Бухта надежды. Задача – выжить

Его терпение кончилось, потому как без помдежа, который не явился на службу, а нового так и не назначили, приходилось трудновато, а тут еще и эти идиоты потасовку устроили. Битковский, схватив наручники, вышел из «аквариума», отстранив Виктора, практически дошел до решетчатых дверей и застыл как истукан, глядя на то, как умалишенный дядька хоть и в драном костюме, но вполне интеллигентного, хоть и потрепанного вида, загнал бомжа в угол и схватив того за руку смачно впился в нее зубами, абсолютно не обращая внимания на вонь, идущую от бомжа и грязную одежду.

Бомж заорал во все горло – хоть на нем и было куча разномастных тряпок, но напавший «интеллигент» все же добрался до плоти – на куртке проступили кровавые пятна, и Виктор увидел струйку крови, стекающую по немытой руке.

– Где ключи от обезьянника?! – гаркнул Виктор остолбеневшему от такого поворота Битковскому, застывшему в паре шагов от решетки и с растерянностью крутящего наручники.

В этой суматохе Битковский просто забыл взять ключи, когда выбегал в холл.

– Черт! – словно очнулся от остолбенения Миша и буквально за два прыжка добрался до дверей, ведущих в кабинет дежурного, чуть не снеся на своей дороге капитана, который, наоборот, выдвинулся к клетке.

А нападавший уже оттолкнул руку истерично орущего бомжа и, хватко вцепившись тому в плечи, грыз уже того за голое горло. Кровь так и брызнула фонтаном, щедро окрашивая в алый цвет пол и решетки «обезьянника», окропив и самого нападавшего и его жертву. Помещение тут же наполнилось тяжелым запахом, как на скотобойне. Бомж уже перестал орать, поскользнувшись в собственной крови, он свалился на пол и просто булькал, глядя широко распахнутыми от ужаса глазами в давно не беленный потолок, пока псих, весь измазанный в крови, с чавканьем глотал куски. Да-да… Именно глотал. Жрал, если быть совсем уж точным – судорожные глотательные движения были видны очень четко. Виктор чуть не блевонул – всякого повидал на этой работе, но такого…. Ком подступил к горлу, стало дурно.

Из кабинета выбежал Миха и остолбенел, мгновенно изменившись в лице.

– Т-твою налево! Че з-за херь? – от перепуга капитан начал заикаться, испуганно таращась на кровавую картину, будто завороженный не в состоянии отвести взгляд.

– Миха, бегом к Сергеичу, зови его. А я щас.

– Ага, – кивнул дежурный, выходя из ступора. – Только в туалет заскочу.

А ненормальный продолжал жрать бомжа, отрывая зубами плоть, крутя головой, помогая себе тем самым, будто бездомный пес. Все вокруг было в крови – видать первым укусом повредил артерию, потому как фонтан был изрядный.

Виктор отвел взгляд от кровавого зрелища и, придерживаясь за стенку, отправился в свой кабинет, где в сейфе лежало его табельное оружие. Достав из древнего еще советского несгораемого шкафа ПМ и магазин к нему, капитан тронулся обратно к «обезьяннику», по пути встретив мокрого Миху и рассерженного полковника.

– Тащ плковник, я вам честно говорю, – оправдывался капитан, проводя ладонью по мокрому лбу.

– Щас посмотрим! – Гаркнул на него раздраженный Смирнов. – А ты, Никитин, тоже видел, как один задержанный жрет другого?

– Так точно. Так и стоит эта картина перед глазами. Да вы сейчас сами все увидите… Миха, ты че мокрый?

– Проблевался…

Первое, что бросилось в глаза полковнику это то, что ненормальный больше не грыз бомжа – просто сидел рядом на корточках весь в кровище, уставившись своими глазюками в одну точку. Но как только начальник отделения в сопровождении дежурного и оперуполномоченного зашли в помещение, где располагался «обезьянник», окровавленный ненормальный оживился и тут же поднялся на ноги. Сделав несколько довольно неуклюжих шагов в их сторону в попытке дотянуться до людей, он протягивал запачканные руки сквозь прутья, через которые растекалась лужа крови, соединяя воедину и без того огромное количество алых капель на полу. Псих…. А псих ли это? Внешне он был вполне нормальным, хотя…. Виктор присмотрелся к глазам этого странного человека – и снова почувствовал тошноту. Зрелище было столь отталкивающее, что кожа покрылась мурашками. Глаза словно застилала мутная пелена, и теперь они стали поблеклыми, будто обесцвеченными… безжизненными. Виктор еще не знал, что он впервые заглянул в глаза нового мира.

