Схватка со временем

Получив направление, я собралась и вылетела по назначению.

Сквозь пространство и время

2. 1 Андрей

Шесть месяцев набора скорости с ускорением в 1g, триллион километров от Солнечной системы (десятая часть светового года). Солнце превратилось в яркую звезду. В остальном будто бы ничего не изменилось. Неподвижность, пустота. Но как она опасна, эта мнимая неподвижность, эта мнимая пустота.

Корабль мчался с полусветовой скоростью. Набирать более высокую скорость запрещал кодекс космонавтики. Выше – только для беспилотных космических объектов.

Еще в 2050-м году к звезде Глизе 581 в созвездии Весов устремился автоматизированный беспилотный космолет. Набрав скорость в сто тысяч километров в секунду, он через десять лет полета по инерции перестал подавать признаки жизни. Расшифровка переданной информации с расстояния до шести световых лет о встречах с космическими объектами и газообразованиями подвигла конструкторов усилить электромагнитную защиту следующего аппарата, и в 2078-м году с космической базы спутника Юпитера Ганимед стартовал следующий, более совершенный беспилотный космолет, обладающий максимальной скоростью в сто пятьдесят тысяч километров в секунду. Космолет достиг звезды Глизе 581 и передал снимки шести окружающих ее планет, три из которых, Глизе 581с, 581g и Глизе 581d по своим гравитационным и тепловым параметрам соответствовали условиям развития биологической жизни на основе углеродистых соединений.

Запрограммированная попытка провести на поверхности одной из этих планет ряд исследований с использованием легкого планетолета не увенчалась успехом. Коснувшись поверхности, планетолет потерпел аварию. Попытка направить аналогичный аппарат на вторую планету также оказалась неудачной. Наблюдения с космолета показали с высокой достоверностью, что на ней бурно расцветает растительный и животный мир. Передав эту информацию на Землю по узконаправленному электромагнитному лучу, космолет перестал существовать, столкнувшись с крупным астероидом.

Информация об этих событиях дошла до Земли только в 2140-м году. Неудачи, связанные с потерей беспилотных космолетов, не только не огорчили главных конструкторов космической техники и руководителей Совета по космическим исследованиям, но и вдохнули в них энтузиазм и надежду найти в системе красного карлика Глизе 581 разумную жизнь.

Так возникла программа строительства в определенной степени неуязвимого корабля-матки, обращающегося по круговой орбите вокруг звезды и несущего на борту беспилотные тактические средства для обследования атмосферы, поверхности и водных бассейнов планет. Работа предстояла трудная, и только в 2160-м году был, наконец, дан старт беспрецедентной по своей смелости и затратам экспедиции.

На экране кругового обзора вдруг ярко вспыхнула красная точка. Траектория одного из метеоритов пересекалась с траекторией движения корабля. Прозвучал звуковой сигнал, предупреждающий о предстоящем изменении искусственной гравитации. Дополнительное ускорение прижало членов экипажа к спинкам кресел. Через несколько секунд угрожающая вспышка на экране пропала, превратившись в одну из многочисленных темных точек. Компьютер бесстрастно фиксировал опасные космические объекты, миллиардами лет блуждающие по просторам Вселенной, и давал команды на коррекцию движения корабля. В случае необходимости включалась электромагнитная защита, в том числе и лазерные пушки, превращающие в пар опасные метеориты.

– Внимание экипажа, – произнес я, – справа надвигается опасное облако метеоритной пыли. Приготовиться к коррекции направления движения.

Пилот включил боковые двигатели, и сила, в полтора раза превышающая силу тяжести на Земле, придавила членов экипажа к креслам. Опасное облако двигалось с большой скоростью, но корабль прошел мимо, попав в разреженную часть этого облака. Экран засверкал красными вспышками опасных метеоритов. Автоматическая лазерная защита расстреливала их на подступах к траектории корабля.

Прошло две минуты, и напряжение прошло. Корабль, пролетев в двадцати миллионах километров от опасной зоны, вновь оказался в безопасном космосе. Наступило то унылое состояние, когда корабль, казалось, повис в пустом пространстве, несмотря на высокую, полусветовую скорость. Органы чувств человека не фиксировали этого поступательного движения.

