Огpомная стpана пpобуждалась от беспpосветных многолетий застоя. Пеpестpойка вызвала к жизни демокpатические начала, но вместе с тем она показала всю циничность, жестокость и лживость некотоpых pуководителей коммунистической паpтии и госудаpства. Пеpестpойка вpоде бы pушила устои всего того светлого, гуманного, к чему пpизывали с высоких тpибун, вызывая невеpие в саму систему политического стpоя. Hаpод стал шаpахаться из одной кpайности в дpугую под вопли новоявленных политиков, pасхваливавших капиталистический стpой, буpжуазную моpаль, pыночную стихию. И, в pезультате, пошла гулять по всей стpане коопеpативная вольница, цинично делающая деньги, или как они, пытаясь облагоpодить это, говоpили – делать бизнес, на всем дефицитном, не бpезгуя ни совмещенными с косметическими кабинами соpтиpами, ни поpногpафией, ни контpабандой за гpаницу военной техники и стpатегического сыpья. Нашлись при этом люди, делавшие деньги, как на людском горе, так и на помощи им, защищая людей от произвола бюрократических и теневых рэкитеров. Они были разные по складу характера, интеллекта, гуманности, но все они не гнушались брать деньги за сделанное ими людям добро или зло. Стоит ли осуждать их за это? Не знаю. Во всяком случае, ни те, ни другие не были похожи ни на благородных разбойников, ни на бескорыстных рыцарей из средневековых романов.

А однажды, задолго до горбачевской перестройки, мощным вихрем взвился высоко в небо некий джин и метнул оттуда на Землю пучок невидимых лазерных стрел. Люди, взрослые и дети, в которых они вонзились, не почувствовали их уколов. Однако лазерные лучи нарушили сложившуюся генетическую гармонию клеток организмов и у них со временем начали проявляться удивительные свойства…

Часть 1

«Я не ведаю, кем бы я был,

если бы женщину я не любил»

Глава 1. Фарид. Неудачный жених или любовник из провинции

Фарид на большой скорости гнал автомобиль по проселочной дороге. Кругом колхозные поля пшеницы, на обочинах дождевые лужи. Он почти не смотрел на дорогу, все еще под впечатлением происшедшего. – Нет, это же надо! Влепить ему пощечину, выгнать из дома!

Он хотел жениться на дочери директора горпродторга. Ему далеко удалось продвинуться в своих намерениях. Открытая, даже несколько наивная и глуповатая улыбка, статная фигура и прочие мужские достоинства, несмотря на бедность, видимо, сыграли свою положительную роль. И вдруг – пощечина и оскорбленный возглас: – Как смеешь ты, наглец, говорить, что у меня тощие и волосатые ноги!

– Но я ничего такого не говорил, – пролепетал Фарид, хотя только что об этом подумал.

– Ты очень ясно заявил об этом, мерзавец. Вон из моего дома!

Старенький «Запорожец» уносил его из родного городка в неизвестность, потому что потрясенный крушением всех своих надежд на богатое приданое, Фарид не знал, что ему делать дальше и, немного поколебавшись, решил уехать, куда глаза глядят. – Я еще вернусь сюда на белом «Кадилаке», – бормотал он сквозь зубы, ловко лавируя между выбоинами на асфальте. – Но тогда уж, действительно, меня не прельстят твои костлявые и волосатые ноги.

Ночевал он на станции Уруссу, у своей тетки. На ее вопрос – куда он едет, Фарид сказал, что и сам не знает.

– Съезди в Москву, к Салавату. Он может помочь устроиться на работу. Все дороги ведут в Москву. Салават – его двоюродный брат.

Фарид решил оставить свою машину на станции и съездить в Москву. Сказано – сделано. Поезд прибыл на Казанский вокзал вечером. Он позвонил брату, но оказалось, что тот уехал в командировку.

Он долго слонялся у привокзального ресторана. На душе было муторно. В гостинице мест нет. Денег в кармане осталось мало. У бордюра стояла новенькая малиновая «девятка». Он вспомнил свой драндулет и только вздохнул. Хоть и говорят, что завидовать нехорошо, он позавидовал хозяину этой машины самой черной завистью.

Из ресторана вышли двое. Девушка брезгливо отмахнулась от идущего следом лохматого парня и направилась прямо к «девятке».

– Ты чего отираешься возле моей машины?

