Покорители пространств

– Вы видите, я ни в чем не знаю отказа, – говорила Матильда. – У меня всё есть. Мой хозяин Эрнест Эльбрусович – добрый человек. Но он такой любитель экзотики. Вот и меня завёл ради экзотики. Завёл бы себе попугая.

Малаша во все глаза смотрела на городскую подругу и пила кофе из десятилитровой фарфоровой чашки. Ей очень хотелось опустить голову прямо в чашку, как в ведро, и пить оттуда, отдуваясь и отфыркиваясь. Но это выглядело бы неприлично. И Малаша, стесняясь своей неловкости и боясь разлить кофе, подражала Матильде: держала чашку передними копытами.

– Дорогая Малаша! – вздохнув, продолжала Матильда. – Мне стыдно жаловаться. У меня большая комната. Есть даже подстилка из сена.

И среди зимы мне каждый день привозят зелёную траву. Летом меня вывозят на грузовом лифте на прогулку. Под домом большая огороженная лужайка с сочной травой, – прекрасные глаза Матильды вдруг наполнились слезами. – Все собираются за оградой: и люди, и воробьи-болтуны. И смотрят на меня, будто в зоопарке. Глядят, смеются, обсуждают.

Малаша отставила чашку на стол, прижала копытца к груди и с жалостью посмотрела на Матильду.

– За всю жизнь меня ни разу никто не выслушал так, как вы, Малаша, – две крупные слезинки выкатились из Матильдиных глаз. – У меня нет ни подруги, ни друга.

Малаша не знала, как утешить собеседницу. Ни за что она не променяла бы свою простую деревенскую жизнь на эту роскошь. Но чем помочь Матильде? Ведь Малаша больше никогда не прилетит в город, поэтому Матильда больше ни с кем никогда не побеседует.

В это время в окно влетели Шуршеня с Катей. Матильда тут же усадила их за стол и стала предлагать кофе. Шуршеня отказался, а Катя согласно кивнула головой. Матильда от всей души протянула ей такую же, как у себя, десятилитровую чашку.

– Извините, у вас не найдётся чашечки поменьше? – вежливо спросила Катя.

Матильда спохватилась, извинилась за свою рассеянность – она впервые в жизни принимала гостей – и принесла из посудного шкафа другую, хозяйскую чашечку.

Интеллигентная и воспитанная корова, она не стала при Кате и Шуршене рассказывать о своих бедах: хозяйка должна быть приветливой и стараться, чтобы гости не грустили. Матильде и так было неловко перед Малашей за то, что вместо весёлого разговора она расплакалась перед гостьей. Но такими понимающими, как у Малаши, глазами на неё никто никогда не смотрел.

Малаша, наоборот, решила продолжить разговор.

– Дорогая Матильда, – сказала она бархатным голосом, – я поняла, что ваш хозяин – добрый человек. Но вы не понимаете друг друга потому, что он совсем не знает коровьего языка, а вы не очень хорошо знаете человеческий. Вы просто не можете поговорить друг с другом. Но вы заметили, что Катя понимает нашу речь?

– Да! Это уникальная девочка! – восторженно посмотрела на Катю Матильда и подлила ей ещё кофе.

– Никакая я не уникальная, – возразила девочка. – Просто, когда Шуршеня рядом, люди и животные понимают друг друга.

– Что вы говорите?! – удивилась Матильда, и её прекрасные глаза обратились на лешего.

– Это так, – ответил Шуршеня и скромно добавил: – Все лешие такие.

– Я хочу предложить, – обвела всех взглядом Малаша, – чтобы Матильда побеседовала с хозяином в твоём присутствии, Шуршеня. Может быть, Эрнест Эльбрусович поймёт Матильду и хотя бы на лето станет привозить её к нам в Синеочье.

Глаза Матильды заволоклись слезами.

– Неужели такое возможно? – взволнованно промычала она.

– Сделаем вот как, – предложил Шуршеня. – Когда я в следующий раз прилечу в город, мы побеседуем с Эрнестом Эльбрусовичем. А потом он уснёт и будет считать, что ему приснился сон. Но он задумается о вашей судьбе, уважаемая Матильда.

– Теперь в моей жизни появилась надежда! – воскликнула Матильда и прижала к себе Шуршеню и Катю.

Потом она обнялась с Малашей. Обе коровы, смущаясь, смахнули слезинки.

ПОЮЩИЙ ЛЕС

Путешественники должны были спешить.