Я вспомнил, как в молодости гонял на катере по реке Волге. Скорость ощущалась по пролетающей мимо ряби на поверхности воды, по движению берегов. Здесь никакой ряби не было, а берегами были разбросанные в голубой бездне скопления звезд. Но они – эти звезды – были неподвижны независимо от скорости корабля, и создавалось впечатление безмятежного спокойствия.

Итак, крейсерская скорость достигнута. Пора выключать двигатели и переходить на полет по инерции. Я собрал экипаж.

– Приказываю: экипажу проверить крепления оборудования в рабочих кабинетах корабля и в техническом цилиндре. Группе в составе: Гао Фэй, Илона Макинен, Петр Стрелков, Ольга Павлова под руководством энергетика Германа Берегового проверить сочленения, обеспечивающие переориентацию помещений агротехнического комплекса. Подготовить робототехническую группу для своевременного исправления возможных поломок. Воду в бассейне слить на время переориентации в цистерны. В помощь группе направляются Альберт Арсеньев и Алан Дюбуа. Через час по моей команде начинаем согласованный перевод основного двигателя в нерабочее состояние и набор скорости вращения цилиндра обитания и технического цилиндра. Ответственные: пилот Джон Браун и Ричард Смит. Контроль за согласованным переводом на искусственную силу тяжести возлагаю на моего заместителя Карена Баграмяна. По окончании работ Герману Береговому обеспечить готовность боковых двигателей для коррекции движения корабля.

Через два часа внутренности корабля преобразились. Цилиндр обитания, вращаясь со скоростью четыре оборота в минуту вокруг своей оси, превратился в центрифугу. По ее внутренней боковой поверхности расхаживал экипаж корабля. Сила притяжения поменяла направление: если раньше верхом для космонавтов была носовая часть корабля, то теперь – ось вращения цилиндра обитания.

Транспортировка грузов из цилиндра обитания в технический цилиндр, вращающийся в обратную сторону, стала обеспечиваться по самому безопасному пути – на высоте пятидесяти метров вдоль оси цилиндров. Члены экипажа, перемещавшиеся ранее из одного отсека цилиндра обитания в другой на лифте, теперь стали двигаться вдоль корабля на трамвайчике.

Постепенно экипаж привык к новой обстановке, и его снова поглотило будничное «висение» в космосе, нарушаемое иногда корректирующей работой боковых двигателей. Эти двигатели гарантировали спасение корабля от встречи с редкими метеоритами и газовыми скоплениями.

2. 2 Алена

Светложелтый шар Сатурна занимал половину неба. Полтора миллиарда километров позади. Мне повезло. Одна из пересадок была на Ганимеде. Я побывала там, откуда стартовал твой корабль «Старт-4» к далекой звезде. Я бродила по переходам подземного города, по паркам, выросшим под искусственным Солнцем, там, где прогуливался когда-то ты. Я ощущала твое присутствие. Мы мысленно разговаривали, гуляли рядом.

Нас разделяло пространство – жестокий враг любящих сердец. С Ганимеда мой путь к Сатурну продолжался на специальном космическом толкаче, предназначенном для выталкивания астероидов с эллиптических орбит вокруг Сатурна в сторону Солнца. Астероиды эти сплошь состояли из водяного льда. Их было много. Когда они сталкивались между собой, часть из них рассыпалась в мелкие обломки, пополняющие кольца Сатурна, часть падала на поверхность крупных спутников Сатурна, а часть, получив толчок в сторону от Сатурна, переходила на обращение вокруг него по вытянутой эллиптической орбите. Там, в дальней точке от Сатурна (в афелии), они усилиями толкачей срывались с эллиптической орбиты и направлялись в сторону Солнца. По дороге к Солнцу в них встраивались ракетные двигатели, которые и выводили их на орбиту Венеры.

На Венере велась бурная деятельность по ликвидации парникового эффекта, создаваемого мощным слоем углекислого газа. Вода была нужна для размножения микроорганизмов, поглощающих углекислый газ и воду, выделяя кислород и водород. Постепенно, десятилетие за десятилетием, на Венере создавалась атмосфера, аналогичная земной, на создание которой требовались миллиарды тонн воды.

