Романтия

Екатерина Семенова

Романтия

Как бы мне вам лучше описать Романтию? Дайте-ка подумать… Наверное, легче всего ее сравнить с Англией 18-19 века, и тогда вам, мой читатель, будет намного проще разобраться с укладами этой сказочной страны. Там правят король и королева, Альберт и Джулиана. Герцоги, виконты, графы, маркизы и бароны – все они составляют правящий класс, сливки общества. В общем, по сути, все, как и в Англии 3 столетия назад, лишь с той разницей, что Романтия страна вымышленная. Итак, приступим, наконец, к нашему рассказу.

Глава1.

Стояла чудесная весенняя погода, день клонился к закату, карета с молодой дочерью баронета ехала по полупустой дороге.

– Когда мы уже приедем? – этот вопрос был скорее риторическим, так как леди Кэтрин Саммерс прекрасно видела, что они еще на полпути до дома, хотя уже давно миновали центральные улицы, но дорога по окраинам еще предстояла неблизкая. А ее экономка, которая в данный момент выполняла роль ее компаньонки, похоже вообще вздремнула. – Лучше бы никуда и не ездили, только лошадей зря умотали! – с грустным вздохом закончила она, глядя в окно, как будто бы вид ряда домов и уличных торговцев мог бы избавить ее от печальных мыслей.

– А я говорила! – неожиданный ответ экономки резко выдернул леди Кэтрин из раздумий. Магда, угловатая женщина средних лет, приходящаяся леди Кэтрин экономкой, а в далеком прошлом няней, никогда не могла удержаться от возможности подчеркнуть свою правоту, даже если это стоило ей сна, – Говорила! Вся эта ваша затея с этой лавкой, прости господи, не доведет нас до добра! – Она пригладила и расправила складки на коричневом немного выцветшем уличном костюме, а лицо ее исказилось от праведного гнева, – Вы дочь баронета, а не какая-нибудь уличная торговка, позор-то какой! – Магда уже привычным жестом хотела схватиться за сердце, но Кэтрин прервала ее, не желая в тысячный раз слушать ее причитания:

– А не позор, что мы даже не сводим концы с концами? Не позор, что у нас долги во всех торговых лавках в округе? И не позор, что мне не на что принимать участие в этом Открытие Сезона, который я никак не могу пропустить, ведь это по сути моя последняя надежда выйти замуж после уже двух провальных Сезонов до этого?! – молодая леди уже не сдерживала себя, почти перейдя на крик и отчаянно жестикулируя, отчего ее бордовая накидка, одетая на качественное, но уже повидавшее виды, муслиновое платье, съехала на бок, – Если никто не женится на мне в этом году, то это уже будет настоящий позор и крест на моей репутации на всю жизнь!

Девушка была еще юна, но по романтским меркам от нелицеприятного звания «старой девы или синего чулка» ее отделял всего один год жизни. Традиционная «ярмарка невест», называемая Сезоном, проводилась раз в год и длилась с середины мая до конца июля. В течение этого времени девушки из высшего общества демонстрировали свои достоинства и таланты с целью удачно выйти замуж. Официальным началом празднеств считалось Открытие Сезона, принять участие в котором раньше было прерогативой высшего общества, но сейчас это мог позволить себе каждый, кому по карману было оплатить баснословную цену за приглашение. Открытие Сезона состояло из пяти традиционных Событий – Первого бала, Пикника в Саду, Музыкального вечера, Маскарада и Заключительного бала. После Открытия Сезона следовала череда домашних балов, приемов и концертов, продолжавшихся еще несколько месяцев.

Леди Кэтрин уже успела принять участие в двух Сезонах, но все еще оставалась незамужней. А негласное правило гласило, что у каждой девушки есть всего три попытки (Сезона), чтобы найти свое счастье. Осознание этого и вгоняло в жуткую панику восемнадцатилетнюю дочь баронета.