Шуршеня опять усадил девочку на спину корове, прочно обвил обеих, Матильда распахнула окно – и отважный экипаж взмыл в небеса. Матильда долго махала им вслед передним копытцем, позванивая браслетами, другим копытцем вытирала слёзы.

Шуршеня легко пролетел половину пути. Над лесом он приостановился. Выбирая площадку для посадки, застыл в воздухе на несколько мгновений.

Освещённый солнцем, внизу сиял лес. Сияющая зелень залила всё пространство из края в край. Сквозь лес неспешно текла река. Она не серебрилась: в ней отражалось небо и плыли облака. "Вот какой видят землю птицы", – подумала Катя.

И вдруг все трое услышали пение.

Звучал хор.

Голоса то распадались на многоголосие, то сливались в один звук – и песня поднималась в небеса, выше путешественников, будто предназначалась для самых высоких сфер. В лесу затихло всё, кроме деревьев. Пели именно они.

Счастливо и нежно звучал голосок берёзки. Оттеняли его негромкие басы дуба. Стройный и торжественный напев возносили ввысь вставшие в кружок сосны. Озорничая, кедр вступал игольчатым перезвоном. Изредка доносились тоненькие, нечаянные, как всплески, переливы склонившейся к болотцу вербы…

Может быть, сами ангелы на небесах притихли и слушали пение леса.

Катя, Малаша и Шуршеня почувствовали себя в этот миг такими близкими друзьями, будто у них была одна общая душа. И эта душа наполнилась счастьем.

Что бы потом ни случилось в жизни, память о таких счастливых мгновениях остаётся в живом существе навеки и помогает выстоять в самые трудные минуты.

Песня закончилась. Шуршеня плавно приземлился, бережно опустив на берег реки своих спутниц.

После такого обращения к небу лес долго хранил молчание. Путешественники за время передышки тоже не проронили ни слова.

Все во дворе ждали их с нетерпением. Особенно – с раннего утра – волновались за Шуршеню. Когда экипаж благополучно приземлился, Федот подошёл к нему и, скрывая смущение, сказал:

– Я так переживал за тебя.

Шуршеня в ответ дружески обнял кота.

Хорошо, что была суббота. Все домашние животные собрались на лужайке возле дома и стали слушать рассказы. А их было столько!

И про то, что у Верочки, Антошки и Артёмки всё хорошо закончилось.

И про Матильду.

И про то, как пел лес.

И про Шуршенино похищение.

И про Мрака и Куксю.

– Катя, – вдруг спохватился Шуршеня, – я ведь про Мрака и Куксю совсем забыл! Они до сих пор на крыше сидят. Надо лететь за ними!

– Ничего, пусть посидят, подумают о жизни, – строго сказала Малаша.

Все подержали её, а Гаврила Архипыч даже зарычал, что редко с ним случалось:

– Вор-ры! Жаль, меня с вами не было. Я бы разодр-рал их на части.

– Попадись они мне, – зашипел, выпуская когти, Федот, – узнали бы, как честных леших похищ-щать!

Один Кузьма Кузьмич почему-то печально и безучастно смотрел на всех. Но никто не обратил внимания на его плохое настроение.

РАЗГОВОР В МИЛИЦИИ

Мрак и Кукся боялись высоты, поэтому они не подходили к краю крыши. Их никто не видел снизу, и никто в шумящем городе не обращал внимания на странные крики, заглушаемые вороньим карканьем.

Поняв, что днём их не услышат, бандиты решили поберечь свои голосовые связки до ночи.

И вот, когда город стих, в темноте раздался их вой. Тут уж они постарались! Они, конечно, кричали:

– Спаси-ите! Кара-у-ул! Помогите!

Но в окна домов влетали только невнятные, даже зловещие завывания.

Вокруг Мрака и Кукси чёрной тучей летало вороньё.

Люди замирали от страха. Одни думали, что это голосят коты, другие – что завелась нечистая сила.

Степан Андреевич Коромыслов первым позвонил в милицию. Он сообщил, что на крыше двадцатипятиэтажки воют собаки.

– Примите меры! – нервно закричал он.

В этот раз ему поверили, вызвали службу спасения. Прилетел вертолёт и снял несчастных бандитов с крыши. Бледные и дрожащие, они долго не могли выговорить ни слова. Их привезли в милицию и стали спрашивать:

– Как вы оказались на крыше, граждане?

– Прилетели, – ответил Мрак честно, потому что не знал, как можно иначе объяснить своё появление на такой верхотуре.

Милиционеры переглянулись.