Черные волосы разлетелись вокруг ее точеного лица. Глаза излучали одновременно доброжелательность и высокомерие. Темно-вишневое вечернее платье выразительно подчеркивало прелести ее тела. Помимо тонких духов от нее доносился и запашок спиртного. Поигрывая ключами с рубиновой змейкой-брелком, она ожидала ответ. Фарид неопределенно пожал плечами и промолчал.

– Приезжий, что ли?

– Да.

– Негде ночевать?

– Да.

– В таком случае можешь считать, что тебе повезло. Поехали.

– Боюсь, что такая красавица мне не по карману.

Девушка вспыхнула от гнева, но сдержалась.

– А с тебя денег никто и не просит. Сегодня я подаю нищим и калекам. И даже плачу за это.

Она достала из сумочки пачку крупных банкнот и впихнула их ему в нагрудный карман куртки.

– Садись.

Фарид хотел оскорбиться, швырнуть ей деньги обратно, но ничего не мог с собой поделать, завороженный ее красотой, и послушно уселся на переднее сиденье.

Сорвав резко машину с места, она закурила, кинула пачку сигарет ему.

– Кури.

– Спасибо. Я не курю и Вам не советую. У Вас такой нежный румянец, но если Вы будете курить и …, – он помялся, – и пить, то у Вас будет серая, шершавая кожа, морщинки, хриплый голос и с Вами противно будет спать.

Фарид сам удивился, как у него вырвались эти слова. От неожиданности девушка рванула руль, машину занесло влево, но она сумела увернуться от встречного автобуса и, тяжело дыша, припарковалась к обочине.

– Слушай, парень. Я никому не позволяю так разговаривать со мной. Катись отсюда!

– Простите, мадам. Но я хотел только сделать Вам комплимент.

– Я сказала, катись!

– Хорошо, мэм. Но сначала отвезите меня на вокзал. Я не знаю город. Сейчас уже темно, а я боюсь хулиганов.

– А меня ты не боишься?

– Нет. Вы мне понравились.

Она раздраженно смяла сигарету и выбросила на мостовую.

– Ладно. Раз я сказала, что сегодня принадлежу нищим и калекам, то слово сдержу. Тебя как зовут?

– Фарид.

– С Урала, значит.

– Да, примерно.

– А меня Кирой зовут.

– Красивое имя. Мне оно нравится.

– А деньги тоже нравятся?

– Конечно. Мне их всегда не хватает.

Машину она вела уверенно, быстро. Фарид сидел, устало смежив веки.

Дом был какой-то особенный, за железной оградой. Ворота гаража под домом открылись автоматически. На лифте поднялись на двенадцатый этаж. На что Фарид видел шикарные квартиры в своем городке, здесь же у него чуть глаза на лоб не полезли от красивой и роскошной отделки прихожей, гостиной.

Кира небрежно бросила сумочку на софу, показала рукой направо.

– Иди, умойся. Там и сауна есть.

Фарид уловил мимолетную брезгливую гримасу на ее лице.

– Оденешь халат. А я пойду, приготовлю что-нибудь перекусить.

Ванная представляла собой целый бассейн, отделанный мраморной плиткой. В сауне Фарид включил нагреватель и блаженно растянулся на деревянных полатях. Затем, нагревшись до седьмого пота, бросился в бассейн.

Усталость проходила, но все равно хотелось спать. Надев висевший на вешалке халат, он собрал свои вещи и положил их на стул в гостиной. Киры еще не было. Она, видимо, хлопотала на кухне, так как оттуда доносились аппетитные запахи. Он прилег на софу и незаметно уснул.

Кира вкатила сервированный столик и с удивлением увидела, что ее гость спит.

– Эй, приятель! Фарид! Ты спать сюда пришел?

Она растормошила его.

– Вставай. Подкрепись перед ночной работой.

Фарид протер глаза, виновато промолвил: – Прости, дорогая. Двое суток не спал, и все время на ногах. О-о! Какой стол! Пища богов!

Мы не будем дразнить аппетит читателей перечислением и описанием блюд и вин. Скажем лишь, что они достойны были царя, и Фарид отдал им должное. Ел, с таким вкусом смакуя каждый кусочек, что Кира даже залюбовалась им.

– Вкусно?

– Не то слово, моя богиня. Я не даже представлял, что такая вкуснятина существует на свете. Спасибо. А теперь, если я правильно понял, на дессерт Вы?

Кира покраснела.

