Аморалис

А в двух метрах от стола, вместо огромной плазмы, как сейчас модно, был камин. Не электрический, самый настоящий! Что нарушало все мыслимые и немыслимые правила пожарной безопасности.

Я тяжело опустилась на шкуру, лежащую в метре от камина. Приподняла голову медведя и нашарила сигареты и зажигалку. Чиркнув, затянулась и закашлялась – это была заначка мужа. Сама никогда не курила, но сейчас вдруг захотелось. Шок и раскаяние сжигали ее изнутри – моя шестилетняя дочь внезапно стала взрослой! И как можно было этого не заметить?

Риторический вопрос, конечно. Не мудрено. Хотелось позвонить мужу и спросить: а он-то в курсе, что у дочери проблемы? Или он тоже дерьмовый отец?

Тристан Шантар

Я всегда был хорошим отцом… Когда бывал дома, разумеется. Мою жену, Лидию, любил… когда-то. Безумная любовь, резко вспыхнув, так же быстро прогорела до тла. От нее осталась только светлая память и смешливая малышка по имени Даяна. Дочь я любил до беспамятства. И это была самая сильная, самая взаимная любовь в моей жизни. Мы часто подолгу разговаривали, я читал дочери книги, когда та засыпала. Я знал, что дочь больше любит взрослую литературу, а детские сказки ей не интересны лет с четырех. И конечно же, я знал про кошмары.

Девчонка росла очень хитрой. У нее были тайны с папой от мамы и бабушки, и с Катериной от родителей. Вот только с матерью отношения не складывались… В свои шесть лет Даяна отчетливо видела мамины приоритеты, как и отсутствие среди них себя.

Я это тоже видел. Более того, поговорив однажды с женой на эту тему, понял – все именно то, чем кажется. Лидии плевать на семью… Значит и семье будет плевать на нее.

Чертовски устал сегодня! Наспех скинув с себя верхнюю одежду, я заторопился к лестнице на второй этаж – надеялся, что дочь еще не успела уснуть.

Едва слышно отворив дверь в детскую, прислушался к ровному дыханию дочери. Грустно вздохнул и, только было начал закрывать ее, как услышал тихое:

– Папочка, это ты? – сонный голос дочери будил все отцовские инстинкты. Хотелось обнять ее, защитить от всего мира! Вот только, как бы не хотелось, спасти от кошмаров он ее не мог…

– Да милая, я здесь. – осторожно присел на край кровати. – Как день?

– Нормально. В школе училку фашисткой обозвала, она мне двойку влепила. – весело отозвалась дочь, протерев глаза.

– И за что ты ее обозвала? – рассмеявшись, спросил я.

– Она сказала, что моя подружка, Хоуп, глупая. И сказала учиться читать. А я сказала, что мы умеем читать. И, – она снизила голос до шепота. – Назвала ее фашисткой и парту на нее опрокинула. Нечего моих друзей обижать! Будь она хоть сто раз училкой!

– Милая, ты, конечно молодец, что за подружку вступилась… Но ты хоть думала о том, что у папы из-за этого могут быть проблемы? – строго спросил я.

– Ой, пап, ну какие проблемы? – округлила глаза Даяна. – Это же была са-мо-о-бо-ро-на! Фух, выговорила!

– Ладно уж, самооборона! – со смешком сказал я и тут же нахмурился. – Пора спать! Кстати, как обстоят дела с кошмарами?

– А, их уже пару дней как нет. – отчаянно зевая, отмахнулась она.

– Вот как? – приподняв бровь от удивления, спросил я глядя на дочь.

– Да, мне Тристан, водитель из смешной зеленой машины приснился. Он сказал, что прогонит кошмары. И прогнал. – пожав плечами, девочка поцеловала меня в щеку и, коснувшись головой подушки, провалилась в сон.

Глава третья

Fors omnia versas

Слепой случай меняет все

Тристан Гельдер2009 год

Последние три недели ничего не происходит. Просто люди, просто жизни… Я только что отвез семнадцатого человека и теперь мне положен сон. Из-за тесного взаимодействия с миром живых, мне нужно хотя бы минимальное время на восстановление. А ведь изначально я не мог взаимодействовать с миром живых. Я и видеть его толком не мог, только если он не был связан непосредственно с мертвецом.

Представляя, как сейчас лягу на кровать: вытянув ноги и обняв подушку, провалюсь в сон, я практически перетек в нирвану. Мысли сразу же сбежали из головы, как трусливые крысы с тонущего корабля. Божественно. Простые человеческие радости, что может быть лучше?