Тактический космолет, наполненный нужными на Титане материалами, оборудованием и группой специалистов, в которую входила и я, стартовал с транспортного толкача в сторону Титана. В иллюминаторе можно было разглядеть оранжевый шар, покрытый непрозрачной атмосферой. Знаменитых колец Сатурна почти не было видно, поскольку мы находились в плоскости их обращения вокруг планеты. На экране высветились параметры Титана:

«Диаметр спутника 5152 километров, радиус орбиты вокруг Сатурна один миллион двести двадцать две тысячи километров. Время оборота вокруг планеты пятнадцать земных суток. Скорость обращения вокруг планеты 5,57 километров в секунду. Орбита Титана отлична от круговой, с небольшим эксцентриситетом».

Где-то вдали ярко светило Солнце, похожее на шарик для настольного тенниса. По мере приближения к Титану величина спутника Сатурна возрастала, закрывая собой с одной стороны почти все пространство космоса.

На тактическом космолете было еще несколько пассажиров, с которыми я познакомилась еще там, на Ганимеде, где формировалась наша группа. Все это были люди бывалые, поработавшие в нескольких точках Солнечной системы, за исключением самого молодого двадцатипятилетнего, очень любознательного радиофизика Константина Матвеева. Он еще славился тем, что там, где он появлялся, всегда становилось очень шумно. Самый старший из нас – энергетик Марат Григорян летал на Титан не один раз. Это была его четвертая командировка.

– Марат Хачатрянович, – обратился к нему Костя, – вы уже не первый раз летите на Титан. Какая необходимость срывает вас оттуда на Землю? Жена?

– Нет. Жена у меня на Титане. Если так можно выразиться, сельским хозяйством занимается.

– Так чего вам не сидится на Титане? У жены под боком-то.

– А сами-то на какое время зафрахтованы?

– Пока на три года, а там как получится.

– Вот посидите там год. Сиделка-то и отвалится.

– Это почему?

– Вы, по-видимому, знаете, что гравитация на Титане в семь раз меньше земной?

– Ага. В сорок с лишним раз меньше за счет меньшей массы и в шесть раз больше за счет меньших размеров.

– Все знаешь. Грамотный. А вот о том, что при низкой гравитации мышцы атрофируются, а ноги вытягиваются, не знаешь.

– Это точно, что вытягиваются, – включился в разговор врач Евгений Разуваев, – можно вообще ноги протянуть.

– Была, конечно, небольшая вертушка, – продолжил разговор Марат, – вроде карусели. Но неудобно. Не будешь же все время отдыхать. Приходится время от времени туда на зарядку запрыгивать.

– А вы давно там последний раз были?

– Давно. Лет пять прошло. Там за это время настоящий рабочий цилиндр построили с искусственной гравитацией. Еще при мне начинали.

Я прислушивалась к разговору будущих сослуживцев и время от времени ощущала тоскливый наплыв в душе. Я начинала сопротивляться одиночеству. Настраивала себя на боевой дух. Но стоило только вспомнить, что это сопротивление должно продолжаться восемьдесят лет, как боевой настрой пропадал, и я вновь проваливалась в глубокую пропасть тоски. Восемьдесят лет! Ведь это вся жизнь! Восемьдесят лет надо суметь прожить, и, если это получится, то что в результате? Встреча в глубокой старости перед последними шагами в бездну небытия. И все это ради того, чтобы пройти эти шаги вместе. Да, да, да! Пусть последние шаги, но вместе. Эти последние шаги стоят того, чтобы за них отдать жизнь в ожидании.

Из глубины раздумья меня вывел голос командира, прозвучавший в салоне пассажиров.

– Внимание! Космолет выходит на орбиту вокруг Титана на высоте одной тысячи километров на границе со слоем органического газа высокой молекулярной массы. Скорость снижается до первой космической на этой высоте в 1,36 километров в секунду. Идем вдоль экватора. Посадка на возвышенность Ксанаду.

Спуск продолжался 10 часов. За это время космолет сделал несколько оборотов вокруг планеты в густом тумане плотной атмосферы. Наконец космолет, развернувшись рабочими двигателями к спутнику, медленно вошел в широкое отверстие на его поверхности. По времени спуска я поняла, что глубина отверстия не менее десятка километров.

