Улыбка хвостом

перестал лаять.

– Ну, что ж, молодец! – похвалил Пёс Драный. – Это ничего, что ты не правильно залаял.

Главное, что задумался и исправился.

– Да уж от холодной воды кто угодно задумается, – буркнул Бобик.

– От воды?! – удивился Пёс, разглядывая небо. – Но ведь ты сказал, что утро было прекрасное.

– Небо здесь ни виновато, – вздохнув, пояснил Бобик. – Вода была с балкона второго этажа…

Причём сразу целое ведро!

Беседа на высокие темы

В этот день Пёс Драный находился в философском настроении.

– Как ты думаешь, Бобик, – сказал он, – а не поговорить ли нам сегодня о чём-нибудь высоком?

– О каком высоком? – не понял Бобик, задрав морду вверх, чтобы увидеть что-нибудь над головой.

– Ты не понял, – засмеявшись, поправил друг, – ну, вот, к примеру, скажи мне: у тебя мечта какая-

нибудь есть?

Бобик тяжело, совсем не по-собачьи задумался.

– Хорошо, спрошу проще, – сказал Пёс Драный, – кем бы ты хотел стать, если б не был

дворнягой?

– Ах, вот ты о чём! – воскликнул Бобик. – Ну, так это как когда…

– Всегда по-разному, что ли? – удивился друг.

– Конечно! Вот когда мы поздно вечером идём с хозяйкой к тётушке Клаве, то хорошо бы мне быть

овчаркой, чтобы хозяйке не было страшно рядом со мной, да, чтобы и самому ничего не бояться. А

вот когда тётушка Клава угощает меня, то хорошо бы в это время побыть таксой…

– Фу-у! – презрительно протянул Пёс Драный. – Таксой!? Что привлекательного нашёл ты в такой

вытянутой собаке?

– Сосиски! Ты представь, сколько сосисок уместилось бы во мне тогда…

– Эх ты, – разочарованно сказал Пёс Драный, – я тебе о высоком, о мечте, а ты о сосисках… Хотя,

– облизнувшись уже от самого этого слова, добавил он, – признаюсь, что с собачьей точки зрения,

трудно говорить о сосисках, как о чём-то низком. Так что, наверное, и впрямь, давай-ка лучше

поговорим о них.

Почему собаки не любят сидеть?

Уморившись на жаре, друзья завернули в тенистый парк и упали в траву под раскидистое дерево.

7

– Странно, – сказал Пёс Драный, наблюдая за людьми на скамейках, – я давно замечаю, что

уставшие люди чаще всего сидят, а мы, собаки, чаще всего лежим. Интересно, почему это так?

– Наверное, потому, что люди передвигаются прямо, а мы совсем наоборот, – предположил Бобик.

– И для отдыха им проще сесть, а нам проще лечь.

– Возможно, – с сомнением произнёс Пёс Драный, – да, только мудрёно.

– Можно и проще, – сказал Бобик, – но мне для этого надо чуть подумать.

– Хорошо, – охотно согласился друг, – ты чуть подумай, а я чуть подремлю.

Он тут же уронил голову и заснул, несмотря на муху, ползающую почти по самому кончику его

носа. Бобик же положил голову на лапы, и начал думать. Однако другу своему он ни сколько не

завидовал, потому, что думать ему нравилось куда больше, чем дремать.

Минут через десять Пёс Драный с лязгом проснулся, потому что прямо во сне попытался цапнуть

надоевшую муху.

– Ну, что подумал? – спросил он.

– Подумал, – ответил Бобик. – На самом деле, всё, и впрямь, куда проще. Люди чаще всего сидят,

потому что им удобней сидеть, а мы чаще всего лежим, потому что нам удобней лежать.

– И это всё? – изумился Пёс. – Может быть, мне ещё чуть-чуть или хотя бы чуть подремать?

– Увы, – сказал Бобик, – проще ответа уже не надумать и не надремать.

