Под знамением Бога Грозы. Книга первая. Восставшая из пепла

– Удачи тебе. – Гость поднялся. – Мне пора.

Посланник удалился, а Инаш пригласил в шатер самых именитых воинов и продолжил пир. В самом разгаре попойки их побеспокоил слуга. Он сообщил неприятную весть: убежало около сотни пленных.

– Кто их стерег? – насупился Инаш, недовольный не столько от потери рабов, сколько об испорченном веселье.

– Стражников убили.

Все недовольно загудели: надо рабов поймать и наказать.

На поимку беглецов вождь послал небольшой отряд. Но к утру никто не вернулся. Инаш забеспокоился: пропали его лучшие воины. Обоз давно скрылся за холмами, а вождь все ждал. Наконец он отрядил сотню человек во главе с опытным старым воином на поиски. Сам двинулся вслед за обозом.

Только на следующее утро отряд догнал вождя. Без пленных, изрядно потрепанные. Да и самих каскийцев осталось едва больше двух десятков. Инаш пришел в ярость. Что произошло? По рассказам оставшихся в живых, на них внезапно налетело хеттское войско. Спастись удалось только бегством.

– Неужели Арнуванда вздумал меня дразнить? Заяц решил подергать тигра за хвост, – пылал от гнева Инаш

– Нет! Это был не Арнуванда, – объяснил один из воинов. – Я видели во главе хеттов молодого безбородого юношу. Он бесстрашно врезался в самую гущу сражения на колеснице и сеял вокруг себя смерть. Его глаза пылали, словно угли, а стрелы отскакивали от груди, как от гранитной скалы. Рядом стоял огромный воин. От удара его палицы головы трескались, как скорлупа ореха.

Инаш растерялся. Вскоре его слух омрачила другая весть: хетты неожиданно налетели на отряд, промышлявший грабежом где-то на западе. Перебили всех. Послали погоню, но никого не обнаружили. Хетты так же неожиданно исчезли, как и появились. Все бы ничего, но был убит один из вождей большого племени – один из Старших Волков. Такой дерзости со стороны хеттов терпеть нельзя!

Инаш, как один из старших, решили созвать совет.

Вожди собрались на следующий день. После нудной дневной жары наступили долгожданные прохладные сумерки. Развернули пестрые шатры на широкой поляне, недалеко от густого леса. Слуги суетились, готовя ужин. Запылали костры. Зашипело мясо на углях. Вожди расселись в круг. Совещались долго. Одни предлагали остаться в землях Хатти и окончательно разгромить хеттов. Поймать Арнуванду, захватить и разрушить последние уцелевшие города Куссару и Цапланду. Превратить земли Хатти в безлюдную дикую степь. Но другие, более осторожные, и вместе с ними Инаш, уговаривали поскорее уйти за реку Куммесшуху. Воины, обремененные награбленным добром, не захотят воевать, да и дома их заждались. Единственное: надо объединить усилия и изловить наглых хеттов, тех, что дерзко нападают на их отряды. Спорили горячо, порой переходя на крик, но к единому мнению так и не пришли.

Устав от препирательств, вожди решили повеселиться всласть, раз уж собрались. Завтра можно продолжить Совет. Вино плескалось в кубках. Слуги подали закуску. Музыканты забренчали на иннцинарах, услаждая слух вождей. Веселье стихло далеко за полночь. Охмелевших вождей слуги разнесли по шатрам. Ночная тишина окутала долину. Стражники крепко спали. Даже угли в кострах тлели лениво. Подгорел на вертеле забытый поваром поросенок.