– Из космоса? – с иронией "уточнил" дежурный сержант. – Инопланетяне, что ли?

– Не из космоса. С земли.

– На чём прилетели? – строго спросил сержант.

– На венике, – ответил Кукся.

– На каком венике? – рассердился дежурный, а другие милиционеры рассмеялись.

– На зелёном, – пролепетал вор и пояснил, – на берёзовом.

– В бане, что ли, перепарились?! – стал нервничать сержант.

– Не-ет! – протянул Кукся и гордо добавил: – Мы его сами поймали.

– Впервые слышу, что веники летают, – с удивлением смотрел дежурный на задержанных.

– Летают, – подтвердил Кукся и подробно рассказал и про веник, и про девочку, и про главаря банды – корову с пропеллерами и бантом в горошек.

Мрак, слушая приятеля, утвердительно кивал головой.

Выслушав такую историю, сержант почесал карандашом затылок, тем же карандашом покрутил диск телефона и вызвал психиатрическую скорую помощь. Через полчаса Мрака и Куксю уже везли в машине, а они распевали песни, потому что радовались, что едут в сумасшедший дом, а не на поля фермера Сельдереева.

Всё это рассказали Шуршене вороны, когда он утром прилетел в город и не застал бандитов на крыше. Леший даже огорчился, потому что замыслил он кое-что иное. Но теперь надо было ждать, когда воров выпишут из больницы.

Дел у Шуршени – и в лесу, и в городе – накопилось много. Одно из самых важных – навестить Матильду и побеседовать с Эрнестом Эльбрусовичем.

ЭЛЕГАНТНЫЙ ЭРНЕСТ ЭЛЬБРУСОВИЧ

Эрнеста Эльбрусовича знали в городе все. Вот губернатора не все знали и мэра иногда путали, но не было человека, который не знал бы Эрнеста Эльбрусовича. Если бы он жил не в большом российском городе, а в каком-нибудь племени тамбу-мамбу, то у него было бы длинное имя: "Тот, который держит корову в своем вигваме". Потому что про Эрнеста Эльбрусовича так и говорили: "А, это тот, который корову у себя в городской квартире держит".

Эрнест Эльбрусович был ценным служащим в одном крупном государственном банке. Он был до такой степени ценным, что банк сам в день сорокалетнего юбилея этого сотрудника подарил ему корову чудесной породы и редкостной красоты. (Банк знал, что Эрнест Эльбрусович мечтает о такой корове с самого раннего детства.)

Тогда Эрнест Эльбрусович от счастья продал свою небольшую квартиру и купил двухкомнатную в доме с грузовым лифтом, в котором можно было вывозить корову на прогулку.

Вскоре он почувствовал, что ему нужны единомышленники, и решил создать партию Сторонников Содержания Коров в Домашних Условиях. Кратко: ССКДУ. Дал объявления в Интернете, на радио, телевидении и в газетах. Соратники не откликались, но надежды он не терял.

Эрнест Эльбрусович был худощавым мужчиной высокого роста. В дверном проёме ему всегда приходилось наклонять голову, чтобы не сшибить лбом верхнюю перекладину. Он ходил с красивой тростью, носил строгие костюмы и курил сигары. Своей элегантностью покорил всех местных бабушек, и они не осуждали его за то, что он держит корову в городской квартире. Других осуждали за двух собак или двух котов, а Эрнеста Эльбрусовича осудить было невозможно. Такой он был элегантный и вежливый. Цвет его галстука всегда соответствовал цвету какой-нибудь полоски на рубашке, рубашка подбиралась в тон костюма, обувь была безупречной. Проходя мимо бабушек, он всегда снимал головной убор и говорил:

– Приветствую вас, милые дамы!

Бабушки даже нарочно собирались на лавочках во дворе в то время, когда возвращался Эрнест Эльбрусович, и с надеждой глядели на него, желая в очередной раз услышать "милые дамы". Они действительно все становились милыми, расцветали на глазах и готовы были вступить в ССКДУ. Но почему-то Эрнест Эльбрусович не разглядел в них возможных однопартийцев.

Итак, и сослуживцы, и соседи во дворе относились к Эрнесту Эльбрусовичу с большим уважением.

Но этот ценный работник государственного банка был несчастлив в одном: он никак не мог найти себе невесту. А жениться ему давно пришла пора. Он хотел, чтобы его избранница совмещала два важных качества: элегантность и любовь к коровам. И никак не мог встретить такую идеальную даму. Либо дама была очень элегантной, но равнодушной к коровам. Либо любила коров, но ей было всё равно, какую брошь и шляпку надеть на вечернюю дойку.