Я знаю, что лучше. Секс, наркотики и рок&ролл. Мы, люди, берем все это не задумываясь. Принимаем как должное то, что мы живы. И знаешь, я не буду пытаться заставить тебя ценить каждый момент. Смысл? Сейчас ты прочитаешь эти строки, подумаешь о том, как сильно я прав, а потом снова пойдешь строить из себя страдашку, потому что тебя не любят, бросили или еще чего-нибудь. Слишком мало людей умеют ценить то, что у них есть. В приюте я знал одну девушку… Точнее, не совсем в приюте – она дружила с пацанами к компании которых я одно время прибился. И сейчас я расскажу вам её историю.

Ей было шестнадцать, когда начались проблемы со здоровьем. Она занималась боксом, училась в колледже… Всё шло в точности как надо, до момента, когда выполняя упражнение на тренировке, её правая нога не смогла перепрыгнуть мяч. Она упала. Никаких слез и соплей, только лицо слегка покраснело. Тренер, не обращая внимания на её слабые отговорки о том, что ничего не болит и она готова продолжать, отволок её в раздевалку и заставил показать ногу. Естественно, она была синей. Растяжение, порванные связки? Что это было? Как выяснилось позже, просто растяжение. Но оно повлекло за собой такую цепочку событий, что я бы, наверное, сдох, если бы мне пришлось это пережить.

Так вот.

Подвернутая правая, следовательно, вся нагрузка идет на левую. Девочка, назовем её Лея, прыгала на левой ноге и храбрилась. Кричала, что всё у нее хорошо, что через недельку вернется на тренировки – шутка ли, она может потерять право на соревнования за звание КМС! И точно. Я уже говорил, что она всегда сдерживала свои обещания? Через десять дней Лея вернулась на тренировки и тогда появилась ОНА. Боль в левой голени. Лея не придавала этому значения – она хотела стать сильной, чтобы её больше никто и никогда не смог обидеть. Ведь когда ей было четырнадцать, её изнасиловали. Не спас девушку ни я своей неуклюжестью, ни кто-либо другой. Никто не спас. И тогда она поняла – нужно учиться спасаться самой.

Сперва сбивала руки об обыкновенную грушу из песка с камнями – убивала нервные окончания. После об грушу из песка смешанного с опилками – ей не хватало скорости. А потом выдалась возможность тренироваться с настоящим тренером, на снарядах, и тут такая фигня со здоровьем. В итоге довела себя до того, что в один прекрасный день перестала ходить. Позже оказалось, что в левой ноге выросла опухоль. И тогда пришла она – великая и ужасная Депрессия.

После операции Лея должна была лежать на попе ровно три месяца, из-за чего в колледже пришлось взять академический отпуск. И естественно, она должна была отказаться от тренировок как минимум на полгода. Как ты думаешь, что эта девочка сделала? Через месяц вскочила на ноги, напрочь игнорируя боль, и устроилась на работу – разносить листовки. Видите ли, ей не хотелось сидеть на бабушкиной шее, пока она не учится.

Дура.

А ещё через месяц она начала бегать, чтобы укрепить мышцы ног. Что произошло дальше? Она еще дважды подворачивала правую ногу, но с упорством ослицы продолжала бегать и тренироваться. На какое-то время все прекратилось. Лея даже начала верить, что все, наконец, закончилось.

Через три месяца, после того, как ей исполнилось семнадцать, появились мышечные боли по всему телу. Она была уверена, что сходит с ума. Врачи пытались понять, что это, но причины не находили. Лея начала ставить себе ультиматумы: если она все-таки сошла с ума и придумала эти боли, то она вернется на тренировки и выбьет из себя все дерьмо. Врачи в один голос твердили, что если одна опухоль уже была, значит обязательно будет еще, но ей было плевать.

В колледж она так и не вернулась.

Как начала работать с шестнадцати, так и работала, постоянно меняя место дислокации. К восемнадцати годам жизнь Леи устаканилась, она устроилась на свою первую официальную работу, преодолела страх, оставшийся после изнасилования и нашла парня, который безумно нравился, и как вы думаете, что?

Она начала падать в обмороки. Через четыре месяца в её голове нашли какую-то неведомую хрень, которую никак не могли идентифицировать. Почти сантиметр в диаметре. Эта “штука” засела в её мозге, угрожая убить в любую секунду.

