Четыре сына. Игры со временем

– Они собирают части Скипетра Власти, – неожиданно заговорил серолицый грагель полушипящим голосом, вальяжно растягивая слова.

Повисло молчание, комом собравшееся над грагелем.

– Скипетра Власти? – переспросил мужчина по правую руку от Архимага. – Того самого? Но он же уничтожен?

– Нет, савит Кронус, он был разделен на части и спрятан. После Войны с фархарами и заточения их на островах народы знали, что Скипетр разделен, а хранителям было известно, где находятся части артефакта. Однако, как только хранители покинули наш мир, многие утратили эти знания. Лишь единицы помнят, что Скипетр еще на Эве, – грагель ленивым взмахом ладони указал на вейланов и каптов. – Как я вижу, наши добрые соседи тоже знают о намерениях фархаров.

– То есть вы хотите сказать, сахран Бурлон, что пока Темные не соберут все части Скипетра, они нападать не будут? – очень высокомерно, словно не ему только что намекнули на несостоятельность, как главного представителя всего человечества, спросил Бонифаций.

Грагель оскалил острые зубы в улыбке, тихо рассмеявшись.

– Ну что вы. Фархары не столь деликатны. Не думаю, что если они не найдут одну часть артефакта, то оставят нас – надзирателей, заточивших их на три тысячи лет, безнаказанными. Они просто перестраховываются. Если им удастся собрать весь Скипетр, они без труда смогут его использовать. Артефакт создавался для человеческой магии, как самой разрушительной, но наши предки не учли, что магия людей близка к магии фархаров, просто в разы слабее…

– Активировать великий Скипетр способен лишь иллир, – вмешался седобородый вейлан, слегка замерцав, словно его тело сотряс невидимый ветер.

Грагель, вразвалочку облокотившийся на спинку стула, медленно подался вперед и уперся руками о стол. Дамаск про себя отметил, что облик грагеля в кроваво-красной мантии вызывает в нем легкий морозец по спине.

– А ты не подумал, Милвишан, что новый гир Темных «слегка» отличается от остальных представителей своей расы? – с едва уловимой нотой издевки спросил грагель. – Попробуй представить Силу этого фархара, если он смог изменить Границу.

– Какая разница, что смог он изменить, – ответил желтоглазому другой вейлан. – Ведь не подвластен Скипетр иной магии. Лишь иллирийской. А все иллиры покинули наш мир…

– Не все! – громко произнес Кронус.

Нелюди тут же прекратили дискутировать и повернули головы на тройку Правителей.

– О чем ты говоришь, Кронус? – позабыв даже о видимости вежливости, задал вопрос сахран грагелей.

Дамаск сразу отметил, как изменился Бурлон. Вот он сидел весь такой расслабленный и надменный, а тут раз! вся спесь слетела, будто пух под порывом ветра. Вейланы же настолько сильно начали мерцать, что практически перестали быть видимыми. Они склонили полупрозрачные головы друг к другу и начали тихо переговариваться на своем языке. Единственное, что разобрал Дамаск, это слово «Мелий».

– В том же Къюнгонде, оказывается, находилась одна из Светлых, и Темные знают о ней. Не так ли, савит Айдан? – осуждающе спросил глава Карающих Кронус.

Ноздри короля Фостэйна гневно раздулись, он раздраженно потер щетину на щеке, после чего резко бросил:

– Да, савит Кронус, находилась.

Ропот в стеклянном зале поднялся со всех концов стола.

– Этого не может быть… – грагель непонимающе склонил голову набок, рассматривая синеглазого короля и наморщив лоб там, где у людей находятся брови.

– Где она? – перекрикивая поднявшуюся среди магов панику, спросил вейлан Милвишан.

– Тишина! – громом разразился голос Бонифация.

Как только шум улегся в ватную тишину, Айдан ответил:

– Она сбежала.

– Как выглядела Светлая? – спросил второй вейлан.

На челюсти короля Фостэйна ходуном заходили желваки.

– У нее светлые волосы и сине-зеленые глаза…

– Это не иллир! – чуть не подпрыгнув, воскликнул грагель.

– Кто произвел ее на свет? – не обращая внимания на серолицего, продолжил Милвишан допрос.

– Насколько мне известно, отец – маг, а мать обычная женщина.

– Известно ли вам, когда пришло дитя в наш мир?

– Точной даты не знаю, известен лишь месяц рождения и год.

– Каков же? – нетерпеливо подогнал Милвишан.