– Слушай, ты либо наглец, каких я еще не видала, либо…

– Извини, пожалуйста. Но ведь, ты же сама меня привезла сюда и сказала для какой цели. А я привык честно отрабатывать свой хлеб.

– Хорошо. Ложись в спальне. Я сейчас, только уберусь.

Фарид отправился в роскошную спальню и с наслаждением растянулся на широченной кровати с белым тюлевым балдахином. В ожидании Киры он задремал. Когда же она пришла, парень уже спал. Усмехнувшись, она скинула халат и расположилась рядом.

Проснулся Фарид далеко за полночь. Уткнувшись ему лицом в грудь, спала Кира. Легкое дыхание девушки показывало полную ее безмятежность. Губы слегка раздвинуты в улыбке. Лицо очерчено мягкими тенями от света бра было так прелестно, что Фарид боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это волшебное видение. В глубоком вырезе пеньюара волной вздымались и опадали груди…

Девушка была так прекрасна, совсем – совсем рядом и так желанна, что руки сами потянулись к ней… Никогда еще Фарид не был так нежен и ласков. Кира проснулась сразу, томно потянулась к нему, обдала жаром…

Ночь тянулась долго и вместе с тем незаметно. Любовь, любовь. Она прекрасна в гармонии физической близости и нежности, в обожествлении любимой.

– Моя богиня, моя фея…, шептал Фарид. – Боже мой! Как ты прекрасна! Если бы ты знала, как ты прекрасна и желанна…

Кира разбудила его в полдень. Фарид, сонный, потянулся к ней, обнял и привлек к себе. Она нетерпеливо освободилась. Голос ее прозвучал холодно.

– Все, все. Ночь закончилась. Пора вставать, у меня на сегодня много дел запланировано.

Фарид опешив, стиснул зубы.

– Отвернись, пожалуйста, дорогая. Я оденусь.

– Чего застеснялся? Ладно, ладно. Я пока приготовлю завтрак…

– Понравилось?

– Да, спасибо, милая. Готовишь ты изумительно.

– Рада, что угодила. – Она положила перед ним на стул черный дипломат. – Это тебе. Ты хорошо поработал сегодня ночью.

Он открыл портфель и чуть не вскрикнул от удивления.

– Сколько же здесь?

– Миллион.

– Выходит, я действительно хорошо поработал. Спасибо. – Фарид захлопнул дипломат. – Но сегодня я работал не за деньги. Так что прибереги их для следующего работника. – Он достал из кармана деньги и положил их на стол.

– Извини, дорогая, но я еще не так опустился, чтобы торговать своей любовью.

Кира усмехнулась.

– Ты гонор-то свой тоже прибереги для следующего раза. А денег у меня много, не обеднею. Не веришь? – она подошла к стене и нажала невидимую кнопку. В стене распахнулись дверцы, обнажив потайной сейф. Открыв его, девушка показала на толстые пачки банкнот. – Здесь водятся и доллары.

Фарид встал из-за стола, надел куртку, а голову сверлила мысль: – Сейчас я уйду, а к ней придет другой и с ним она также будет нежна и страстна. Обыкновенная сучка, но какая красивая! Никогда и нигде я не встречу такую. Узнать ее, почувствовать ее близость и отдать другому! – Он смотрел на нее, впитывая ее всю – лицо, фигуру, глаза, волосы… Слова вырвались непроизвольно, сами собой: – Я понимаю, что не мне, нищему неудачнику, давать тебе советы, но, все же, выслушай. Твою бесподобную красоту и женственность погубят вино, сигареты и непомерное увлечение мужчинами. От вина и курева у тебя будет серая и дряблая кожа, хриплый голос. От тебя будет разить вином и вонять табаком, – брезгливая усмешка тронула его губы. – А увлечение мужчинами никогда не простит твой любимый.

– Ты все сказал?

– Да, моя богиня. Прости, спасибо и прощай.

– Погоди. Так не уходят. Ты очень красиво говорил. Но у тебя философия наивного провинциала. Можешь не беспокоиться за меня. Я не сопьюсь, не прокопчусь, и у меня будет любимый, который будет меня боготворить, даже зная о моих многочисленных прегрешениях. Мне жаль тебя. А деньги возьми. Хоть приоденешься.

Фарид не ответил. Взял свою сумку и вышел. Постоял немного на улице, не зная, в каком направлении идти, затем пошел к трамвайной остановке.

