Приятного вечера!

– Ладно. – Лепски ослабил узел на галстуке. – Буду дома через двадцать минут. Как там поживает пирог?

– Я по этому поводу и звоню. Ко мне тут заходила Мэвис. Она рассказывала мне о своем муже. Честное слово, Том, этот тип позволяет себе такое! Я просто сидела и слушала, лишившись дара речи.

Лепски встревоженно поерзал на стуле:

– Ладно, расскажешь мне подробности, когда я вернусь. Как там пирог-то?

Последовала пауза, а потом Кэрролл сказала:

– Случилась маленькая неприятность. Пока Мэвис рассказывала мне про Джо, я совсем забыла, что у меня в духовке пирог. Подумать только, что с ней вытворяет этот мерзавец! Ты не поверишь! Я просто лишилась дара речи!

Лепски забарабанил пальцами по столу:

– И ты забыла чертов пирог в духовке?

– Не чертыхайся, Лепски. Это неприлично.

Лепски схватил карандаш и переломил его пополам.

Джекоби перестал печатать и уселся поудобнее, слушая разговор.

– Так что случилось с пирогом? – прорычал Лепски.

– Мне не нравится, когда ты кричишь. Я звоню сказать, чтобы ты заехал к Фунг У за едой навынос и привез что-нибудь, – сказала Кэрролл. – Иначе у нас на ужин не будет ничего. – И она отключилась.

Лепски с грохотом опустил трубку на рычаг и зыркнул на Джекоби, который тут же принялся печатать дальше. Громко сопя, Лепски выскочил из кабинета.

Когда он зашел в дежурку, чтобы расписаться в журнале, появился сержант Джо Биглер, крупный, мясистый человек с веснушчатым лицом. Он оставался в управлении за главного, когда отсутствовал шеф полиции Фред Террелл.

– У меня для тебя задание, Том, – сказал сержант.

Лепски сверкнул на него глазами:

– Я уже ухожу!

– Тебе понравится, Том. Я мог бы поручить это Максу, но решил, что лучше тебе.

– Поручи Максу. Мне надо купить что-нибудь к ужину! Кэрролл сожгла мой пирог с цыпленком и ветчиной!

– Если я отдам дело Максу, ты мне никогда не простишь, – сказал Биглер, широко улыбаясь.

– И что там еще за дело? – спросил Лепски, заинтересовавшись.

– Только что поступила жалоба на «Стринг-клуб», – сказал Биглер. – Некая миссис Абрамс вчера вечером повела туда мужа. Она утверждает, что девушки были без стрингов.

Лепски выпучил глаза:

– Ты хочешь сказать, они расхаживали в чем мать родила?

– Так утверждает миссис Абрамс. Том, эту жалобу нельзя оставлять без внимания. Ты бы поговорил с Гарри. Если слухи дойдут до мэра, он прикроет клуб.

– Вот этого бы не хотелось, – сказал Лепски.

– Просто предупреди его, ладно?

– Обязательно. Без стрингов, значит? Что старой кошелке отрава, другим – мед, – сообщил Лепски, и глаза его засияли. – Сделай мне одолжение, Джо. Позвони Кэрролл. Скажи, что я не приду. Скажи, что я выехал на ограбление.

– Положись на меня, – сказал Биглер, который хорошо знал Кэрролл. – Я уж распишу тебя настоящим героем.

– Только не перестарайся, Джо. Кэрролл догадливая. Просто скажи, что меня вызвали на дело об ограблении. Сделаешь?

– Положись на меня, Том.

Гарри Аткин, владелец «Стринг-клуба», был добрым другом полиции. А его клубу, расположенному в Сикомбе недалеко от центра, покровительствовали важные люди.

Когда богачам приходила охота пройтись по трущобам, они просиживали ночи в этом клубе, где была отличая морская кухня, а блюда подавали великолепные девушки топлес и в стрингах. Заведение процветало.