– Но почему ты решил, что людям, в отличие от нас, удобней сидеть?

– Да, хотя бы потому, что им не мешает хвост, – ответил Бобик.

– О! – приподняв голову, воскликнул Пёс Драный, – А вот это похоже на правду! Более того, наверное, так оно и есть. Это верно, потому что совсем просто.

Собаки и люди

– А вот скажи, Бобик, чем, по-твоему, собаки лучше людей? – спросил Пёс Драный.

– Постановка вопроса, конечно, любопытная, – заметил Бобик, – но ответа на него я не знаю.

– И не догадываешься?

– Нет, я понимаю, конечно, что мы тоже не так уж плохи. А вот чем мы лучше – сказать не могу.

– Да тем, что люди хоть и разумнее нас, зато мы куда храбрее их.

– Ну и довод… – разочарованно произнёс Бобик. – Ты считаешь, что храбрость лучше ума? А если

и лучше, то чем же мы храбрее?

– А вот смотри: построить ракету ума у людей хватило, а кто первым в космос полетел? А? Ну,

кто?! Наши великие – Белка и Стрелка! А люди уж потом… Следом поплелись.

– Но ведь если б не люди, так и нам, собакам, никогда космоса не видать…

– Ну и что? Люди ещё много чего могут. Им это положено. Ведь люди – это часть природы, в

которой живём мы – собаки.

Пустолайки

По улице проехал грузовик, который гудел так, что в окнах звонко волновались стёкла.

– Вот мне этот шум ни за что не перелаять, – признался Пёс Драный.

– И мне тоже, – сказал Бобик, – а вот вместе, хором – это ещё как знать. Ведь вместе мы можем

лаять в два раза громче.

– Отличная идея! – воскликнул Пёс Драный. – Давай попробуем!

Они залаяли изо всех сил. Но лай двойной силы всё равно не получился.

– Это потому что причины нет, – догадался Бобик.

– Ну, так давай найдём причину и облаем её.

– Да как же её найдёшь?

– А давай облаем первого, кто выйдет из-за угла.

– Но за что же мы его облаем?

– Мы что, должны думать об этом? Облаем, да и всё. Ну, хотя бы за то, что он вышел из-за угла.

– Здорово! – восхитился Бобик. – Ты так легко находишь хорошие причины!

Первым из-за угла вышел хозяин Пса, но уговор есть уговор и оба друга с лаем бросились к нему.

Да, теперь их лай звучал куда громче!

– Вот я вас, пустолайки! – возмутился хозяин.

Он погрозил им кулаком, и хор замолк, как от руководящего жеста дирижёра.

Друзья отошли в сторону и легли. Оба были расстроены.

– И чего это он нас пустолайками обозвал? – обиженно спросил Бобик.

– А разве это не так? – защищая хозяина, ответил Пёс Драный. – Как можно облаять человека

лишь за то, что он вышел из-за угла?

– Но ты же сам это предложил! – изумился Бобик.

– Ой, Бобик, пожалуйста, лучше не напоминай мне об этом. Ну, откуда я мог знать, что это будет

мой хозяин? Помолчи. Не береди мою душу.

– Ладно, не буду – успокаивая друга, пообещал тот.

– Понимаешь, – продолжал Пёс Драный, – может быть, внешне-то я, и впрямь, пустолайка, но,

поверь, Бобик, что в душе у меня всё совсем иначе.

8

Барбарис

Пёс Драный и Бобик лежали около скамейки, на которой сидели бабушки, обсуждая какие-то свои

человеческие новости, когда мимо прошёл бульдог Барбарис. Прошёл важно, даже не взглянув на

приятелей.

– А знаешь, – сказал Бобик, – наверное, самая культурная собака нашего двора это – Барбарис.

– Тоже мне культурный, – усмехнулся Пёс Драный, – прошёл и даже не поздоровался.

