Проклятая статуя

– Как?

– Что тебе непонятно?! Или ты против?! – разозлился слуга Зьюфа.

– Против чего?

Лицо Падоса побагровело и Тия, остановив гневные восклицания, готовые сорваться с языка советника, проговорила:

– Мой дядя просит у вас руки Эмиль.

– Ты хочешь жениться на моей дочери? – спросил Песинг.

– Да. Так ты против?

– Нет, но я не думал, что ты в таком возрасте захочешь жениться.

– В каком возрасте?! – вскричал Кармол.

– Дядя здоров и полон сил, – вновь остановила Падоса Тимилия.

– Что скажешь? – спросил в очередной раз советник короля.

– Хм, а почему бы и нет? Она молода и красива, а ты богат. Хорошая пара получится, – вслух размышлял отец первой красавицы Мэтла.

– Значит, договорились? – протянул ему руку Кармол.

Посмотрев на него, потом на Тилию, Фейкус не спешил соглашаться.

– А какое наследство от тебя получит племянница? – подумав, спросил он.

– Никакого. У неё от отца осталось поместье и скоро она выйдет замуж, – ответил Падос.

– У тебя есть жених? Кто же он? – заинтересовался Песинг, заметив на руке Тилии перстень.

– Какая разница?! – рыкнул Кармол.

– Разница велика и может быть опасной для моих внуков. Если вдруг её муж потребует часть твоего имущества, то мне необходимо знать, насколько он богат и знатен, – объяснил отец Эмиль.

– Это герцог Тирдос, – ответил Падос за смутившуюся Тилию.

– А свадьба уже назначена?

– Мы и это должны обсудить?! – воскликнул, Кармол, теряя терпение.

– Нет.

– Завтра устроим помолвку, а свадьбу через неделю, – выставил условие Падос.

– Куда ты так спешишь? – удивился Фейкус, глядя на советника короля.

– Хочу быстрее обнять самую красивую девушку Духчара.

Песинг хихикнул, а щёки Тии снова залились румянцем.

– Мне нужно подготовить особняк, пригласить гостей, – начал перечислять необходимые приготовления отец невесты.

Оборвав его, Падос произнёс:

– Или я женюсь на Эмиль через неделю, или мы станем врагами.

Видя настрой Кармола, Фейкус не на шутку испугался, ведь он знал, что Падос хитёр и коварен, и становиться его врагом опасно.

– Дай мне хотя бы две недели. Нехорошо для девушки, так быстро замуж выходить. Слухи могут по Мэтлу пойти.

– На это я внимания обращать не стану, о её чести сам позабочусь, – резко высказался Кармол.

– У меня многие руки Эмиль просили и предлагали в обмен горы золота, – вдруг промолвил Песинг, посмотрев на хозяина особняка.

– Чего ты хочешь? – уточнил советник Зьюфа.

– Помоги мне отобрать у старика Сонтерфа поместье в Ириаксне. Король тебе не откажет.

– И это всё?

– Да.

– Хорошо, после свадьбы я поговорю с правителем, – обещал Падос, а Тия побледнела, но в сделку вмешиваться не стала.

– Договорились. Завтра после полудня мы ждём тебя, – довольный собой, проговорил Фейкус.

Песинг уже второй год пытался отобрать зелёные луга у Сонтерфа, но у старика была поддержка племянника короля. Если Кармол ему поможет, то Фейкус выдворит Сонтерфа и расширит свои владения. Однако радость от обещания Падоса не затмила разум отца невесты, и Песинг, пройдя к столу, захотел обсудить расходы на предстоящую свадьбу. По закону их разделяли поровну, и Фейкус решил всё сразу обговорить с Падосом. Тимилия, не желая слушать, как два скупых старика перепираются из-за того, кто из них и за что заплатит, сказала, что подождёт Кармола в зале, среди других гостей и ушла.