Кира наблюдала за ним из окна. На душе у нее было муторно. Что-то затронул в ее душе этот наивный парень, оставил свой след и теперь уходил из ее жизни навсегда.

Глава 2. Эдик. Университеты любви

Иван Герасимович и девушка лет восемнадцати прошли на лужайку. Эдик проворно расстелил на траве байковое одеяло и, поставив корзинку с припасами, вернулся к машине.

УАЗик стоял недалеко, и сквозь редкий кустарник ему все было видно. Старик ухаживал за девушкой галантно, но решительно. Минут через пять она была уже раздета до гола и, сидя у него на коленях, небрежно ерошила его редкие седые волосы. Старый же ловелас торопливо перебегал нервно шевелящимися пальцами по ее телу, похотливо задерживаясь на ее наиболее интимных и нежных местах, иногда впиваясь туда губами.

Шаловливая игра затягивалась. Парочка то и дело прерывалась от своих эротических занятий, чтобы вкусить аппетитные вещи из продуктовой корзинки.

От обилия деликатесов и точеной фигуры обнаженной девушки у Эдика чуть кругом не пошла голова. Но он напрасно ждал кульминации. Старик даже не разделся. Все кончилось только поцелуями и поглаживаниями.

Девушка торопливо оделась, и Иван Герасимович позвал Эдика собрать вещи. Подходя к ним, он заметил, как шеф сунул девушке сторублевую бумажку, которую она торопливо спрятала в сумочку.

Красотка, вся розовая от возбуждения, с воспаленным взором, села на заднее сиденье. Иван Герасимович уселся рядом с ним. Не доезжая квартала до своего дома, старик вышел из машины, бросив на прощанье Эдику: – Довези ее, куда надо.

Он спросил девушку: – Тебе куда?

– Давай вернемся на прежнее место.

– Зачем?

– Ты такой недогадливый?!

– Я не могу расплачиваться сторублевками.

– Деньгами обычно расплачиваются старики. Ты же можешь натурой.

– В таком случае, зачем далеко ездить. Можно и здесь.

Девушка промолчала. Он остановил машину у лесочка, повернулся к ней.

– Да ты вся горишь, бедняжка! Неужели старик так распалил тебя?

Под его сильными руками она вся затрепетала, отдаваясь его грубоватым ласкам…

Ему еще несколько раз пришлось заканчивать начатые стариком сеансы любви, пока однажды поздней осенью Иван Герасимович не умер. Эдик впервые очутился внутри его квартиры. Обстановка оказалась весьма спартанской. Жена его, сухонькая старуха в черном одеянии, встретила злыми глазами, еле слышно прошептав: – Погоди, блудодей! И до тебя доберется кара господня!

Эдик лишь досадливо поморщился в ответ, помогая мужикам устанавливать гроб с покойником на табуретки посредине залы.

Внезапно из спальни донесся вопль, полный ненависти: – Разрази тебя гром, блудливый пес, скупердяй!

Все бросились на крик и онемели от неожиданности. Толстый матрас лопнул, и возле него валялись на полу пачки денег, в основном, красные десятирублевки.

– Жадина! Гнида! Всю жизнь держал меня в черном теле! Я на всем экономила! А он …, – дальше старуха начала крыть умершего таким трехэтажным матом, что Эдик поторопился покинуть дом.

Скандал получился большим. Деньги у старухи конфисковали.

Эдик же уволился с работы и уехал в Ульяновск, устроился чертежником в проектно-конструкторский институт. А через год, закончив заочный факультет радиотехнического института, был переведен инженером-конструктором.

Глава 3. Дина. Странная девушка, ведьма…

– До-ре-ми-фа-а… – Стекла задребезжали и вдруг со звоном рассыпались. Галина Михайловна ахнула и подбежала к окну.

– Господи! Да что же это такое? Опять разбили! Третий раз и опять никого не увидела! Успевают спрятаться! Хулиганы!

Дина вздрогнула и чуть не сказала, что каждый раз в это время она выводила эту противную гамму. А главное, все это происходило тогда, когда у нее было скверное настроение. Она прямо ощущала, как ее голосовые связки в этот момент излучали звук такой внутренней силы, посторонние не слышали его, что обязательно стеклянные предметы рядом с ней рассыпались вдребезги.

Началось у нее это лет десять назад. Дина не знала, догадывались ли родители об ее удивительных способностях, но они старались, чтобы у нее никогда не было дурного настроения, постоянно балуя и потакая всем ее капризам. Дина также старалась не злоупотреблять своим внутренним голосом, так как понимала, что оконные стекла и хрусталь все-таки стоят денег, но ведь настроение, хорошее или плохое, не всегда спланируешь.