– 3023 год, последний месяц длинных ночей.

Король Фостэйна вновь потерял интерес для вейланов, и они яро начали обсуждения полушепотом.

– Господа вейланы! – прервал их Архимаг. – Не поделитесь ли вы с нами?

– Это иллир, савит Бонифаций, – переглянувшись со своим собратом, ответил Милвишан. – Быть может, кровь в жилах нечиста, но Сила в нем иллира.

– Благодарим Вас, Милвишан, – кивком отвесил «реверанс» Бонифаций. – Вы подтвердили наши догадки. А теперь непосредственно то, для чего мы здесь собрались. В королевствах и султанатах, близких к Заршору и Шахронду, будут установлены дополнительные сторожевые артефакты. Поэтому, савит Шифор, передайте вашему султану, что в Ладжит через две седмицы прибудет человек из Ардала. То же самое ожидает Креон, Волд и Акасис. Савит Карил, предупредить королей и султана этих стран необходимо вам.

Сухопарый мужчина с пергаментной кожей и пронзительными голубыми глазами энергично кивнул. Дамаск про себя отметил этого колдуна. Несмотря на практически немощную наружность, магическая Сила била из него неиссякаемым ключом.

– В каждую страну, – продолжил Правитель. – Будут направлены наши люди для обучения местных магов и, конечно же, для своевременной защиты, если та потребуется…

– Вы слишком самонадеянны, если думаете защититься от фархов парой магов, – встрял грагель, скривившись в подобие усмешки.

– А мы и не надеемся, сахран Бурлон, – не растерявшись, ответил Кронус. – По крайней мере, фархары будут знать, что мы не намерены просто так сдаваться и готовы дать им бой.

– Зачем же демонстрировать свою немощность?

– Нам, конечно, не сравниться с Силой Темных, но, уверяю вас, сахран, маги людей еще способны удивить, – с легкой угрозой протянул Кронус, заставив уголок рта грагеля скептично дернуться. – Однако эта мера больше для успокоения обычных смертных людей. С завтрашнего дня во всех странах официально объявят, что фархары преодолели Границу. Скрывать уже нет смысла…

– Именно так, – перебил Бонифаций свою «правую руку». – Что касается объявившегося иллира… Мы долго совещались, что с ним делать, и пришли к выводу, что девушку необходимо убить.

– Убить!? – воскликнул Милвишан. – Нельзя иллира жизни оборвать! Лишь светлое дитя поможет одолеть нам Темных!

– Нет, учитывая сложившуюся ситуацию, девочка способна приблизить победу фархаров, но отнюдь не нашу, – ответил грагель. – Мы не знаем, сколько частей Скипетра им удалось добыть, даже если это всего одна часть, иллир уже для нас опасен. Так что впервые за сегодняшний день я согласен с Ардалом.

– Именно к этому выводу пришли и мы, – поддержал Бурлона Бонифаций. – Я не могу повлиять на вейланов, каптов, грагелей и лайтов, но те люди и маги, которые поймают иллира и не передадут нам, будут приговорены к смерти, несмотря на тяжелые времена.

Архимаг очень недвусмысленно посмотрел на Айдана III, который выражал собой образец умиротворения. Вот только Дамаск высмотрел в ауре короля алые всполохи ярости. Как-то правитель Фостэйна уж слишком близко к сердцу принимает информацию об иллире. Похоже, там какая-то более глубокая история.

– Что касается вас, наши старшие собратья, – обратился Бонифаций к нелюдям. – Если иллир попадет к вам, мы уповаем на ваше благоразумие и надеемся, что вы сами убьете девушку, предоставив нам доказательства смерти.

– В этом плане на грагелей вы можете положиться.

– На каптов тоже, – на корявом геллийском языке впервые подал голос капт, покрытый рыжими волосами.

Все восемьдесят три пары глаз обратились в сторону вейланов. Они сначала стойко молчали, но спустя минуту Милвишан не выдержал и возмущенно воскликнул:

– Нет! Нет! Не станут дети Ветра убивать последнюю надежду Эвы! На нас вы не надейтесь!

После чего поднялся из-за стола вместе со своим спутником.

– Не спешите, господа, – остановил их Архимаг. – Мы обсудили еще не все наши общие проблемы. Вернитесь, пожалуйста, на свои места… Благодарю. К этому вопросу мы вернемся с вами чуть позже, наедине. А теперь нам необходимо решить, как бороться с фархарами. Из истории мы все помним, что ни один артефакт не мог справиться с Темными. Поэтому наши предки создали Скипетр Власти. Аналогов подобного оружия сейчас не существует, поэтому мы планируем воссоздать нечто подобное, естественно, не без вашей помощи, наши старшие братья.