Лепски время от времени, оказываясь в этом районе, заходил в клуб поболтать с Гарри, пропустить пару стаканчиков дармовой выпивки и восхититься девушками, прежде чем ехать дальше по делам. Кэрролл он об этом не рассказывал, понимая, что она не одобрит.

Примерно без четверти восемь он приехал в клуб и спустился по лестнице в большой зал, который надраивали трое негров, подготавливая его к вечернему веселью. Гарри Аткин, невысокий, толстый человечек с пронзительно-рыжими волосами, сидел за барной стойкой, читая вечернюю газету. Он поднял голову и заулыбался, увидев Лепски:

– Привет, Том! Несколько недель тебя не видел. Как дела?

Лепски забрался на барный стул, пожал Гарри руку и сдвинул шляпу на затылок.

– Отлично, – сказал он. – А у тебя?

– Лучше не бывает. Сегодня ждем огромную толпу. И вчера была огромная толпа.

Он потянулся за бутылкой «Катти Сарк», зная, что это любимый виски Лепски, налил большую порцию, добавил лед и толкнул стакан по стойке.

– Гарри, – сказал Лепски, сделав долгий глоток, – тут жалоба поступила.

Гарри кивнул:

– Я так и думал, Том. Ты же знаешь, как это бывает. Старая карга миссис Абрамс нажаловалась, да?

– Точно. Что случилось, Гарри? Она заявила, что твои цыпочки ходят без стрингов. – Лепски осклабился. – Хотел бы я на это посмотреть, только так делать нельзя. Ты испортишь себе репутацию.

– Она лжет. Я расскажу тебе, как было дело. У нас гуляла пара богатых выпивох, сидели за соседним столиком со старой каргой и этим козлом, ее муженьком. Лулу подавала Абрамсам рыбный суп и наклонилась, стоя задом к пьяницам.

Лепски, видевший Лулу и считавший, что у нее самая аппетитная пятая точка во всем клубе, кивнул.

– И тут один из этих весельчаков перерезал на Лулу стринги, и проклятая тряпка полетела прямо в суп старой ведьме! – Гарри расхохотался. – Ну черт побери! Мадам в истерике, у ее муженька первый раз за сто лет стояк, а Лулу прикрывает причинное место. Пьянчуги повеселились от души. На самом деле все в заведении повеселились, кроме старой кошелки.

Лепски тоже хохотал, утирая глаза:

– Здорово! Ну что б мне оказаться здесь в тот момент!

– Точно. Я убрал Лулу с глаз долой, попытался умаслить старую ведьму, но она сгребла в охапку муженька и ушла, вопя на ходу, что подаст жалобу мэру.

– Ладно, Гарри, расслабься. Я напишу рапорт. Не бери в голову. Когда я расскажу ребятам в управлении, они животики надорвут. Другие девушки стринги не теряли?

– Ты должен знать, Том: у меня работают приличные девушки, – серьезно сказал Гарри. – Последнее, что они потеряют, – свои стринги.

Лепски засмеялся:

– Да ради бога, Гарри, что же еще им терять? – Он допил виски, поглядел на часы, увидел, что уже перевалило за восемь, и вспомнил, что ему надо купить еды. – Сделай мне одолжение, Гарри. Кэрролл спалила пирог, который мы собирались съесть на ужин. У тебя не найдется пиццы?

– Даже не думай об этом. Для тебя, Том, я достану настоящую еду. Как насчет цыпленка в грибном соусе с белым вином? Все, что нужно будет сделать твоей хозяйке, – поставить его в духовку на двадцать минут.

Глаза Лепски заблестели.

– Звучит потрясающе.

– Ладно. Ты пока выпей еще. Я договорюсь с Чарли.

Когда Гарри спешно вышел, Лепски потянулся к бутылке «Катти Сарк». Бывают же моменты, подумал он, когда работа копа приносит пользу.

Чья-то прохладная рука легла ему на запястье.

– Позвольте, я налью вам, мистер Лепски.