Ее рост был выше среднего, а фигура не отличалась особой стройностью из-за широкой кости и приятных глазу округлостей. Ее можно было с легкостью назвать статной. Густые русые волосы, раскосые серо-голубые глаза, аккуратный носик и пухлые губы, которые в данный момент были сжаты от гнева.

– Если бы только ваш батюшка был жив, – начала Магда, но была тут же перебита:

– Но он мертв, а матушка уже давно живет на континенте, поэтому приходится как-то разгребаться самим! – Кэтрин замолчала, прикрыв лицо руками, а потом тихонько прошептала, явно обращаясь к самой себе, – Я так надеялась на этот магазинчик…

– Зря надеялась, голубушка, зря! – у Магды был отличный слух, и она всегда умела подлить масла в огонь, – Никто из Саммерсов никогда не занимался торговлей, да еще и женских шляпок, прости Господи! Это все матушка ваша со своим братцем – дельцом, упокой Господь его душу!

– Ты забываешься! – опять вскрикнула Кэтрин, – Ты говоришь о моей матери и моем дяде, прояви хоть толику уважения! – ее праведный гнев быстро уступил место отчаянию, – И эти шляпки отлично продавались, пока он был жив… Так что дело явно не в них и не в нем, а во мне! За что ни берусь, ничего не получается! Я, видимо, проклята! – последнюю фразу леди Кэтрин произнесла таким тоном, что Магда перекрестилась.

И в этот самый момент кучер Джон, заслушавшийся их разговором, не увидел, как какая-то девушка выскочила на дорогу и попала под копыта их лошадям. Карета пошатнулась, Джон сумел удержать поводья, но девушка уже лежала на дороге без признаков жизни. Тут же откуда-то сбоку раздался крик на непонятном языке. Кэтрин выскочила из кареты и увидела, как смуглая, черноволосая, очень необычно одетая женщина лет пятидесяти, склонилась над столь же необычной молодой девушкой. Они обе казались экзотическими цветами, занесенными в Романтию из другого конца света. Девушка была явно без сознания, и всяческие попытки женщины привести ее в чувства были тщетными. А кучер Джон, стоявший рядом с ними, как истукан, явно пребывал в шоковом состоянии. Кэтрин хватило пары секунд, чтобы собраться с духом:

– Извините, – начала она, подскочив к женщине, – Позвольте мне вам помочь – девушку надо срочно показать доктору! Джон, помоги нам перенести девушку в карету, быстро! Мы все сядем в карету и поедем за доктором, хорошо? – Кэтрин старательно выговаривала слова, боясь, что чужестранка ее не поймет.

– Хорошо, – наконец ответила женщина, и Кэтрин вздохнула с облегчением.

– Ну же Джон, поторапливайся! Девушке срочно нужна помощь. Сажай ее! – девушку с женщиной быстро усадили в карету, – Теперь скорее за доктором Палмером! – скомандовала Кэтрин, садясь рядом с потерявшей дар речи Магдой.

****

– На данный момент состояние пациентки неоднозначное, – сообщил доктор Палмер, выйдя из комнаты в усадьбе Саммерсов, куда доставили пострадавшую девушку.

Усадьба находилась на окраине столицы, но в презентабельном районе. Сам особняк был построен прадедом леди Кэтрин в типичном для того времени романтском стиле, имел три этажа, на первом из которых располагался светлый холл с гардеробной , малая гостиная в голубых тонах, столовая, кухня, а также жилые комнаты для прислуги; наверх вела большая мраморная лестница; на втором этаже расположились большая гостиная, кабинет и библиотека, а на третьем – хозяйские и гостевые спальни, как раз у входа одной из них и проходил данный разговор.