Грагель очень надменно расхохотался. Глянув на Правителей, Дамаск отметил, как потемнели их лица.

– Вы хоть имеете представление, как создавался Скипетр? – хохот Бурлона резко перешел на гневный рык. – Это была эпоха использования артефактов марлогронтов! Самых мощных артефактов. Именно их Силу и сплетения закладывали в Скипетр все народы. Самую большую долю вложили иллиры. Именно они являлись главными хранителями всех видов оружия Древних. Они потратили всё, что у них было, дабы привести нас к победе. Теперь же нет ни артефактов марлогронтов, ни иллиров. Поэтому «нечто подобное» вряд ли получится воссоздать.

– Вы закончили, Бурлон? – мрачно поинтересовался Кронус. – А теперь позвольте нам договорить. Мы имеем несколько экземпляров работ марлогронтов, имеем записи астральных чертежей. Нам необходима лишь помощь в их реализации. Савит Талорк, расскажите подробнее.

Сидящий по левую руку от Бонифация мужчина с идеально прилизанными черными волосами и двумя маленькими косичками, выплетенными из бороды, взволновано кашлянул.

– Мы, действительно, имеем в своих лабораториях артефакты Спящих, как и их чертежи. Но проблема заключается в том, что мы не можем воссоздать плетения. Как выяснилось, наша магия не совсем подходит для подобных конструкций. Но! В симбиозе с магией других рас, есть вероятность, что наши старания увенчаются успехом…

– Ваши старания не увенчаются успехом, – вновь встрял грагель, уже изрядно подбешивая Дамаска своим скептицизмом.

Понятное дело, что тягаться с Темными практически невозможно, но этот серолицый головастик отбирает последнюю маломальскую надежду.

– То, что вы имеете в своих лабораториях, лишь тень утраченных шедевров марлогронтов. Самые ценные артефакты достались иллирам и фархарам, как прямым потомкам Спящих. Как я уже говорил, иллиры свои запасы потратили на создание Скипетра. Что касается фархаров… Боюсь, скоро они нас очень неприятно удивят.

– Что же вы предлагаете, Бурлон? – разозлился Бонифаций. – Сдаться фархам? Из всех нас они оставят лишь маленькую кучку в качестве рабов. Остальных же, более сильных представителей рас, раздавят не задумываясь! Такой участи вы желаете для Эвы?

– Отнюдь. Меня очень настораживает подобная перспектива. Но и ваш план приведет к довольно печальному финалу.

– Тогда предложите свой, савит Бурлон, – парировал главный ученый Ардала – савит Талорк.

– Увы, другого плана по спасению Эвы пока мы не нашли. Поэтому выхода, кроме как участвовать в вашей акции самоубийства, я не вижу. Грагели готовы помочь в создании нового артефакта.

Сидящий рядом Бирм незаметно приблизился к Дамаску и едва слышно шепнул на керабском:

– Ага, готовы помочь они. Они готовы посмотреть какими артефактами владеет Ардал, чтобы понять, насколько от людей будет польза в грядущей войне.

– Мы благодарим вас, савит Бурлон, – не стал раздувать конфликт Бонифаций. – И надеемся, что вы поможете нам не только своими знаниями, но и ресурсами.

Грагель ехидно ухмыльнулся, прекрасно поняв этот прозрачный намек на наличие магических древних игрушек марлогронтов. Вместо ответа, Бурлон утвердительно склонил голову.

– Что ж, продолжим, – оббежав взглядом сидящих за столом магов, произнес Архимаг. – Где, куда и когда ударят фархары, мы не знаем. Поэтому, когда это произойдет, все маги должны максимально быстро мобилизоваться и оказаться в нужном месте. Для этого наши конструкторы изготавливают аэрокорабли. В свободной эксплуатации находятся пятьдесят таких кораблей. Естественно, они выполняют не только транспортную функцию.

Дамаск, как и все присутствующие в зале маги, не принадлежащие к Ардалу, застыли. Где-то глубоко в подсознании всплыли слова Шаха, что, когда придет время, они как-нибудь разберутся с Ардалом. Послушав и посмотрев сегодня трезвым взглядом, Дамаск вдруг понял, что разборки бы были до смешного быстрыми, и отнюдь не в пользу эссорской Триады.