Подняв голову, Лепски увидел перед собой небольшую грудь с розовыми, словно изнанка морской раковины, сосками и обнаружил, что ему улыбается девушка в одних только стрингах и черных туфлях на шпильке.

– Я Мэриан, – представилась девушка, и ее длинные ресницы затрепетали. – Вы уже слышали о Лулу? Ну не ужас ли?

Лепски открыл и закрыл рот, не издав ни звука. Он не сводил глаз с этого безупречного миниатюрного тела рядом с собой.

Мэриан, улыбаясь, налила ему виски, добавила лед и вложила бокал ему в руку.

– Мистер Лепски… – сказала она, усаживаясь на высокий стул рядом с ним. – Я считаю, и все остальные девочки тоже так считают, что вы самый красивый коп у нас в городе. Вы знаете об этом?

Лепски просиял. «Работа в полиции! – подумал он. – Да кто отказался бы стать копом?»

На другой стороне улицы, напротив «Стринг-клуба», стояла многоэтажка с одно- и двухкомнатными квартирами, предназначенными исключительно для рабочих. Абе Леви ненавидел пятницы. Этот сбор арендной платы медленно загонял его в гроб. Постоянно кто-нибудь принимался хныкать, что не может заплатить, и Абе Леви постоянно приходилось проявлять твердость, что было вовсе не в его характере. Синдикат, управлявший многоэтажкой, запрещал любые отсрочки. Если болваны-жильцы не могут найти денег – выгонять. Абе было больно сообщать подобное. Ему хотелось быть с жильцами в добрых отношениях, но как такое возможно, если приходится им угрожать?

– Послушайте, – обычно оправдывался он, – не вините меня. Платите, или вас выселят. Так говорит босс. Я тут совершенно ни при чем.

Чтобы выжать арендную плату из такого количества жильцов, требовалось много времени, и, когда Абе Леви добрался до последней квартиры, с боем забирая деньги, время уже близилось к девяти. Ему хотелось лишь вернуться в свою двухкомнатную квартирку на первом этаже и поужинать.

Абе Леви был грузным евреем с копной седых волос и кустистой бородкой. Жизнь не была к нему милосердна. В юности он помогал отцу продавать фрукты с тележки. Позже женился на девушке, которая горбатилась на швейной фабрике. Когда родители умерли, он забросил торговлю фруктами. Один приятель предложил ему работу по сбору арендной платы. Это было гораздо лучше, чем топать по улицам, толкая тяжелую тележку. Два года назад его жена умерла. Детей у них не было. Абе Леви коротал одинокие вечера перед телевизором, а раз в неделю посещал еврейский клуб, где его всегда встречали приветливо.

Входя в лифт, он с тоской подумал о своей жене Ханне. У Ханны всегда был готов для него горячий ужин. А сегодня вечером ему придется довольствоваться одной лишь маринованной рыбой, но зато по телевизору показывают неплохой сериал.

Он вынес из лифта мешок для сбора денег, теперь набитый банкнотами и монетами, и побрел по длинному темному коридору к своей двери. Две лампочки в коридоре не горели. Придется заняться этим перед ужином, устало подумал он. Поддерживать порядок в многоэтажке входило в его обязанности.

Подойдя к двери квартиры, он нащупал ключ, отпер дверь и вошел в гостиную. Рука зашарила в поисках выключателя, он нажал, но так и остался стоять в темноте. Абе застонал про себя. Чертовы пробки вылетели! А это значит, что придется тащиться в подвал.

Абе был человек предусмотрительный. Он всегда был готов к экстренным случаям. На маленьком столе в гостиной у него лежал яркий фонарик. Он искал его на ощупь, когда получил мощный удар между лопаток, отбросивший его в темноту. Под колени его стукнул подлокотник кресла, стоявшего перед телевизором, он пошатнулся и растянулся на полу, но даже в болезненном падении не выпустил из рук мешок с деньгами.

