Малышка для зверя

Я резко обернулся. Увидел ту самую полноватую бабёнку в перепачканном детским пюре халате, с годовалым малышом на руках, которая, выскочив босыми пятками на крыльцо, заорала так резко, что думал, оглохну на хер.

Всё-таки сбежала, глупышка. Через окно, что ли? А я всё ждал, надеялся, что успокоится, в ноги мои упадёт и руки целовать будет, лишь бы избушку не отбирали.

– Ох! Горечко какое! Уехала! А лекарства-то свои забыла! Что же теперь делать? Ей ведь нельзя без них. А вдруг что в дороге случится, а у неё малыш один!

– Эй, дамочка! Чего раскричались? – я зашипел, потирая ужаленные криком уши.

– Да вот, Настя наша, Анастасия Николаевна, то есть, лекарства свои забыла. Диабет у неё… Приступы бывают. Не кушает совсем по вине стрессов всяких. Если вовремя не сделать инъекцию – сознание может потерять. Было уже такое. Причём ни раз.

БЛЯХА!

Странная паника охватила все тело, а по спине хлынула холодная дрожь. Я даже окурок из пасти выронил, явно не на шутку распереживался. И, блять, не пойму даже, с чего вдруг? Неужели, из-за замухрышки? Немедля более, резко выдал:

– Давай сюда! Я догоню!

– Ой, спасибочки вам… – улыбнулась пампушка, одной рукой вытирая сопли мальцу, а другой – протягивая мне в руки потрепанную женскую сумочку.

– Адрес какой, если вдруг не успею? – вырыкнул, несясь к тачке.

– Муромская 50, квартира 17.

Прыгнул внутрь, педаль до упора вжал и с места сорвался, умудрившись за пять секунд разогнать свой сарай до максимально рекордной скорости. Лишь бы успеть…

Глава 3

Настя

Не выдержала больше. Сама следом выскочила и в уборную побежала. Слёзы ручьями катились по щекам, заливая воротник блузки. Свинья! Нет, не свинья, а сволочь самая настоящая!

Неужели он не видит, что у нас не бордель тут и не наливайка, а сиротский приют! Не человек он. Демон. Зверь. Без сердца, без души.

Я наспех умылась холодной водой, в зеркало посмотрела. Глаза как у мыши – красные, лицо – бледное, руки – трясутся. Домой поеду! Не смогу в таком состоянии с детьми работать. Да и вообще что-то голова дико разболелась. Лучше всё дома обдумаю, с Андреем посоветуюсь. Вдруг, он поможет?

Завтра всё равно поеду в Администрацию. Плевать даже, если не пустят без талона! У них эти талоны уже на год вперёд расписаны, а у меня нет столько времени. Президенту позвоню! В полицию заявление напишу о попытках угрозы. Ну что же это такое? И куда только власти смотрят? Понимаю, что всем до одного места какой-то там приют в богом забытом Мухосранске с населением тридцать человек. Тем более, если я сама инициативу взяла над его открытием. Пусть у нас хоть и двенадцать детей числится на данный момент, но это не даёт никому право обращаться с нами, как с животными. Смелые мысли прибавили бодрости, поэтому я быстро поспешила за Димочкой. Открыла дверь. Застыла… Не ушёл до сих пор. Чёрт бессердечный. Развалился на диване, в коридоре, широко ноги расставил, и сидит себе герой бесстрашный. Властитель жизни! Правитель мира! В телефон смотрит. Ухмыляется. Куртку снял… Теперь бицепсы свои бугристые на показ всем выставил. А тело у него красивое. Накаченное, спортивное, как у боксёра. На стероидах, наверно. В детстве, небось, давили, вот и за фигуру взялся, чтобы с виду казаться опасней.

Под курткой только майка. И ещё эта… татуировка с мордой волка. Красивая такая. Набита на правом предплечье и до самой шеи тянется. Глаза у зверя интересные. Такого же цвета, как и у этого самоуверенного поганца. Видимо, символизирует значение фамилии. Зверь. Дикий, неукротимый хищник. Как эта псина клыкастая.