Следует добавить, что к совершеннолетию у нее появился еще один внутренний голос, от которого, правда, не разбивались стеклянные предметы, но на собеседника он нагонял жуткий страх. Однажды она проучила Альберта, красивого задаваку из соседнего подъезда. Он, уверенный в своей неотразимости, полез к ней целоваться. Все получилось как-то само собой. Неслышимый голос с такой силой вырвался из нее, что парень отшатнулся от нее с дико выпученными глазами и вздыбленными волосами. Больше он к ней не приставал, а, наоборот, при встрече шарахался от нее, как от чумы.

– Галина Михайловна! Извините, пожалуйста. Я пойду.

– Да, да, голубушка. Видишь, какая неприятность приключилась. Поработай немного дома.

– До свидания.

У Дины были неплохие музыкальные способности, и ей даже нравилось заниматься музыкой. Но эти нудные гаммы… Из-за них иногда на нее наваливалась такая хандра, что… бились стекла.

Она, конечно, интересовалась, что за внутренние голоса у нее появились, штудировала научно-техническую литературу. И даже прочитала сказку Джанни Родари о Джельсомино, с его удивительным, всеразрушающим голосом. Но никому до сих пор об этом так и не рассказала, даже родителям и любимым подругам. Будучи достаточно образованной – как-никак за плечами десятилетка, учеба в университете и посещение всевозможных лекций, как по естественным, так и по техническим и гуманитарным наукам, Дина сообразила, что не только излучает ультразвуки, приводящие в резонанс стеклянные предметы и разрушающие их, а также инфразвуки, наводящие на людей ужас. Конечно, с одной стороны вроде и интересно обладать такими уникальными способностями, с другой – знать, что ты какой-то монстр, чудовище, было омерзительно, а порой и страшно. Но, так как видимого вреда ее здоровью, внешнему виду и умственным способностям внутренние голоса не причиняли, а битье стекол в моменты плохого настроения приносили удовлетворение и даже некоторое удовольствие, то она перестала обращать на это внимание.

Дина задумалась и уперлась в дом, но поняла это только тогда, когда наполовину очутилась в… стене. Она испуганно отшатнулась назад, затем осторожно протянула руку вперед, но пальцы свободно углубились в стену. Ошарашенная, она двинулась дальше и очутилась внутри дома, точнее, в его подвальной части. Здесь царил полумрак, было сыро. Сплошное переплетение сантехнических труб.

Она повернулась и шагнула наружу и чуть не столкнулась с полной женщиной. От неожиданности та вздрогнула и раздраженно бросила: – Поак-куратней, красавица! Собьешь!

Дина, не обратив на нее внимания, заторопилась домой, чтобы спокойно обмозговать свою новую уникальную способность.

– Я становлюсь ведьмой, – бормотала она на ходу. – Неужели у меня вырастут клыки и появится горб, и я с помелом буду вылетать из печной трубы? Бр-р-р! Какая мерзость!

Глава 4. Кардинал. Явление первое

Серые кардиналы истории. Кто они? Как ими становятся? Так ли уж они умны или даже гениальны? Может просто господин Случай, вознесший их так высоко, дает им возможность манипулировать людьми, государствами, историей.

Мафия, масоны, серые кардиналы… Высшая интеллектуальная игра в политику, интриги… Ставки здесь очень высоки.

– Кардинал, – голос в телефонной трубке прозвучал вкрадчиво бархатно.

– Аппарат Зомби изготовлен. Какие будут распоряжения?

– Действуйте по плану. Проверьте его на нем, он должен быть замаран, а также и на другом уличном материале.

– Все будет исполнено, кардинал.

Кардинал расслабился в утопающей мягкости кресла. Полумрак в комнате навевал уют и покой. Он снял ларингофон с шеи со специальной приставкой, позволяющей при разговоре изменять тембр, чтобы в случае подслушивания не смогли идентифицировать голос.

Да, он был осторожен, очень и очень осторожен и предусмотрителен, потому что ставкой была не только его жизнь и свобода. Ведь если с ним что-нибудь случится, то рухнет цель всей его жизни – повелевать, править, хотя и оставаясь всегда в тени. Серый мог, конечно, выйти в официальные лидеры, в массы, но тогда он не будет так свободен. У него будут скованы руки, ноги, речь, личная жизнь. А он привык иметь свободу во всем. Вместе с тем никто лишний не должен был знать истинную силу и цену его личности и исторического предназначения. Что может быть выше сладостного сознания своей силы и всемогущества. Ни любовь женщин, ни титул монарха и даже наместника бога.