Все это время Педро Сертес поджидал в засаде, часто дыша и чувствуя, как сильно колотится сердце. Он выкрутил одну лампочку в коридоре, обмотал цоколь кусочком фольги и вкрутил обратно, обесточив квартиру Абе и коридор. Он был совершенно уверен в себе. Фуэнтес описал еврея как человека бесхребетного, который упадет в обморок при виде оружия. Педро прихватил с собой не только револьвер, который дал ему Фуэнтес, но еще и электрический фонарик.

– Не двигаться! – рявкнул он теперь, щелкая фонариком: луч света попал на его револьвер и высветил Абе, который пытался сесть на полу. – Брось мне мешок!

Абе занимался сбором арендной платы долгое время. И ни разу его не пытались ограбить. Один коп как-то предостерег его: «Абе, все когда-нибудь случается в первый раз. Твои хозяева хотят, чтобы ты носил оружие. Вот твое разрешение, а вот пистолет. Я покажу тебе, как с ним обращаться». И тот коп был хорошим учителем.

Так и не поверив, что ему когда-нибудь пригодится оружие, Абе сказал себе, что, если нападение произойдет и вор сбежит с деньгами, сам он лишится не только работы, но и жилья. Его босс озвучил это без утайки: «Приноси ренту, или вылетишь». И потому Абе отнесся к разговору об оружии серьезно. Он никогда еще не стрелял, но знал, что делать: снять с предохранителя, взять двумя руками и нажать на спусковой крючок.

– Мешок! Живо! – рыкнул Педро из темноты.

Теперь Абе уже сидел, сжимая мешок и глядя на яркий свет, из-за которого он не видел человека, орущего на него.

– Забирай, – сказал он и толкнул мешок на источник звука.

Мешок был тяжелый, он сдвинулся всего на пару футов по жесткому, потертому ковру.

Педро уставился на мешок, ощущая, как его захлестывает волна торжества. Завтра они с Анитой сядут в самолет и отправятся домой. Как будет счастлив его отец, когда снова увидит его! Мысли Педро катились, словно ртутные шарики. С Фуэнтесом они условились, что, как только деньги будут у Педро, он метнется на второй этаж, в квартиру Фуэнтеса. Еврей, обезумев от ужаса, решит, что вор выбежал из здания, и когда копы приедут, то начнут искать человека с коричневым мешком на улицах. И тут в голову Педро закралась еще одна мысль. А что, если он не побежит к Фуэнтесу, а кинется на улицу? Предположим, он оставит все деньги себе? Четыре тысячи двести! Придется сделать так, чтобы еврей пока помолчал. Ударить по голове! Точно! После чего он уйдет к себе домой, и Фуэнтес никак не сможет ему помешать.

Педро двинулся к мешку, трепеща от волнения, и отвел взгляд от Абе, светя фонариком только на мешок. Абе запустил руку под пиджак. Пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. Он выдернул оружие, когда Педро схватил мешок.

Абе большим пальцем нажал на предохранитель, поднял пистолет и спустил курок. От вспышки света и грохота оба они вздрогнули. Педро ощутил, как что-то опалило щеку, а потом щека стала мокрой. Свет его фонарика падал прямо на Абе, который пытался подняться на ноги. Педро вскинул револьвер и в панике нажал на спусковой крючок. Он ощутил, как оружие дернулось в руке, услышал грохот, а затем с ужасом увидел, как у Абе в центре лба расплылось кровавое пятно, увидел, как Абе вздрогнул и упал.

Педро, оглушенный грохотом двух выстрелов, стоял неподвижно, едва дыша, понимая, что он убил еврея.

До сознания дошла пугающая мысль: он убил человека! Ты спускаешь курок, и человек умирает! От охватившей его паники заледенела кровь. Он думал только о себе. Если его схватят, он проведет остаток дней за решеткой, как зверь в клетке! Не будет ни Аниты, ни счастливого отца, ни жаркого солнца на тростниковой плантации.

Он услышал голоса. Двери открывались с грохотом. Закричала какая-то женщина.

Фуэнтес! Надо к нему! Подхватив мешок левой рукой, прижимая к себе револьвер правой, понимая, что кровь заливает ему лицо, Педро вышел из квартиры Абе, стараясь сдержать панику.