Бомжара, весь залитый кровью, словно алой краской, так и лежавший на спине посреди кровавой лужи, неожиданно дернулся, словно от разряда тока. Сначала Виктор подумал, что ему показалось, но затем рука дернулась весьма определенно, а после и вовсе подранок, все еще оставаясь лежать, просто повернул голову, продемонстрировав изъеденную шею и половину лица, где сквозь висящие лохмотьями остатки мимических мышц были видны кости черепа и остатки гнилых давно не знавших дантиста коренных зубов, изрядно изъеденных кариесом.

Вот теперь Виктор не сдержался – согнулся пополам и опустошил желудок прямо на пол. Когда спазмы прошли, а испуганные вопли вперемешку с матюгами капитана-дежурного и полковника притихли, Виктор поднялся, чуть качаясь, и вытер рот рукавом.

– Тащ полковник, что это за хрень?

– Я те че, Педивикия?

Нервы у начальника РО УМВД уже сдавали…

– Витек, надо их поближе осмотреть. – Пробормотал Миха, цветом лица уже начинавший напоминать стену «обезъянника», щедро покрашенного зеленой масляной краской.

– Тебе надо – ты и смотри, а я ближе, чем на шаг к нему не подойду…

Бомж начал медленно и неуклюже подниматься. Движения его были прерывисты и нелепы. Он скорее напоминал куклу на веревках у начинающего кукловода, чем человека.

Полковник Смирнов сделал несколько шагов вперед, но все же остерегаясь подойти близко к решетке.

– У него же артерия перекушена… Вон кровищи сколько. Как он может двигаться?

– Я ж вам говорил – тот этого грыз за горло. А вы не верили…

– Так почему он двигается? – не унимался полковник, пристально рассматривая скалящегося человека в порванном окровавленном костюме. – Никитин, а ну иди сюда, ты уже опорожнил желудок…

Виктор, делая над собой усилие, подошел к Смирнову, и они вместе начали наблюдать, как искусанный бомж поднялся и вместе с другим мужиком медленно подходил к решетке, протягивая в сторону людей руки и скалясь в кровавых ухмылках. Особенно это жутко получалось у бомжа, с его-то обглоданной рожей. И что самое страшное – у обоих были безумные белесые немигающие глаза, будто гипнотизирующие людей своим взглядом.

Из оцепенения всех вывели ввалившиеся в отделение два пэпса, тащившие под скрученные наручниками за спиной руки какого-то вырывающегося мужика, измазанного чем-то непонятным. Протиснувшись мимо «вертушки», что была у входа, сразу за входной дверью, они предъявили задержанного с кляпом во рту.

– Вы идиоты? Какого хера он с кляпом во рту? – первым опомнился Смирнов.

– Так он… – замямлил первый пэпээсник, но второй его коллега быстро объяснил все.

– Вот, на людей бросался, грызнул нескольких. Пришлось немного спеленать.

– Надо бы его в «обезьянник» до установления личности. А то он какой-то невменяемый… Обкуренный что ли?! Мы его обшмонали, но документов не нашли… травы тоже, – сержант, одной рукой поддерживающий задержанного, а второй, сжимающий свой «успокоитель», кивнул в сторону «обезьянника» и удивленно уставился на открывшуюся ему картину. – Ни хера себе у вас тут бойня! Ой, прошу прощения, тащ полковник.

– Ага. Кровищи, как будто кабана зарезали! – присвистнул уже второй.

– Тащ капитан, – обратился сержант с перебинтованной рукой к Михе. – Может, откроете?

– Ты че, охерел, cержант?! Ты видишь, что тут творится?! – заорал на того Миха, все еще зеленый как молодая весенняя поросль.

– Ну а куда мне его деть? – растерялся пэпээсник.

– В жопу себе занунь!

– Капитан! – гаркнул полковник.

– Извините, тащ полковник.

Все это время задержанный сержантами сипел, дергался и, несмотря на закупоренный измазанный рот, пытался тянуться в сторону людей. Виктор скривился. Что там сержант говорил? Вроде этот успел нескольких человек цапнуть? Да и у самого сержанта рука перебинтована…

– А с рукой-то что? – задал вопрос Виктор.

– Да этот… – ППС-ник со злостью замахнулся было дубинкой, но вовремя передумал, перехватив взгляд начальника отделения. – Цапнул меня, когда его крутили. Представляете? Вцепился, словно… словно собака какая-то. Пытался и Леху … того, но куртка спасла. Придурок обкуренный!