Мне опять стало больно дышать. Только при одном мимолётном взгляде в его сторону. Бежать нужно. Как можно скорее. Иначе передумает насчёт дополнительной недели и придушит на месте, а затем в моём же саду под любимой вишней прикопает, на котором потом, после сноса дома, какой-нибудь загородный «СПА комплекс» для проституток построит.

Я тихонько выскользнула из уборной, побежала на второй этаж. Придурок даже не заметил. Всё с телефоном игрался. Забежала в детскую за сыном. Как обычно, Димка сидел в углу, с машинками играл. Сам. Отдалился от других деток, ни с кем на контакт не идёт. Сколько ни пытались – всё в бес толку. Не заставишь. А врачи говорят, что у ребёнка явная психологическая травма. Вот только не пойму из-за чего? Может, из-за нехватки отцовского внимания? Димка меня увидел, в объятия кинулся. Я его погладила, поцеловала, едва не расплакалась. Как же это прекрасно, когда у тебя есть тот, кто действительно любит… Тот, кто ждёт, скучает. Мой малыш. Моя жизнь. Мой самый светлый лучик в тёмном мире.

– Ну как там наш молодой депутат? – в игровой появилась Светлана.

– Да никак, – я тяжело выдохнула, помогая сыну одеть кофту.

Если честно, не хотелось пока ни с кем обсуждать эти помои, голова жутко раскалывается. Завтра поговорим. Да и Свете настроение не хочется портить.

– Денег дал? – прозвучал второй и самый важный вопрос.

Ага! Как же! Дал, конечно. Но не просто дал, а в лицо, как собаке швырнул.

– Нет. Слушай, я спешу очень. Давай завтра, а?

– Хорошо, милая. Тогда не буду задерживать. А куда вы спешите? – допрос продолжался.

– Домой, Свет. Домой.

Всё. Димку под мышку и бегом к запасному выходу. Когда я выбежала на улицу, злости моей не было ни конца, ни края! Оказывается, мой старенький «ВАЗ» зажал этот проклятый «Хаммер». Между забором и деревом.

«Урод!» – мысленно выругалась, собираясь было уже шины колоть, но пока, думаю, лучше не лезть на рожон. А сразу в полицию ехать. Что это ещё за ерунда такая? Деньгами швыряется, на подпись бумажки суёт, курит и ноги свои грязные без разрешения о кофейный столик вытирает! Подлец! Теперь вот ещё машину заблокировал, по клумбе проехался. Бедные мои лилии… За всё ответит. Клянусь! На уши всех подниму, в суд подам! Добро восторжествует.

Разозлившись, я со всей силы пнула покрышку этого ада на колёсах, но почувствовав жгучую отдачу в районе большого пальца ноги, пожалела. Усадив Димку на переднее сиденье автомобиля, я пристегнула сына ремнём безопасности и дала ему конфету. Последнюю.

Кое-как я вырулила из западни. Пришлось попотеть и снова наехать на клумбу. Колеса несчастной старушки забуксовали в грязи и… Моя малышка бампером почесалась об дерево.

Да чтоб ты в аду вечную вечность горел! Сволочь бандитская.

* * *

Наверно, сегодня были объявлены магнитные бури, что напали на мою судьбу, решив окончательно спустить всё под откос. Беда ведь не приходит одна. А всё потому, что на моём пути встретился самый настоящий зверь. Не так давно мы с Андреем переехали в новую квартиру. А старую, двухкомнатную, которую мне папа подарил, когда выиграл в лотерею, продали. Говорили знакомые, не глупите! Не продавайте! Но я вот снова любимого послушала. И снова на те же грабли наступила. Продала. А вместо шикарной двухкомнатной квартиры в новостройке, в шаге от центра города, получила клоповник на окраине свалки. За копейки. Деньги с папиной квартиры пошли на оплату долгов и на новую мебель в приют. Андрея коллекторы уже начали гнобить. С носом разбитым пришёл, прихрамывая на одну ногу. Я и не выдержала. Испугалась. Поэтому и продала всё к чёртовой матери. Бывшая хозяйка однокомнатной Хрущевки умирала в страшных муках. Местные поговаривают, ведьмой была, поэтому за дарма квартирку и отдали. Я в магию не верю, заморачиваться не стала. Но сейчас, похоже, мнение поменялось.