Фуэнтес, поджидавший у приоткрытой двери, услышал два выстрела и съежился. Он услышал, как распахиваются двери. Увидел, как несколько жильцов второго этажа столпились в дальнем конце коридора.

Чертов придурок провалил все дело! Лишь бы только он не убил еврея! Фуэнтес подошел к группке соседей, которые смотрели вниз, на лестничный пролет, и громко переговаривались, какая-то женщина даже визжала. Он увидел, как Педро с окровавленным лицом поднял голову, поглядев прямо на него. Фуэнтес спрятался за спины соседей. Педро окинул взглядом напряженные лица людей, таращившихся на него сверху, и понял, что спасения нет. Все еще прижимая к себе коричневый мешок, он побежал к выходу на улицу.

Лепски протянул руку к большой картонной коробке, которую Гарри опустил на барную стойку.

– Том, там цыпленок и еще лапша. У тебя будет отличный ужин.

Лепски светился улыбкой.

– Боже! Кэрролл с ума сойдет! Огромное спасибо.

Когда Мэриан соскользнула со стула, он похлопал ее по мягкому месту. А в следующую секунду услышал выстрелы. Лепски мгновенно превратился в стопроцентного копа. Он соскочил со стула и рванулся к выходу. Когда он выбежал на улицу, в его руке уже был револьвер.

Грохот выстрелов успел взбудоражить всех. Машины тормозили, взвизгивая покрышками. Народ стоял, разинув рты и глядя на дверь многоэтажного дома.

В этот момент Педро вышел на улицу. При виде его залитого кровью лица и оружия в руке толпа бросилась врассыпную. Женщины закричали, кто-то из мужчин нырнул в проулок.

Лепски посмотрел на другую сторону улицы и увидел Педро, который пустился бежать. Лепски, прячась за остановившимися машинами, стремительно кинулся за ним.

Педро слышал гулкий топот ног преследователя. С широко распахнутыми от страха глазами он обернулся и увидел Лепски, который бежал за ним, лавируя в рассеявшейся толпе. Он интуитивно понял, что человек, догоняющий его, – коп. Он увидел оружие в руке этого человека. Почти обезумев от ужаса, он развернулся и выстрелил в Лепски.

Пуля Педро угодила в голову какой-то чернокожей женщине, которая бежала к дому в поисках укрытия.

Лепски проревел:

– Стоять, или стреляю на поражение!

Педро отпрыгнул в сторону и рванул через улицу. Лепски ухватил револьвер обеими руками, расставил ноги и выстрелил.

Педро почувствовал удар пули, толкнувший его вперед. Он выронил потертый коричневый мешок, револьвер Фуэнтеса выскользнул из руки. Педро согнулся пополам, и его пронзила неистовая боль.

С визгом остановилась патрульная машина. Еще два копа присоединились к Лепски. Они осторожно приблизились к Педро, и один из копов произнес:

– А сукин сын еще жив.

Фуэнтес вихрем ворвался к себе в квартиру, захлопнул дверь и бросился к окну. Он как раз успел увидеть, как Лепски подстрелил Педро. Он увидел, как коричневый кожаный мешок, в котором лежало четыре тысячи двести долларов, упал рядом с телом Педро, а потом увидел револьвер, валявшийся тут же.

Оружие!

Фуэнтесу было плевать на Педро. Он лишь надеялся, что тот уже мертв. Но вот оружие! Должно быть, он свихнулся, когда дал Педро свой револьвер! Как только копы проверят номер, они выйдут на него. Фуэнтес как-то сторожил по ночам одну шикарную яхту, ее хозяин настоял, чтобы он обзавелся пистолетом, и выбил ему в полиции разрешение.

Очарованный оружием, Фуэнтес захотел оставить его себе. Когда хозяин яхты собирался на Багамы, Фуэнтес сказал, что нечаянно уронил револьвер за борт. Хозяин пожал плечами, велел ему заявить о пропаже в полицию и отчалил.