– Да, – согласился Бобик, – культурные обычно здороваются, но когда культуры становится много,

то появляется важность и здороваться тогда уже не обязательно.

– Вечно ты всё запутаешь своим умничаньем, – сказал Пёс Драный, – выходит, он культурный

только потому, что важный?

– Не только. Вот смотри: видишь, он в подъезд вошёл? Как ты думаешь, что он будет сейчас

делать?

– Знаю. Сядет и станет ждать лифт.

– Вот! А я что говорю? Это мы, простачки, по лестнице бегаем, а он культурно на лифте

поднимается. Хотя живёт лишь на третьем этаже.

– Может быть, он и культурный, – рассудил Пёс Драный, – но только пока он сидит и дожидается

кого-нибудь из людей, чтобы до третьего этажа доехать, я уже десять раз на девятый сбегаю. Да как-

то и глуповата его культура. Люди-то ведь на разные этажи едут. Его бывало, поднимут на девятый

этаж, а он потом спускается на третий. Какой же смысл в такой культуре?

– Н-да… – задумчиво произнёс Бобик, чувствуя разлад в своих рассуждениях. – А ты не знаешь,

почему его Барбарисом зовут? Может быть, он, как и ты, придумал себе кличку сам? Очень уж она

ему подходит.

– Да что ты! Скажу тебе по секрету, что история его клички, в отличие от моей, вообще позорна и

непристойна.

– Как?! Что может быть непристойного в такой гордой кличке?

– Гордой?! А если я тебе скажу, что вначале-то он вообще девочкой был, а уж потом мальчиком

сделался?

Бобик даже сел от такой новости.

– А что, теперь бывает и так?

– Конечно. Его же хозяйка покупала. Ей хотелось купить собачку-девочку, а продавцы что-то

перепутали. Привезла она его домой и до самого вечера «Барби» называла. А вечером хозяин

пришёл, рассмотрел его, да и говорит: «Помилуй, Муся, да какая ж это Барби?! Тут у нас не Барби, а

самый настоящий Барбарис…»

Умное превосходство

Приятели, поприветствовав друг друга, прилегли рядышком на своём привычном месте под

берёзой. Но через минуту Бобик почему-то вдруг поднялся, отошёл чуть в сторону и лёг там.

– Чего это ты? – обиженно спросил Пёс Драный.

– Ты, конечно, меня извини, – сказал Бобик, – но рядом с тобой мне хочется чихать. От тебя

пахнет не то табачным ларьком, не то каким-то пожаром.

– Пожаром? – удивился Пёс Драный. – Да не пожаром, а моим хозяином.

– А что он работает пожарным?

– Да он сам, как пожар, – посетовал Пёс Драный, – курит без конца. Дым вокруг него слоями висит.

Вот моя шерсть и пропахла дымом.

– Странно, – сказал Бобик, – люди такие умные существа, а глупостей делают – не счесть. Вот я

был бы не прочь стать таким же умным, но чтобы курить…

– Ух, какой ты хитрый! – воскликнул Пёс Драный. – Хотел бы быть умным, как люди, а курить, как

они, не хочешь.

– Нет, не хочу. Потому что в этом-то как раз ничего умного и нет.

– Постой, постой! – приподнявшись на передние лапы, сказал Пёс. – Уж не хочешь ли ты сказать,

что, не желая курить, мы, собаки, в чём-то умнее самих людей?

– Мне не легко это говорить, – вздохнув, ответил Бобик, – но, по-моему, так и есть. В конце концов,

не во всём же людям быть умнее нас.

– Не во всём, – поразмыслив, согласился Пёс Драный, – хотя, с собачьей точки зрения, курение

это такая глупость, что быть умным здесь совсем не трудно.

Охотничий инстинкт

Хочешь – не хочешь, но если ты лежишь во дворе, а по перилам балкона первого этажа нагло

прохаживается кот Шкода – весь такой противно гибкий и чёрный до блеска, то ты всё равно станешь

наблюдать именно за ним.