Пройдя к креслу, в котором недавно сидела, Тимилия увидела в нём Эмиль, окружённую подругами. Что бы ни попадаться им на глаза, она развернулась и столкнулась с Фердином, направляющимся к сестре. Глаза у графа широко распахнулись, когда он увидел девушку, которую искал несколько дней.

– Это вы?! – воскликнул он.

Дочь Хардока удивлённо посмотрела на потомка Радексны.

– Сплю я или вижу вас? – проговорил Фердин, отступая.

Тилия хотела его обойти, но сын Фейкуса не пропустил её.

– Как только я увидел вас, сердце моё забилось от желания жить и служить вам. Вы меня очаровали, пролетев, как нежная бушующая весна над серым заледенелым лесом, – произнёс Песинг.

Проходившие мимо две девушки удивились признанию, слетевшему с уст молчуна Фердина, ведь он был немногословным и серьёзным, и казалось, не испытывал ни к одной красавице нежных чувств. Тия шагнула к колоннам, а граф взмолился:

– Простите, но моя душа рвётся к вам и не находит покоя, крича о том, что вы стали для меня раем, к которому стремится каждый из нас. Я ведь начал думать, что сошёл с ума и мне везде мерещится красивая девушка, которую никто кроме меня не видит. Не уходите и не сердитесь, прошу.

Проследовавшие к креслам дамы тоже стали оборачиваться и смотреть на Фердина. Тилия, удивлённая признаниями графа, лишь вчера увидевшего её на рынке Мэтла, не поверила ему.

– Вижу, что сердитесь, и вы правы. Я несдержан и слишком много говорю, но я так рад вас видеть. Друзья смеются надо мной, считая, что я грежу наяву, они думают, что Фердин влюбился в свою мечту, и это правда. Вы моя мечта, мой идеал, – сказал сын Фейкуса.

– Вы можете помолчать, – попросила синеглазая красавица.

– Нет, я должен вам всё сказать, открыть чувства, которые переполняют мою душу, так как боюсь, что вы снова исчезните.

– Я не исчезну, – произнесла Тимилия, поправив золотой локон, выпавший из причёски, ведь она чувствовала искренность собеседника.

Перед ней внезапно появились умоляющие глаза Эмирейка и надменные Эмиль. Не желая причинять графу такой же боли, Тилия решила предложить ему дружбу.

– Правда? Обещаете? – обрадовался Песинг, но тут же помрачнел.

Заметив на руке девушки перстень, Фердин огорчился, предположив, что незнакомка уже помолвлена и хотел спросить, но тут его увидели друзья и окликнули. Осознавая, что продолжая говорить о своих чувствах, потомок Радексны, вспомнив о Эмирейке, позовёт его, Тимилия растерялась. Она не желала, что бы о её приезде стало известно Мирантону.

– Наш дорогой Фердин, мы рады, что ты хотя бы сегодня оставил поиски и решил присоединиться к нам, – сказал, подходя к нему, один из кузенов Фитиньи.

– Ещё большую радость у нас вызвало то, что ты забыл о несуществующей красавице, которая покорила тебя, промчавшись мимо ваших карет, когда вы по дороге в Мэтл ехали, – усмехнулся второй.

– Представь нам свою спутницу, – попросил третий мужчина, стоящий за спинами друзей.

Теперь Тилия осознала, где Фердин увидел её впервые и отчего говорил о пролетевшей весне над заледеневшим лесом. Посмотрев на него, Тимилия покачала головой, и Песинг понял просьбу девушки, однако он не знал, как представить незнакомку друзьям, ведь ему не было известно её имя.

– Простите, Фердин обещал танцевать со мной, – сказала Тилия и, взяв его за руку, потянула к танцующим парам.

Войдя в круг, она не остановилась, а прошла к противоположной стене.

– Почему мы уходим? – спросил брат Эмиль.

Тия промолчала.

– Вы ещё сердитесь на меня?

– Нет, – ответила Тимилия и почти выбежала из зала.