– Мы ему решили хавальник заштопать, чтобы со спины не напал. Так чё с ним делать то? – поинтересовался второй ППС-ник Леха.

– Сергей Сергеич, гляньте на их глаза, – Виктор все же обратил внимание на схожий у всех троих безумный мутный взгляд.

– Так, Битковский, а ну тащи из подсобки швабру! – скомандовал Смирнов, после беглого взгляда на всех задержанных.

– Чего? – не понял все еще не пришедший в себя дежурный.

– Того! Швабру! Самую обыкновенную!

Миха метнулся в парафию и святая-святых местной уборщицы и приволок древнюю, тяжелую деревянную швабру.

– Сейчас аккуратно открываешь замок, а ты, – полковник кивнул Виктор, – удерживаешь этих, пока сержанты не запихнут туда своего подопечного.

– А эти двое подопечного не сожрут? – засомневался Виктор, прекрасно помня, как псих-интеллигент накинулся на бездомного и загрыз того.

– Ну, вот мы и посмотрим, кто кого… – хмыкнул пэпээсник с перевязанной рукой. – Он ведь тоже кусаться пытается.

– Да. Но у него пасть замурована. – Возразил второй.

– Ниче. Руки ему освободить – вытащит. Ты заметил, что буркалы у него такие же, как и у тех двоих?

– Если честно, то не обратил внимания, он же был рожей вниз.

– Хватит трындеть! – прервал их перепалку Смирнов. – Ну ладно… давайте!

Миха только подошел к двери в клетку, как бомжара начал ковылять туда же, притягиваемый будто магнитом.

– Блин! Витя, отпихни-ка его!

Виктор перехватил поудобнее швабру и, просунув ее сквозь прутья, с силой пнул бомжару в грудь, сбив того с ног. Миха в это время суетливо пытался открыть дверь, и как только ему это удалось, сержанты впихнули туда своего задержанного.

–Эй, а руки ему раскрутить?! – воскликнул Виктор, вынимая свое орудие и прислонив его к стене.

– Черт! Ну не лезть же за ним туда? Эй, а у этого бородатого что, горло разгрызено?!

Миха опять закрыл дверь и отскочил от греха подальше. Все дружно уставились на задержанного, но ни бомжара, ни второй псих не обратили на него никакого внимания. Никто даже и не думал на него кидаться и пытаться сожрать. Не понятно…

– Вывод – на своих они не бросаются… – пробормотал Смирнов, снова подойдя к клетке поближе.

– Кто «они»? – выдохнул Миха.

– Ну эти… глазастые. Может, это бешенство? – вслух размышлял полковник, у которого в голове не укладывалось все происходящее. С самого утра в отделение повалили бесконечные вызовы с жалобами на немотивированную агрессию и покусанных людей. На вокзале, судя по утренней сводке, вообще какое-то ЧП произошло… И с каждой минутой становилось все хуже и хуже – звонки просто валом посыпались на дежурного. Дошло до того, что позвонили из «Управы» и чихвостили во все дыхательно-пихательные, в связи с участившимися случаями нападений на улице. Дескать, статистику всю испортят! Тьфу ты! Какая на хер статистика, если тут такое…

Полковник в задумчивости сделал еще несколько шагов к «обезьяннику», пытаясь получше рассмотреть странных задержанных, один из которых, вопреки законам природы и разорванной артерии, продолжал тянуть руки в сторону застывших милиционеров, абсолютно не обращая никакого внимания на столь пустяковую ерунду, как разорванную сонную артерию. Ненароком он подошел слишком близко, и бомжу все же удалось схватить его за рукав кителя. Сергей Сергеевич шарахнулся подальше от «обезьянника», нервно одернув руку.

У Никитина словно в голове что-то стрельнуло – проскочила какая-то мысль, но толком сформулироваться не смогла. Почему он сделал то, что сделал, капитан и сам не знал, он не мог это объяснить ни себе, ни кому-либо еще… Виктор что-то пробормотал абсолютно непонятное, сбрасывая оцепенение, и, достав ПМ из наплечной кобуры, дважды выстрелил бомжу в грудь, прошив насквозь и отколов штукатурку позади него.

Полковник громко матюгнулся, снова отскочив на добрый метр в сторону.

– Ты че, охренел, Никитин?! Да нас живьем потом прокуратура и вэбэшники сожрут!

– Сергей Сергеич! – начал было Миха.

