясь со смертью один на один.Ими я видел и сирот, и вдов,Ими смотрел на гвардейское знамя,Ими я видел бегущих врагов,Видел победы далекое пламя.С ними шагал я уверенно к цели,С ними страну расчищал от руин.Эти глаза для Отчизны горели!Ты береги их, мой маленький сын!Тени в саду все длиннее ложатся…Где-то пропел паровозный гудок…Ветер, устав по дорогам слоняться,Чуть покружил и улегся у ног…Спит мой мальчишка на даче под соснами,Стиснув пустышку беззубыми деснами.Мир перед ним расстелился дорогамиС радостью, горем, покоем, тревогами…Нет! Не пойдет он тропинкой кривою.Счастье себе он добудет иное:Выкует счастье, как в горне кузнец.Верю я в счастье его золотое.Верю всем сердцем! На то я – отец.1954

Шли солдаты

Вдоль села, держа равненье,Мимо школы, мимо хат,Шел с военного ученьяПо дороге взвод солдат.Солнце каски золотило,Пламенел колхозный сад.Свой шуршащий листопадОсень под ноги стелила.До казарм неблизок путь,Шли, мечтая о привале,Только песню не бросали —С песней шире дышит грудь.Возле рощи над рекоюЛейтенант фуражку снял,Пот со лба смахнул рукоюИ скомандовал: – Привал!Ветер, травы шевеля,Обдавал речной прохладой.За рекой мычало стадо,А кругом поля, поля…От села дымком тянуло,Рожь косынками цвела.Песня крыльями взмахнулаИ над рощей поплыла.Снял планшетку лейтенант,Подошел к воде умыться.– Разрешите обратиться, —Козырнул ему сержант.– Там девчата говорят,Что рабочих рук нехватка.Нам помочь бы для порядка,Кто желает из солдат?Взводный молвил: – Одобряю.Только время нас не ждет.Но коль просит целый взвод,В счет привала – разрешаю.Рожь качалась впередиИ приветливо шепталась:– Ну, гвардейцы, прочь усталость,Кто желает, выходи!Не жалели рук ребята.Как грибы, скирды росли.Восхищенные девчатаНадивиться не могли.После крепко руки жали,Угощали молоком,Шумно с песней всем селомДо плотины провожали.Солнце село в отдаленье,На воде дрожал закат.Шел с военного ученьяПо дороге взвод солдат.1954

Стихи о солдатской шутке

Из чьих-то уст взлетела над кострами,На миг повисла пауза… И эхоМетнулось в лес широкими кругамиСолдатского раскатистого смеха.Ой, шутка, шутка – выдумка народа!Порой горька, порой солоновата,Ты облегчала тяготы похода,Гнала тоску окопного солдата.Случись привал, свободная минуткаВ степи, в лесу на пнях бритоголовых,Как тотчас в круг уже выходит шутка,Светлеют лица воинов суровых.Повсюду с нами в стужу и метели,В жару и грязь по придорожным вехамШагала ты в пилотке и шинелиИ с вещмешком, набитым громким смехом.Звучал приказ. Снаряды землю рыли.Вперед, гвардейцы! Страха мы не знаем.Что скромничать – мы так фашистов били,Что им и смерть порой казалась раем…Все позади: вернулись эшелоны,Страна опять живет по мирным планам.Мы из винтовок вынули патроны,Но выпускать из рук оружье рано.Взвод на ученье. Грозен шаг у взвода.А в перекур веселье бьет каскадом.Ой, шутка, шутка – выдумка народа!Ты снова здесь, ты снова с нами рядом.Кто нерадив, кто трудности боится,Ребята дружно высмеять готовы.И вот сидит он хмурый и пунцовыйИ рад бы хоть сквозь землю провалиться…И в мирный час, как в час войны когда-то,Солдат наш свято долг свой исполняет.Что б ни стряслось – солдат не унывает,И всюду шутка – спутница солдата.В кругу друзей, свернувши самокрутку,Стоит солдат и весело смеется.Но грянь война – враг горько ошибется:В бою солдат наш гневен не на шутку!1955

