Идеальный донор. Караван

Наталья Бутырская

Идеальный донор. Караван

Глава 1

– Вот и приехали, – крикнул издалека охранник каравана, ранее посланный в разведку, – еще полчаса, не больше.

Хе Гоудань облегченно выдохнул, повел окаменевшими за время пути плечами, открыл блокнот для записей и, проведя кистью по крошечной походной тушечнице, записал: «День двадцать седьмой путешествия. Мы, наконец, прибыли в Цай Хонг Ши[1]. Как и предупреждал учитель, дорога оказалась утомительной не столько для тела, сколько для ума. Торговцы, как и охранники, не блещут умом, и все их тайные пороки я выяснил уже на седьмой-восьмой день пути. Прихваченную в дорогу нуднейшую, да простит меня учитель, книгу о правилах этикета в западных землях я со скуки выучил наизусть, а потом научился впадать в своеобразный дорожный транс. Я заметил, почти все опытные путешественники неплохо владеют сим искусством. Этот транс отличается тем, что человек следит за дорогой, делает минимально необходимые движения и даже поддерживает разговор, но при этом его ум словно ложится в спячку, в глазах – ни единой мысли, на языке – скудный набор из тридцати слов, и лишь неожиданный вопрос или нападение может вывести его из транса.

Показалась стена Цай Хонг Ши. Несмотря на название, город, а точнее его стена, выглядит серо и уныло. Впрочем, я слышал, что радужным его прозвали не из-за пестроты зданий, а из-за странной системы разделения города на районы, каждому из которых присвоили какой-то цвет.

Провинция.»

В тушечнице закончились подготовленные заранее чернила, и Хе Гоудань поневоле прервал записи. Он аккуратно протер кисть специальным платочком, затем сложил рукоять пополам и засунул ее в миниатюрный деревянный футляр, прикрепленный к запястью, затем прикоснулся к записям и заставил их высохнуть. Тушечница также отправилась в футляр.

Гоудань распрямил спину, потянулся и стал дожидаться въезда в город.

Возможно, отправиться в далекий провинциальный город было не самой лучшей идеей, но Гоудань устал ждать, когда же учитель доверит ему первое дело. Целых одиннадцать лет Хе изучал сложное искусство сыска, погружался в пыльные свитки, разбирая заковыристые почерка судебных секретарей, читал никому не нужные книги, которые писали мастера одного дела – люди, посвятившие свою жизнь какому-то очень узкому направлению, например, лакированию ногтей на ногах или способам завязывания шнурка на королевских посланиях. Хе не представлял, как можно изо дня в день, из года в год делать одно и то же, и не просто делать, а погружаться туда с головой, переписываться с такими же фанатиками, стараться выдумать что-то новое, а потом, ближе к концу жизни, выплеснуть накопленные знания в толстенный письменный труд, который никто никогда не прочитает. Кроме учеников уважаемого Зинг Ян Би, конечно.

Гоудань считал, что учитель тратит большую часть своего времени, отыскивая таких ненормальных и покупая их труды, только ради того, чтобы поиздеваться всласть над учениками.

Другие ученики, пришедшие одновременно с Гоудань или позже, уже выполнили свое первое задание и начали независимую карьеру, лишь Хе продолжал бегать по поручениям учителя.

Возможно, это было связано с его невысоким талантом всего лишь в двадцать три единицы, но Зинг Ян Би[2] часто повторял, что магию в сыскном деле используют лишь неудачники. А потом добавлял, что полностью избегают магию только тупицы. Вот и пойми, что лучше. Впрочем, учитель любил озадачивать учеников противоречивыми словами.

– Покажите ваши таблички! – послышался грубый голос. Гоудань поморщился, но достал из-за пазухи именную табличку, на которой было высечено его имя, город, откуда он выехал, и цель прибытия. С другой стороны таблички было написано имя Зинг Ян Би, как главного поручителя.

– В какой район направляетесь? – спросил стражник, когда очередь дошла до Хе.

– Я приехал по делам вашего мэра, поэтому, полагаю, направлюсь в Белый район, – вежливо откликнулся Хе. Стражник окинул его взглядом с головы до ног и покачал головой:

– Вам бы сперва ополоснуться да переодеться, иначе могут и не пропустить.

– Благодарю за совет. Так и поступлю.

Повозки направились влево, а Хе Гоудань, отдав последнюю часть платы за проезд, направился пешком в центр города, к Белому району.