– Вас что-то тревожит? Позвольте мне помочь вам, – предложил Фердин, следуя за ней по коридору.

– Вы, правда, этого хотите? – спросила Тия, поворачиваясь к нему.

– Всем сердцем.

– Сейчас мне не нужен кавалер, а от друга я бы не отказалась.

Вздохнув, Песинг, видя сомневающийся взгляд незнакомки, сказал:

– Я готов им стать. Простите, но я не представился. Фердин Песинг.

У Тилии едва не сорвалось с губ настоящее имя, но она сдержалась, а сын Фейкуса подумал, что девушка не верит ему, оттого и молчит.

– Тимилия Кармол.

– Вы дочь Падоса? – удивился Фердин.

– Племянница.

– И что вас опечалило?

– Жестокость, наполняющая сердца людей.

– Увы, несовершенств в нас больше, чем достоинств.

Тилия, огорчённая соглашением стариков, которого сама желала, тяжело вздохнула.

– Через месяц мы возвратимся в родовое поместье. Позвольте пригласить вас, вместе с дядей, конечно, – сказал сын Фейкуса.

– Благодарю, но вскоре я покину столицу, – отказалась Тия.

Вспомнив о том, что Кармол выдумал о герцоге Тирдосе, она добавила:

– Я еду к жениху.

– Скажите мне, кто он и я убью его! Я никому вас не отдам! – воскликнул, побледнев, Фердин.

– Вы с ума сошли. Я вам не принадлежу, и никогда не принадлежала!

– Простите, Тимилия, но одна мысль о том, что вы кого-то любите, лишила меня разума, – извинился Песинг.

– Я не просто его невеста. Мы избраны судьбой, и о лучшем муже я и не могла мечтать. Душа его добра и чиста, он искренний и верный, и если вдруг погибнет, то и мне незачем жить.

– О, жестокая судьба! Подарила мне сладостное видение и тут же отняла, но верю в то, что она справедлива ко всем. Раз вы его так любите, мне ничего не остаётся, – вздохнув, сказал сын Фейкуса.

– Что вы задумали? – испугалась дочь Хардока.

– Вы искренни со мной, не кокетничаете, и не используете моих чувств, и я вам за это благодарен. Отныне я друг вам и тому, кем вы так дорожите, и если кому-нибудь из вас понадобится помощь, вы можете рассчитывать на меня, – с грустной улыбкой ответил Фердин и поклонился.

Слёзы благодарности блеснули в глазах девушки, и она протянула графу руку, сказав:

– Знайте, что я никогда не очерню дружбы предательством. Благодарю вас.

Фердин проводил Тилию в зал, где гости Пунсара продолжали танцевать и веселиться. Увидев у стены Падоса, обсудившего с Фейкусом все затраты по предстоящей свадьбе, и разыскивающего взглядом племянницу, ведь он не мог уехать без неё, Тия простилась с Фердином.

Утром Тимилия испекла пирог, который для неё в детстве делала няня и, угостив и кухарку и её сына, поднимаясь по лестнице, увидела через окно мужчину, стоящего на улице напротив дома Падоса. Не обратив внимания на то, что он не сводит взгляда с особняка Кармола, Тия зашла в свою комнату, набросила на плечи плащ Эфтиана и спустилась в парк. Гуляя по дорожкам вокруг цветущих деревьев, она подумала о том, как бы отыскать Эмирейка и пригласить на свадьбу Эмиль, что бы он узнал, каким стал выбор девушки, отвергшей его. Однако вскоре её мысли изменились, ведь поставив себя на его место, Тимилия осознала, что любящему сердцу будет тяжело видеть, как Фейкус выдаёт дочь замуж за человека, годящегося ей в отцы.

Тия стала сомневаться стоит ли ей настаивать на этом союзе или лучше его расторгнуть. Внезапно медный браслет сдавил её руку так сильно, что в висках застучала кровь. Что это?! Почему?! И как бы отвечая на её вопросы, прозвучал голос Январи:

– Ты будешь следовать за избравшим тебя мужчиной, и только исполнив его мечту, сможешь освободиться от проклятия.