Фуэнтес ни о чем не заявлял. Разрешение на оружие было действительно еще восемь месяцев. За это время, с деньгами, которые предстояло украсть Педро, Фуэнтес уже планировал добраться до Гаваны, так что к черту копов!

Но теперь…

Копам потребуется всего несколько часов, чтобы проверить номер, и тогда они явятся за ним.

Обливаясь по́том, он наблюдал за сценой внизу. Приехало еще несколько патрульных машин. Завывая сиреной, подкатила и «скорая».

Охваченный паникой, Фуэнтес отвернулся от окна. Надо убираться отсюда, пока не начали обыскивать весь дом! Кинувшись в чулан, он побросал кое-какую одежду в видавший виды чемодан. Куда же пойти? Он подумал о Мануэле Торресе, своем лучшем друге. Фуэнтес часто встречал Мануэля Торреса в порту. Оба когда-то жили в одной деревне под Гаваной, вместе ходили в школу, в юности вместе работали на одной сахарной плантации. Фуэнтес не сомневался, что может рассчитывать на помощь Мануэля.

Открыв дверь, он выглянул в коридор. Соседи стояли к нему спиной: все смотрели вниз. Беззвучно ступая, он, с чемоданом в руке, дошел до конца коридора, где находился пожарный выход. Отодвинул засов, открыл дверь и обернулся. Никто не смотрел ему вслед, внимание всех было приковано к холлу внизу.

Он закрыл за собой дверь и побежал вниз по лестнице. Шагая быстро и размашисто, выбирая узкие проулки, он направлялся в сторону порта.

Через два часа после убийства Абе Леви сержант Гесс, невысокий, грузный мужчина, возглавлявший отдел по расследованию убийств, вошел в кабинет шефа полиции Террелла.

– Похоже на простое разбойное нападение, шеф, – сообщил он. – Двое погибших. Из-за беспорядочной стрельбы, как я понимаю. Личность убийцы мы пока не установили. На него ничего нет. Мы поспрашивали свидетелей, но никто ничего не знает. Он кубинец. Мы все еще пытаемся установить его личность, но кубинцы стоят горой друг за друга.

Террелл, крупный мужчина с волосами песочного цвета, тронутыми сединой, с тяжелыми чертами лица, на котором особенно выделялась квадратная челюсть, выглядел ровно так, как и должен выглядеть дельный и суровый шеф полиции.

– А что с этим кубинцем?

– Он выжил. Том прострелил ему легкое. В данный момент он в реанимации. Рядом с его кроватью дежурит Ларри.

– По оружию что-нибудь есть?

– Проверяем. Вот-вот должно появиться.

– Что пресса?

Гесс поморщился:

– У нас не часто происходит два убийства за день, шеф. Репортеры ликуют.

– Этого следовало ожидать. Отпечатки пальцев убийцы сняли?

– Они уже отправлены в Вашингтон.

Вошел сержант Биглер:

– Шеф, получили отчет по оружию. Револьвер принадлежит кубинцу Роберто Фуэнтесу. У него имеется разрешение. Он живет в той самой многоэтажке, где убили Абе Леви. Но убийца не он. Фото на лицензии не совпадает. Макс с парой патрульных отправился к нему.

– Этот Фуэнтес мог ведь продать оружие убийце, – сказал Террелл, – или же тоже замешан в разбое.

– И я так думаю, шеф.

Зазвонил телефон. Трубку снял Биглер.

– Понял, – сказал он и добавил, обернувшись к Терреллу: – Фуэнтес сбежал. Забрал с собой одежду. В доме никто ничего не знает… как обычно.

– Он мне нужен, – сказал Террелл. – Займись им, Джо.

Деятельный Биглер с готовностью кивнул:

– Вы его получите, шеф.