Когда покупала, я ещё не знала всех сплетен. Но вот новые соседи посоветовали обратиться в храм и священника вызвать. Я лишь посмеялась. А сейчас чувствую, первым делом, когда домой вернусь, молебен закажу. Да и сама в храм зайду. Свечку поставлю.

В общем, приехали мы с Димочкой домой и, пока я парковалась, заметила, что на улице похолодало, а в раздроблённом асфальте было дополна воды. На прежнее место, вблизи подъезда, не подъехать – теперь там озеро самое настоящее. Ещё и кошка мёртвая лежит.

Господи! Не к добру всё это. Не к добру!

Пришлось парковаться у соседнего подъезда. Взяла кое-какие вещи с детдома на стирку, Димочку за руку и, хлопнув дверцей старушки, к дому направилась. В старом дворе, практически полностью заросшим колючей ежевикой, было подозрительно тихо. Лавочки, на которых обычно собиралась разная быдлота, пустовали. Судя по брошенным пивным бутылкам на грязной земле, не так давно тут состоялась сходка местных алкашей.

От машины до подъезда я всегда не шла, а бежала. И каждый раз мне кто-то что-то выкрикивал вслед. Какие-нибудь пошлые гадости. Я всегда держала наготове перцовый баллончик. Вот только сейчас я поняла, что благодаря мерзавцу Звереву я забыла в приюте свою сумку. Вместе с лекарствами и вместе с баллончиком.

Хорошо хоть дома имелось пару ампул, я не стала возвращаться в аптеку. Время уже позднее – вечереет. А в этот период было особенно опасно бродить по здешним улочкам.

Неблагоприятный район, чтоб его. Надеюсь, у Андрея все-таки получится разобраться со своим бизнесом, и мы выкупим нашу квартиру обратно. А если нет… клянусь! Ещё пару месяцев, и пусть себе новую дурочку ищет! А я в село перееду. Если, конечно, через неделю от него хоть что-то останется.

Я крепко схватила Димку за руку и побежала. Малыш заплакал. Устал очень. Спать пора. К тому же, голодный, наверно. Даже не успела покормить, от этого хищника ненормального спасалась.

Вот я глупая! Нужно было Андрею позвонить, чтобы встретил. Опасно тут жить. Слишком опасно! Сколько раз уже дрянь всякая приставала. До сих пор везло. Но… не сегодня.

– Хэй, малышка! А у вас юбка задралась! – в темноте я едва не налетела на рослую фигуру, сидевшую на грязных ступеньках обшарпанного подъезда. Точнее, там было две фигуры. Местные чмошники. С пивом. Щёлкали семечки и похотливыми взглядами исподлобья пялились на мои голые ноги, выглядывающие из-под примятой юбки.

Я Димочку быстро за спину спрятала, мысленно приготовилась во всё горло орать и до самого последнего вздоха отбиваться кулаками. Но перед этим помолилась. Юбку отдёрнула, молча кивнула, но бичары и не думали с прохода убираться и продолжали насиловать меня страшными взглядами.

Как вдруг, один из них, тот, который покрупнее и погрязнее был, жутко захрипел, сплевывая мокроту прямо мне в ноги:

– Слышь, красотка, а у тя будет пару рубасов реальным пацанам на пивас?

– Нет, простите. Дайте пройти, – сильнее прижала к себе ребёнка, чувствуя, как коленки от страха начинают подкашиваться, а сердце стучит так дико, что я даже с трудом понимаю их быдло-говор.

– А меня, кстати, Черепом звать, – улыбнулся урод, демонстрируя свои выбитые зубы. – А тебя как, соседушка?

– Извините, но я спешу. Мне ещё ребёнка спать укладывать и мужа кормить. Заждался уже, скоро встречать выйдет.