– А приходилось ли тебе когда-нибудь есть кошек? – спросил вдруг Бобик Пса Драного во время

такого наблюдения.

9

– Бр-р, – потряс головой Пёс, – об этом и думать противно. Колбасы за свою жизнь я скушал не

мало, а кошек ни одной. Если только их не бывает в колбасе.

– Надеюсь, что нет. Так вот скажи тогда, пожалуйста, не слишком ли большое место занимают

кошки в нашей собачьей жизни? Ну, вот чего мы за ними гоняемся? Почему они нам покоя не дают?

Некоторое время они лежали, размышляя над таким важным собачьим вопросом.

– Вероятней всего, – предположил Пёс Драный, – это у нас проявление охотничьего инстинкта.

– Глупый он какой-то этот инстинкт, – заметил Бобик. – Зачем гоняться за тем, что нам не нужно?

– Ой, Бобик, не убивай меня окончательно! Уж, не знаю, бывают ли инстинкты умные, в принципе,

но глупее нашего, и впрямь, не найти. Ведь, если подумать, то не такие уж мы и голодные, чтобы этих

несъедобных кошек гонять…

В это время, кот Шкода, будто услышав их, спрыгнул с балкона и мягко, словно на цыпочках, зашагал по тротуару. Собаки увидели это одновременно и так же одновременно с лаем сорвались с

места. В два прыжка Шкода оказался в недосягаемости на ближайшем дереве, глядя оттуда

вытаращенными глазами на обоих друзей сразу. Собаки побегали немого вокруг ствола, полаяли,

потом сели, успокаиваясь.

– Тьфу ты! – окончательно придя в себя, сказал Пёс Драный. – Ну, и глупостей же ты наговорил!

Зачем думать над тем, что ясно без всякого думанья? Нам положено их гонять, вот и гоняем.

Бобик хотел сказать, что-нибудь умное, но ничего умного, после их рывка за кошкой, у него не

нашлось.

– Тьфу ты! – сказал и он.

Как не злиться на кота

Пёс Драный только выбежал из подъезда на прогулку, а тут уже другой, рыжий и пушистый кот

Вальяжа чинно и даже с каким-то достоинством, вышагивает по тротуару. Возмущенный такой

наглостью, Пёс Драный сходу облаял кота. Однако тот не бросился наутек по примеру собрата

Шкоды, а остановился, превратившись в тугую пружину: хребёт дугой, хвост трубой, шерсть дыбом.

Этого ещё не хватало! От ярости Пса Драного подбрасывало на месте, разрывало от лая, но цапнуть

Вальяжу он не решался. Попробуй, сунься – там такие коготки, что и без глаз не долго остаться. Но

что же делать? Да ничего – только прыгать вокруг него и лаять, что есть сил.

И тут на помощь примчался разъярённый Бобик. Он так сильно разбежался, что сначала даже

пронёсся мимо них вместе с облаком пыли. Пёс Драный воспрянул духом. Ну, держись несчастный

котяра, уж вместе-то мы тебя так облаем, что ты навсегда забудешь, как ходить по нашему тротуару!

А Бобик сегодня молодец! Зол прямо за шестерых!

И лишь теперь от их солидарного лая Вальяжа трусливо бросился бежать. Впрочем, если по

совести, то не так уж и бросился, да не так уж и трусливо. Он просто сделал три прыжка в сторону, а

с четвёртого взлетел на свой балкон. И главное, тут же успокоился! Сел, пригладил лапкой усы и,

кажется, даже зевнул от скуки. Ох, и наглец! Злишься тут на него, а ему хоть бы хны! Знает, что

теперь он в безопасности и, видите ли, зевает. Позевал бы он вот здесь на тротуаре! Хотя, нет: пусть

уж лучше зевает на балконе – гавкать на балкон всё же менее позорно.

Налаявшись до хрипа, друзья отошли в сторонку, легли под берёзкой и приуныли.