Словно внезапный порыв ветра, из темноты выскочили колесницы и с грохотом промчались по спящему лагерю. Горшки с каменным маслом и горящие стрелы полетели в шатры. Пламя взвилось в небо и смешалось с черным едким дымом. В лагере поднялась паника. Каскийцы спросонья не сообразили сразу, что твориться. Понятно, что на них напали. Но кто? Откуда? Они хватались за оружие, выбегали из шатров и кидались друг на друга. А в это время со всех сторон разили меткие стрелы и камни с пращей. В огненном хаосе воины, не разбирая, рубили направо и налево. Наконец Инашу с помощью своих телохранителей удалось подавить панику и кое-как организовать оборону. Поняв, откуда летят стрелы, они бросились к лесу, но таинственный враг исчез. Никаких следов.

Небо начинало сереть. Мрак ночи уходил в горные ущелья вместе с сырым туманом. На поляне среди обгорелых дорогих шатров валялись десятки убитых. Ни одного чужого не нашли среди мертвых. Каскийцы наспех сожгли тела соплеменников и насыпали невысокий курган над их останками. Затем поспешили убраться поскорее, побросав скот и половину повозок.

Страх начал разъедать непобедимое войско, как гниль разрушает крепкое дерево. Страх перед неуловимым грозным хеттским отрядом заставлял Инаша вскакивать по ночам от каждого шороха, вздрагивать от каждого камня, сорвавшегося с горы. Не проходило и дня, чтобы хетты не напали. Они внезапно появлялись там, где их меньше всего ожидали. Стремительно налетали, устраивали погром, освобождали пленных и бесследно исчезали. В погоню уже никто не бросался. Хетты надежно готовили отход. Не единожды преследователи попадали в хитрые засады и еле уносили ноги.

Весь обратный путь неустрашимой армии был отмечен похоронными курганами. Вскоре все каскийцы с ужасом произносили имя Суппилулиумы, как имя злого Бога. А грозный отряд мстителей рос с каждым днем. К нему примыкали обобранные земледельцы, ремесленники из разоренных городов. Суппилулиума старался создать из разношерстного сброда крепкую армию с жесткой дисциплиной. Воины могли не есть и не спать несколько дней, делать быстрые переходы на огромное расстояние. Стойко переносили все лишения. Лучше умереть – чем быть изгнанным с позором из грозного войска Суппилулиумы. Никакого дележа добычи. Все сдавалось в общую казну. Воины слепо верили своему повелителю, ведь он был защитником Хатти. Но главное, он – сын Бога Грозы, и никто не смел в этом сомневаться.

Сам повелитель всегда первым рвался в бой. Его колесница врубалась в ряды каскийцев, словно ястреб в стаю уток. Рядом всегда стоял Цула. От одного вида этого грозного великана враг готов был бросить оружие и бежать. Цула мастерски орудовал тяжелым копьем с увесистым бронзовым наконечником. От сокрушительных ударов не спасали ни щиты, ни прочные доспехи.

Суппилулиуме не нуждался в шатре. Он спал, как и все – под открытым небом. Ложился прямо на землю. Клал под голову щит, а укрывался плащом. Ел редко – чем Боги накормят. Его дорогие доспехи изрядно попортили вражеские копья и стрелы. Расшитый золотом алый плащ повелитель сменил на простой, серый. Золотые перстни и браслеты пошли в награду самым отважным воинам. Зачем ему золото? Зачем ему уют? Он жаждал только мести, жестокой и беспощадной. И миг расплаты близится. Ответят каскийцы за все! За страдания народа, за сожженную Хаттусу. Ответят сполна!

3

Колесницы подкрались к пологому склону. Следом тяжело бежали копьеносцы. Воины суты рассыпались, прячась за валунами, укрываясь в ложбинках. Солнце выглянуло сквозь гряду редких расплывчатых облаков, озаряя внизу широкую зеленую долину. Заросли кустарника возвышались над травой густыми шапками. Угадывались неглубокие овражки, словно шрамы. Начинающие желтеть стебли травы нехотя пригибалась от порывов проносящегося ветерка.