– Ты смотри, борзая, блять, какая! Вечно не достучишься! Гордой себя, видите ли, возомнила, носом воротит! Даже парочкой слов в падлу переброситься. Соседи ведь как-никак. Избегает, не замечает… Не хорошо так, не по-братски всё это. Иль думаешь, слишком хороша для таких как МЫ? Брезгуешь просто «приветик» сказать?

– Тварь высокомерная! – добавил второй, менее сдержанный, и на ноги вскочил, отряхивая поношенный спортивный костюм от шелухи из-под семечек. – Я ж её чуть ли ни каждый день пасу. А она морозится, сучка! Ни тебе зарасти, ни до свидания. Пальцы веером, сиськи вперёд, и пошла вся из себя такая! Цапля недоделанная! Королева, мать её! – перекривлял меня недоносок, схватившись за штаны, как за юбку, отвесил реверанс и на цыпочки приподнялся. – Юбочки и блузочки красивые такие, до блеска отутюженные, а на цаплях каблучары! Не родня мы тебе, чё ли, что мороз врубаешь? Так ведь в одном болоте барахтаемся! А корона на башке не жмёт? – плечи вперёд, плевок в мою сторону, и это быдло на шаг ближе приблизилось. Как будто бить собрался. Как будто это я его только что оскорбила, а не он меня.

Я рефлекторно закрыла Диме ушки ладонями и на пару шагов отступила назад. Сын уже явно нервничал. За юбку теребил, похныкивал, мычал что-то невнятное, тихонько поплакивал.

– Хорошо! Хорошо! Дам вам денег. У меня есть немного… – в панике я начала прощупывать карманы, но с ужасом вспомнила, что сумочку в приюте забыла. А там ведь всё. Кошелёк. Телефон. И лекарства. – Ой! В машине забыла. Сейчас сбегаю.

Развернулась. Димку на руки схватила, к машине рванула. Думала, забаррикадируюсь там внутри, или уеду, как вдруг почувствовала, как кто-то резко схватил меня за волосы и со всей силы дёрнул назад. Так, что я, не удержав равновесие, пошатнулась и упала. Спиной в грязную лужу. Вскрикнула. Как же больно… Волосы растрепались. Их, словно поводок, крепко держали чьи-то грубые лапы.

– Никуда ты не пойдёшь, сука. Передумал я! Не нужны нам больше твои деньги. Потому что щёлка твоя надменная куда более интересной выглядит!

– Нет! Пожалуйста! Умоляю! Спасите-е-е!!! – я заорала так громко, что думала, голос сорву. Но мой крик перебил сильный удар по лицу и звонкий треск. Такой, словно рядом бутылка упала и разбилась. В области саднящего горла я ощутила острый осколок, который угрожающе прижался к нежной коже в районе сонной артерии.

– Только пикни ещё раз, стерва драная, и твоему пацану конец! Сначала его порежем, а затем и тебя.

– Но только после того, как до смерти затрахаем! – добавил второй и его ледяные клешни с грубой силой сомкнулись на моих трясущихся щиколотках. – Потащили её! В кусты. Пока нет никого, – добавил первый. Тот, который за волосы держал и одновременно к горлу стекло прижимал.

– А с пацаном что?

Димочка, который лежал у меня на животе и плакал, судорожно вздрогнул, сильнее обхватив холодными ручками мою талию.

Я ожидала этого ответа как конца света. А когда лидер шайки, тот, который был пожирнее, ответил… я думала, сознание потеряю. Или просто умру. От разрыва сердца.

– В мусорник брось и запри нахрен.

Глава 4

Алекс

Я гнал машину, как проклятый. Но так и не догнал её, блять. Навигатор заглючил. Грёбаная связь тут словно на необитаемом острове. Видать, хорошо эта Малышка лихачит, раз так ловко успела оторваться. А я, походу, не туда свернул… И спросить даже не у кого – кругом глушь чернющая. Ни души, ни машин, ни домов. Сплошное гиблое поле.