– Так, пошли-ка отсюда, – хлопнул ППС-ник Лёха своего напарника по плечу. -

– Сергей Сергеевич, я… – Виктор, действительно, не знал, что на него нашло. В голове тут же пролетели картинки дальнейших разборок с отделом внутренних расследований, суд, тюрьма… А самое паскудное, что только вчера родился сын. Черт!

– Дай сюда ствол, придурок! Под монастырь решил нас подвести? Хрен с ним с бомжарой – ты его лично прикопаешь, а как мне патроны списывать?! Опять к барыгам обращаться, на поклон идти? – орал начальник, багровея лицом. Да и причиной его крика послужил не столько самоуправство капитана, сколько реакция самого полковника на эту ситуацию – он просто испугался… Испугался, когда окровавленный бомж схватил его за рукав, испугался, услышав гулкие выстрелы. А так как он давно не испытывал страха, то реакция его была объяснима.

Капитан глупо таращился на свой собственный пистолет, который сжимал в руке, когда его внимание привлекло движение в «обезьяннике».

– Тащ полковник, глядите. – Хриплым голосом пробормотал Виктор, не веря своим глазам и ощущая какое-то благодатное облегчение, теплой волной разлившееся по телу, показывая дулом пистолета в сторону тянущего руки сквозь решетки бомжа. Два входных отверстия в груди абсолютно ему не мешали в этом. А то, что не промахнулся, Виктор был уверен на все сто процентов – дырки от пуль в одежде были ясно видны на расстоянии двух метров, а осыпавшаяся штукатурка стены позади бомжа была тому ярким подтверждением.

– Что за хрень? – завел старую пластинку Миха. – Я тут чуть в обморок не наложил!

На выстрелы из своих кабинетов повысовывались оставшиеся гражданские и работники бумажного фронта, занимающиеся обеспечением рабочего процесса. Шутка ли – стрельба в помещении! Некоторые из них решили взглянуть из-за чего весь сыр-бор и теперь стояли белее мела, глядя на кровавое побоище. Не смотря на достаточное количество народа, тишина стояла гробовая. И в этой тишине зазвонивший телефон показался раскатом грома – добрая половина присутствующих подпрыгнула на месте.

– Чего стоишь?! Иди, мля, принимай звонок! – полковник достал носовой платок и вытер испарину со лба.

– Ага! – как китайский болванчик кивнул головой Миха, стремглав бросившись на свое рабочее место.

– Радуйся, что промахнулся!

– Такого быть не может! Я ж в него две пули всадил! – не верил своим глазам Виктор. – К тому же… вы же сами видите – у него артерия перекушена. Кровищи вон сколько вылилось… Он просто не может быть живым.

– Ага! А ты его решил окончательно… того.

– Товарищ полковник, да я…

– А ну-ка, дай! – Полковник Смирнов взял пистолет Макарова, вынул магазин, внимательно осмотрел патроны и, вставив его обратно, выстрелил бомжу в грудь. Тот только покачнулся, но это легко объяснялось законами физики, но вот законы природы молчали: почему человек с перегрызенной артерией и тремя пулями, прошившими грудь, продолжает жить. За более чем тридцатилетниц стаж работы, такое случилось впервые.

– А вы в голову попробуйте, – выкрикнул кто-то из толпы.

– Точно! Я вон в кино видел…

– А у вас что, работы мало?! – отозвался на возглас начальник. – А ну живо по рабочим местам!

Толпа моментально рассосалась, будто ждала команды. Хотя многие с облегчением покинули холл, где пол был весь в крови и блевотине.

– Вот советчики херовы… – шипел себе в усы полковник. – Вы мне еще осиновый кол и чеснок принесите да экзорциста вызовите! – не сдержался Смирнов и рявкнул вдогонку, но совета послушался – бомж тряпичной куклой свалился на пол прямо под ноги мужику с кляпом, который лбом уперся в решетку, будто пытаясь ее продавить.

– Хрен знает что! Как-то надо бомжа этого по-тихому прикопать… Никитин, вот ты этим и займешься. Как ты будешь улаживать этот вопрос – твои проблемы, но чтобы трупа здесь не было к вечеру. Хоть жри его! Так! Этих не выпускать! Близко не подходить! Битковский, специально для недоразвитых – глаз с этих двух не спускать!!! Не дай Бог провороните, я вам кой-чё на кой-куда натяну и моргать заставлю!

Из «аквариума» вылетел Миха.