Из подготовительного курса я узнала, что база на Титане расположена на естественном уплотнении многокилометровой толщины. Когда-то раскаленный астероид упал на ледовое покрытие Титана, и, постепенно остывая, проплавил во льду глубокое круглое отверстие. Горячие пары, вырываясь многие годы из отверстия, конденсируясь в воздухе и стекая, образовали нечто, похожее на вулкан с отверстием в центре. Каркас этого отверстия образовался из замерзшей воды и органических соединений: метана, этана и других. Там-то первопроходцы и образовали базу с твердым основанием в виде каменистого тела астероида.

Когда космолет опустился на твердую основу, пассажиры одели космокостюмы и по специальному переходу вошли в небольшой зал, после чего он был наполнен воздухом земного состава с давлением в одну атмосферу. Навстречу новым поселенцам вышел молодой человек, предложил им снять космокостюмы, открыл дверь и предложил по небольшой лесенке пройти в основное помещение.

Идти за провожатым было очень неудобно. В семь раз меньшая сила притяжения не позволяла делать обычные шаги. Нормально шагнув, я подпрыгивала, а потом медленно опускалась на пол. Провожатый расхохотался, глядя на меня. Затем показал, что надо ходить так, как ходят на лыжах.

Я была поражена увиденным. Помещение, куда мы вошли, представляло собой чашу, на дне которой в центре стояли мы. Чаша эта медленно вращалась со скоростью три оборота в минуту. Края этой чаши уходили так высоко, что люди, мельтешащие где-то там в высоте, казались маленькими таракашками, проворно бегающими по отвесной стенке чаши. С увеличением высоты чаша расширялась. Особенно быстро – в нижней части.

– Это что, цветочница? – спросил Костя.

– Похоже, что да, – ответил провожатый, – здесь из таких любопытных, как вы, настоящих первооткрывателей выращивают.

– И как вы их называете? Титанцы? Титанчане?

– Нет, – прервал его провожатый, – титане.

Я посмотрела вверх. Вращалась не только нижняя часть чаши. Вращалась вся конструкция. Где-то наверху в чашу была встроена еще одна, меньшего диаметра, укрепленная во внешней чаше продольными стенками снизу вверх. Как потом выяснилось, в эту вторую чашу были встроены третья, четвертая и пятая чаши. Разглядывая внимательно, что творится наверху, я увидела не только людей, гуляющих по отвесной стене чаши. Я увидела и транспортные средства разной величины, перевозящие грузы.

– Ну, осмотрелись? – сказал провожатый. – А теперь бодрыми шагами за мной.

И пошел в сторону боковой искривленной стенки.

«Ничего себе, – подумала я, – уж не на эту ли гору он нас потащит?». Но сопротивляться было бесполезно. Тем более, что все пошли. Пошла и я.

Я шла и смотрела под ноги. «Как бы не шлепнуться, да не покатиться с этой горы». По мере удаления от центра чаши я заметила, что эффект кошачьей прыгучести за счет малой гравитации постепенно пропадает. Напротив, мышцы ног начинают напрягаться, примерно так, как им приходится напрягаться на Марсе. Еще через некоторое время я ощутила обычную земную тяжесть. Я обернулась туда, откуда мы пришли.

«Вот это чудеса!» – подумала я.

Чаша кончилась, и я стояла теперь на боковой поверхности огромной трубы. Труба не стояла дыбом снизу вверх, как это нам представлялось там, внизу, а лежала. Отверстие, в которое мы вошли, оказалось сзади.

– Здесь пока искусственная гравитация составляет 0,8 земного тяготения. Еще немного, и мы почувствуем себя на Земле, – сказал провожатый.

В это время мы подошли к тому месту, где сверху, в виде потолка, начиналась другая труба меньшего диаметра, являясь продолжением второй чаши.

– Вот, наконец, и потолок, – улыбнулся провожатый, – над этим потолком следующий. И так далее – получился многоэтажный дом.

Между полом и потолком протянулась вдоль всей длины трубы стенка, с большим количеством дверей и ворот в различные помещения. Мы вошли в одну из дверей и попали в кабинет, обставленный мебелью, аппаратурой связи, шкафами с документами.

– Здравствуйте, дорогие пришельцы, – раскрыл объятья упитанный, розовощекий гражданин, будто хотел обнять нас всех сразу.