– С одной стороны сильных повреждений я не обнаружил, но с другой стороны, она все еще без сознания, а значит может быть поврежден мозг…, – Доктор был плотным мужчиной, с седыми волосами, карими, внимательными глазами и бесстрастным лицом. Он многозначительно оглядел всех присутствующих, и остановил взгляд на незнакомой женщине, – Кем вы ей приходитесь госпожа…простите, нас не представили… – он укоризненно взглянул на Кэтрин, лицо которой тут же вспыхнуло:

– Прошу прощенья, доктор Палмер, и Вы, – она обратилась к чужестранке, – Простите мне мою неучтивость! Меня зовут Кэтрин Саммерс, я дочь покойного баронета, лорда Михаэля Саммерса, а это наш доктор Палмер!

– Приятно познакомиться, леди Кэтрин, меня зовут Латифа Тхакур, – ответила женщина с едва уловимым акцентом. Латифа была одета в темно-бордовое платье с необычными узорами, более свободного кроя, чем носили в Романтии. Ее кожа была смуглой, глаза темно-карими, густые прямые волосы, не убранные в прическу, были цвета вороньего крыла, их сверху покрывала полу-прозрачная шаль в цвет платья. На вид ей было не больше сорока лет, она была очень привлекательна, но не только своей необычной, нехарактерной для Романтии внешностью, а скорее тем впечатлением, которое она производила. От нее прямо-таки веяло внутренней силой, уверенностью и достоинством. Латифа пожала руку леди Кэтрин. От этого прикосновения девушке стало как-то намного спокойнее, – И с вами, доктор Палмер, – Латифа перевела взгляд на доктора, который тут же ответил ей поклоном. – Ваша пациентка – моя личная горничная, которая сопровождает меня в этой поездке в Романтию.

– Мне очень, очень жаль, что все так вышло! – тяжело вздохнула в очередной раз Кэтрин, – Это все моя вина! Я своим глупым криком отвлекла Джона…

– Вы ни в чем не виноваты, милая, – мягко прервала ее Латифа, опять беря за руку, – На все воля божья! Раз уж это произошло, значит именно так и должно было случиться. – она ласково улыбнулась несчастной девушке, которая уже была готова расплакаться.

– Ну, хотя бы я могу вам предложить остановиться у нас? Пожалуйста! Хотя бы пока ваша служанка не выздоровеет! Иначе я с ума сойду от беспокойства и вины! – Кэтрин умоляюще смотрела на женщину, сжимая ей руку.

– Если вам от этого станет легче, дорогая, тогда сочту за честь… – ответила с мягкой улыбкой Латифа и ободряюще погладила руку девушки.

– Благодарю вас! – Кэтрин радостно воскликнула и тут же повернулась к своей служанке, стоявшей неподалеку, – Люси, быстро беги к Джону, и скажи ему, пусть заберет вещи госпожи Тхакур из…, – она опять обратилась к Латифе, закусывая губу, – Извините, я не знаю, где вы остановились..

– Гостиница Аврора.

– Из гостиницы Аврора! – закончила Кэтрин, и служанка с поклоном удалилась.

– Очень правильное решение, леди Кэтрин, – сказал доктор Палмер, – ближайшие несколько дней будут очень показательными для моей пациентки, как, кстати, ее имя?

– Фелиша Рай, – ответила женщина.

– Я навещу мисс Рай завтра утром, а пока следите за тем, чтоб у нее не начался жар, – сказал он, – и, если он вдруг начнется, положите ей на лоб мокрую салфетку и тут же пошлите за мной!

В этот момент пришла Магда и объявила, что ужин подан.

–Вы не останетесь с нами поужинать, доктор Палмер? – спросила Кэтрин

– Нет, благодарю вас, леди Кэтрин, но меня еще ждут в больнице. -с этими словами он поклонился и ушел.

Глава 2.

– Попробуйте, пожалуйста, соус! У Мэри он всегда получается чудесным, – Кэтрин передала соусник Латифе, в душе чувствуя стыд от того, что блюда, подаваемые к ужину, были слишком уж простыми. В ее доме уже давно не было ни красного мяса, ни рыбы, а от постоянной птицы самой уже в пору было закудахтать или закукарекать.