– Ты не находишь, что мы выглядим несколько глуповато? – первым заговорил Бобик. – Увидели

кота и шуму на весь двор! А толку-то – даже цапнуть его не смогли.

– Да уж, если бы смогли, то это было бы просто здорово! – воодушевлено сказал Пёс Драный.

Эта мысль привела его в восторг, он вскочил на ноги и ещё несколько раз хрипло гавкнул на уже

заснувшего кота.

– Но ведь не смогли же… – заметил Бобик.

– Ну и что ж? – упав рядом с ним, ответил Пёс Драный. – Кто видел, что не смогли? Зато все

слышали, как решительно мы действовали.

– А не глупо ли нам вообще лаять на него? Впрочем, как и на всех остальных кошек тоже?

– Да глупо, конечно, – признался, наконец, Пёс, – но что делать, если адреналин покоя не даёт?

– Нет, я-то лаю, кажется, просто так, сам по себе.

– Нет, Бобик, ты тоже лаешь с адреналином. Лаять без адреналина совсем никудышное дело –

самому скучно станет.

– Но ведь если я не знаю, что это такое, значит лаю без него.

– Да как же без него, если адреналин – это злость, которая закипает в тебе при виде кота?

– А, ну так это другое дело, – согласился Бобик, – тогда я, можно сказать, одним адреналином и

лаю. И куда его деть тоже не пойму. Вот если бы с ним как-нибудь по-умному справляться…

– Скажешь тоже «по-умному», – передразнил Пёс Драный, – да как вспомнить про этот ум, когда

лаять надо?

– Действительно, – грустно согласился Бобик, – совсем невозможно.

– А-а, – безнадёжно проговорил Пёс Драный и поплёлся домой.

На следующее утро Бобик выбежал на прогулку и первое, что он увидел, был его друг, который

кругами носится вокруг детской площадки. Бобик в недоумении сел невдалеке и стал ждать, когда тот

набегается.

10

Наконец Пёс Драный притормозил, и устало подбежал к Бобику. Его бока вздымались, с языка

капала влага.

– Всё! Наверное, уже хватит … – с трудом проговорил он.

– Ну почему же хватит? – иронично заметил Бобик. – Побегал бы ещё…

– Нет, хватит. Кажется, уже весь адреналин закончился.

Ах, вот оно что! Бобик оглянулся в сторону кошачьего этажа и увидел там сразу обоих дремлющих

котов – каждого на своём балконе.

– Ну, ты и молоде-ец! – восхитился он, но уже с невольно закипающим рычанием, от вида этих

наглецов.

– То, что молодец – это понятно, – снисходительно ответил Пёс Драный, – главное, что я ещё и

умный.

Но Бобик его не слышал – он уже мчался по тому же кругу. Он тоже хотел быть умным. Ох, сколько же кругов нужно намотать сразу за обоих котов!

Зачем собаке палка?

Утром друзья отдыхали под любимой берёзкой, с любопытством наблюдая, как Шмель пискливо

лает на кота Вальяжу, сидящего на балконе.

– Ну, просто уморительная картина, – заметил Пёс Драный, уже с высоты обретённого опыта. – Ты

только послушай, как он тявкает.

– Тявкает? Почему ты сказал «тявкает»?

– Так известно же, Бобик, что в этой жизни кто-то лает, а кто-то всего лишь тявкает.

– А-а, – сказал Бобик и задумался над тем, что делает он.

Некоторое время они лежали молча.

– Тоже адреналинчик покоя не даёт, – снова сказал Бобик, кивнув на уже охрипшего Шмеля, и

пояснил, – я говорю «адреналинчик», потому что адреналин в Шмеля просто не поместится.