Врачи оказались бессильны. Они в один голос твердили, что ничего нельзя сделать, пока эта “штука” не начнет расти.

Как она должна это понять?

Потеря зрения, слуха или слабоумие. Вот симптомы.

Как на это отреагировала Лея?

Она закурила. Отбросила от себя всех, кого смогла и продолжила улыбаться. Во время знакомства с кем-либо, всегда сначала говорила, что может сдохнуть в любую секунду, предоставляя человеку выбор.

Что я хотел сказать, вытаскивая на свет эту историю? Что даже Лея, со своими проблемами так и не научилась ценить то, что имеет. Да, она умела улыбаться, когда хотелось орать в голос. Но едва её бросил тот самый парень, она очень долго по нему страдала, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, которая неизвестно когда может закончиться. Мне иногда казалось, что она все выдумала, так непосредственно и по-человечески она себя вела. Лея совсем не была похожа на умирающую. Но потом она упала в обморок прямо мне в руки и я понял, что все это правда. Весь ужас её жизни реален, но ей просто посрать.

Наши пути разошлись задолго до моей смерти, но я всегда буду помнить её лучезарную улыбку и абсолютно мертвые глаза.

***

Меня выдернули прямо из сна. Я был готов рвать и метать от злости. Единственная, мать её, возможность поспать, и то не дают! Безликая тень из Небесной Канцелярии приперлась ко мне в сон (крутой, к слову, я там по облакам прыгал), взяла меня за шкирку и притащила в огромный белый зал. На моих руках мгновенно появились наручники, пространство вокруг заволокла решетка метр на метр. Метрах в пяти от меня появились трибуны и огромный дубовый стол. На них материализовались семнадцать человек (это уже совсем не смешно!), за столом восседала судья. Ну, тут сразу понятно было ху из ху. Секретарь (и когда он успел появиться?), бегал вокруг, раздавая всем папки. Я в непонятках стоял и с интересом оглядывался. Не, ну а что? Надо было упасть на пол и закатить истерику? Смысл? Что они еще могут мне сделать? Я уже мертв. Хуже некуда.

– Слушание по делу номер 765.387 служащего Небесной Канцелярии номер 17.937, Тристана Гельдера объявляется открытым, – зычным, громоподобным голосом сказала судья, шарахнув молотком по деревянной дощечке для усиления звука.

– Итак, подсудимый, вам известно, в чем вас обвиняют?

– Никак нет, товарищ судья. Ваше существо ничего мне не объяснило, когда вытаскивало из кровати, – спокойно ответил я. – Извините, могу я присесть?

– Можете, подсудимый. Секретарь, огласите обвинение!

– Служащий Небесной Канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер обвиняется в нарушении главы семнадцатой, статьи сто пятой Уголовного кодекса Небесной Канцелярии, о невывозе мертвых в мир живых. Так же, служащий Небесной Канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер обвиняется в нарушении главы одиннадцатой, статьи девяносто шестой Уголовного кодекса Небесной Канцелярии, о неправильном распределении мертвых между раем и адом, – секретарь, щупленький мужичок, выглядевший лет так на дцать, запинаясь и заикаясь, все же выдал требуемое.

Судья, смешно насупив брови, повернулась в мою сторону.

– Служащий Небесной канцелярии номер 17.937 Тристан Гельдер, что вы можете сказать по поводу обвинений?

– Было дело… Но, – судья взмахнула рукой и мой рот отказался слушаться. В голове было пусто, как в кошельке у бомжа. Мысли двигались настолько вяло, что я бы даже испугался, если конечно мог.

– Секретарь, пригласите свидетеля номер один.

– В зал суда приглашается свидетель номер один. Служащий Ада номер 66.284.523.328 Алекс Гордеус, вызывается на Небесный суд.

Справа от меня появился маленький постамент, за которым материализовался солидный мужчина лет пятидесяти на вид. Седые, искусно взлохмаченные волосы, костюм тройка и блестящие туфли. Он кого-то сильно напоминал мне, но как я не старался заставить мозг работать, он категорически отказывался вспоминать.

– Итак, свидетель номер один, служащий Ада номер 66.284.523.328 Алекс Гордеус, начинайте свои показания.