Новобранцы

Тяжелые ранцы,Усталые ноги.Идут новобранцыПо пыльной дороге.Ремни сыромятныеВрезались в плечи.Горячее солнцеДа ветер навстречу.Седьмая верста,И восьмая верста.Ни хаты, ни тени,Дорога пуста.Броски, перебежки,Весь день в напряженье.Упасть бы в травуИ лежать без движенья.Нет сил сапогаОторвать от земли.Броски, перебежки,«Коротким, коли!»О милой забудешь,Шутить перестанешь.Сдается, что такТы недолго протянешь.Проходит неделя,Проходит другая,Ребята бодрееИ тверже шагают.И кажется, ветерГудит веселееИ пот утираетЛадонью своею.Ремни уж не режутПлеча, как бывало.Все чаще, все звончеПоет запевала.Светлее улыбки,Уверенней взгляд,И письма к любимойВсе чаще летят.От выкладки полнойНе горбятся спины.Былых новобранцевУж нет и в помине.Широкая песняДа крепкие ноги.Шагают солдатыВперед по дороге!1955

Рассказ о войне

В блиндаже, на соломе свернувшись,Я нередко мечтал в тишине,Как, в родную столицу вернувшись,Поведу я рассказ о войне.Развалюсь на широком диване,Ароматный «Казбек» закурюИ все то, что обдумал заране,Слово в слово родным повторю.Расскажу им про белые ночи,Не про те, что полны вдохновенья,А про те, что минуты короче,Если утром идти в наступленье.Ночи белые чуду подобны!Но бойцы тех ночей не любили:В эти ночи особенно злобноНас на Волховском фронте бомбили.Вспомню стужу и Малую Влою,Где к рукам прилипали винтовки,Где дружок мой, рискнув головою,Бросил немцам в окопы листовки.Не сработал «моральный заряд»,Немцы, видно, листков не читали.Девять раз мы в атаку вставали,Девять раз отползали назад.Только взяли мы Малую Влою,Взяли кровью, упорством, штыками,Взяли вместе с германской мукою,Складом мин и «трофейными» вшами.Расскажу, как убит был в сраженьеМой дружок возле Волхов-реки,Как неделю я был в окруженьеИ в ладонь шелушил колоски.Я настолько был полон войною,Что, казалось, вернись я живым,Я, пожалуй, и рта не закрою —И своим расскажу и чужим.Переправы, походы, метели…Разве вправе о них я забыть?!Если даже крючки на шинели —Дай язык им – начнут говорить!Так я думал в холодной землянке,Рукавом протирая прицел,На разбитом глухом полустанке,Что на подступах к городу Л.Только вышло, что мы опоздали.И пока мы шагали вперед,Про войну, про суровый походЗдесь немало уже рассказали.Даже то, как мы бились за Влою,Описали в стихах и романеТе, кто, может быть, был под УфоюИли дома сидел на диване.Только нам ли, друзья, обижаться,Если первыми тут не успели?Все же нам доводилось сражаться,Все же наши походы воспели!Значит, мы не в убытке в итоге,И спасибо за добрые книжки.Еще долго любому мальчишкеБудут грезиться наши дороги…А рассказы? И мы не отстанем,И расскажем, и песню затянем.А к тому же нашивки и раны —Это тоже стихи и романы!Снова песни звенят по стране.Рожь встает, блиндажи закрывая.Это тоже рассказ о войне,Наше счастье и слава живая!1955