Упав на колени от боли, пронзившей её кисть, дочь Хардока поняла, что проклятие не позволит отступить. Видимо, Эмирейк, убитый отказом Эмиль, обозлился и пожелал, что бы её слова воплотились в жизнь. Именно поэтому Тилии на ум пришло желание наказать девушку, выдав замуж за жестокого старика. Теперь придётся наблюдать за тем, как будет рушиться счастливая жизнь первой красавицы королевства, потомка Радексны.

Не умоляя своей вины в том, что она захотела преподать избалованной и капризной девушке урок, Тимилия устыдилась того, что вынудила Кармола просить её руки взамен десятилетнего избавления от болезни. В душе она не желала такой судьбы Эмиль и потому решила всё изменить. Поднявшись и повернувшись к особняку, Тилия хотела, исцелив графа, убедить не жениться на дочери Фейкуса.

Резкий удар в спину и смерч, подхватив Тимилию, оторвал её от земли и, подбросив в воздух, погрузил в мутную воду, в которой она начала тонуть. Взмахивая руками, девушка пыталась выплыть наверх, но её как будто что-то удерживало на месте. Плащ Ливари, расстелившись вокруг Тилии ковром, не позволял утонуть, и она мысленно поблагодарила за такой дар Эфтиана.

Внезапно внизу посветлело, и к Тимилии приблизился жёлтый шар, внутри которого она увидела сестру, смеющуюся над Милиарком и принимающую его подарки. Потом Радексна прогнала влюблённого и тут лицо Тимиролла, развернулось к младшей дочери Хардока и, рванувшись к ней, потянуло ко дну. Удивившись тому, что находится в поместье, Тимилия не могла понять, как она оказалась в озере. Почему Милиарк сердится на неё и хочет утопить? Отвечая на её вопросы, он прокричал:

– Возмездие!

Теперь Тилия осознала, что гнев Тимиролла вызван тем, что за его смерть Радексна не понесла никакого наказания, но какое это имеет отношение к Эмиль. Стоило девушке об этом подумать, как Милиарк, указав на медный браслет, сказал:

– На моей крови.

Чувствуя, что задыхается, Тимилия в ужасе посмотрела на дар Ливари, а Тимиролл отпустил её и исчез. Плащ потянул Тилию наверх, и она смогла вынырнуть и глотнуть воздуха. В этот же миг Тия упала, и кашель сотряс её тело, выталкивая из лёгких воду. Где она? Что произошло? Как Тилия могла переместиться в поместье и вернуться назад? Что за сила сокрыта в старом браслете? Почему душа Милиарка до сих пор находится в озере и, отчего он жаждет возмездия для потомков Радексны? Неужели мы с ним связаны, и он требует свершения справедливой кары в отношении Эмиль?

Отдышавшись, Тимилия попыталась снять браслет, но как ни старалась, не смогла его сдвинуть даже на сантиметр. Дар мага, казалось, врос ей в руку и приказывал исполнить волю погибшего влюблённого, лишая Тию права что-либо решать.

– Госпожа. Госпожа, где вы? – вопрошал Ювик, разыскивая её в парке.

Поднявшись, Тимилия поправила складки на платье и, подойдя к юноше, узнала, что Падос приказал ему сообщить племяннице о том, что пора ехать к Фейкусу. Идя по лестнице, и взглянув в окно, она снова увидела мужчину в синем плаще, надвинувшем шляпу на лоб. Он стоял у соседнего особняка и наблюдал за воротами дома Кармола. На этот раз девушка подумала, что у Падоса много врагов, и это они следят за ним. Не собираясь разбираться в причинах неприязни жителей столицы к советнику короля, переодевшись и сев в карету, Тилия посмотрела на то место, где она увидела мужчину. К её удивлению, он и сейчас там стоял, но теперь смотрел не карету Кармола.