Мужчина приосанился, поправил галстук и начал говорить:

– Я умер… Меня убили шесть лет назад. За то, что в молодости я сбил человека, подсудимый отвез меня в ад. Нет, не подумайте, я не в обиде за это, я донес на него за другое. Два месяца назад умерла моя внучка, – болезненная мука появилась на его лице, но Алекс быстро взял себя в руки. – Я направил её к нему в машину и должен был уйти в Лимб, в очередь на перерождение, но до рая внучка так и не доехала. Ведь сразу после ее смерти я должен был уйти на перерождение, согласно закону о искуплении грехов. Когда она там так и не появилась, я напросился на неделю пыток, чтобы меня пустили на землю – навестить родных. Внучка, живая и здоровая бегала по дому, как будто это не её недавно сбила машина. А пока она жива, я не могу уйти в Лимб! – злость на лице мужчины поставила меня в тупик.

Мысли наконец вернулись к привычной скорости и я начал думать. Когда он сказал, что умерла его внучка, на его лице была скорбь, а потом он разозлился, что она не умерла. Нестыковочка. Значит, либо первая реакция полная туфта, либо вторая.

– Подсудимый, встать! – сказала судья.

Я послушно поднялся и вопросительно посмотрел на судью.

– Что вы скажете в свое оправдание, подсудимый?

Вот тут то до моего воспаленного мозга и дошло. Этот театр абсурда никакой не театр. Это самая настоящая реальность, в которой меня судят!

– Что я скажу в своё оправдание? Давайте я начну сначала. Ко мне в машину никогда не садились дети… Никогда! Она была моим первым ребенком! Да, я привез её обратно в мир живых! Но я просто не знал, как поступить иначе… Она ведь не пожила еще… совсем не пожила! Да я даже не задумался, когда вернул её. Я понял это только потом, когда появилась хоть какая-то ясность в голове. Но знаете, уважаемая судья? Если бы можно было отмотать время, я поступил бы так же. Этой девочке не место в мире мертвых. Я готов понести любое наказание, хоть и считаю, что поступил правильно! – высказался. Фуф.

Выдох, глубокий вдох… А тебе знакомо это чувство? Когда мурашки табунами топчут тело, каждую секунду перетряхивает от нетерпения? Это ожидание приговора…

– Занятно, занятно… Секретарь, подайте мне дело подсудимого, – да какая из неё судья? Все эмоции на лице написаны! В данный момент – выражение глубокой задумчивости.

– Пожалуйста, дело Служащего Небесной канцелярии номер 17.937 Тристана Гельдера, – отрапортовал мужичок, осторожно отдавая судье тоненькую папочку.

А я что говорил? Сейчас на лице судьи выражение глубокой задумчивости сменяло изумление, а после и любопытство.

– Занятно, занятно… – и что она там такое увидела? – Значит, не был, не видел, не привлекался? Позиция Австралии? Я уж было хотела ходатайствовать о тряске отдела кадров. Но, видимо они выбрали правильного человека. Так! Суд с присяжными удаляется для вынесения приговора! – шарахнула молоточком и царственно поднялась, чтобы через секунду раствориться в воздухе вместе со столом и трибунами.

Кажется прошла вечность. Я уже и подтягивался, и сидел в позе лотоса, и подтягивался, сидя в позе лотоса, а их все не было. Вот и что мне думать? С одной стороны, страха нет, ибо что они могут мне сделать? С другой стороны, а вдруг придумают? Чувство юмора у Небесной Канцелярии отвратительное! Но второе чувство даже отдаленно не напоминало страх. Это было больше похоже на любопытство, и то, только похоже. О, придумал! Я буду качать пресс вниз головой! Просунул ноги через решетку, покачался – вроде крепко, и начал медленно подниматься вверх. И тут мне в голову стукнуло: а ведь со дня смерти мои эмоции перестали быть яркими! Сочные, красочные мысли и желания заменила серость.

Так вот, что такое смерть? Это когда ты больше не можешь хотеть?

***

В это же время, зал заседаний Небесной Канцелярии:

– Мы не можем его просто оправдать!

– Можем, – властно сказала Судьба. – Не забывай, все дороги ведут ко мне. И у него нет выбора. Он все равно за все заплатит.

– Но…

– Никаких но. Он мне еще нужен.

***

– Подсудимый! Что за цирк вы тут устроили? – рявкнула судья, входя в зал. Но я то её не видел! Я к ней ж… Ну, мягким местом висел! От неожиданности я разжал руки, ноги выпрямились, и грохнулся на пол.

– Простите, госпожа судья! Просто мышцы затекли, не привык так долго сидеть! – только сейчас до меня дошло, что её появление не объявлялось! И чем там секретарь занят?