– Слыхал? – вновь наклонился Бирм к другу и, едва шевеля губами, шепнул: – У них есть аэрокорабли. Что это вообще такое? Стесняюсь спросить, что еще их конструкторы создали да общественность не предупредили.

– В каждой стране будут построены оборудованные порты, – продолжил Бонифаций. – В приморских же городах, вдоль береговых линий установят ретроградные маяки и боевые кристаллы Эрорра.

Всех молодых магов мы берем под свою опеку, в Академию Магии, без вступительных экзаменов. Там они пройдут ускоренное обучение, чтобы в час нужды пополнить ряды нашей армии. От вас, дорогие савиты, требуется не препятствовать отправке магов ваших стран на наш остров. Вы сами должны понимать, что сейчас это не прихоть, а жизненная необходимость…

Дамаск и Бирм вышли из стеклянного зала лишь два часа спустя. Правители много говорили и так же много отвечали на вопросы. Да, вся происходящая ситуация окрашивалась в мрачные тона, но главные Маги Эвы немного добавили красок надежды. Султан Эссора и его Великий Визирь направлялись в отведенные для них покои. И если Бирм, в принципе, мог уже смело отправляться домой, то Дамаска, короля Фостэйна и савита Карила настоятельно «попросили» задержаться.

– Так, если они будут допытываться, досталось ли нам что-то от фархов в Фаджаре, то ни про какой куб не вспоминай, – тараторил предусмотрительный Бирм, пытаясь угадать предстоящие темы и подготовить друга к разговору с Правителями наедине. – Ты можешь красиво рассказать, что и как там было, но ни в коем случае не упоминай куб!..

– Успокойся, Бирм! – устав уже от суеты визиря, вспылил Дамаск. – Скорее всего, они хотят использовать нашу магию для создания артефакта, вот и всё. Меня больше интересует их военная оснащенность и широта магического диапазона магов. А то что-то сидя в Эссоре, у меня глаза замылились, показалось, что по силам нам с Ардалом тягаться.

– А я вам сразу говорил, что скромнее себя нужно вести, – без особого ликования произнес Черный. – Шах нафантазировал там себе, что мы уже повелители Востока, а ты ему и поверил.

– Ну, молодец-молодец. Как всегда, прав оказался. Я завтра пойду к ним на встречу, а ты сегодня отправляйся в Эссор…

– Я тебя здесь одного не оставлю.

– Оставишь, – нетерпящим возражений тоном продолжил свою мысль султан. – Нужно угомонить Шаха. А то пока мы здесь, он Нуармутье разнесет по щепкам, а это главная сокровищница Эвы. Ардал за это мокрого места от нас не оставит. Что он, кстати, тебе в письме написал?

Пухлые темные губы Бирма зловеще растянулись, обнажив белоснежные ровные зубы.

– Он нашел слабое место Атонаха, – торжествующе произнес визирь.

Белый даже остановился.

– Какое? – удивленно спросил он.

– Оказывается, Роза родила от него.

– Давно?

Мысли Дамаска заметались в голове. Он очень надеялся, что ребенку уже больше десяти лет и король керибюсского Дна принимает участие в его воспитании. Ведь если это младенец, вряд ли Атонах успел привязаться к нему. А Дамаск желал уничтожить именно то, что ему дорого.

– Давно, – ответил на вопрос Бирм. – Роза родила года за четыре до того, как мы сбежали из Керибюса. Она прятала ребенка от Атонаха в Ехаире, у своей матери.

– Как же он пропустил беременность Розы? – спросил султан, не в силах свести концы с концами.

– Это ты у Розы спрашивай, а не у меня.

«Значит, ребенку сейчас уже должно быть в пределах двадцати лет», – подумал про себя Дамаск, вслух же спросил:

– Ну хорошо, а Атонах хоть знает про него?

– Очень даже знает. Как выразился Шах в письме – души не чает.

Дамаск злорадно улыбнулся. Его уже не особо интересовало, где сейчас находится этот ребенок, чем он занимается, и кто его окружает. Ибо находись он хоть в Бездне в обнимку с Кардашем, Белый достанет его несмотря ни на что! Единственное, на что уповал султан, чтобы ребенок оказался девочкой. Он был уверен, что если родилась дочь, похожая на Розу, Атонах будет любить ее по-настоящему, всем сердцем.

– Пожалуйста, скажи, что это девочка! – с надеждой попросил Дамаск визиря.

В ответ Бирм лишь довольно осклабился и утвердительно кивнул.