Подъехав к дому Фейкуса Песинга, Тимилия взволнованно всматривалась в его окна, в отличие от своего спутника. На лице Падоса отражались лишь безразличие и превосходство, но, не смотря на это, графа радушно встретил глава семейства. Фейкус довольно усмехался, а Вейтели молчала, согласно воле мужа, и ни во что не вмешивалась. Ни Эмиль, ни её подруг в зале не было, и Тия посчитала, что девушка рыдает в своей комнате от горя и снова муки совести стали терзать её. Однако через четверть часа Эмиль спустилась в зал, поразив всех нежной улыбкой и сияющими глазами.

Тимилия не понимала, отчего она так радуется и после того, как хозяин особняка вышел в центр зала и объявил, что Падос Кармол просил руки его дочери и сегодня состоится помолвка, удивилась ещё больше. Сероглазая красавица никак не показала, что недовольна выбором отца и когда Фейкус подвёл Эмиль к жениху, сама подала руку, что бы Падос надел ей на палец золотой перстень. Со всех сторон посыпались поздравления и пожелания, а взгляд Тилии не сходил с лица счастливой невесты. Как её мог порадовать старый жених? Неужели богатство и положение Падоса на самом деле для неё важнее всего остального?

Фердин, молча, прошёл мимо жениха и невесты. Остановившись рядом с друзьями, граф мрачным взглядом окидывал тех, кто стремился поздравить обручённых. Зазвучала музыка, и жених с невестой закружились по залу, а брат Эмиль подошёл к Тилии. Заметив печаль в его взгляде и сожаление, она спросила:

– Что огорчило вас?

– Этот спектакль. Вы и сами его участница, – ответил Фердин.

– Я?

– Вы просили моего отца дать согласие на этот брак.

Тилия смутилась, а сын Фейкуса сказал:

– Я не обвиняю вас, вы желаете дяде счастья и выбрали лучшую из невест. Мне больно оттого, что отец продал свою дочь за кусок земли.

Тимилии было стыдно, но она молчала, потому что браслет Ливари жёг руку, запрещая говорить и действовать по велению души. Граф, взглянув на улыбающуюся сестру, надевшую фиолетовое платье, и кружащуюся среди разноцветных шлейфов подруг, вздохнул и произнёс:

– Молю судьбу лишь об одном: не стать таким, как она.

Дочь Хардока посмотрела в его глаза и Фердин уточнил:

– Почему вы думаете, она вышла к гостям и улыбается? Оттого, что отец вынудил Эмиль принять этого человека, грозя отречься от дочери и лишить наследства?

Тилия кивнула головой.

– Ошибаетесь. Она дала согласие на этот союз.

Поразившись, Тия взглянула на Падоса и его невесту.

– Вчера вечером, когда отец объявил о своём решении выдать Эмиль за Кармол а, она помрачнела, и я подумал, резко выскажется против, но сестра, поклонившись, ушла в свою комнату и заперлась. Я постарался отговорить отца, приводя всевозможные доводы, но он был непреклонен, тем более, что Падос обещал помочь получить желаемые земли. Я постучал в дверь сестры и служанка, открыв, сказала, что госпожа ушла в сад, – рассказал Песинг.

Вздохнув, Фердин отвернулся от танцующих пар и продолжил:

– Я вышел за сестрой, желая облегчить её страдания, но то, что увидел и услышал, привело меня в ужас… Эмиль была с Кармолом. Рассердившись, я подошёл, что бы прогнать графа, но каково же было моё удивление, когда я услышал ответ сестры. Эмиль сказала, что предложение Падоса неожиданно, но полная свобода, её устраивает, а потом сестра добавила, что она согласна родить ребёнка за четыре сундука золота и поместье в южной части Духчара. Эмиль продала своё дитя и от этого ужас охватил моё сердце.