– Благодарю вас, он и вправду восхитителен! Давно не ела такой вкусной домашней еды. -Латифа искренне улыбнулась девушке и с явным аппетитом и удовольствием продолжила трапезу, от чего у девушки отлегло от сердца.

– Не сочтите за грубость мое любопытство, но мне очень хочется узнать, откуда вы приехали? – Кэтрин наколола на вилку кусок холодной индейки. Ей и правда было безумно интересно, ведь до этого момента она не встречала никого жившего дальше Континента.

– Мы прибыли из далекой страны Маливии. – охотно ответила женщина, откладывая вилку и вытирая губы салфеткой, – Вы слышали о такой, леди Кэтрин?

– Честно говоря, очень мало, – призналась Кэтрин, – Знаю только, что там жара круглый год и много песка.

– Так и есть, – улыбнулась Латифа, задумчиво отпив вино из бокала, – жара там начинается с рассветом и не спадает до самого заката, а пески тянутся на тысячи километров. Но наши города не стоят на песках. Наши города – оазисы. В них много деревьев и зелени, почвы плодородны, сушу омывает Великий океан. Наша страна сильна и богата…

– Вы очень любите Маливию, – констатировала девушка, – Что же заставило вас приехать сюда, в такую даль от вашей Родины?

– Меня ничего не заставляло, дорогая, – усмехнулась Латифа, глядя на озадаченное лицо Кэтрин, – Это было мое собственное желание. Мой любимый супруг скончался…

– О, мне очень жаль, госпожа Латифа …

– Тут не о чем жалеть, дорогая, – женщина на миг опустила глаза, – Просто пришло его время… Хотя, конечно, не буду лукавить, я очень скучаю по нему… – она вновь улыбнулась девушке, – Но жизнь продолжается. Моя дочь вышла замуж и счастливо живет в семье своего мужа… Поэтому я и решила, что мне пришла пора подумать о себе – чего же хочу я? И вот так я и решила посетить Романтию, о которой столько читала и слышала, и где всегда мечтала побывать!

– Вы очень смелая, госпожа Латифа! – жарко проговорила Кэтрин, – я, наверное, никогда бы не решилась на такую дальнюю поездку, еще и фактически без сопровождения. Хотелось бы и мне обладать вашим мужеством!

– О, храбрости вам не занимать, уверяю вас! – Латифа не дала себя перебить, – Вы с таким мужеством ринулись нам на помощь, даже ваш кучер стоял в полной растерянности, не зная, что делать! Поверьте мне, вы поразительно смелая девушка.

Кэтрин буквально расцвела от такой похвалы, в последнее время слышать приятные слова в свой адрес, стало для нее редкостью. А Латифа продолжила:

– Позвольте и мне немного полюбопытствовать, где ваши родители, дорогая? Я не хотела бы, чтобы мое пребывание здесь стало для них неприятным сюрпризом… – женщина остановилась, глядя как поменялось лицо девушки.

– Вам не стоит об этом беспокоится, госпожа Латифа, – Кэтрин опустила глаза, – мой отец погиб два года назад, а мама поехала к тетке на Континент и гостит там уже больше года…

– Примите мои соболезнования, дорогая, – ласково проговорила Латифа и накрыла ладонь Кэтрин своей. То ли от напряженности всего дня, то ли от такого искреннего сочувствия, а скорее всего от того и другого вместе, девушка не смогла сдержать эмоции и расплакалась. Латифа обняла ее и прижала к себе. – Поплачьте, дорогая, поплачьте, слезы дадут вам облегчение, – эти слова стали, спусковым крючком, и Кэтрин зарыдала. Все время пока девушка плакала, Латифа крепко держала ее в своих объятиях, приговаривая , – Отпускайте, дорогая, отпускайте вашу боль, не держите ее больше в себе. Освободите ее и себя.