– Сергей Сергеич! Еще один вызов – на Бреста девчонка молодая заперлась в комнате, а к ней ломится ее собственный отец. Только по ее словам он какой-то не такой.

– Ты не спросил «какой он, не такой»?

– Она вся в истерике. – Замотал головой дежурный, – Я еле-еле разобрал ее слова.

– Ладно, Никитин, живи пока, хватай Володина и Старина и дуй на вызов. Держи. И еще – вы двое, никому ни слова про бомжа… Хотя какое тут! – Полковник отдал Виктору пистолет, а сам развернулся и, устало вздохнув, пошел в сторону своего кабинета.

9-00 Катя и Степан Роговы, проспект Генерала Острякова

– Может, все же останешься? – мужчина сложил выдвижную ручку огромного дорожного чемодана.

– Зачем? Что это изменит? Нет, я все решила! Я ухожу! Давно мне все говорили, что ты не тот, кто мне нужен! – Девушка сверкнула умело накрашенными глазами, передавая взмахом наращенных ресниц все презрение к собеседнику. – Я достойна большего! А ты… Что ты мне можешь дать?! Поездку в Египет раз в год?

– Некоторые и туда ни разу не ездили, – пожал плечами Степан, отмечая свое невозмутимое спокойствие и сам удивляясь этому. Ведь рушится вся его жизнь!

– Так я не некоторые! – в негодовании сверкнула глазами красавица. – Вон у Наташки муж! Вот он настоящий мужчина! Наташку на руках носит! Золото ей покупает! На Бали ее свозил, в Мексику, про всякие Турции-Египты и не говорю, это у них и за отдых не считается. А ты? Сам вниз катишься и меня за собой тяньшь. Перебиваешься с хлеба на воду да копейки считаешь!

– Ну не такие уж и копейки. На жизнь-то хватает, – пытался урезонить свою жену Степан. Хотя теперь уже, наверное, бывшую жену.

Когда они познакомились пять лет назад, Степан был работником в небольшой фирме, занимающейся установкой окон и дверей, а Катя училась в институте. Молодая и красивая двадцатилетняя девушка сразу же понравилась Степану, но та его долго не замечала – ведь вокруг нее и так хватало кавалеров. И более симпатичных, чем Степан, и более обеспеченных, которые если приглашали на свидание, то не в парк, а в ресторан или в клуб. А клубы Степан не любил, да и денег лишних не было… Парень понимал, что если он что-то в своей жизни не поменяет, то ему никогда не светит такая девушка как Катя, которой в пору на глянцевых страницах блистать.

И Степан начал усиленно работать. Через год, на свое двадцатишестилетие он уже стал сам себе хозяином – занял денег для стартового капитала и оформил предпринимательство. Постепенно благодаря трудолюбию и аккуратности Степана клиентская база разрослась, и материальное положение парня значительно повысилось. Он оформил кредит и купил то, о чем так долго мечтал – свой первый автомобиль. Хоть тачка и была не из салона, но все равно для Степана его «Шевроле» стал как символ новой эпохи, новой жизни, которая начинается у парня. А тут еще и Катя согласилась на свидание, потом на еще одно и даже пригласила Степана прийти на церемонию вручения диплома.

Конечно, на празднике Катя была самой красивой, и Степану лестно было осознавать, что добился своего, ловить завистливые взгляды парней, которым Катя отказала. Еще через год Катя и Степан сыграли пышную свадьбу. Они могли пожениться и раньше, но молодая невеста хотела самую красивую свадьбу – чтобы и с лимузинами, и прогулкой на яхте вдоль побережья ЮБК, и банкетом в самом дорогом и престижном ресторане. В общем, так, чтобы все подружки обзавидовались черной завистью. Степану же для любимой ничего не было жалко – попроси та звезду с неба и ее бы парень достал.

Свадьба была сыграна, пышное белое платье убрано в шкаф на длительное хранение, свадебные фото выставлены на странице одной из социальных сетей на зависть всем подружкам. Началась семейная жизнь.

Из ступора размышлений парня вывел голос любимой:

– Тебя постоянно нет дома. Уходишь – я еще сплю, приходишь – я уже сплю. Выходные – так тебя и в выходные дома нет, – заводилась и дальше Катя, искренне жалея себя за то, что так промахнулась с выбором мужа. Нужно было все же соглашаться на предложение бросить этого олуха Степана, оставить ребенка, и выйти за Виталика замуж. Так нет же… думала, что Степан окажется лучшей партией. Вот дура! А Виталька сейчас помощник мэра города, ездит на новеньком Лексусе и ни в чем себе не отказывает. И это еще больше злило девушку, которая всю свою обиду вымещала на своем муже.