Хотя было бы нечестно по отношению к учителю утверждать, что именно Зинг Ян Би затягивает с первым делом для Хе, просто предложенные им варианты были мелковаты. Например, дело о пропавшей цикаде: к учителю пришла старушка и попросила отыскать ее домашнюю цикаду, мол, она плохо засыпает без ее стрекота. На вопрос об особых приметах женщина ответила так: «Она так сладко поет. Один раз услышишь – и ни с чем уже не спутаешь».

В результате дело отдали Линг-эр, но ленивая девчонка даже не попыталась отыскать пропавшее насекомое, вместо этого она начала притаскивать старушке по десятку цикад в день «на опознание». Хе Гоудань уехал прежде, чем это закончилось, но ему и сейчас было любопытно, кто сдался раньше: упрямая бабуля или безответственная Линг-эр.

– Покажите ваш пропуск, – высокий мужчина в белых одеждах преградил путь сыскарю.

– У меня вызов от вашего мэра на имя Зинг Ян Би, – времени и так прошло слишком много, и Хе, застоявшись во время поездки, рвался поскорее взяться за дело.

Стражник, больше походивший на важного чиновника, проверил записи и, поклонившись, распахнул ажурные металлические ворота, явно пропитанные охранной магией. Хе уточнил, как добраться до дворца, и направился дальше.

Про заказ, пришедший из далекого города под чудным названием Цай Хонг Ши, Хе Гоудань узнал случайно, во время уборки в доме учителя: свиток, красиво опоясанный темно-синим шнурком, закатился под книжный шкаф и уже начал обрастать паутиной. Зинг Ян Би небрежно отмахнулся от ученика со словами:

– Хотят, чтобы я нашел какого-то мальчишку.

Поиск человека! У Хе Гоуданя загорелись глаза: такие дела встречались нечасто и положительно влияли на репутацию сыскаря, в случае удачного завершения, конечно.

– Учитель, разрешите мне взяться за поиск!

– Не говори глупостей! – рявкнул Ян Би. – Это тебе не цикаду искать. К тому же, – спокойно добавил он, – славы тебе это дело не принесет. Там печать со знаком секретности.

– Уважаемый учитель сам хочет вести поиск? – за одиннадцать лет Гоудань наловчился говорить с Ян Би подобающим образом.

– Не знаю. Не думал. Сыск нужно будет проводить не в столице, месяц добираться до того города, месяц – обратно. Слишком много времени впустую, хотя и оплата соответствующая. Впрочем, – погладил бороду Ян Би, – может, ты и прав… Но готов ли ты?

– Уважаемый учитель знает своего недостойного ученика лучше, чем он сам. Я приму любое ваше решение, – поклонился Гоудань, с трудом скрывая нетерпение и азарт.

– Хмм, хорошо. Я отпишу им, что принимаю заказ. Подробности дела узнаешь у клиента лично, тут лишь общее описание задания и сумма оплаты.

Два дня ушло на сборы, один день – на поиски подходящего каравана, неделя – на ожидание отправки, двадцать восемь дней поездки – и вот Хе Гоудань, будущий лучший сыскарь во всей империи, подходил к дому своего первого клиента.

Сам Хе родился и вырос не в самом фешенебельном районе столицы, да и учитель, следуя старинным канонам, выкупил дом чуть ли не на окраине, среди приземистых домиков ремесленников, и надо было видеть лица знатных людей, когда те приезжали за услугами учителя. Так что юный сыскарь не был знаком с жизнью богачей, и ему пришлось собрать все свое самообладание, дабы не выглядеть жалким деревенщиной, засматривающимся на чистейшие улицы, вымощенные белым мрамором, на изящные фрески на стенах домов, на распахнутые окна, из которых слышалась красивая музыка или пахло тончайшими ароматами дорогих сортов чая.

Люди тут ходили неспешно, вежливо раскланиваясь друг с другом, Хе не сразу понял, что большая часть из них – обычные слуги. Только когда мимо проплыли резные позолоченные носилки, он понял, что даже столь дорогая мостовая недостойна касания ступней местных жителей.

Хе провел ладонью по рукаву, успокаивая вздыбившиеся волоски на руках, – первый признак того, что воздух тут пропитан магией. Магия сочилась из ажурных нитей ограды, от одежд прохожих и от снисходительных улыбок девушек.