– Да! – звонко ударил кулаком о ладонь султан, после чего вкрадчиво произнес: – Да свершится правосудие.

Глава 3

Засада

Лисбет, Гиваргис

Квихл

3038 г.

Трясясь на украденных рысаках, Энира, Киф и Юхан приближались к родному Квихлу. Они ехали окольными тропами, дабы не наткнуться на мортенийцев. Но к величайшему удивлению Эниры, их дружная компания встретила от силы двух-трех мирян, стоило пересечь границу Гиваргиса. Это ее настораживало, но нисколько не расстраивало.

– Что за кардашева тьма здесь произошла!? – пробудило от дремы Эниру неожиданное восклицание Юхана.

Мерно раскачиваясь за спиной друга, лира кроме тянущейся лесополосы справа ничего не наблюдала, закопавшись в своих безрадостных мыслях. Выглянув из-за плеча, она обомлела. Бесконечные стены Квихла стояли, как и прежде, а вот ворота были выворочены, словно гигантский огненный шар разорвал их, оставив лишь почерневший расплавленный камень, успевший застыть в новой форме.

Холодная склизкая змея страха поползла от горла к желудку. Кровь моментально ушла из пальцев, превратив их в холодные ледышки. Там же Сараха! Потеря еще и любимой старушки добьет лиру окончательно.

Плохо контролируя свои движения, Энира начала сползать с рысака с элегантностью мешка картошки.

– Куда ты покатилась? – рыкнул Юхан, грубо сажая подругу обратно на коня. – Не подумала, что верхом быстрее будет?

Синхронно стеганув вожжами, квихельмы устремились к замку Братства, скрытому за перелесками.

Не нужно быть савирой, чтобы догадаться о недавней катастрофе, что развернулась здесь. Погрузившись в очередной туман ужаса и потрясения, Энира отпечатками отмечала выжженные прогалины на земле, багровые пятна на траве и камнях, вырванные с корнями деревья, разрушенные постройки на тренировочных площадках и оглушающую тишину.

– Разорви меня тысяча храгов! – вырвал возглас Фалемота лиру из приветливых когтистых лап подступающего безумия. – Здесь были фархи!

– Может, ты крикнешь погромче? Вдруг они еще здесь и хотели бы с нами встретиться, – выдавил из себя Киф севшим голосом.

Мальчишки спрыгнули с рысаков, и только тогда Энира поняла, почему они заговорили именно о фархарах. Всего год назад, хотя, казалось, в прошлой жизни, лира и Тэйп Хардраг часто находились на этом пятнадцатом поле, сидя под огромным черным вястом. Однако от гигантского дерева не осталось и следа. Вместо него в земле зияла дыра. Точно такой же формы равностороннего треугольника, как в Къюнгонде. Провал, выдолбленный страшной магией Темных.

Продираясь мыслями сквозь чащу вновь навалившихся кошмарных событий, Энира вспомнила про Источник древней магии Светлых под Квихлом и про такой же Источник в Къюнгонде. Тогда Тэйп нашел странную деревяшку, которую отдал Кифу, наказав хранить ее ценой жизни. В тот роковой день он опередил фархаров. Квихл же не выстоял.

Спрыгнув с рысака, Энира направилась к пропасти на дрожащих ногах и глянула в бесконечную глубину. В ее голове промелькнула мысль, что фархи пытаются собрать части какого-то оружия. Вот почему Тэйп приказал квихельмам беречь загадочный черенок, добытый в катакомбах Къюнгонда! И если это оружие будет собрано в руках Темных, мир погибнет!

Не отрывая загипнотизированного взгляда от треугольной дыры в земле и окунаясь в свои страшные воспоминания хождения по древним катакомбам, Энира не слышала бурное обсуждение мальчишек и не сразу поняла, что ее тащат обратно к рысаку.

– …Их не могли всех убить! – вернул лиру в реальность голос озлобленного Юхана, когда он усаживался в седло позади подруги.

– Я не говорю, что их всех убили. Иначе поля бы были усеяны трупами квихельмов, – даже обычная выдержка Кифа подвела, добавив в его голос ноты гнева и растерянности. – Кто-то из квихельмов выжил и прибрал тела. И этот кто-то еще может быть в замке.

Юхан стеганул рысака. Животное ошпарено дернулось вперед, но Энира резко рванула поводья на себя. Бедный конь, не зная, что от него хотят наездники, взвился на дыбы.

– Эни, мать твою! – заорал Фалемот, уняв гарцующее животное.