Мы закивали головами.

– Я – здешняя кадровая служба, – представился он, – зовут меня Максим Максимыч. Рассаживайтесь, я вам сейчас кое-что расскажу о том, куда вы попали.

Максим Максимович улыбнулся, довольный своей шуткой, и продолжил:

– Среди вас есть один старожил Марат Григорян. Он знаком с нашей жизнью, но, учитывая, что за пять лет его отсутствия здесь многое изменилось, я, пожалуй, включу его в число наших первоклассников в части ознакомления с обустройством базы. Кое-что вы, конечно, знаете. Но знание это дает только представление, а вот ощущение, осязание создают незабываемые впечатления. Вы это уже, как я понимаю, ощутили.

Первым строителем сегодняшней базы был огромный астероид, который много сотен тысяч лет назад клюнул наш спутник и пробуравил дырку в ледовом покрытии для нашего размещения. Не было бы его, не было бы твердой основы для базы, вся тепловая энергия нашей деятельности разогревала бы наше обиталище, и мы постепенно утонули бы в своих достижениях.

Это первое.

Второе. В начальной фазе нашей работы первопроходцы со временем теряли тонус мышц, расстраивалась сердечно-сосудистая система – из-за того, что сила притяжения Титана в семь раз меньше привычной нашему организму.

– С хвостиком, – не выдержал Костя.

– Что с хвостиком? – уставился на него Максим Максимович.

– В семь раз с хвостиком.

– А, вон вы о чем. Но этот хвостик нас не спасает. Так вот. Несмотря на хвостик, приходилось менять состав коллектива станции один раз в два года, а то и чаще.

Представим себе вращающийся цилиндр, установленный перпендикулярно к поверхности Титана. Но тогда, достигнув за счет вращения цилиндра привычной для нас силы тяжести, мы обнаружили бы, что полы имеют наклон около восьми градусов за счет естественной силы притяжения Титана, то есть нас притягивает под углом к ровной поверхности.

Для того, чтобы исключить это неудобное явление, мы выполнили вращающийся цилиндр, поставленный перпендикулярно поверхности Титана, сначала в виде чаши.

Чаша расширяется, искусственная сила тяжести увеличивается, и края ее становятся круче и круче. Когда диаметр чаши достигает двухсот метров, то при скорости вращения цилиндра в три оборота в минуту искусственная сила тяжести становится равной силе земного притяжения. Дальше можно заменить сложную форму чаши простой формой трубы. А как же быть с теми восемью градусами, возникающими за счет гравитации Титана? Да очень просто. С момента достижения искусственной силы тяжести, равной земному притяжению, чаша приобретает форму не трубы, а рупора с наклоном боковой стенки как раз на эти восемь градусов. Мы опять приобретаем ровную поверхность пола. Но не все так просто. С увеличением высоты рупора диаметр его увеличивается и, соответственно, увеличивается искусственная сила тяжести за счет увеличения скорости при сохранении количества оборотов цилиндра в минуту. Поэтому пришлось через каждые пятьдесят метров высоты цилиндра уменьшать раскрыв рупора до первоначальной величины и делать небольшие эскалаторы для перехода персонала и рифленые съезды для транспорта. Мы эти участки в пятьдесят метров называем секциями.

Есть еще одна особенность в этой конструкции. Там, где величина силы гравитации не имеет существенного для нас значения, там мы используем полезную площадь для других целей: автоматические системы управления, складское хозяйство, агротехнические комплексы, ремонтные мастерские с роботами в качестве исполнителей, и прочее. Для этого в рупоре есть еще рупор, у которого радиус обращения вокруг центра меньше, скорость перемещения стенок рупора меньше и, следовательно, искусственная сила тяжести тоже меньше. Естественно, что предусмотрены конструкции переходов с этажа на этаж.

– Простите, Максим Максимович, – обратился к нему врач Евгений Разуваев.

– Да, да, пожалуйста.

– На какую высоту вознеслась эта конструкция?

– Пока на семьсот метров.

– Представляю себе, что будет, когда что-нибудь произойдет с двигателями, и конструкция перестанет вращаться, – произнес взрывник Василий Петрович.