У подножья холма две серые ленты дорог сталкивались на распутье и уходили уже одной широкой полосой к каменистому берегу реки Куммесшахи. За переправой поднимались синие горы, поросшие густым лесом. Там, за горами лежала земля Каски – страна вечных врагов Хатти. От распутья одна из дорог вела к Хаттусе. По ней каскийцы наступали на столицу Великой Хатти, по ней же сейчас возвращались обратно. Другая дорога уходила в Верхнюю страну. Шустрой змейкой петляла по краям глубоких ущелий, продиралась сквозь густые заросли терновника и боярышника, бежала среди скудных горных лугов и небольших рощиц. В тех местах обитали полудикие гордые племена. Многие правители пытались подчинить народы Верхней страны. Но горцев невозможно было покорить. Бесстрашные и свободолюбивые, они отчаянно отстаивали свою свободу. Их селения ютились высоко на скалах. Любая гора на пути врага превращалась в крепость. Лишь только великий Лабарна сумел поладить с детьми гор. Дипломатия Лабарны была проста и надежна: он породнился с вождями горских племен. Несколько жен великого правителя происходили родом из Верхней страны, а могучие, низкорослые, одетые в звериные шкуры, горцы охраняли его покои.

Суппилулиума окинул долину внимательным взглядом.

– Дозорные прибыли? – спросил он у Цулы.

– Да, мой повелитель. Скоро свора шелудивых псов появится здесь.

– Кто идет во главе?

– Волчьи головы – самое сильное племя каскийцев.

Взор повелителя обшарил все овражки, холмики и зацепился за остатки разрушенной крепости: покосившийся кусок стены в человеческий рост, да пара еще чудом не рухнувших стрелковых башен. Когда-то эта крепость охраняла границу. Каскийцы давно ее разрушили. Он подозвал Фазаруку.

– Возьми три десятка копьеносцев и два десятка суты. Займите развалины. Если каскийцы попытаются перебраться через тот овраг, стой насмерть, но не пускай их.

– Повелитель! – лицо Цулы выражало беспокойство. – Дозорные заметили каскийцев. Только они идут не со стороны Хаттусы, а по дороге, из Верхней страны.

– Откуда они там взялись? – забеспокоился Суппилулиума. – Неужели нас перехитрили и решили окружить?

– Как прикажешь поступить?

– Пусть воины отойдут за холм. Колесницы отгоним в кусты, и – ни звука! – распорядился Суппилулиума. – Возможно, это мародеры, тем, кому ничего не досталось в Хаттусе. Решили порыскать в горах в поисках добычи.

Над скалистым ущельем, выходящим в долину, поднялись клубы пыли. Хеттские воины вжались в землю и затаились. Колесницы спрятали в зарослях. Лошадям держали морды, чтобы они ржанием не выдали засаду.

– Я не узнаю каскийцев, – изумленно произнес Цула, выглядывая из укрытия. – Где же их длинные копья и шесты с волчьими головами? Я не вижу повозок с добычей.

– Они бегут! – удивился Суппилулиума. Взор его просветлел. – Ты видишь не отряд каскийцев, а стадо баранов. Взгляни внимательно: их преследуют всадники со знаменем Бога Еникея. Если не ошибаюсь – это знамя племен Хауси.

Действительно, каскийцы бежали. Ободранные, испуганные, совсем не похожие на бравых вояк, больше сотни воинов удирали со всех ног. Путь стесняли отвесные скалы. Беглецам некуда было деться, как только стремиться вперед. А сзади наседали всадники верхом на приземистых большеголовых лошадях. Над всадниками плыл шест с оленьими рогами – символ Бога Еникея. Наездники погоняли беглецов тычками тупых концов копий. Некоторые каскийцы, устав от бессмысленного бега, останавливались и пытались защититься. Смельчаков безжалостно убивали. Кто-то взбирался на скалы в надежде скрыться. Его тут же настигали меткие стрелы. Наконец беглецы вырвались в долину и бросились врассыпную.

– Я узнаю смелых воинов племен Хауси! – восхищенно воскликнул Суппилулиума. – А во главе их Хемиша – верховный вождь.