Эрнест Эльбрусович давно уже вёл переговоры в Интернете с разными претендентками на роль жены скромного, но ценного служащего банка. И вот, кажется, нашёл мечту своей жизни: англичанку мисс Энн Смит. Мисс Смит происходила из старинной английской семьи, которая с давних пор занималась разведением коров. По приглашению Эрнеста Эльбрусович она приехала в Россию. Он встретил её в Москве, привёз в свой город и, волнуясь, пригласил к себе на чашечку кофе. Эрнест Эльбрусович давно сообщил мисс Смит, что у него есть корова Матильда, но пока не сказал, что она проживает вместе с ним в одной квартире и занимает одну из комнат. Семейство Смитов несколько веков занималось разведением коров, но предпочитало держать их в коровниках. Как мисс отнесётся к совместному проживанию под одной крышей с коровой? Эрнест Эльбрусович решил не сообщать сразу этот чрезвычайный факт своей избраннице, а постепенно подготовить её.

БЕСЕДА МАТИЛЬДЫ С ЭРНЕСТОМ ЭЛЬБРУСОВИЧЕМ

Шуршеня и Матильда давно поджидали Эрнеста Эльбрусовича. Они договорились, что леший не будет показываться на глаза хозяину. Зачем пугать хорошего человека? Эти взрослые такие непредсказуемые: как бы Эрнест Эльбрусович не начал кричать или не выпрыгнул в окно. Хозяин задерживался, и Шуршеня с Матильдой сильно волновались.

Наконец, он вернулся. Но был не один! Его голосу вторил женский голосок, да ещё с английским акцентом. Вот дела! Леший и корова переглянулись. Но решили не отступать от задуманного.

Эрнест Эльбрусович не спешил знакомить свою подругу с Матильдой. Он усадил мисс Энн в кресло и стал с ней беседовать.

Леший настроился на волну человеческо-животной речи и махнул корове веточкой: начинайте, Матильда, действуйте.

Корова подошла к зеркалу, поправила серебряное колье, бриллианты сверкнули в её ушах, браслеты зазвенели…

Дверь в Эрнестову комнату медленно открылась, и в неё просунулась коровья голова.

– Эрнест Эльбрусович, – тягучим низким голосом произнесла Матильда, посмотрела сначала на хозяина, а потом перевела приветливый взгляд на гостью, – вы будете пить кофе?.. Ну, проходите же, – ласково, но настойчиво пригласила она их и взмахнула накрашенными ресницами.

Мисс с надеждой взглянула на Эрнеста Эльбрусовича, желая прочитать на его лице, что всё это не бред. Но её избранник сидел с открытым ртом (ведь он сам ни разу в жизни не слышал, чтобы Матильда говорила).

– Прошу вас, – корова распахнула дверь в свою комнату.

Хозяин взял мисс Энн под руку, и они, как загипнотизированные, пошли за Матильдой.

В коровьей комнате Эрнест Эльбрусович, всё ещё не пришедший в себя от удивления, стал ухаживать за дамами: мисс Энн и Матильдой. Он поставил перед каждой фарфоровые, выполненные на заказ, ведёрные чашки, и от души налил в них кофе до краёв.

– О, я слышала о русском гостеприимстве, – с изумлением пролепетала мисс Энн.

Она хотела добавить, что "это уж чересчур", но постеснялась. Мисс Энн попыталась поднять чашку своими нежными ручками, но не смогла. Ей очень хотелось с дороги выпить кофе. Эрнест Эльбрусович не замечал замешательства своей подруги. Сам изящно держал чашку одной рукой, легко отпивал по глоточку ароматный кофе.

– Дорогая Матильда, – наконец-то начал он приходить в себя, – так вы скрывали от меня такое чудесное свойство. Вы умеете говорить?

– Только сегодня, – ответила корова. – Больше никогда в жизни я не смогу побеседовать с вами.

Она встала, взяла из шкафа маленькую чашечку, налила в неё кофе и протянула гостье. Мисс Энн признательно взглянула на неё.

Эрнест Эльбрусович смотрел на корову так, будто видел её впервые в жизни. А Матильда села в кресло и стала рассказывать ему обо всех своих переживаниях, о том, что она одинока и мечтает о друзьях, о природе, о речке – одним словом, о Синеочье, где живёт её подруга Малаша.