– О, как же много на этом свете глупых псов… – вздохнув, проговорил Пёс. – Я тут с утра

наблюдал ещё одну любопытную картину. Выходит, значит, во двор этот бульдог Барбарис, которого

ты считаешь очень культурным, со своим хозяином. А хозяин вышел для того, чтобы выбросить

какую-то не нужную палку. Так вот швыряет он её вот туда, к забору. А что делает наш славный

Барбарисик? Он несётся во всю прыть за этой палкой, хватает её и приносит назад! И так, примерно,

сорок девять раз.

– Сорок девять раз! – удивился Бобик. И что же за все сорок девять раз он так эту палку и не

выбросил?

– Ну, при чём здесь «за все сорок девять раз»? Палку можно выбросить лишь в какой-то

последний раз. Например, в девятый или десятый. Хотя, можно и в первый.

– Так почему же он не выбросил в первый или в десятый раз?

– Ну, как же её выбросишь с таким глупым псом?! Слушай, Бобик, ты совсем меня запутал. Не

умничай, пожалуйста, а?

– Ты извини, пожалуйста, я не специально – у меня это само выходит.

– Так вот, наблюдал я за ними полчаса. И за всё это время у хозяина так ничего и не вышло. Он

уже устал её швырять, уже устал смеяться над глупостью своего пса, а тот, как приносил эту палку,

так и приносит.

– И что же было потом?

– А то, что эту, не нужную палку, пришлось унести домой.

– Я тоже такое видел, – признался Бобик, – но я решил, что это игра. Разве твой хозяин не делал

так? Ну, хотя бы в то время, когда конфетами тебя кормил, а ты ложился, вставал, гавкал?

– Было дело, – признался Пёс Драный, – однажды он тоже взял палку, откинул её в сторону и что-

то крикнул. Ну, я-то не такой дурень, как этот …дурень. Я сразу всё понял. Я схватил палку, отнёс её к

мусорным бакам и бросил там. Если мой хозяин что-то выбрасывает, разве не должен я помочь?

Зачем я буду что-то делать против своего замечательного хозяина? Но как он смеялся тогда, как

смеялся. Как был рад моей помощи!

– И что же больше он эти палки не швырял?

– Ни-ког-да! С тех пор, видя собак, бегающих за палками, он только смеётся, а меня ласково

гладит по шее. Вот здесь.

Хозяева и телевизор

Друзья снова говорили о хозяевах. Пёс Драный, конечно же, считал лучшим своего хозяина, Бобик

– своего.

– А вот мой хозяин, вот мой хозяин, – взахлёб говорил Бобик, – он такой умный, такой умный! Он

умный до такой степени, что всё свободное время телевизор смотрит. Вот так!

– Ну и что? А вот мой вдобавок к телевизору ещё и газету читает!

– Но ты бы видел, как мой хозяин смотрит телевизор!

– Эка, невидаль! И как же это он его так смотрит? Вверх ногами что ли?

– Послушай, Пёс Драный, ты хоть и друг, но не смей так переворачивать моего хозяина, хорошо?

11

– Хорошо, хорошо. Извини, Бобик. Но как же он всё-таки его смотрит?

– А смотрит он внимательно, внимательно. Бывает, по часу шевельнуться не может. Во какая у

него выдержка!

– Зато мой, когда футбол смотрит, может так заорать, что в ушах десять минут звенит. Вот так-то! А

однажды он и меня рядом усадил, давай, мол, вместе поболеем. А чего там смотреть? Ну, ладно бы

ещё там собак показывали, которые кость друг у друга отбирают, а там ведь просто люди с мячом.

Сижу, тоскую, задремал даже незаметно от хозяина. А он как заорёт: «Го-о-ол!» Я испугался и в угол!

Так что хозяин только рукой махнул. «Ну, и сиди, – говорит, – там, если настолько бестолковый, что

футбола не понимаешь!»

– Значит, к телевизору ты равнодушен? – спросил Бобик.

– Конечно, – сказал Пёс Драный, – не нужна мне такая болезнь. Пусть уж лучше они сами ей

болеют.