– Помню его, – подтвердил Цула. – Он воспитывался в Хаттусе среди сыновей дворца25.

– Повелитель! – Дозорный показал в другую сторону. По дороге, ведущей из Хаттусы, серой змеей ползло войско Каски. Змея ощетинилась длинными копьями. Среди частокола сверкающих острых наконечников качались шесты с головами волков, украшенные разноцветными лентами. Следом медленно ехали тяжелые повозки, запряженные волами.

– Вот они – дети волков, – с ненавистью прошипел Цула. – Идут боевым порядком. Наверняка догадываются, что мы готовим им встречу у границы. Как будешь действовать, повелитель?

– Надо выждать, – Суппилулиума оценил обстановку. – Нас раз в пять меньше. Атакуем внезапно. Попробуем смешать ряды и гнать их к реке. Да помогут нам Боги и родная земля.

Тем временем конный отряд племен Хауси вытек в долину. Суппилулиума прикинул: всадников около двух сотен. Что они будут делать против нескольких тысяч копей? А серая змея воинов Каски уверенно приближалась. При виде столь грозного шествия дрогнет сердце у самого смелого вояки. Длинные копья, круглые щиты, плетенные из прочной лозы и обтянутые толстой кожей. На головах кожаные шлемы. Все крепкие умелые бойцы, не знающие жалости ни к себе, ни к противнику.

Но всадники Хауси бесстрашно выстроились полукругом, преградив дорогу, и осыпали противника стрелами. Передние ряды каскийцев остановились. Сообразив, что перед ними немногочисленный отряд двинулись вновь, бросив на всадников лучников суты. Хауси организованно отступили обратно в узкий проход между скал, заманивая противника. Здесь каскийцы не могли развернуться широким строем.

Суппилулиума выждал момент, когда враг в полном боевом порядке встало флангом против склона, где затаился его отряд. Пора! Повелитель вскочил в колесницу, поправил на поясе острый короткий меч, приготовил лук, потянулся за стрелами. Цула встал рядом. В одной руке он держал тяжелое копье, в другой овальный деревянный щит, выщербленный с двух сторон. На щите красовалась медная чеканка в виде головы быка. Третий колесничий взялся за вожжи.

– В бой! Да храни нас Бог Грозы и святая мать Сауска!

Разогнавшись по склону, высоко подпрыгивая на ухабах, колесницы врезались клином в строй каскийцев и моментально смяли ряды. Обитые медью колеса с твердой земли перескочили на мягкие тела упавших людей. Следом за колесницами врубились пешие воины, обнажив короткие мечи. Длинные копья каскийцев оказались бесполезны в ближнем бою. В это время хеттская сута открыла стрельбу из луков и пращей. Всадники Хауси, пользуясь сумятицей, налетели на передние ряды с диким боевым криком: “Улу-ра-ра!“ Каскийцы дрогнули и стали отходить к обозу. Но там уже хозяйничали хетты. Ремесленники, вооруженные дубинами и кольями, перебили охрану и опрокинули часть телег, тем самым, загородив дорогу.

Каскийцам ничего не оставалось, как только отступать к реке по ровному полю. Суппилулиума этого и ждал. Колесницы вырвались из сечи, сделали круг по равнине и с новой силой врезались в гущу врага. Затем еще и еще. Цула спрыгнул с колесницы и повел копьеносцев в бой. А с другой стороны всадники Хауси не давали покоя. Часть каскийцев попыталось развернуть строй под защитой разрушенной крепости. Перед развалинами проходил ров. За рвом можно укрыться от колесниц. Но как только они приблизились к развалинам, Фазарука со своим отрядом внезапно атаковал.