Эрнест Эльбрусович обладал несомненными достоинствами, но до этого разговора не понимал, какая у Матильды чувствительная душа.

И теперь ему стало стыдно. Он, встав на одно колено, попросил у коровы прощения и торжественно в присутствии мисс Энн пообещал в скором времени отправить Матильду в Синеочье.

В этот момент вылетел из-за кресла Шуршеня, прикоснулся к голове мисс Энн, потом к голове Эрнеста Эльбрусовича – и они уснули.

Шуршеня радостно, от того что всё удачно получилось, обнялся с Матильдой и вылетел в окно – он спешил.

Матильда убрала все чашки со стола и вышла на балкон. Эрнест Эльбрусович и мисс Энн проснулись. Они были смущены, что так не вовремя – прямо за столом – заснули при первой же встрече, но оба стали рассказывать друг другу странный сон, который только что приснился им. И были удивлены: ведь им приснилось одно и то же! Они решили, что у них родственные души и что сама судьба послала им одинаковый необычный сон.

Эрнест Эльбрусович сразу же предложил мисс Энн руку и сердце, а она согласилась стать его женой. А ещё он предложил в ближайшее воскресенье поехать в Синочье, разыскать там Малашу и попросить её хозяев взять на летний отдых Матильду. А мисс Энн предложила создать в Синеочье небольшую ферму по разведению крупного рогатого скота. Эрнест Эльбрусович был так потрясён предложением невесты, что понял: он будет любить её всю свою жизнь.

МИРОВАЯ СЛАВА КУЗЬМЫ КУЗЬМИЧА

Когда Шуршеня улетел снимать Мрака и Куксю с крыши и не застал их там, Кузьма Кузьмич молча позавтракал и, ни на кого не взглянув, ушёл со двора.

– Хорохорится Кузьмич, – прохрюкала Евдокея.

– Загордился опять, – беззлобно прорычал Гаврила.

Настала пора обеда.

Малаша домой не пришла. Бабушка Анюта отправилась к ней на пастбище, на дневную дойку. Нюся убежала к соседке Брыське поиграть с её котятами. Шуршеня должен был вернуться к вечеру.

Ждали Кузьму Кузьмича, но, не дождавшись, принялись за обед без него.

– Деревню просвещает, – хмыкнула Евдокея.

– Просветитель наш-шёлся, – откликнулся Федот.

Архипыч ничего не сказал: он заподозрил неладное.

Катя промолчала, потому что без Шуршени она могла только догадываться, о чём беседуют животные.

Все заволновались вечером, когда козёл не явился ужинать и не пришёл на посиделки. Бабушка всплёскивала руками, охала, наконец, подошла к Архипычу и отвязала его:

– Гаврилушка, пройдись ты, милый, по деревне. Может, учуешь его где-нибудь, пропагандиста рогатого.

Пёс двор за двором обошёл всю деревню. Заглянул даже в колодцы. Вернулся ни с чем, стыдно бабушке в глаза взглянуть. Опустил голову.

– Не нашёл, – поняла Анюта Ивановна. – Ладно, Гаврила, отдыхай. Косточку погрызи и спать ложись, – бабушка протянула ему ароматную косточку.

Пёс осторожно взял её зубами, поблагодарил, вильнув хвостом, и поплёлся в свою конуру.

Он грыз косточку и размышлял. Завтра утром придётся отправляться на поиски. "Лишь бы дождя не было, – думал он, – а то и след не возьму".

Кое-какую информацию пёс все же собрал. Ему сказали, что Кузьма Кузьмич вышел из деревни и направился по лесной тропе в сторону сопки Приозёрной. "Зачем Кузьмич попёрся к этой сопке?" – недоумевал Гаврила Архипыч.

Впервые в жизни Кузьмич прошёл по деревне молча. Было очевидно, что у него есть цель и он идёт прямо к ней. За ним увязалась одна разудалая собачка по кличке Мухина, которая любила всё про всех знать.

Козёл был так угрюм и погружен в свои мысли, что Мухину не заметил, а она держалась на почтительном расстоянии от него. Пробежала за Кузьмой Кузьмичом до околицы – до тропинки, ведущей к сопке Приозёрной. Тут собачка приостановилась, помахала хвостиком, что-то прикидывая в уме. Потом присела и стала смотреть вслед Кузьмичу, пока тот не скрылся из виду. Она не то чтобы побоялась идти дальше – просто ей надоело это путешествие.

Мухина-то и сообщила Гавриле Архипычу, куда направился козёл.