Гоудань вдруг пожалел, что пренебрег советом охранника и не переоделся с дороги, но отступать не стал.

Он дошел до ярко-красного дворца с позолоченной крышей. Его стены отражались в полированной глади мрамора, и казалось, что улица перед дворцом залита лучами закатного солнца.

Табличка с именем Зинг Ян Би вновь оказала свое волшебное воздействие: мужчина в белоснежной тунике поклонился Хе Гоуданю, повел в кабинет к заказчику и молча открыл перед ним дверь.

Хе вошел и, несмотря на всю свою подготовку, обомлел. Этот запах! Учитель как-то собрал своих учеников и отвел в мастерскую к лучшему плотнику столицы, где они смогли пощупать, посмотреть и понюхать самые редкие и самые дорогие виды древесины, в том числе и баньян. Несмотря на грубоватую текстуру и грязно-желтый цвет, это дерево считалось одним из драгоценнейших ресурсов наряду с золотом. А здесь баньяном были обиты стены! Даже если это были лишь тончайшие срезы дерева, покрывающие обычные доски, стоимость кабинета получалась выше, чем цена за дом учителя целиком, включая библиотеку.

Теперь Хе не сомневался, что заказчик смог бы оплатить и работу самого учителя.

Сидящий в кресле мужчина с грубоватыми чертами лица хлопнул себя по колену и обратился к скромно стоящему в углу человеку:

– Мин Чинь, а я думал, что уважаемый Зинг Ян Би будет немного постарше.

Мин Чинь спрятал руки в широкие рукава и мягко произнес:

– Это не Зинг Ян Би, но я не сомневаюсь, что молодой человек нам все объяснит.

Хе Гоудань почувствовал, как волосы на руках вновь подымаются, и его охватил непонятный страх перед сидящим мужчиной. Хе быстренько проанализировал его позу, взгляд, затем пробежался глазами по амулетам, но не нашел причины для страха, затем юноша внимательно посмотрел на потолок и мысленно усмехнулся. Надо же, мода на изделия Ими Яна добралась и сюда!

– Приветствую уважаемых и прошу прощения от имени моего учителя, Зинг Ян Би, – учтиво, но с достоинством поклонился Хе. – К сожалению, учитель не смог лично заняться вашим делом, но и оставить без внимания столь высокочтимых господ он также не мог, поэтому прислал этого недостойного ученика в надежде, что его слабые умения и силы помогут отыскать желаемое.

Мужчина вновь обратился к Мин Чинь:

– То есть он еще и неумеху какого-то прислал?

– Хи Донг давно не бывал в столице и отвык от уважительных речей, – обратился к растерявшемуся сыскарю Мин Чинь. – Добро пожаловать в наш город! Разрешите представить вам мэра города – Хи Донг, мое имя – Мин Чинь, и я – скромный министр магии. Именно я предложил обратиться за помощью к вашему почтенному учителю, чья слава докатилась до небес.

– Хе Гоудань, к вашим услугам, – поклонился юноша.

– Гоудань? – закричал Хи Донг. – Гоудань?! Это имя или прозвище? Сейчас в столице принято называть детей именно так?

Мин Чинь чуть заметно улыбнулся, скользнул к мэру и шепнул ему что-то на ухо. Хе же покраснел от гнева и стыда. Давно уже он не испытывал этих чувств, пожалуй, с того самого дня, когда учитель взял его в свой дом.

Да, мать Хе была родом из глухой деревни, где еще сохранились старинные суеверия. И одно из них гласило, что ребенка нужно назвать каким-то мерзким или позорным именем, тогда Тени из Пропасти подумают, что ребенок нежеланный, нелюбимый, и не будут его трогать. «Гоудань» означает «собачье яйцо», и юный Хе не раз думал в детстве, что лучше быть сожранным тенью, чем жить с таким именем.

Учитель обещал, что после первого оконченного дела даст Хе новое имя, и оно будет зависеть от того, как ученик справится с заданием. Потому-то Гоудань и не торопился хвататься за первую попавшуюся работу. Что за имя учитель может дать ловцу цикады? Иволга? Скворец? Нет, Хе мечтал о чем-то возвышенном и героическом, вроде Вейшенг (рожденный великим) или Ийнгджи (героический).

– В письме говорилось, что вам нужно отыскать какого-то мальчика, – сквозь зубы процедил Хе.