Каскийцы еще пытались, какое-то время держать строй. Но натиск хеттов был настолько силен, что вскоре их ряды окончательно смешались. Колесницы прорезали толпу, оставляя за собой груды тел. Всадники проносились вереницей, посылая стрелы в самую гущу. Копьеносцы во главе с могучим Цулой с остервенением напирали. Каскийцы дрогнули. Возникла давка, паника. Они не выдержали и побежали, бросая оружие. Толпа ринулась к переправе. Но лазутчики Суппилулиумы заранее расшатали опоры деревянного моста. Он рухнул в воду. Бегущие каскийцы бросались в реку, надеясь перебраться вплавь. Не всем удалось дотянуть до другого берега. Многие так и не преодолели стремительное течение Куммесшахи. Их тела еще долго гнили ниже по берегам.

Колесницы отсекли путь к отступлению жалким остаткам неустрашимой армии. Каскийцы падали на колени и молили о пощаде. Они снимали шлемы и опускали головы. Знали, что закон воинов Хатти строг: сдавшихся в плен убивать и калечить нельзя.

«Аха!» – прокатилось над полем, когда последний каскиец сдался.

***

Хемиша ловко соскочил с коня, вытер окровавленный меч пучком травы, осторожно вложил оружие в деревянные ножны и, неторопливо, немного вразвалку, подошел к Суппилулиуме.

Перед повелителем предстал коренастый горец, словно выточенный из цельного гранитного валуна. Накидка из шкуры леопарда наполовину скрывала широкую грудь. Сильные обнажённее руки избороздили глубокие шрамы. Запястья затянуты кожаными воинскими браслетами без всяких украшений. Талию перехватывал широкий пояс из толстой грубой кожи. Ноги крепкие, словно стволы горного дуба, обутые в высокие грубые сапоги с острыми загнутыми носами. На голове островерхий медный шлем с пучком конских волос. Сам шлем украшала чеканка: бог Еникей стоял на спине оленя с ветвистыми рогами. В левой руке Еникей держал птицу, в правой сжимал калмус. Из-под нависших густых бровей на повелителя смотрели темно-карие строгие глаза. Смуглое скуластое лицо с большим горбатым носом обрамляла густая черная борода. Вождю едва исполнилось четверть века, но тяжелая воинская жизнь сделала его облик намного старше.

Подойдя к повелителю, Хемиша хотел опуститься на одно колено, подобно воину перед полководцем. Но Суппилулиума удержал его:

– Зачем приклоняешь колени перед равным себе? Я такой же воин, как и ты.

Хемиша остался стоять, лишь слегка поклонился, прижав правую руку к груди.

– Я восхищен твоей смелостью. Ты не побоялся с горсткой всадников вступить в бой против огромной армии, – похвалил его Суппилулиума.

Хемиша пожал плечами.

– Хауси никого не боятся, – просто ответил он хрипловатым голосом, – иначе, зачем мы нужны Еникею.

– Я помню тебя. Ты воспитывался в халентуве вместе с сыновьями дворца и был самым ловким. Тебя мог одолеть только Цула.

– Верно, Солнце, – что-то подобие улыбки проскользнуло сквозь бороду. – Но только в борьбе. С оружием в руках, мне не было равных.

– Твое имя – Хемиша. Твой отец уважаемый и могущественный правитель племен Хауси.

– Так, Солнце мое. Благородного Шувауси призвал к себе Еникей. Теперь я занял место отца по решению совета старейшин.

– Удачной охоты ему в Полях Блаженства. Но как вы здесь оказались?

– В наших горах разнеслась весть о грозном хеттском войске, что бесстрашно мстит за сожженную Хаттусу. А возглавляет его сын Бога Грозы. На совете племен решили идти к тебе на помощь. Разреши, Солнце, встать под твои знамена.

– Вот как? – удивился Суппилулиума. – От могущества Хатти остался только пепел. Многие подвластные нам племена перешли на сторону врага. Почему же ты решил сражаться вместе со мной?

– Со времен великого Лабарны наши народы живут братьями. Брат должен помогать брату. Поодиночке мы слабы, а вместе – сила. Если погибнет Хатти, то вскоре враг доберется и до наших гор.