– Извините меня, – проговорила Кэтрин через какое-то время, все еще всхлипывая, – я обычно более сдержана…

– Не стоит извиняться, дорогая, – Латифа взяла салфетку и стала вытирать лицо девушки, – Это очень хорошо, что вы высвободили свою боль. Боль нельзя держать в себе, иначе можно заболеть.

– У нас в Романтии не принято выражать эмоции…особенно публично, – Кэтрин виновато посмотрела на нее, – мне очень стыдно перед вами, что я поставила вас в неловкое положение своей несдержанностью …

– Уверяю вас, моя дорогая леди Кэтрин, меня невозможно поставить ни в какое положение без моего на это согласия, – она ласково улыбнулась девушке, – Вам абсолютно нечего стыдиться. В Маливии мы открыто выражаем свои эмоции и радуемся, когда это делают другие.

– Правда? – искренне удивилась девушка, – А я даже на похоронах отца старалась не проронить ни слезинки, иначе своими рыданиями я бы вызвала негодование у всех присутствующих…

– А вы знаете, что на похороны в нашей стране, мы специально зовем профессиональных плакальщиц, – при этих словах глаза девушки округлились, – Которые своим плачем помогают семье, друзьям и близким умершего отпустить их боль и горе?

– У вас есть профессиональные плакальщицы? Это прям настоящее ремесло? – Кэтрин, вновь приступившая к еде, чуть не поперхнулась соусом и быстро приложила салфетку к губам.

– Так и есть, они зарабатывают деньги своим плачем.

–Но зачем? Зачем людям платить за чужие рыдания? – девушка никак не могла в это поверить.

– Люди платят за чужие рыдания для того, чтобы, глядя на них, вместе с ними самим выплакать свое горе!

– Простите, я не очень понимаю…

– Дело в том, что когда человек теряет кого- то из своих близких, боль утраты настолько велика, что фактически человек не в силах ее вытерпеть, поэтому он как бы вытесняет эту боль, прячет ее глубоко внутрь себя. – Латифа старалась объяснить все, как можно понятнее, – А делать этого нельзя ни в коем случае! Ведь любая спрятанная негативная эмоция всегда перерождается в болезнь!

– В болезнь? –удивленно и с небольшим испугом переспросила Кэтрин, инстинктивно прижав руку к груди.

– Да! – с чувством подтвердила женщина, – Но только, если ее вовремя не отпустить!

– И как же ее отпустить?

– А отпустить ее возможно только одним способом – выразить ее! – Латифа мягко улыбнулась, глядя на недоуменное выражение лица Кэтрин, – В случае потери близкого, первое, что надо сделать, чтобы выразить свою боль – это выплакать ее! Именно поэтому мы и приглашаем плакальщиц на похороны. Глядя на их плачь, мы инстинктивно сами перестаем сдерживаться и даем волю нашим чувствам, таким образом отпуская свою боль, не давая ей возможности спрятаться в нашем теле, а потом переродиться в болезнь!

– Вы сказали, что это первое, что надо сделать…

– Так и есть! Если уж до конца разбираться, то просто выплакать свое горе на похоронах недостаточно. Важно сначала осознать, а потом проработать и отпустить все эмоции, связанные с этим событием…

– Что вы имеете в виду? Просто выплакаться недостаточно? Почему? – Кэтрин казалось, что Латифа говорит на каком-то другом языке, хотя каждое слово было вроде понятным.

– Потому что тут важно признаться себе вот в чем… – Латифа пристально посмотрела на девушку, – Когда кто-то умирает мы, по большей части, жалеем не самого человека… Ведь, что его жалеть по сути – он уже умер, перешел в другую жизнь, отмучался, как говорят у вас. – женщина на мгновенье улыбнулась, но потом продолжила самым серьезным тоном, – А мы, живые, остались здесь! Именно мы оказались оставленными, можно сказать, брошенными этим человеком! Который взял и ушел в мир иной, не подумав о том, как нам будет без него плохо, как мы будем страдать! Поэтому мы жалеем самих себя! А также невольно виним умершего за его уход…

– Я никогда не обвиняла отца за его смерть! – горячо воскликнула Кэтрин, потом взглянув на Латифу замолчала.