– Ничего особенного, – тут же среагировал Костя, – мы сначала по инерции покатимся со скоростью в сто километров в час по остановившемуся полу, а потом завертимся в хаотическом движении, обгоняя друг друга и стремясь опять-таки к той дырке, в которую вошли. Я уже сосчитал: с высоты, например, в двести метров мы будем лететь с ускорением в 1,35 метров в секунду за секунду, ни много ни мало, 17 секунд и влетим во входную дверь со скоростью 23 метра в секунду, что равносильно 83-м километрам в час. Это все равно, что прыгнуть без парашюта с крыши многоэтажного дома на родине человечества Земле.

– Кости соберем, – констатировал врач Разуваев.

– Я понимаю, – прервал дискуссию Максим Максимович, – но я должен добавить пару фраз к сказанному, потом накормить вас нашими деликатесами, а уж потом совершить путешествие по всем площадям базы и решить другие вопросы. А добавить я хотел следующее: принято решение прекратить наращивать высоту конструкции. Но не по той причине, которую красочно нарисовал нам Константин Георгиевич, а по причине усложнения требований к ее устойчивости. Однако база разрастается, и рядом будет строиться еще одна такая конструкция, а также совершенствоваться подледный космопорт, который вы так и не успели разглядеть. Что же касается аварийной ситуации, то в конструкции предусмотрен выброс сетей на разных уровнях, в которые вы, молодой человек, попадете, не успев набрать скорость. Итак, встали и бодрым шагом в столовую.

Еще одна дверь, и мы в обширной столовой. И снова масса неожиданностей.

Во- первых, я увидела только кресла, по-видимому, намертво укрепленные к полу. В соседнем помещении через открытую дверь было видно большую по размерам кухню, где несколько поваров готовили ужин для обитателей Титана.

Когда мы подходили к креслам, со стороны кухни к нам устремились тележки с ужином. Каждая из них заняла место между четырех кресел. Во-вторых, вопреки ожиданиям, на столе были не банальные консервированные кушанья. Здесь все было, как в хорошем кафе. От фарфоровой кастрюли с половником распространялся запах куриного супа, возбуждающий аппетит. На второе предлагалось филе семги с жареным картофелем. И, наконец, на столе стояли несколько графинов с различными соками и ваза со свежими фруктами.

– Ну, что будем делать после обеда? – спросил ведущий, приставленный к нам Максимом Максимовичем, – сразу в свой номер на отдых или осмотрим наши достопримечательности?

– Осмотрим, осмотрим, – бурно выразил общее мнение Костя.

– Остальные как?.. Молчание – знак согласия. Должен сказать, что здесь, как в большом музее, можно прогуливаться часами, а то и сутками. Поэтому я вызываю из транспортного цеха самокат, и мы с ветерком покатаемся.

Действительно, откуда-то вдруг появился небольшой автобус, и мы покатили в верхнюю, то есть, по нашему ощущению, в правую сторону.

– Вот здесь по кругу ваши кабинеты. На обратном пути вы там разместитесь.

– А душ там есть? – полюбопытствовал все тот же Костя.

– У вас нюх хорошей гончей, – ухмыльнулся провожатый. – Взгляните вон туда.

В том месте, куда ехали, мы увидели еще одно чудо. Труба, в которой мы находились, была опоясана широким кольцом рукотворной реки. В отличие от обычной реки, у нее не было ни начала, ни конца. Кольцо и есть кольцо. Только диаметром двести метров и шириной метров тридцать.

– Здесь вы будете купаться после утренней зарядки, здесь же можно померяться силами в заплывах. К берегам реки примыкают базы байдарок, шлюпок и прочих развлекательных принадлежностей.

Наш трамвайчик подъехал к выгнутому дугой раздвижному мостику через реку.

– Когда будем въезжать на мостик, постарайтесь покрепче взяться за подлокотники.

– А что будет?

– Можете вылететь с транспортного средства и запорхать бабочками.

Действительно, когда трамвайчик достиг середины моста и мы оказались над речкой, я почувствовала, что теряю в весе.

– А пешком по мосту можно пройти? – спросил неугомонный Костя.

– Можно. Только осторожно.

– И прыгнуть с моста можно?

– Прыгнуть можно. А вот куда запрыгнешь, неизвестно.