Степан хотел детей, чтобы минимум двое. А то и трое. Мечтал о дружной и большой семье. Катя же пока не планировала обзаводиться обязанностями по воспитанию потомства. Она хотела пожить в свое удовольствие, для себя, как пишут в женских журналах. К тому же, беременность нещадно портит фигуру, а от кормления грудь отвисает, становясь похожей на уши спаниеля. И когда через полгода после свадьбы девушка обнаружила, что беременна, да еще и не от мужа, она без колебаний решилась на аборт.

А Степан винил и корил себя. Если бы он согласился отдать жене авто, чтобы той не приходилось ездить на маршрутках, то тогда бы не произошло того, о чем он будет жалеть всю жизнь. Резкое торможение автобуса и травма живота, что привело к выкидышу – так сказала Катина мама, когда Степан примчался из командировки, не успев даже доехать до места назначения. Светлана Валерьевна даже не захотела сразу впускать зятя в квартиру, стояла на пороге, держала оборону, точно Брестская крепость на пути немецко-фашистских захватчиков… Степан просил ее впустить, чтобы он мог увидеть жену, обнять ее, утешить… Но теща была непреклонна. Мужчина использовал все свое красноречие, чтобы разжалобить железное сердце Катиной мамы, и оно поддалось.

Любимая, ненаглядная Катя была такая бледная, и заплаканная, что Степан тут же отдал ей ключи от своего «Шевроле». Чего не сделаешь ради дорогого человека?

– А если бы ты сделал это раньше, когда я просила, то и ребеночек наш был бы жив, – плакала навзрыд Катя, теребя тонкими пальчиками с ухоженными ноготками брелок с эмблемой.

Это казалось таким далеким прошлым…

– Ты мне такси вызвал?! – прервалась от обвинений Катя, оглядываясь – ничего ли не забыла из своих вещей.

– Да, вот-вот должно подъехать, – тихо ответил парень, отмечая, что обручальное кольцо больше не украшает пальчик жены. Бывшей…

– Я же просила к девяти, а ты как всегда… Вот ты весь такой! На тебя нельзя положиться!

– Кать, может, хватит?

– Действительно, хватит воздух сотрясать… – пожала плечиками Катя. – Ну, где там твое такси?

Степан пожал плечами и тут в его руке завибрировал мобильник.

– Судя по всему уже у подъезда.

– Ну, наконец-то! Остальное я заберу позже. Давай, пока!

– Пока…

Катя взялась за ручку чемодана и тут же ойкнула – чуть ноготь не сломала!

– Может, поможешь мне чемодан донести до машины? – и она улыбнулась Степану как раньше, той самой улыбкой, от которой сердце начинало биться чаще, рискуя выпрыгнуть из груди.

Парень хотел было согласиться, чтобы хоть на минуту побыть дольше с женой, но все же сказал «нет».

– Ну да, оставлять девушку наедине с тяжеленным чемоданом – это так по-мужски. – Ехидно заметила Катя, стараясь не показать своего удивления его отказом. Ведь она привыкла, что Степан делает все, что она говорила, понимая ее чуть ли не с полувзгляда. А тут «нет». Тоже мне! Устроил тут восстание Спартака!

– Ну, учитывая, что все в этом чемодане куплено на те самые гроши, что я зарабатывал, то он должен быть невесомым. – Ответил Степан и закрыл за женой дверь, как бы разделив свою жизнь одной чертой.

Степан сразу решил, что напиваться не будет, хоть и хотелось забыться в алкогольном угаре, а еще больше хотелось уйти из этого дома. Ведь все здесь напоминало о Кате, ведь именно она выбирала эту квартиру – чтобы недалеко от центра и транспортная развязка…

Парень порылся в своих вещах и выудил оттуда давно позабытые джинсы и кожаную куртку, которые не одевал со дня свадьбы – Кате не нравился такой стиль. Ей нравилось одеваться под стать друг другу, чтобы сочеталась одежда, чтобы они смотрелись рядом друг с другом. Степан переоделся и мельком глянул на себя в зеркало. Оттуда смотрел широкоплечий (спасибо занятиям на перекладине во дворе) тридцатилетний мужчина с взлохмаченными волосами и усталыми, красными от бессонной ночи глазами (спасибо дорогой жене). Погода в последнее время стояла теплая, поэтому замерзнуть Степан не боялся.