А Кузьма шёл все целеустремленней. Он решил взобраться на вершину Приозёрной, оттолкнуться, полететь и вернуться домой гордо – по воздуху. И возвратить себе славу первого парня на деревне! А то всё Шуршеня да Шуршеня. Ни новости слушать не хотят, ни мудрые советы. Только восхищаются: "Ах, Шуршеня! Ох, Шуршеня!"

И он всё уверенней шагал вперед, готовясь взвалить на себя бремя будущей славы. Он уже представлял, как все телевизоры во всём мире показывают его портрет, все дикторы восхищённо произносят: "Первый в мире летающий козёл!" Вот уже и Приозёрная недалеко. Он прибавил шагу, почти побежал навстречу славе. Бесшабашное сердце ликовало в козлиной груди. Ведь он не какой-нибудь Шуршеня, не на стометровой высоте будет летать, а под облаками. Может, и выше. Его имя сразу занесут в книгу рекордов Гиннеса. Дедушку и бабушку переселят, наверно, в его сарайчик, а сам он станет жить в доме и смотреть телевизор.

И Анюта Ивановна, и Семён Ульянович, и все поймут тогда, как недооценивали его, отважного героя. Чурбан под окном он, так и быть, оставит. Пусть дедушка забирается на него, просовывает свою седую голову с усатым лицом в комнату и смотрит телевизор.

Ноги Кузьмы Кузьмича весело поскакали вверх по камням, поросшим мхом и мелким кустарником. Одна задняя нога скользнула и попала в расщелину. Кузьмич напряг передние ноги, чтобы вытащить заднюю из западни. Но тут каменная глыба предательски сдвинулась с места. Всего-то на сантиметр и сдвинулась, но Кузьмичёва нога оказалась в такой узкой щели, что вытащить её стало невозможно. И это в ста метрах от мировой славы! Козёл заплакал.

СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ

Катя, Шуршеня и Гаврила Архипыч решили отправиться на поиски Кузьмы Кузьмича тайком от бабушки. Как её с собой возьмёшь? Бабушка слишком толстенькая, а лесная тропинка узенькая; кусты, деревья, высокие травы вплотную обступают её. Такой толстоватой бабушке по узкой лесной тропиночке не пройти, придётся для неё просеку прорубать, время тратить. Нет уж, пусть она со своими домашними делами управляется. Рано утром она и не заглянет в собачью конуру и Катю раньше десяти будить не пойдёт.

Да и зачем им бабушка в спасательной операции? В спасатели она не годится. Вот Архипыч – опытный спасатель. Шуршеня – знаток леса. А Катя – глава экспедиции.

Спасатели встали рано. Ночь ещё не закончилась, даже страшновато было смотреть на мрачное беззвёздное небо. Оно чёрным куполом вздымалось над землёй. Лишь линия горизонта окрасилась в едва заметные нежно-бежевые тона. И всё-таки Катя подумала: "Как здорово вставать в такую рань". Хоть она ещё ни разу не взялась за кисти и краски – у неё совсем не оставалось для этого времени, – уже тысячу картин нарисовала в своём воображении и почти все запомнила.

Но идти с Шуршеней по такой темени было совсем нестрашно. Захочет какой-нибудь волк или медведь съесть Катю или Архипыча, Шуршеня отвлечёт хищников, и они уйдут, забыв, что хотели позавтракать.

Леший очень напоминал шагающего петушка, только голова чурбанчиком.

Архипыч брал след и шёл первым.

Когда спасатели подошли к околице, стало светлее. И совсем рассвело, когда они свернули с лесной колеи на узенькую тропку.

Издали увидели Кузьму Кузьмича. Тот лежал посередине сопки ни жив ни мертв.

– Кузьмич! – приблизившись, осторожно окликнул его пёс.

Рогатая голова чуть-чуть приподнялась.

– Умираю… – простонал козёл, закатывая глаза. – Я жду вас целые сутки, а вас всё нет и нет, – даже "умирая", стал он упрекать друзей.

Очень хотелось Архипычу обругать козла "старым дурнем", но пёс промолчал: лежачего не бьют.

Друзья осмотрели место происшествия, как пишут в милицейских сводках, и поняли, что помочь Кузьмичу ничем не могут.

– Камень весит почти тонну, мне его не сдвинуть, – виновато развёл веточки в стороны Шуршеня.

– Этот камень вообще шевелить опасно, – заметил пёс. – Он сорвётся вниз, и от Кузьмича живого места не останется.