Тилия, считая себя виновницей несчастья сестры Фердина, сокрушалась, как оказалось зря, ведь Эмиль заключила с Кармолом договор, от которого оба будут в выигрыше и отказ Эмирейку вовсе не станет для неё наказанием. Внезапно остыв, браслет, перестал причинять боль, заставив усомниться в своих предположениях. Нет, всё будет иначе и ни их договор, ни обман, не смягчат возмездия. Убедившись в том, что судьба справедлива ко всем и не карает невиновных, Тимилия поняла, что ей не стоит вмешиваться и спасать Эмиль.

– Бедный мой друг, – печально произнёс Фердин.

– О ком вы говорите? – спросила Тия.

– О Эмирейке Мирантоне, который был жестоко обижен моей сестрой. Он признался Эмиль в любви, ведь её дивный образ всем кажется ангельским.

– И где же он? – с волнением промолвила его собеседница, разглядывая гостей.

– Я видел Эмирейка две недели назад, в нашем поместье, но он исчез и не появлялся в столице. Эмиль и отец отказали ему, ведь мой друг не так богат и знатен, а им в качестве жениха подходит только наследник герцога. К тому же четвёртый сын графа Бергтака Мирантона, не может ничего предложить жадным сердцам, – сказал сын Фейкуса.

– Возможно, судьба сама позаботилась о том, что бы ни допустить союза вашего друга и Эмиль, – предположила Тилия.

– И я этому даже рад. Эмирейк встретит ещё добрую и чистую девушку и будет с ней счастлив, – согласился Фердин.

Музыканты внезапно замолчали и Тия, подняв взгляд, увидела, как в зал входят несколько мужчин. Впереди шёл молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста и телосложения. Его вьющиеся тёмно-русые волосы и светлосерые глаза выделялись над тонким носом и узким подбородком. Коротко остриженая борода делала этого мужчину немного старше своих лет, а часто прищуриваемые глаза, заставляли гостей Фейкуса нервничать и кланяться, ведь они боялись вызвать недовольство или гнев вошедшего. На бархатном сером камзоле незнакомца Тимилия увидела серебряный медальон с зелёной и белой россыпью камней, а на поясе золотой короткий меч.

– Кто это? – спросила Тилия.

– Герцог Тьюрэса и сын нашего короля, – ответил её собеседник.

Дочь Хардока всмотрелась в лицо незнакомца, а Фердин добавил:

– Это принц Велкан. Что же вы не спешите за всеми?

– Для чего? – уточнила Тия, видя, как придворные окружают герцога.

– Что бы быть представленной ему. Вы и красивы и умны, принц это сразу отметит.

– Меня не интересует знакомство с сыном правителя, – спокойно сказала Тилия, но Песинг покачал головой, не веря её словам.

– Велкан будущий король, а став одной из приближённых к нему особ, вы многого добьётесь, – тихо проговорил он.

– Позора моей семьи? Насмешек общества и звания любовницы?! – строго взглянула на собеседника Тимилия.

Фердин, опечаленный поступками и мечтами сестры, посчитал, что и все девушки желают приобрести влияние при дворе, но осознал свою ошибку и извинился.

Тилия понимала чувства графа, и потому простив высказывание Фердина, согласилась о нём забыть. Пока они разговаривали, принц Духчара дошёл до Фейкуса и от лица своего отца и от себя поздравил жениха и невесту, хотя и удивился, узнав о возрасте Кармола. Наследник короля высказал сожаление по этому поводу, заставив Падоса посереть от злости, а гостей усмехнуться.

– Что вы, ваше высочество, мы очень рады такому союзу. Эмиль молода, и родив внуков, порадует нас ещё больше, – растерянно, проговорил хозяин особняка.

После этого он пригласил принца на свадьбу, которая должна состояться через две недели, но Велкан отказался. Принц сказал, что всё готово к походу и через десять дней он покинет столицу, что бы изгнать с земель королевства Ийфанков.

– Позвольте пожелать победы и скорейшего возвращения, – поклонился ему Фейкус.