Я поэт сугубо молодежный

Друзья мои! Понять совсем не сложно,Зачем я больше лирику пишу,Затем, что быть сухим мне просто тошно,А я – поэт сугубо молодежный,И вы об этом помните. Прошу!Я рассказал бы, как цеха дымятся,Познал бы все, увидел, превзошел,Когда б в свои мальчишеских семнадцатьЯ на войну с винтовкой не ушел.Да вышло так, что юность трудоваяВ судьбу мою не вписана была.Она была другая – боевая,Она в аду горела, не сгорая,И победила. Даром не прошла!Я всей судьбою с комсомолом слился,Когда учился и когда мечтал.Я им почти что даже не гордился,Я просто им, как воздухом, дышал!Я взял шинель. Я понимал в те годы,Что комсомол, испытанный в огне,Хоть до зарезу нужен на заводе,Но все же трижды нужен на войне.Над лесом орудийные зарницы,А до атаки – несколько часов.Гудит метель на сорок голосов,Видать, и ей в такую ночь не спится.А мой напарник приподнимет бровьИ скажет вдруг: – Не посчитай за службу,Давай, комсорг, прочти-ка нам про дружбу! —И улыбнется: – Ну и про любовь…И я под вздохи тяжкие орудий,Сквозь треск печурки и табачный дымЧитал стихи моим пристрастным судьямИ самым первым критикам моим.К чему хитрить, что все в них было зрело,И крепок слог, и рифма хороша.Но если в них хоть что-нибудь да пело,Так то моя мальчишечья душа.Давно с шинелей спороты погоныИ напрочь перечеркнута война.Давно в чехлах походные знамена,И мир давно, и труд, и тишина.Цветет сирень, в зенит летят ракеты,Гудит земля от зерен налитых.Но многих нету, очень многих нетуМоих друзей, товарищей моих…Горячие ребята, добровольцы,Мечтатели, безусые юнцы,Не ведавшие страха комсомольцы,Не знавшие уныния бойцы!Могилы хлопцев вдалеке от близких,В полях, лесах и в скверах городов,Фанерные дощечки, обелискиИ просто – без дощечек и цветов.Но смерти нет и никогда не будет!И если ухо приложить к любой —Почудится далекий гул орудийИ отголосок песни фронтовой.И я их слышу, слышу! И едва лиВ душе моей затихнет этот гром.Мне свято все, о чем они мечтали,За что дрались и думали о чем.Всего не скажешь – тут и жизни мало.Есть тьма имен и множество томов.Мне часто ночью грезятся привалыИ тихие беседы у костров.А мой напарник приподнимет бровьИ вдруг промолвит: – Не сочти за службу,А ну, дружище, прочитай про дружбу! —И улыбнется: – Ну и про любовь…И я, навек той верою согрет,Пишу о дружбе в память о дружившихИ о любви – за них, недолюбивших,За них, за тех, кого сегодня нет.Горячие ребята, добровольцы,Мечтатели, безусые юнцы,Не ведавшие страха комсомольцы,Не знавшие уныния бойцы!Итак, друзья, понять совсем не сложно,Зачем я больше лирику пишу.Затем, что быть сухим мне просто тошно,А я – поэт сугубо молодежный,И вы об этом помните. Прошу!1964

Велики ль богатства у солдата?..

Велики ль богатства у солдата?Скатка, автомат, да вещмешок,Да лопатка сбоку, да граната,Да простой походный котелок.А еще родимая земля —От границ до самого Кремля.1966

Статистика войны

О, сколько прошло уже светлых лет,А все не кончается горький след.И ныне для каждой десятой женщиныНет ни цветов, ни фаты невесты.И ей будто злою судьбой завещаноРядом навечно пустое место…Но пусть же простит нас она, десятая.Мужчины пред ней – без вины виноватые:Ведь в тяжкие годы в моей странеКаждый десятый погиб на войне.Безмолвье – ему. Безнадежность – ей.Только бы все это не забылось!Только бы люди стали мудрейИ все это снова не повторилось!1974