Однако подруга его уже не слушала. Ловко проскользнув у квихельма под рукой, лира спрыгнула на землю. Что там стало с замком, ее мало интересовало. Страх за любимую старуху придал разуму невероятную ясность и прорву сил.

Пятнадцатое поле – самая ближайшая тренировочная площадка к хижине Сарахи. С завидной скоростью Энира влетела в стену кустарника, заполонившего перелесок, отделяющий домик ведьмы от него. Тело тут же исполосовали кровавые царапины. Кажется, мальчишки что-то голосили за спиной, но лира даже не пыталась разобрать что.

Подбегая к черной хижине, глаза девушки хищно отмечали каждую мелочь. Проломленная дверь, пустые оконные проемы без рам, стекло на траве, обугленные прогалины, темные засохшие пятна. Всё это удалось выхватить за пару секунд, пока Энира не ворвалась в дом.

Тяжело дыша, девушка полными отчаянья глазами осматривала перевернутую мебель. Занавески и скатерть комом валялись на полу, а их белоснежная ткань напиталась багровыми рисунками. Похожего цвета запекшиеся кляксы обляпали стены и половицы. Круглый стол, разломанный пополам, был сиротливо забит в угол. А шкафы с зельями Сарахи и вовсе превратились в кучу мусора. Лишь сундуки остались нетронуты.

Глянув на проем в соседнюю комнату, Энира увидела какой-то листок, валяющийся на пороге. Подбежав и жадно схватив его, оторвав кусок, прилипший к сухому пятну крови, она впилась глазами в три коряво написанных слова: «тебе нужен дамаск».

Это был почерк Сарахи. На белой бумаге зияли кровавые отпечатки пальцев. Что это? Последняя записки савиры? Что произошло? Ее взяли в плен? Убили!?

Последняя мысль опалила внутренности огнем.

– А-а-а-р! – заорала от бешенства Энира и со всей силы пнула рядом стоящий сундук.

Ничего не видя от застилающей пелены слез, она крушила и без того переломанные вещи. Отбивая кулаки, стопы, колени, Энира уже начинала задыхаться от ярости, усталости и всепожирающей боли. Вихрем кружась по комнате и разрушая всё, что попадется под руку, она врезалась в какую-то преграду. Не желая останавливаться, лира начала толкать и бить препятствие, пока не поняла, что ее «железным кольцом» скрутил Юхан.

– Ненавижу!! – завопила она, уже не пытаясь вырваться и всю свою боль вкладывая в силу голоса. – Будьте вы прокляты, поганые фархи! Чтоб вы все сдохли! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!..

Еще несколько долгих минут лира рыдала с подвываниями.

– Посмотри ауру крови, Эни! – пытаясь перекричать голос подруги, гаркнул Киф.

Затихнув на несколько мгновений и поняв, о чем говорит друг, Энира перешла на магическое зрение. Аура Сарахи имела тяжелые фиолетовые, почти черные, цвета. Над пятнами засохшей крови витала легкая дымка едва различимых синих, зеленый, красных оттенков. Одна аура ярко переливалась глубоким бордовым сиянием (скорее всего, ранили фархара), но следов Сарахи не было.

Лира тут же прекратила рыдать. Однако последствия истерики вылились в виде неконтролируемой икоты. Убрав от себя руки Юхана, Энира подошла к закрытому сундуку и, подняв тяжеленую крышку, заглянула во внутрь. Она знала, какие снадобья представляют для Сарахи особую ценность. Осмотрев груду склянок, девушка осознала, что самые драгоценные ведьмины сокровища исчезли. Вряд ли их могли забрать фархары. Зелья человеческой савиры не заинтересовали бы их, значит, склянки прихватила сама старуха.

Болезненные путы отчаянья ослабили хватку, и лира облегченно выдохнула. Развернувшись в сторону выхода, она глянула на насторожившихся друзей. Они подозрительно на нее смотрели, не зная, ожидать ли нового приступа истерики. Последние несколько месяцев Энира часто ловила на себе подобные их взгляды. Внутри нее бушевала бесконечная пропасть горя и боли, но снаружи это выглядело как полнейшее безразличие (в общем-то на чувства других ей и правда было безразлично). Сейчас же эти взоры, словно на больного ребенка, не понравились лире до чрезвычайности.

– Здесь нет следов крови Сарахи. Либо ее защитили квихельмы, либо она сбежала до того, как пришли в ее дом, забрав свое добро, – недовольно сведя брови, объяснила Энира, завершив монолог икотой.