Было начало третьего ночи, когда Анита Сертес подошла к рыболовецкому катеру Мануэля Торреса. В порту, если не считать нескольких ночных охранников, не было ни души. Охранники лишь покосились в ее сторону, когда она, стараясь держаться в тени, проходила мимо. Они решили, что она одна из многочисленных проституток, которые часто бывают в порту. Анита остановилась, увидев нужный катер. В каюте на носу горел свет. Она не сомневалась, что обнаружит в этой каюте Фуэнтеса.

Когда Анита вернулась домой, приведя в порядок люкс в пентхаусе, она включила радио и только тут узнала про стрельбу. Утром, пока она собиралась на работу, Педро велел ей, чтобы вечером, когда вернется, уложила вещи.

– Завтра в десять мы улетаем в Гавану. Будь готова.

Она обняла его:

– Дорогой мой, я всей душой против этого, но ты можешь положиться на меня, как и всегда.

Анита заходила домой в дневной перерыв, но Педро уже не было. Она немного отдохнула телом, но не душой. Ей не давала покоя мысль об оружии, которое показывал ей Педро. Она думала о его приятеле Фуэнтесе, который дал ему это оружие. Педро сказал, что никакого риска не будет. Она так его любила, что заставила себя поверить: риска не будет, – но все равно боялась.

Анита вернулась домой в половине одиннадцатого, отчаянно надеясь, что Педро уже дожидается ее, но при виде пустой маленькой комнаты сердце ее упало.

Педро велел ей собираться, поэтому она, несмотря на усталость, уложила два чемодана с их немногочисленными пожитками. Собравшись, она подумала, что завтра в это время они уже вернутся на маленькую сахарную плантацию и она снова будет батрачить на жаре, но какое это имеет значение, если Педро, ее любовь, будет рядом с ней?

Дожидаясь возвращения Педро, она включила новости. Анита оцепенела, услышав о разбойном нападении на Абе Леви, сборщика арендной платы, в результате чего погибли сам Абе Леви и случайная прохожая Кэрри Смит, чернокожая женщина.

Диктор продолжал:

– Детектив Том Лепски, заметивший бегущего налетчика, сделал предупреждение, а затем открыл стрельбу. Преступник – молодой кубинец, личность которого пока не установлена. Он получил серьезные ранения и находится в госпитале под охраной полиции.

Анита зажала руками рот, подавив крик. Педро!

– Полиция собирается допросить кубинца по имени Роберто Фуэнтес. Орудие убийства указывает на то, что он либо продал, либо одолжил его налетчику.

Диктор продолжал:

– Все, кому что-либо известно о местонахождении этого человека, должны сообщить в управление полиции.

Анита выключила приемник. У некоторых женщин имеется внутри стальной стержень, у других – нет. У Аниты был этот стержень, выкованный тяжкой, изматывающей работой на сахарной плантации и в отеле. Как только она отошла от потрясения, узнав, что ее возлюбленный серьезно ранен и находится в руках полиции, она задумалась над возникшей проблемой. Скоро полиция узнает, кто такой Педро и где он живет. Они придут сюда и допросят ее. За ней станет охотиться пресса. Она лишится работы в отеле. Надо действовать немедленно!

Фуэнтес! Он наверняка знает, что полиция будет его искать, и затаился.

Анита много месяцев прожила в Сикомбе. Она была частью кубинской диаспоры. Она знала друзей Педро. Она знала, что Фуэнтес постоянно твердит о своем богатом друге Мануэле Торресе, который держит рыболовецкий катер у Западного причала.

Она много слышала о Мануэле Торресе. Говорили, что он обладает большим влиянием. И даже более того. В кубинской диаспоре его считали крестным отцом всех кубинцев, живущих в городе. Когда у кого-нибудь из них возникали проблемы, за помощью отправлялись к Мануэлю, и тот помогал. Его называли человеком слова. Когда он говорил, что сможет разрешить проблему, проблема была решена. Разумеется, за потраченное время он брал кое-какие деньги, но это было приемлемо, потому что его советы всегда помогали. Если он не выезжал на рыбалку, то торговал с прилавка на набережной, успешно всучивая туристам разную ерунду.