– Это самое сложное, дорогая, самое сложное – признаться самой себе в наличие этих чувств…

– Это ведь несправедливо и недостойно чувствовать подобное! – Кэтрин буквально негодовала от самого предположения, что она может испытывать такое.

– Да, именно так! Потом мы виним себя и чувствуем стыд за наши чувства! В итоге получается целый многослойный пирог из негативных эмоций, который мы пытаемся припрятать где-то поглубже внутри себя, отвергая и отрицая его существование! – Латифа тяжело вздохнула, – Но чувства есть… А наше желание не испытывать их, только загоняет глубоко внутрь, разрушая ваше здоровье, а также вашу жизнь. И лишь осознав и отпустив их, мы вспоминаем или начинаем понимать, что душа каждого человека делает свой собственный выбор, когда ей прийти и когда уходить, и этот выбор мы должны уважать! – глядя на ошарашенное лицо Кэтрин, Латифа мягко добавила, – Это то, чему учит нас наша религия. То, во что верим мы. Я знаю, что у вас все иначе, и вам чужды мои слова и суждения, но примите просто существование подобной возможности, дорогая, не осуждая и не отрицая ее.

– Собственный выбор человека? Вы имеете в виду, что мой отец сам хотел умереть? – прошептала шокированная Кэтрин.

– Его душа. – Латифа вздохнула, – Это не так просто объяснить… Мы верим, что прежде, чем душа спускается на Землю, то есть рождается в человеческом обличие, она сама выбирает срок, на который приходит, и задачи, которые будет решать в этом воплощении…

– Но если это так, то разве отец не понимал, какое горе он мне причинит своим уходом? Он что специально это сделал, чтобы я страдала? – Кэтрин опять начала всхлипывать.

– Отчасти… – Латифа тут же добавила, – Но не в том смысле, дорогая! Я не знаю, насколько вы готовы и открыты к тому, что я вам скажу… Но я искренне верю, что случайностей не бывает! И, если уж я здесь, и мы с вами обсуждаем эту тему, значит, вы точно должны это услышать. – женщина смотрела в глаза Кэтрин, – Так вот, как я уже и сказала, каждая душа перед приходом в человеческий мир выбирает себе срок и задачу, можно сказать, миссию своего прихода. И эта самая миссия согласовывается и переплетается с миссиями других душ, которые будут вместе взаимодействовать, помогая и направляя друг друга на Земле. Так что, таким образом получается, что ваша собственная душа и душа вашего отца договорились о его уходе еще даже до вашего и его рождения. Его смерть, а также ее последствия – это часть вашей миссии, часть той задачи, с которой вы пришли в этот мир.

Кэтрин уже ничего не могла ни понять, ни сказать, мысли ее путались, но тут в столовую быстрым шагом зашла чем-то встревоженная Магда, тут же переключив все внимание на себя.

Глава 3.

– Леди Кэтрин, пришел мистер Лоуренс, он ждет вас в малой гостиной… – выразительно глядя на Кэтрин сказала явно обеспокоенная Магда, нервно приглаживая юбку.

– Скажи ему, что я сейчас подойду… – стараясь скрыть нахлынувший страх, ответила Кэтрин, но экономка не дала ей закончить:

– Он сказал, что вопрос очень срочный, и его следует решить незамедлительно! – Магда буровила глазами свою госпожу, пытаясь передать ей всю важность происходящего.

– Хорошо, – ответила Кэтрин, вставая, и виновато улыбнулась Латифе, – Прошу прощения, госпожа Латифа, продолжайте, пожалуйста, без меня.