– Что ж, я буду только счастлив видеть среди моих воинов отважных всадников Хауси, – улыбнулся Суппилулиума. – А что за трусов вы гнали из гор?

– Облезлые собаки назвались великими завоевателями из страны Каски и потребовали, чтобы мы им покорились. Племена Хауси еще никто не мог покорить. Нас можно только истребить. Пришлось проучить собак. Воины из них плохие, и бегают неважно. Они свое получили. Теперь, Солнце, я перед тобой и готов присягнуть на верность.

– Не называй меня Солнцем. Таким светлым именем можно величать только правителя. А страной правит лабарна Арнуванда.

– Имя Суппилулиумы затмевает имя Арнуванды, – не смущаясь, ответил горец, – как сияние солнца гасит блеск луны. Только избранный Богами лабарна может внушить страх врагу и вселить надежду в свой народ. Ты собрал большое крепкое войско и разбил каскийцев. В твоих силах возродить Хатти. Я – Хемиша, вождь племен Хауси и один из панкуса26 верю тебе, Арнуванде – нет!

– Не говори так. – Суппилулиума нахмурился. – Возможно, в моих силах возродить страну, не ты первый призываешь меня к этому, но назвать себя правителем при живом лабарне – тяжкое преступление. Божественный закон Телепину27 гласит: никто не должен править страной, пока жив правитель, посланный Всевышними. Нарушитель закона навлечет на себя гнев Богов и будет проклят на века.

– Это так. Но если Боги не могут защитить своих рабов, то пусть не мешают им самим защищаться, – рассудил Хемиша. – Мои воины готовы умереть за тебя, – за Арнуванду умирать никто не будет.

– Твои слова дерзкие, – без злобы произнес Суппилулиума.

– Горец говорит сердцем, – ответил ему Хемиша.

– Не знаю, что тебе сказать, – растерялся Суппилулиума. – Правителем я могу стать только со смертью Арнуванды. Но желать ему гибели – смертельный грех. Не я это придумал. Прости, я не лабарна, а всего лишь – один из панкуса.

Повелителя позвали к пленным.

Каскийцы стояли полукругом на коленях и мысленно готовились к ужасной участи. От былой воинственности не осталось и следа. Вид их вызывал только жалость. Суппилулиума обвел коленопреклоненную толпу тяжелым взглядом.

– Слушайте меня, несчастные! – гневно прогремел голос повелителя. – Сколько бед вы натворили на моей земле: сожгли города, вытоптали поля, осквернили храмы. Думали, вам все это сойдет с рук? Запомните: нельзя безнаказанно грабить великую Хатти. Земля эта принадлежит Богу Грозы. Вы жгли его города, вытаптывали его поля и оскверняли храмы, в которых присутствует его дух. Жалкие твари! Решили тягаться с Вершителем? Месть настигла вас. Оглянитесь! На этом поле лежат сотни ваших товарищей. А сколько курганов вы насыпали позади себя? Скольких соплеменников сожгли на похоронных уктури? И вы сами заслуживаете смерти. – Он сделал паузу, давая возможность им осознать всю тяжесть вины. – Но Бог Грозы, мой отец, милостив к побежденным. Он приказал мне отпустить вас. Никто не будет обращен в рабство.

Пленные не поверили своим ушам. Неужели враг, которому они сотворили столько бед, отпускает их с миром? Они несколько мгновений молчали, после заплакали от радости, протягивая руки к повелителю. Некоторые пытались подползти к колеснице Суппилулиумы и поцеловать край его плаща. Но мешеди их не пустили.