– Суть в том, – Мин Чинь выпрямился и снова замер в картинной позе, – что Хи Донг и я обратились к уважаемому Зинг Ян Би не только потому, что ваш учитель невероятно искусен в своем деле, но и потому, что он всегда бережно относится к тайнам клиентов.

– Я придерживаюсь тех же принципов, – сказал Хе.

Мэр и министр переглянулись, и Хи Донг кивнул.

– Что ж, мой дорогой друг, – Мин Чинь подошел к Гоуданю и провел рукой перед его лицом сверху вниз, – мы готовы нанять вас. Вот только не низковат ли ваш талант? Справитесь ли вы? Наши люди так и не смогли найти этого мальчика.

Сыскарь снова почувствовал всплеск гнева. Сначала эти провинциальные чиновники поиздевались над его именем, затем намекнули на неопытность, а сейчас говорят о том, что он бездарен? Хе уже хотел было послать заказчиков в Пропасть, но вдруг задумался, а с чего это он так бурно реагирует на заурядные в общем-то слова. Подначки насчет имени не трогали его уже лет восемь, сомнения по поводу опыта и мастерства закономерны, так откуда эти странные приливы злости?

И тут Гоудань вспомнил про люстру. Видимо, мэр перестал нагонять на него страх и вместо этого начал провоцировать на гнев. Любопытно!

Хе успокоился, расслабился и с улыбкой ответил:

– Как говорит мой учитель, в сыскном деле магию используют лишь неудачники. Зинг Ян Би также не одарен высоким талантом, но его способностям доверяют даже столичные маги с талантами, достигающими невероятных вершин.

Хи Донг вдруг расхохотался, сидя в своем углу:

– Он подходит, Чинь, берем.

– Тогда я расскажу вам о нашем деле, – мягко откликнулся министр.

Глава 2

Городская стена, отделяющая Зеленый район от Леса, выглядела не такой массивной, как в Черном районе, но на ее внутренней стороне были выбиты сложные закрученные печати, сплетенные в единый массив. Я попытался было разобраться в структуре массива, но понял, что мне не знакомы даже печати, из которых он состоит. Несколько печатей походили на те, что я использовал для своей защиты, только в усложненном варианте, с множеством дополнительных элементов.

Для поддержания этого массива, скорее всего, используется немалая доля Ки, взимаемая с городских жителей.

Мастер упоминал, что массивы не обязательно рисовать при помощи Ки, что печати можно наносить и на предметы и даже на тело, но как именно это делается, я не знал. Достаточно ли просто нарисовать нужные линии или требуются какие-то дополнительные действия?

Ведущий каравана, хмурый настороженный дядька пятидесяти лет, показал стражникам у ворот табличку-пропуск, и мы, наконец, выехали из города.

Ближайшие деревья росли за несколько сотен метров от стены, и караван мог выстроиться в нужном порядке без особых помех. Глава охраны, загорелый мужчина с улыбчивыми глазами и легкой небритостью, проехался вокруг повозок, поговорил с каждым из своих подчиненных, потом добрался до меня:

– Так, Зеленый, вижу, с лупоглазом ты уже поладил. Твоя задача на сегодня и любой другой день – дальняя разведка. Говорю понятнее: ты должен ехать перед караваном, примерно в десяти минутах. Если ты остановишься, то первая повозка должна появиться лишь через десять минут. Уразумел?

Я кивнул, хотя понятно мне было не все. Например, почему новичка, впервые выехавшего из города, выставляют вперед, ведь я не знаком ни с дорогой, ни с грядущими опасностями, да по легенде я и Лес-то должен знать исключительно по лекциям в университете. Но возражать я не стал. Чувствовалось, что этот добродушный на вид парень способен на жесткие решения и действия.

– Летящий? – чуть повысил голос он, и тут же из-за спины послышался отклик:

– Да, Хозяин?

Глава охраны поморщился как от неприятного запаха:

– Снова? Я же запретил…

– Конечно, Хозяин, – еще шире улыбнулся Летящий, – как скажете, Хозяин.

– Ты едешь с Зеленым в авангарде. Объяснишь ему, что к чему.

– Может, лучше Змей? – расстроенно протянул мечник.

– Ты, – отрезал глава охраны и ударил пятками бока своего лупоглаза.

Я почувствовал, как меня потихоньку охватывает паника.