Идя по коридору с Магдой, Кэтрин старалась держаться достойно и не впадать в панику, хотя ей это давалось совсем нелегко. «Что я ему скажу на сей раз, – с ужасом думала она, -какое очередное вранье мне придется выдумывать?»

Перед входом в гостиную девушка закрыла глаза и произнесла про себя короткую молитву. Потом открыла глаза и с напускной бодростью шагнула в комнату.

– Мистер Лоуренс, добрый вечер! – Кэтрин с фальшивой улыбкой протянула руку крупному, немолодому мужчине, лет шестидесяти, чей вид в данный момент был весьма угрюмым и угрожающим. Казалось, он заполнил собой всю и без того небольшую комнату.

– И вам, леди Кэтрин, – мужчина пожал протянутую руку, но на улыбку не ответил, – Цель моего прихода вам, безусловно, известна…

– Конечно, мистер Лоуренс, – защебетала Кэтрин, не давая ему договорить, -Я как раз сегодня навещала свой магазин, и дела там, я должна вам сказать, идут чудесно! Еще буквально пару месяцев и я смогу полностью погасить долг! – Кэтрин очень старалась, чтобы ее ложь звучала убедительно, но этого мужчину было невозможно провести. Она только собиралась предложить ему присесть и выпить чаю, как его громогласный возглас пригвоздил ее к месту.

– Несколько месяцев?! Да вы, должно быть, шутите! – мистер Лоуренс был явно взбешен, – Прошел ровно год, как ваша мать леди Миранда взяла у меня заем сроком на месяц! Я ждал целый год! Слушал ваши постоянные обещания и россказни, но в итоге не получил ничего! – он расхаживал по комнате, как тигр по клетке, -Так вот! – он развернулся к Кэтрин и посмотрел ей прямо в глаза, отчеканивая каждое слово, – Теперь я требую, чтобы вы незамедлительно со мною рассчитались! Если вы этого не сделаете, я передаю закладную на ваше поместье в суд! Прямо завтра с утра!

Кэтрин молча смотрела на мистера Лоуренса, понимая, что на этот раз все крайне серьезно, и что никакие обещания и заверения на него не подействуют. Она словно во сне, так и не произнося ни слова, подошла к комоду, стоявшему в противоположной части комнаты, открыла его и достала небольшую шкатулку. Кэтрин едва удавалось сдерживать слезы, когда она протянула ее все еще очень сердитому мистеру Лоуренсу, который взял шкатулку с недоверием.

– Это гарнитур моей бабушки. – собрав остатки самообладания, сказала она, – Отец подарил мне его на мое шестнадцатилетние, незадолго до своей кончины…

– Я очень надеюсь, что его стоимость покроет долг вашей матери, леди Кэтрин. – с явным сомнением в голосе ответил мистер Лоуренс, – Завтра утром я покажу его ювелиру, и пришлю вам весточку. Хорошего вечера! – с этими словами он небрежно поклонился и вышел из комнаты.

Кэтрин смотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом со стоном по стене сползла на пол. «А что, если гарнитура не хватит, чтобы покрыть долг? Что же будет тогда с нами? – в паническом ужасе думала она, – У меня же больше ничего и нет… А если мы еще и поместья лишимся…» Поток ее мыслей был прерван открывающейся дверью, и появившейся в ней Латифой.

– Леди Кэтрин? О, Боже, дорогая, вам плохо? – она склонилась над несчастной девушкой, помогая ей встать с пола, – Я услышала ваш стон. Вы лишились сознания, дорогая? Давайте пошлем за доктором!

– Нет, нет, госпожа Латифа, в этом нет необходимости! – запротестовала Кэтрин и попыталась улыбнуться женщине, – Я просто немного расстроилась из-за неприятных известий. Но я в порядке! Прошу вас, не беспокойтесь! – самым бодрым тоном, на который в данный момент была способна, ответила она.