Неприметные герои

Я часто слышу яростные споры,Кому из поколений повезло.А то вдруг раздаются разговоры,Что, дескать, время подвигов прошло.Лишь на войне кидают в дот гранаты,Идут в разведку в логово врага,По стеклам штаба бьют из автоматаИ в схватке добывают «языка».А в мирный день такое отпадает.Ну где себя проявишь и когда?Ведь не всегда пожары возникают,И тонут люди тоже не всегда!Что ж, коль сердца на подвиги равняются,Мне, скажем прямо, это по душе.Но только так проблемы не решаются,И пусть дома пореже загораются,А люди пусть не тонут вообще!И споры о различье поколений,По-моему, нелепы и смешны.Ведь поколенья, так же как ступени,Всегда равны по весу и значеньюИ меж собой навечно скреплены.Кто выдумал, что нынче не бываетПобед, ранений, а порой смертей?Ведь есть еще подобие людейИ те, кто перед злом не отступают.И подвиг тут не меньше, чем на фронте!Ведь дрянь, до пят пропахшая вином,Она всегда втроем иль впятером.А он шагнул и говорит им: – Бросьте!Там – кулаки с кастетами, с ножами,Там ненависть прицелилась в него.А у него лишь правда за плечамиДа мужество, и больше ничего!И пусть тут быть любой неравной драке,Он не уйдет, не повернет назад.А это вам не легче, чем в атаке,И он герой не меньше, чем солдат!Есть много разновидностей геройства,Но я бы к ним еще приплюсовалИ мужество чуть-чуть иного свойства:Готовое к поступку благородство,Как взрыва ожидающий запал.Ведь кажется порой невероятно,Что подвиг рядом, как и жизнь сама.Но, для того чтоб стало все понятно,Я приведу отрывок из письма:«…Вы, Эдуард Аркадьевич, проститеЗа то, что отрываю Вас от дел.Вы столько людям нужного творите,А у меня куда скромней удел!Мне девятнадцать. Я совсем недавноОкончил десять классов. И сейчасРаботаю механиком комбайнаВ донецкой шахте. Вот и весь рассказ.Живу, как все. Мой жизненный маршрутОдин из многих. Я смотрю реально:Ну, изучу предметы досконально,Ну, поступлю и кончу институт.Ну, пусть пойду не узенькой тропою.И все же откровенно говорю,Что ничего-то я не сотворюИ ничего такого не открою.Мои глаза… Поверьте… Вы должныПонять, что тут не глупая затея…Они мне, как и всякому, нужны,Но Вам они, конечно же, нужнее!И пусть ни разу не мелькнет у ВасНасчет меня хоть слабое сомненье.Даю Вам слово, что свое решеньеЯ взвесил и обдумал много раз!Ведь если снова я верну Вам свет,То буду счастлив! Счастлив, понимаете?!Итак, Вы предложенье принимаете.Не отвечайте только мне, что нет!Я сильный! И, прошу, не надо, слышите,Про жертвы говорить или беду.Не беспокойтесь, я не пропаду!А Вы… Вы столько людям понапишете!А сделать это можно, говорят,В какой-то вашей клинике московской.Пишите. Буду тотчас, как солдат.И верьте мне: я вправду буду рад.Ваш друг, механик Слава Комаровский».Я распахнул окно и полной грудьюВдохнул прохладу в предвечерней мгле.Ах, как же славно, что такие людиЖивут средь нас и ходят по земле!И не герой, а именно герои!Давно ли из Карелии леснойПришло письмо. И в точности такое ж,От инженера Маши Кузьминой.Да, имена… Но суть не только в них,А в том, что жизнь подчас такая светлая,И благородство, часто неприметное,Живет, горит в товарищах твоих.И пусть я на такие предложеньяНе соглашусь. Поступок золотойНичуть не сник, не потерял значенья.Ведь лишь одно такое вот решеньеУже есть подвиг. И еще какой!И я сегодня, как поэт и воин,Скажу, сметая всяческую ложь,Что я за нашу молодежь спокоен,Что очень верю в нашу молодежь!И никакой ей ветер злой и хлесткий,И никакая подлость не страшна,Пока живут красиво и неброскоТакие вот, как Слава Комаровский,Такие вот, как Маша Кузьмина!