Из-за низкого таланта я не посещал школу, и друзей-ровесников в детстве у меня также не было. Стоило только выйти на улицу и попроситься в игру, как на меня обрушивалась лавина насмешек и издевательств. Мама говорила, что неуверенным в себе людям всегда нужен кто-то слабый, тогда они ощущают себя сильнее и значительнее. Может, она и права, но легче мне от этого не становилось. Поэтому с малых лет я привык к одиночеству, целыми днями разыгрывал настоящие театральные представления по маминым сказкам, только вместо кукол у меня были ложки да вилки, обмотанные разноцветными тряпками.

После смерти мамы я долго не мог заставить себя выйти на улицу и купить продукты, от одной мысли о прогулке мне становилось дурно, и лишь на третий день грызущий голод заставил дойти до ближайшей лавки, купить немного риса и яиц.

Я знал, что должен найти работу, но как это делается? Нужно ли подходить к лавочнику лично или есть какой-то знак на лавке, показывающий, что тут нужен человек? Я вдруг обнаружил, что знаю про реальную жизнь ничтожно мало. Каждый вечер мама говорила со мной, учила чтению и письму, немного счету, рассказывала бесконечные истории, причем я не всегда понимал, сказки это или быль. Это было интересно, но, как оказалось, совершенно бесполезно для жизни.

Возможно, меня не брали на работу не из-за бесталанности, а потому что я не умел нормально общаться с людьми. Перед тем, как войти в лавку, я минут десять кружил перед входом, собираясь с духом и проговаривая про себя слова, потом вваливался внутрь и выпаливал вызубренную речь. Пару раз я входил не вовремя, мешая покупателям, и меня выкидывали наружу, после чего было еще сложнее решиться на повторную попытку.

И я сдался. Пошел распродавать вещи, но и в этом деле я не преуспел. Уверен, что тот же Байсо сумел бы продать их дороже реальной стоимости, я же, не умея торговаться, отдавал их практически за бесценок.

В Черном районе мне показалось, что прежние страхи ушли, рядом всегда был либо Байсо, либо Пинь, меня там принимали тепло, невзирая на печать, невзирая на неумение общаться. К тому же звание личного ученика Мастера также играло свою роль.

Сейчас Байсо рядом нет. Мастера нет. Лишь пустынный лупоглаз под седлом. И меня отправляют вперед каравана, и я страшно боялся ошибиться. А вдруг я снова что-то упустил? Вдруг все горожане знают, чего ждать в лесу и что нужно делать?

– Ну что, Юсо, поехали? – Летящий смотрел на меня с неизменной полуулыбкой. – Ты будешь впереди, я сразу за тобой. И да, поставь защитный барьер.

– Ты не видел моего брата?

– Он поедет в фургоне, вместе с торговцами. Лупоглазы у нас только для охраны. Ну что, поехали?

Я медленно сплел массив из четырех печатей, как и во время турнира. Сначала я хотел сделать более прочную версию массива, укрепив его дополнительными печатями, но Летящий, несмотря на внешнее безразличие, внимательно посматривал в мою сторону.

По легенде Ки в кристаллах я потратил во время турнира, и там остались лишь крохи, но если я буду создавать массивы за счет своей Ки, то это будет слишком подозрительно. Значит, я должен стараться сохранять целостность массива как можно дольше.

– Я готов, – сказал я, Летящий улыбнулся чуть шире, чуть наклонился, уступая мне путь, я слегка ударил пятками Пинь и выехал на дорогу.

Летящий, как и говорил, ехал немного позади, от чего мне было не по себе. Казалось, что его взгляд пронзает мне спину, даже между лопатками зачесалось. Я поерзал в седле и украдкой обернулся: юноша вытащил один из своих мечей и протирал его тряпочкой. После этого я смог немного расслабиться и начать следить за дорогой.

Перед тем, как въехать в гущу деревьев, я надергал пихтовинки, протер открытые участки кожи ее соком, и подлетающие кровавые бабочки отшатнулись от ее резкого запаха. По словам Пинь, это будет действовать час-полтора.

Помимо пихтовинки я взял несколько прутьев, нарезал длинные крепкие листья безвредного плетуна, сел обратно на лупоглаза и начал переплетать прутья листьями, формируя широкую шляпу в виде конуса. Когда шляпа была готова, я сразу надел ее, закрепив при помощи одного из листочков под подбородком. Малышка Пинь потратила несколько вечеров, обучая меня этой премудрости, мои первые творения разваливались прямо в руках, рассыпались на голове или оказывались бесполезны из-за слишком широких прорех между листьями.