В конце концов, я вырулил на трассу. Навигатор заработал и сразу же показал направление в сторону этой Мурманской, то есть Муромской. Никогда о такой не слышал. Даже на карте толком не обозначена. Пришлось у местных спрашивать, на что ориентир брать. Вот только при слове Муромская они на меня как на Чикатило вылупились. Сказали, что райончик этот как в фильме «Девятый район» – до усрачки криминальный. Но мне как-то похер. Я и сам как криминал. Причём самый главный, в авторитетах нашего города.

Через пару минут я добрался до конечной точки пункта назначения. С виду Муромская напоминала один большой и бескрайний бомжатник. Возник волнительный вопрос: и как только люди в подобном дерьме могут жить? Всё равно, что на свалке…

«Мусорная» – вот это название лучше подходит для подобной задницы.

Нашёл нужный двор. Потрясло немного на кочках, пока я разыскивал Настин дом. Если бы на «Лексусе» сёдня был – в хлам бы убил. Прям как чувствовал, что внедорожник брать надо.

Фух! В самом конце улицы я увидел её машину, возле того самого «барака» под номером пятьдесят. Правда ноль уже давно стёрся, а пятёрка была подкрашена баллончиком. При виде знакомого «Жигулёнка» с плеч словно камень свалился, а лёгким намного легче стало дышать.

Подошел к машине – никого. Лишь какие-то игрушки и тряпки детские на заднем сиденье разбросаны, при виде которых боль в груди мигом вернулась. Что-то я сегодня часто начал задумываться о прошлом. Я ведь тоже детдомовский. Вот придурок! Зря я, конечно, нагрубил девчонке, толком не выяснил, чем дышит, где живет и что ест. Походу, мать многодетная. А выглядит, кстати, отпадно. Фигурка что надо. И не скажешь даже, что рожала как крольчиха.

Хмыкнув, я направился к подъезду, как вдруг… крики услышал, а затем и плач детский, от которого вмиг похолодело. Сразу сообразил, что к чему и на шум рванул. Кажется, из соседнего переулка доносилось.

– Бляяя, держи ее! И ноги раздвинь!

– Сопротивляется, сука!

– Ну так по башке тресни!

– Да я щас щенка её тресну! Предупреждал ведь!

Чёрт. Увидел такое, что долго ещё помнить буду. Настя на земле лежит, а двое бомжар её за руки и за ноги на грязном цементе растягивают. Один уже со спущенными штанами над её животом нависает, а другой юбку до талии задирает. Вырывается. Храбрая девочка. Даже несмотря на то, что колготки порваны, туфли со стоп слетели, а на ладонях и коленях ссадины свежие кровоточат.

Мальчонка какой-то рядом сидит. Кричит, рыдает вовсю. В шоке, наверное. В угол между мусорником и стеной забился. На Настю похож очень. Сын, наверно. Я снова на Малышку взгляд бросил. Что то-то в этой девчонке до забвения тронуло… Хрупкая она очень. Как хрусталь. Маленькая такая, беззащитная. И безумно красивая. Такую к груди прижать хочется и целовать, целовать, целовать… пока губы не опухнут. Ещё и обнимать. Я спятил, наверное. Но в этот миг в сердце что-то лопнуло, а душа… душа наизнанку вывернулась.

Блять. Я никогда так дико не злился, нахер! Как увидел грязные грабли тварей на её нежных бёдрах, так чуть было насмерть не забил обоих. Суки! Выродки! Ублюдки! Увидев, как те гниды облезлые с Насти трусики пытаются сорвать – сам сорвался. Как волк бешеный. С двух ударов уложил мразей рожей в грязь. Ногами всё дерьмо из еще большего дерьма принялся выбивать. Я слышал, как они верещали от боли, как их ребра хрустели, и как их глотки захлёбывались желчью. Один из них даже обделался.

Чмо! Таких убивать надо. Отстреливать! Как шавок невменяемых!

Даже боюсь представить, что бы было, если бы не поехал следом. Если бы она сумку не забыла. Если бы хоть на секунду опоздал… СУКИ!

Адреналин ударил в голову, а запах крови подействовал на меня как на неуправляемого хищника, прибавляя злости. Настя застыла в ступоре, глядя на всю эту кровавую бойню. Быстро юбку отдёрнула, кровь с нижней губы ладошкой смахнула и, пошатываясь, попыталась ко мне подойти. Несколько раз упала. Снова заплакала, теперь уже кровь с ладоней вытирала. Я когда раны на её теле увидел и эти несчастные, до смерти перепуганные глаза, дополна залитые слезами, так вообще в край чокнулся. Со всей дури принялся лупить по этим мешкам с дерьмом руками и ногами, до тех пор, пока они окончательно не заткнулись, а их туши не перестали уворачиваться от ударов.

Я бы прибил… Запинал до смерти, если бы Настя меня не остановила. Если бы не обняла, а я… не почувствовал бы её нежные ручки на своей напряжённой талии.

– Хватит. Прекратите! Вы их убьете! – жалобно простонала Малышка.

Остановился. Через силу. Через злость. Только прикосновение этой миниатюрной девочки смогло охладить мой лютый пыл. Девушка резко отстранилась и, обутая в одну туфельку, прихрамывая, побежала к рыдающему мальчику.

– Тише, тише, Димочка. Я здесь. С тобой. Не плачь, маленький. Всё хорошо. Ты просто задремал и тебе приснился дурной сон. Мамочка здесь. Мамочка рядом. С тобой.

Сколько нежности было в этом голосе… И сколько тепла в этих кукольных ручках. Теперь я себя ненавидел! За то, что оскорбить посмел, когда в первый раз увидел Анастасию.

– Пойдём домой, сыночка. Пожалуйста. Я тебе какао сделаю и мультик включу. Идём. Сегодня можно. Сегодня всё можно. Даже шоколадку куплю.

Но мальчик всё кричал и кричал. Охрип, бедный. Ручками вцепился в ржавый край мусорного бака, и ни в какую не желал размыкать руки. А Настя, упав на колени, не знала, что делать. Рыдала, хваталась за голову, обнимала ребёнка и снова рыдала.

– Давайте помогу, – я решил вмешаться.

Достал телефон, клацнул в интернете первый попавшийся мультик и ребятёнку сунул. Мелкий ещё немного поплакал, а затем успокоился, уставившись в экран «Айфона». Я осторожно разлепил его ледяные руки, подхватил малыша на руки, понёс. Конечно, больше всего на свете я страсть как мечтал, чтобы в моих руках не ребёнок заплаканный оказался, а девушка эта. Но не вышло. Хотя они бы даже вдвоём могли бы поместиться. Мне не в падлу было!

Спотыкаясь на каждом шагу, Настя бежала следом. Она пыталась успокоить шкета своими сладкими речами. Открыла дверь подъезда и повела нас в квартиру. Сама-то еле-еле на ногах стоит. Лучше не смотреть на неё, пока в доме не окажемся. Иначе вернусь и члены каждому оторву. А яйца… яйца сожрать заставлю! Жуткие ссадины на лице Малышки разрывали мне сердце.

Жили они на втором этаже в самом настоящем клоповнике. Если бы и существовал ад на земле то, несомненно, тут было бы его начало.

Я отнёс ребёнка на кухню. Усадил за стол, а телефон рядом оставил. Пусть поиграет. Теперь очередь Настю успокаивать.

– Прости, парень, жаль, угостить нечем. Есть только жвачка, – потрепал мальца по белокурой головке, выдавив нечто, похожее на улыбку, хотя на самом деле не до улыбок было.

Настя рядом стояла. Тяжело и хрипло дышала, облокотившись о покоцанную стену, на которой куска обоев не хватало. С грустью в потухших глазах, она тихонько прошептала:

– Спасибо. Даже и не знаю, как вас отблагодарить…

Шептала невпопад. Из стороны в сторону раскачивалась. Как пьяный маятник. Её поведение мне жутко не понравилось, как и внешний вид, собственно. То ли от нервов, то ли от… Чёрт!!!

Я не успел было подумать об этом грёбаном инсулине, как её глаза вмиг закатились, а сама она впечаталась спиной в стену. Сползла. Замычала. И на пол бы упала, не подхвати бы я её вовремя.

– Эй! Анастасия! – потрепал за холодные щёки. – Настя! Очнись!!! Где у вас тут аптечка, блин?! И как укол инсулина правильно делать? Блять!!!

Я поднял её на руки и в гостиную отнёс. Положил на диван, пледом укрыл. Быстро Викторовича набрал, врача нашего семейного, и попросил помощи. Он сказал, что скоро будет, а пока нужно дать ей нашатыря и инъекцию сделать. Рассказал как.

Бляха! Ну и денёк. Я никогда прежде не делал уколов.

Достал шприц, вставил в ампулу, набрал. Пока набирал, на девушку периодически взгляды бросал. Спит. Но дышит. Пульс есть, слабый. А тело, на ощупь, как лёд.

Теперь самое сложное…

Приподнял блузку. Сглотнул, когда увидел красивый животик. Кожа гладкая, нежная, как у младенца. Целовать хочется… Каждый сантиметр её тела. А ещё хочется клубнику в пупок положить и прямо оттуда съесть. Главное, не увлекаться. Не то реально откушу. Я бы откусил. Слопал. Сожрал бы её всю! Как зверь дикий! Как волк бешеный! Сожрал и облизал, но перед этим бы взял! Так нежно… как никто и никогда в её жалкой жизни не брал. Так, как ей даже и не снилось.

Еле-еле тот клятый жир нащупал. Сплошная кожа с костями! Сосчитал до трёх, вколол. Получилось. Правда, руки тряслись как у хронического наркомана. После укола я ещё несколько секунд смотрел на её впалый животик, торчащие рёбра и бледно-зелёную кожу, которая, несмотря на болезненный цвет, на ощупь казалась чистым шёлком, с облегчением выдохнул.

Порылся по шкафчикам в гостиной, аптечку нашёл, а там и бутылёк с аммиаком. Приобнял девушку, чуть голову назад отклонил, заставил её понюхать эту дрянь. Дёрнулась. Замычала. Попыталась отстраниться. Очнулась всё-таки!

Чёрт, Настя! Как же ты меня напугала…

* * *

Через десять минут врач приехал. Осмотрел Анастасию, послушал. Сказал, что всё вроде бы в норме. Пока он с Настей общался, я даже успел в магазин сбегать. Купил кое-что из продуктов и к ней помчался. Побеседовав, Викторович уехал, выписав новые лекарства. Девчонка задремала. Я же кашу пацану по-быренькому сварганил.

Да! Жесть, конечно. Но я, блин, реально кашу сварил. Сам. «Гугл» в помощь, но впервые в жизни я сумел ужин ребёнку приготовить. Я! И мне это блин охренеть как понравилось. Как и думал, малой чуть было тарелку от голода залпом не слопал.

Трындец просто. А папаша его, интересно, где прохлаждается?

Или, быть может, Анастасия разведёнка? При этой мысли ещё больнее стало. За неё и за себя, урода, когда обидеть посмел.

Затем я и Настю накормил, когда Малышка проснулась. Сначала отказывалась, но я в шутку пригрозил, что насильно заталкивать буду. Тогда дамочка согласилась.

После ужина мы положили Димона спать. Пока Настя приходила в себя, мы с её парнем мультики смотрели, ели шоколад и всё это дело запивали соком. Настя пришла, сказала мол, малому уже спать давно пора. Улыбнулась. А у меня сердце в глотку выстрелило! Насколько же божественной была её улыбка.

Когда Димыч уснул я собрался уйти. Но она вдруг остановила. У самой двери окликнула. За локоть схватила, с беспокойством посмотрела на мои руки.

– Подождите, Алексей. Вы ведь ранены, – бережно коснулась содранных до мяса костяшек.

– Да фигня, – смущённо почесал затылок.

Главное, что тебе лучше стало. А я как-нить переживу. Заслужил. Заслужил, дебил, за то, что такую красивую девушку оскорбить посмел.