– Тише! – Суппилулиума поднял руку. Все разом умолкли, предано заглядывая в черные строгие глаза. Повелитель продолжал: – Я вижу по вашим лицам и по вашим натруженным рукам, что среди вас есть пастухи, охотники, земледельцы, ремесленники. Зачем вы – люди труда – пришли с войной на земли Хатти? Вы грабили и убивали таких же бедняков, как вы сами. Если руки, растившие хлеб, осквернить невинной кровью, их потом не отмыть. И хлеб из этих рук будет пахнуть кровью, и вкус хлеба будет с кровью.

– Не проклинай нас! Не проклинай наш труд! Не клич гнев Богов на наши дома! – зароптали каскийцы, протягивая с мольбой руки к повелителю.

– Ступайте с миром! И больше не приходите с оружием на землю Бога Грозы!

– Зачем ты их отпустил? – удивился Цула. – Аппантес28 нам бы понадобился для восстановления Хаттусы. Сколько рабочих! В крайнем случае, можно богатых пленных обменять на серебро.

– Сейчас мир дороже серебра, – возразил Повелитель. – В наших руках была жизнь и свобода этих несчастных. Но мы поступили великодушно. Теперь каскийцев ни за что не заставишь вновь пойти войной на Хатти. А если плененных обратить в рабов, родственники обязательно придут мстить. Второго нашествия нам не пережить. Дети волков мстительны, но и добро помнят долго.

– Твои слова мудры, – согласился Цула.

– С этой стороны мы обезопасили границы лет на пять.

– Повелитель! – к нему подошел Фазарука. Позади него стоял каскиец, судя по одежде – знатного рода. – Один из пленных хочет сообщить тебе важную весть.

– Пусть говорит.

Каскиец рухнул на колени.

– О великий! О победоносный! О солнцеликий! – залепетал он на ломаном хеттском.

– Что тебе надо? – спросил Суппилулиума, стараясь подавить в себе гнев. – Я отпустил вас. Этого мало?

– Выслушай меня. Я вождь одного из племен. Я очень богат. Имя мое Инаш.

– Встань. Не унижайся. Что ты вождь – вижу по твоим золотым браслетам.

Каскиец поднялся и, с трудом подбирая слова, продолжал:

– Жадность нас погубила. Нам всего хватает. У нас большие стада овец, коз, быков, обширные луга с сочной травой, виноградники, леса, полные дичи. У меня полно серебряных колец для мена29…

– Говори яснее! – начал терять терпение повелитель. – Серебра твоего мне не надо.

Каскиец с опаской кинул взгляд по сторонам и, понизив голос, вымолвил:

– Нас подкупили. Уговорили с помощью золота и угроз идти на Хаттусу.

– Кто? – Суппилулиума гневно сверкнул очами. Каскиец от страха чуть не лишился дара речи, но все же продолжил:

– Послы из Митанни. По велению самого правителя Тушратты. Они долго уговаривали вождей. Кого золотом и серебром подкупили, кому красивых невольниц привезли. Обещали отдать половину оловянных рудников Исувы. У одного посла я выведал, что Митанни хочет скоро покорить южные земли Хатти. А возможно и всю страну, вплоть до Ахеявы прибрать к рукам.

Суппилулиума призадумался.

– Вот, оказывается, кто главный враг. Тушратта действует ловко чужими руками. Дождался, когда Хатти окончательно развалится в бесконечных войнах, а теперь решил захватить земли малой кровью. Спасибо за предупреждение, – поблагодарил его Суппилулиума. – Но почему ты решил мне все рассказать.

– Хурритам30 верить нельзя. Раньше рудники Иссувы принадлежали нашему роду. Митанни отняла их. Я говорил другим вождям: когда Тушратта займет земли Хатти, он потянется к Северному морю31. Тогда

и нас в покое не оставит.

– Хорошо, что Боги просветлили твой разум. Ступай. Обещаю, что мы не будем переходить. Куммесшахи с оружием в руках.

Когда вождь Инаш удалился, повелитель приказал:

– Пусть мне принесут воду для омовения рук, белую хубику и священный калмус. Мне надо поговорить с Богами и помолиться за погибших.