Когда пришло ему это ощущение своего предназначения? Ведь не сразу же?

Да, он был когда-то молод, но всегда – очень тщеславен. Сейчас года, конечно, берут свое, но он еще далеко не импотент и обычно провожает жадным взором красивых женщин. Правда, Серый не терял из-за них голову. Вожделея, он не пытался взять их силой, принуждением, хотя считал, что женщина всегда должна чувствовать силу в мужчине. Это естественно. В природе самки достаются только сильнейшим самцам. Естественный отбор. Но ведь иногда хочется искренней нежности и влечения. Кардинал считал себя интеллектуалом и поэтому старался вести себя с женщинами соответственно.

Трехэтажный особняк находился в центре большого лесного массива в Подмосковье. Здесь был и зимний сад, и бассейн, и сауна, и спортзал, и биллиардная, и гараж. Короче, были все мыслимые и немыслимые блага, комфорт, а главное – чистый воздух и уединение. Был и немногочисленный обслуживающий персонал, охрана. Все как положено, все как на государственной даче. Да и человеком, кардинал, был государственным, занимал очень приличный, хотя и неприметный внешне пост.

Сила серого кардинала заключалась, прежде всего, в искусстве управлять своей масонской ложей, людьми, чтобы они беспрекословно выполняли любые его приказы. Но один страх не может быть слишком долговременным и эффективным средством управления. Необходимо, чтобы люди были кровно заинтересованы в достижении определенных задач и целей. Серый прекрасно понимал это и всегда старался сделать так, чтобы подчиненные были всегда заинтересованы в результатах его распоряжений.

Но особенно сложно было управляться с ближним окружением, самой верхушкой ложи. Здесь нужна особо тонкая дипломатия. Кардиналу приходилось маскировать свои истинные устремления, скрывая часто затаенную двойную или даже тройную цель.

Это окружение было весьма зубастым. Здесь любой не упускал малейшего шанса или представившейся возможности, чтобы укрепить свои позиции, власть, влияние, финансы. Здесь шла постоянная и ожесточенная, но самым тщательнейшим образом скрываемая борьба за власть, за лидерство в ложе.

В вечернем полумраке большими изумрудами мерцали глаза. В шерсти искрились разряды статического электричества. Огромная кошка приготовилась к прыжку…

Кардинал с трудом отогнал от себя это видение, часто повторяющееся в течение последних нескольких лет.

– Что за наваждение?! – он помассировал зажмуренные глаза, потер виски. Врачи, к которым он обращался, ничем не смогли помочь.

Снежный барс нравился ему с детства. Он был для него эталоном силы и красоты. Однокашники даже дали ему кличку Барс, но она так к нему и не приклеилась, потому что он далеко не соответствовал этому образу. В дальнейшем его прозвали Кардиналом за хитрость, скрытность, изворотливость и, надо честно сказать, недюжинный ум. Но, как часто случается в жизни, мы стремимся к тому идеалу, каким быть никогда не сможем. Так и кардинал всю жизнь мечтал быть сильным и красивым как барс, и это приносило ему и неудовлетворение и, вместе с тем, удовлетво-рение. Ведь он стремился к своему идеалу или хотел стремиться. Для него это было одно и то же. Значит, он совершенствовался и развивался как личность.

На экране дисплея заплясали цифры. Кардинал уверенно пробежался пальцами по клавиатуре компьютера. Мозг привычно усваивал информацию.

– Ну, что ж. Все идет пока по плану.

Глава 5. Тунгусский джин

Дина возвращалась домой с лекций. – Ох, уж эти любители инопланетян!

– сердилась она, уткнувшись в окно. Ей не понравился лектор, – пожилой и тучный мужчина с розовой макушкой в кудрявом венчике рыжеватых волос. – Ишь, как разглагольствует, – продолжала переживать Дина. – Ядерная гипотеза – тьфу, кометная – тоже. Геологов разнес в пух и прах с их грязевыми вулканами. А ведь своего мнения на этот счет так и не высказал. Тоже мне, ученый!

1 2 3...10 >

На страницу:

Перейти

1 из 10