– И как же вы тогда сутками за рулем сидите, а? – ехидно вопросила она. Это хороший знак или нет?

– Нууу, я обычно музыку включаю и танцую сидя, – мог бы, так покраснел бы, честное слово!

– Так, разговоры – это хорошо, но нам еще второе дело разбирать, – она грохнула молотком по столу, видимо призывая к порядку саму себя. – Суд провел слушание по делу номер 765.387 по нарушению главы семнадцать, статьи сто пятой Уголовного кодекса Небесной Канцелярии, о невывозе мертвых в мир живых. Обвиняемый, служащий Небесной Канцелярии номер 17.937, Тристан Гельдер, встаньте! – так как я уже стоял, то просто выпрямился.

– Суд постановил: оправдать служащего Небесной Канцелярии номер 17.937, Тристана Гельдера, – выдохнув, судья уже тихонько ударила молотком и села. – Прошу всех садиться.

***

За то, что отвез того пацаненка в ад меня тоже практически оправдали. Практически, потому что я через сотню-другую пассажиров должен был получить Chevrolet Corvette C4 1985 года, а теперь получу его только через пять тысяч пассажиров. Столько тонкостей с этими детьми…

Оступился – значит не суицид, а то что говнюком был – так ему восемнадцати лет не стукнуло, значит не считается! Логика, просто… Логика Небесной Канцелярии! Не, ну а что я хотел? Вообще, радоваться нужно, что оправдали. Иначе что бы они со мной сделали? А вот интересно кстати!

***

Материализовали они меня сразу в машину. Я купил кофе, проверил масло, протер приборку и вновь задумался – что с моими чувствами? Да, я мертв, но тогда почему начал хотеть? Что оживило мои желания? Ведь до этого момента я даже не задумывался о том, что семнадцать лет живу без секса…

Открыв дверь, она неслышно села. Зато закрывая, хлопнула ею посильнее. Специально, видимо.

– Тристан? – на её лице было написано изумление пополам с радостью.

– Лея? – видимо на моем лице отразилось примерно то же самое, раз она кинулась меня обнимать…

– Что ты здесь делаешь? Как ты… Ты тоже умер, да?

– Как и ты, старушка, как и ты. Тебе сколько лет-то должно быть? Пятьдесят…?

– Три. Я умерла в пятьдесят три года. А ты во сколько? Судя по виду, плюс минус двадцать пять? – гремучая смесь – любопытство с жалостью. Это всегда было её отличительной чертой.

– В двадцать девять. Не вошел в поворот на огромной скорости…

– Хм, вот уж не ожидала, что мы поменяемся ролями! Я думала, что в итоге это я умру годам к двадцати пяти и уж точно не своей смертью. А оно вон как…

– Так ты умерла своей смертью? Тебя не нашли где-то в лесу в четырех пакетах? – я не мог её не подколоть. Просто не мог.

– Иди ты! После встречи с Бенджи я вообще стала паинькой! Мы всего год были вместе, когда решили завести ребенка. Как ни странно, у нас получилось с первого раза. Родилась прекрасная девочка, Оливия. Через шесть лет мы родили двух пацанов и решили остановиться. У меня была славная жизнь, Трис. Так может ты расскажешь, что ты здесь делаешь, и почему меня за ручку подвели к твоей машине?

– Я таксист. Погоди, погоди, дай договорю! – она чуть было не рассмеялась после слов о таксисте. – Я таксист между раем и адом. Из-за того, что я при жизни не совершил ничего очень хорошего и слишком плохого, они не смогли понять, куда меня отправить, потому воссоздали новую-старую должность, на которой я числюсь уже восемнадцать лет. Моя задача во время поездки узнать, куда везти человека – в рай или в ад. Раньше ведь все проще было – на границе миров противнейшая тетенька сидела. Она анкету даст и, пока человек заполняет – отвлекает всячески, чтобы на эмоции вывести. Таким образом и решалось все. Ошибок было… Море.

– Вот оно как… Хм, нууу я знаю, куда меня. Вези меня в ад, – твердо сказала она с тенью улыбки. Я резко нажал на тормоз, и мы оба чуть не ударились лицом в приборку.

– Что?! Повтори, пожалуйста, я не расслышал!

– В ад меня вези, Трис. Я виновата не в одной, и даже не в двух смертях, так что… – по её лицу пробежала горечь и боль.

– Подожди, Лея, миленькая, давай по порядку, а! – я схватился за голову и сжал её. Моя старая подруга убила несколько человек! Немыслимо!