Велкан сел в кресло и, оглядев своих подданных, вспомнил о жене. Два с половиной года назад отец женил его на принцессе соседнего королевства – Жаните. Сын исполнил повеление отца, но он не испытывал нежных чувств к красивой стройной черноглазой брюнетке, предпочитая ей общество друзей, а Жаните, наоборот, искренне полюбила мужа и страдала оттого, что редко видела его. Принцесса, выясняя, куда муж направляется, находила причину самой там появиться, вот и сегодня, узнав, что по поручению отца Велкан отправился к Фейкусу, Жаните уговорила тётку принца поехать и поздравить жениха и невесту. Зная, как страдает принцесса, Мениар согласилась.

Спустя четверть часа после того, как в особняк вошёл принц, двери снова отворились и пропустили в зал худощавую женщину средних лет. Длинные, поседевшие локоны её были собраны в высокой причёске, под которой ярко выделяются серые глаза, обрамлённые тёмными ресницами. Мениар, идя по залу, искренне улыбалась, когда отвечала на поклоны гостей Фейкуса, а за сестрой правителя, опустив взгляд и вздрагивая от волнения, при громких восклицаниях мужчин, раздающихся со всех сторон, проследовала стройная черноглазая брюнетка с алой едва заметной улыбкой. Только раз оглядела она зал и, отыскав своего мужа, вновь устремила взор вниз, стараясь успокоить забившеєся от счастья сердце.

Велкан, радостно поприветствал тётушку, посвятившую его воспитанию свою жизнь. Поцеловав Мениар и, посмотрев на Жаните, он вздохнул и, едва прикоснувшись губами к её руке, отвернулся. Глаза принцессы засияли, ведь она снова увидела мужа. Велкану нравилось, что жена скромна и молчалива, добра к подданным и верна ему, но её покорность порой раздражала принца и заставляла искать развлечений. Велкан кроме дружбы и уважения ничем не мог ей ответить.

В юности он был влюблён, но с тех пор это чувство, ни разу не посещало его. Велкан полагал, что и в сердце жены нет настоящего сильного чувства к нему. Сын короля принимал нежное отношение к себе за исполнение долга, не думая, что он стал для Жаните единственным, без кого она не может жить. Наследник правителя не верил, что чувства вдруг могли возникнуть, ведь до свадьбы они не были знакомы, да и потом мало времени проводили вместе.

Присев в кресла, которые для них тут же установили, королевская семья, придерживаясь законов Духчара, должна была провести в доме Песинга не менее часа, что несказанно порадовало Жаните и огорчило Велкана, хотя ни один из них не проронил ни слова. Понимая, что от сына правителя ожидают внимания к жене, принц подал ей руку.

Музыканты вновь заиграли, и следом за королевской четой в зал прошли подданные, и он наполнился танцующими парами. Велкан не смотрел в глаза Жаните, что бы ни рассердиться, увидев нежность во взгляде жены. Глядя по сторонам на танцующих мужчин и женщин, принц внезапно поймал себя на мысли о том, что хочет покинуть этот дом. Подведя Жаните к креслу, Велкан сказал хозяину особняка, что его ожидают государственные дела. Услышав это, Мениар нахмурилась. Зная, что она может выказать своё недовольство, принц опередил тётушку и спросил Фейкуса, где его сын.

– Он среди гостей, ваше высочество, – ответил отец Фердина.

– Я видел его, – сказал один из приближённых принца.

– Пойду и поговорю с ним, – решил сын короля, и быстро поцеловав руку Мениар, ушёл, не взглянув на жену.

Вздохнув с облегчением, он последовал за придворным, который привёл его к Фердину. Граф поклонился Велкану, и принц посмотрел на спутницу Песинга, не собираясь задерживаться в особняке. Взгляд ярких синих глаз обжёг его огнём, удивив и развеселив, ведь никто из женщин, кроме Мениар не смел так смотреть на него.