– И я равнодушен, – признался Бобик. – Видно, не собачье это дело – телевизор.

Верное дело

По двору на длинном толстом ремне провели невероятно злого бультерьера.

– Странно, – сказал Бобик, – вот вроде бы тоже наш брат – собака, а общаться с ним совсем не

хочется – до чего ж свиреп. Зверь и зверь.

– Ну, так и что ж, – ответил Пёс Драный, – все мы произошли от зверей.

– И не только мы, – добавил Бобик, – люди так и вовсе обезьянами были. Только сейчас-то среди

них нет обезьян. А сколько зверей среди нас! Взять хотя бы этого бультерьера или другие породы

бойцовых собак. Они ведь могут загрызть кого угодно.

– Конечно, ведь они такие сильные, – даже с некоторым восхищением сказал Пёс Драный.

– А ты считаешь, у нас этой силы нет? Да просто они ещё звери, а мы уже собаки. Конечно, мы

тоже лаем и даже вроде бы нападаем. Но ведь главное-то наше оружие давно уже не зубы, а простой

лай.

– Бойцовых собак люди используют, как оружие против других людей, – сказал Пёс Драный. –

Значит, они тоже нужны.

– Не логично как-то, – возразил Бобик, – выходит, что одним людям они нужны, а другим совсем

наоборот. Но ведь когда-нибудь люди перемирятся между собой, и тогда этих собак-зверей отправят в

зоопарк. Не хотел бы я быть таким зверем.

– А кем бы ты хотел быть?

– Да тем же, кто и есть – просто другом.

– Да, – подумав, согласился Пёс Драный, – быть другом – это, пожалуй, самое верное дело. Не

очень-то приятно, когда тебя используют для чего-то плохого. А другом быть хорошо. Друзей

используют только для дружбы.

Улыбка хвостом

– Послушай, Пёс Драный, а ты не знаешь, почему мы машем хвостом, когда видим некоторых

людей?

– Ты хочешь сказать, что я тоже машу? – удивился Пёс Драный.

– А разве ты не замечал? Если нет, то давай проверим.

Ждать долго не пришлось. Во двор вышла хозяйка Пса Драного, которая с сумкой в руке

направлялась в магазин. Пёс Драный поднялся и радостно побежал ей навстречу.

– Ну, вот! – воскликнул Бобик. – Взгляни на свой хвост!

Пёс Драный оглянулся и увидел, что хвост его и впрямь приветливо машет из стороны в сторону.

– Странно, – сказал он потом, проводив хозяйку, – а я этого не замечал. Надеюсь, что я машу

хвостом только тем, кто мне нравится?

– Вот именно! – воскликнул Бобик. – С моим хвостом выходит то же самое. Как только я увижу

того, кто мне нравится – хвост машет сам. Однажды я пробовал его удержать – так это не выходит!

– Понятно, – сказал Пёс Драный, – значит, мой хвост потому и машет, что мне приятно кого-то

видеть. А если мне приятно кого-то видеть, мне хочется улыбнуться. А чтобы моя улыбка была

заметней, я улыбаюсь ещё и хвостом.

– Здорово! – воскликнул Бобик. – Представляешь, какая у нас, собак, широкая улыбка! Никто не

умеет так размашисто улыбаться, как мы!

Собачий секрет

Выбежав после обеда сытым, весёлым и бодрым, Пёс Драный увидел Бобика, печально лежащего

под берёзой. Печаль друга была столь велика, что и смотрел-то он куда-то в сторону.

– Что с тобой? – осторожно поинтересовался Пёс Драный.

– Ох, боюсь я, как бы мой хозяин ни о чём не догадался, – вздохнув, ответил Бобик.

– Неужели, всё же напакостил чего-то? – обрадовался Пёс Драный. – С почином!

– Да не напакостил я. Просто опасаюсь, как бы хозяин не догадался, что хозяйка относится ко мне

с большим уважением, чем к нему.

12