– Всё началось с бабушки. Она болела сахарным диабетом, имела большой избыточный вес, и ей было очень тяжело ходить. Приходилось постоянно ее поддерживать и водить куда-либо. В тот вечер пацаны позвали меня на футбол. Я торопилась, марафетилась, и потому сказала, что не поведу её спать. Дед напился, но я не обратила на это внимание. Меня ведь ждали… – одинокая слезинка скатилась по её щеке.

Она зло смахнула её и скомкано выпалила:

– Оказалось, что когда дед вел бабушку в комнату, она оступилась, он не смог удержать и, они вместе упали. Через пару дней у нее случился инсульт, а через месяц второй. Она умерла.

– Эй, так это ведь не твоя вина! Ты была подростком! Да и где гарантия, что ты бы её удержала?! Ты что – халк?! – возмущенно воскликнул я.

– Бенджи тоже так говорил… – мечтательная улыбка появилась на её лице, но почти сразу же пропала. – А что ты скажешь про Вильяма и Майка?

– А что я должен сказать про Вильяма и Майка? Они суицидники! – не понимаю, к чему она клонит, вспоминая их.

– Помнишь, я тебе рассказывала, что меня изнасиловали?

– Неужели, Майк? – не могу поверить… Этот плюшевый увалень-алкоголик?

– Вильям, – жалость, раскаяние, боль, отвращение…

– Не может быть! – от него я ожидал этого еще меньше… Это невозможно… Этот дружелюбный пацаненок и такое…

– Может. А я так и не успела его простить. При встрече я все время плевалась в него ядом, рассказывала, как сильно ненавижу… Говорила, что сделала бы с ним, будь я сильным мужиком. Как на беду, мы постоянно пересекались – тусили в одной компании. И я ведь могла просто уйти оттуда! Могла, но не хотела. Я считала, что я обязана показать, что я сильная девочка и вынесу все.

– Так ты думаешь, что это он из-за тебя? Не из-за Энджи, как все говорили, а из-за тебя? Потому что ты его не простила? – вскричал я. “Вот дура! До чего же любит человек себя во всем обвинять!”

Она просто кивнула и ответила:

– А Майк умер через неделю после того, как я ему рассказала. Вот такая история. Так что Трис, давай мы покончим с этим, и ты отвезешь меня в ад. Слушай, у тебя есть сигареты? Давай покурим, а? – предложила она, нетерпеливо ерзая по сидению.

– А давай! – сказал я, доставая пачку. Дождался пока она закурит и продолжил. – А теперь, Лея, слушай меня внимательно. Ты никого не убивала!

– Но…

– Не перебивай меня. Так вот. Ты никого не убивала. Вильям умер, потому что сам так решил. Аналогично и Майк. Ты прожила отличную жизнь! Обернись назад! Твои дети и внуки рыдают над твоей могилой! Они рассказывают веселые истории о тебе и плачут, потому что скучают! Что? Стоп, почему ты смеешься?? – недоуменно воскликнул я.

– Они проигнорировали мое пожелание. – давясь от хохота, прошептала она.

– Какое еще пожелание?

– Я хотела, чтобы меня кремировали! Всегда хотела! – надув губы, как маленький ребенок, но все еще давясь от смеха, хрюкнула она.

– Тьфу! Дура! Я уже подумал серьезное что-то! Так вот! Докуривай свою сигарету и шуруй в рай!

– В смысле в рай? – недоуменно спросила Лея.

– В самом прямом. Твоя остановка здесь, так что выходи давай!

Её лицо посветлело. И наконец-то я увидел её улыбку. Какой парадокс! При жизни, по крайней мере когда я её знал, у неё были мертвые глаза… Сейчас же… Живее всех живых.

***

Мой драгоценный кофе успел замерзнуть, а я всё ещё думал:. Вспоминал родных Леи и чувствовал, что хочу так же. Когда я умер, по мне и не плакал никто. И не потому, что я был плохим человеком – отнюдь. Просто некому было. У меня были девушки. И я действительно спал со многими, но это просто секс. Из всех женщин настоящая связь у меня была только с Кэти… И то, после того, как наши пути разошлись, я так и не смог её найти. Не то, чтобы я очень пытался… Наверное поэтому и не смог.

В стекло постучали и от неожиданности я дернулся, предсказуемо задев рукой кофе, который, естественно, опрокинулся на мои штаны. С-сука.