Через несколько минут я услышал то, что и ожидал: нежное гортанное курлыканье розовых вяхирей, или, как их называла Пинь, пернатых вонючек. Сами по себе эти небольшие птички опасны не были, они питались падалью или полупереваренными останками и не нападали на животных, но и голодать они также не любили. Поэтому, завидев возможную жертву, они налетали на нее и закидывали пометом, чей запах как раз и привлекал хищников.

Простейший способ борьбы с ними – это сплести себе такой головной убор и подранить нескольких птиц, как правило, после этого вяхири отступают, и испачканную шляпу можно выбрасывать.

Я снова оглянулся: Летящий беспечно покачивался на своем лупоглазе и даже не думал беспокоиться насчет вяхирей. Может, я что-то делаю не так? Но эти птицы появлялись уже на третьей тренировочной тропе, и я хорошо помнил их голоса.

Курлыкание становилось все громче и интенсивнее, и вот уже первое розовое пятнышко мелькнуло меж ветвей, второе, третье, затем небольшая стайка метнулась в мою сторону, я напрягся, сжимая рукоять ножа и думая, как добраться до них со спины лупоглаза, как вдруг сзади вылетел камешек и сшиб одну из птиц. Летящий? Когда он успел?

Обоерукий мечник закидал стайку камнями, и пернатые вонючки всполошенно вернулись в лес. Я обернулся, чтобы поблагодарить его.

– Не стоит, – отмахнулся Летящий. – Ненавижу этих тварей. Остальные хотя бы сами нападают, а эти, как доносчики, гадят исподтишка.

На удивление, дальше дорога была спокойной. Кровавые бабочки махали крыльями на границе запаха от пихтовинки и не приближались более, растения росли поодаль от дороги и не могли нам навредить, а величина и масса лупоглазов оберегала нас от мелких хищников. Не каждый зверь решится нападать на такую тушу.

Я успокоился, расслабился и наконец, ощутил то, что не замечал ранее. Боль. Края деревянного седла впивались в бедра и потихоньку стирали там кожу. Я испуганно глянул на штаны, крови пока не было, но по ощущениям там уже выросли огромные мозоли, готовые лопнуть. Низ спины при каждом шаге лупоглаза легонько стукался о спинку сиденья, и я готов был поклясться, что сейчас у меня на спине огромный синяк.

Может, стоит подложить что-нибудь мягкое? Но что? Все мои вещи остались в мешочке у Байсо, кроме ножей и кожаной бутыли с водой, у меня ничего не было.

Я снова покосился на Летящего. На нем были крепкие кожаные штаны со специальными вставками между ног, а седло явно было покрыто чем-то мягким. Я же остался в легких тряпичных одеждах зеленого цвета – студенческой форме, подходящей только для прогулок по городу.

Немного подумав, я влил немного Ки в больные места, подстегивая заживление, но это дело небыстрое, а полноценно лечить я не умел, для этого нужно разбираться в устройстве человеческого тела. И снова я уперся в нехватку знаний. При неисчерпаемых запасах Ки я не мог полноценно использовать магию и чувствовал себя, словно умирающий от жажды на краю крутого обрыва над рекой. Вот бы я мог превратить тонкую ткань в плотную замшу или изменить форму и материал сиденья! Но это сложно и, скорее всего, энергозатратно, не уверен, что мне помог бы даже полный кристалл с Ки.

Сосредоточившись на своих проблемах, я чуть не прозевал нападение. Только что было все спокойно, как вдруг на массив обрушился целый рой, состоящий из крупных, с палец величиной, жуков. Пинь яростно замотала головой и защелкала пастью, заглатывая сразу по несколько насекомых, я же замер, растерявшись, и лишь потом вспомнил про усиление ветра, успешно смахнувшее их с дороги.

Жуки-крокодилы также встречались на третьей тропе, и проще всего было отмахнуться от них куском шкуры с густым мехом. Их резные длинные жвалы, расположенные вертикально, запутывались в меху, и жуки становились неопасны. Но это в Черном районе малышка Пинь старательно подготавливала под меня все необходимые материалы, а здесь… Здесь мои вещи болтались на поясе у Байсо, который преспокойно сидел в безопасном фургоне.

Через несколько часов, за время которых мой массив истощился практически полностью, Летящий крикнул: