Превратности судьбы

Виктория Гендрик

Превратности судьбы

1.

Уставшая, со слезящимися от бессонницы глазами, Инга медленно брела к дому. Ночное дежурство в юридической конторе, где она подрабатывала, оказалось таким тяжелым!

Почему-то именно этой ночью многим потребовалась юридическая консультация.

«Наверняка, это – пенсионеры. Им, видимо, не спится, вот и придумывают себе развлечение. И, надо же, именно сегодня никак нельзя пропустить лекции и, главное, консультацию руководителя диплома. Доченьку Кристину наверняка свекровь уже увела в садик, да и Дима, должно быть, уже ушел на работу. Отосплюсь пару часиков дома, и в университет!» – раздраженно думала Инга.

Совсем другая картина ее ожидала дома. Напуганная свекровь стояла у входа с уже одетой малышкой. Кристина, увидев маму, бросилась навстречу. Огромные глаза ребенка смотрели недоуменно. Подхватив доченьку на руки, Инга, крепко обняв и поцеловав ее, прошептала:

– Все в порядке, деточка! Слушайся, пожалуйста, бабушку! – и бросилась в квартиру, с трудом воспринимая слова свекрови, брошенные ей вдогонку:

– Давай разбирайся здесь! Я после работы ребенка из садика заберу.

То, что ее ожидало в квартире, было ей уже хорошо знакомо: Дима, скорчившись, лежал на полу в ванной комнате и стонал от боли.

Железный обруч обхватил голову Инги, спазма сжало горло.

«Этот ужас вернулся, он не остался в прошлом, не отступил! Дима сорвался! Больше верить мужу нельзя. Нельзя ни на что надеяться и расслабляться! На сколько же Диму хватило?

На пару месяцев! А может быть не было и их, а я просто не замечала? Или не хотела замечать? – в голове железным молоточком стучали мысли, терзающие Ингу последнее время. – Все! Хватит! Хотя бы ради дочери, пора все это заканчивать и не строить себе иллюзии. – Как же часто она, принимая такое решение, сама же от него и отказывалась! – Все, больше не позволю себе быть слабой. Нужно бежать отсюда! Возьму Кристину и уеду к матери в Израиль. Все лучше, чем мучиться здесь! А сейчас нужно подумать о Диме, нужно его спасать. Ему срочно нужна доза. Но, где взять? Куда бежать? Кого просить?»

Обманывая себя, в надежде на лучшее, и с одобрения Димы, она сознательно все старые связи оборвала. Кто-то из прежних друзей мужа отбывает наказание, кто-то лечится, кого-то уже нет в живых. «Теперь никто не захочет нам помочь, скорее позлорадствуют,» – лихорадочно думала Инга.

На ватных ногах, с нестерпимой, пронизывающей, головной болью, Инга подошла к телефону и набрала номер своей лучшей подруги:

– Марта, милая, помоги! Может быть твой Марис что-то мне сможет подсказать? Он же врач и, работая в больнице, наверняка знает, где можно достать то, в чем Дима сейчас крайне нуждается. К кому мне обратиться? Что делать? – и тихо, срывающимся от волнения голосом, добавила: – Если я вызову «скорую» его заберут в психушку, и тогда – это будет уже не его собственный выбор. Дима лишится последнего шанса вернуться к нормальной жизни. Мне так не хотелось бы взваливать на себя еще и эту ношу. Прошу, пожалуйста, помоги! Мне просто не к кому больше обратиться.

Подруга Инги, Марта, жила в соседнем доме. Через десять минут она уже стояла рядом. Впервые, глядя на Диму, Марта не испытала ни капли к нему жалости. Только предательская мысль вилась в голове: «Хорошо, что среди многочисленных девчонок, страстно в него влюбленных, он выбрал не меня. Бедная Инга, быть на ее месте, не приведи Господь!»

Глядя на измученную и подавленную подругу, Марта, не раздумывая, позвонила Марису:

– Марис, у Инги ЧП. Подскажи, что делать? Дмитрий в очередной раз сорвался. Где можно достать для него лекарство?

– Вызывайте скорую, пока он у вас там не загнулся, – рявкнул тот, бросив трубку.

На повторные вызовы он просто не стал отвечать. Подругам стало ясно, что, если уж Марис так отреагировал, никто другой им не поможет и не станет обсуждать с ними эту тему.

Оставив Марту одну в своей квартире, Инга бросилась в центр города, памятуя, что именно у часов «Лайма», недалеко от памятника Свободы, мрачный и чем-то подавленный Дима, исчезая ненадолго, возвращался неотразимым, веселым и остроумным. Возвращался тот самый Дмитрий, в которого были влюблены все девчонки школы. Разве тогда, во всех отношениях «правильная» Инга, при этом круглая отличница, могла быть исключением? Как она была счастлива! Как гордилась, что такой парень выбрал именно ее. И ведь долгое время он оставался внимательным сыном, любящим мужем и прекрасным отцом. А что теперь? От ее восторгов и любви остались одни клочья, одни воспоминания, и полное разочарование. Плохое с лихвой превысило и затмило все хорошее, так и оставшееся в их прошлом.

Подойдя к часам «Лайма», Инга остановилась и растерянно оглянулась. Она совершенно не представляла, что должна делать дальше. Ее внимание привлекла пара: один молодой человек, держа за руку свою подругу, вальяжно прогуливался по площади Свободы. Их взгляды встретились, и парень, продолжая прижимать к себе свою девушку, подошел К Инге.

– Я не ошибся, вы ведь жена Дмитрия? – он поинтересовался.

– Да, – смутилась Инга.

– Разве я мог не заметить в Риге такую красивую девушку! – пояснил тот с некоторой ухмылкой.

Инга лихорадочно размышляла: «Похоже, это удача! Ей наверняка поможет этот, с виду очень милый молодой человек. Тем более, он держит за руку такую симпатичную девушку. Ей следует довериться этим, пусть и незнакомым, но весьма приятным молодым людям. Ведь она здесь именно для того, чтоб найти того, кто способен ей помочь. Раз этот человек знаком с Дмитрием и знает ее, значит, можно рискнуть. Наверняка он знает проблему мужа. Да и выбора вообще-то у нее никакого нет.»

– Дмитрий в беде, ему срочно нужно лекарство, а я, честно говоря, даже и не знаю, где его можно достать, и кто ему смог бы помочь, – еле слышно она прошептала.

Молодой человек, улыбаясь, и, продолжая нежно прижимать к себе свою подругу, тихо сказал:

– Не волнуйтесь, это поправимо. У фонтана на театральной площади справа на первой скамейке сидит девушка в красной шапочке. Передайте ей привет от Платона, и она сможет вам помочь. Только, пожалуйста, не суетитесь. Идите спокойно. – и почему-то вдогонку громко добавил: – Спасибо!

«За что спасибо? Это ему спасибо! Спасибо, что узнал ее и сам предложил свою помощь,» – встревоженно промелькнула мысль.

Инга, стараясь не торопиться, следуя совету, подошла к фонтану, и без всякого труда вычислила девушку. Та, в красной шапочке и такого же цвета перчатках, безмятежно сидела, выставив на солнце свою еще совсем детскую мордашку. Рядом лежал рюкзачок, наполненный конспектами и книгами. Выглядело так, будто студентка первого курса, прогуливая занятие, ловит первые солнечные лучи. Надо отметить, такая, любительница позагорать, там была не одна. Вокруг, тут и там, на скамейках сидели люди, ловящие ласковое, утреннее, весеннее солнышко. Опустившись на скамейку рядом с рюкзачком, Инга передала привет от Платона, добавив, что нуждается лишь в одной дозе. Не поворачивая головы, девушка, бросив свой рюкзачок на колени Инги, промурлыкала:

– Покарауль мои вещички, я только сбегаю в туалет в университет.

И, не спеша, направилась к мостику через канал, на котором люди, до сих пор спокойно наблюдающие за плавающими птицами, вдруг стали энергично перемещаться. Краем глаза Инга отметила это движение и, чувствуя приближение какой-то неотвратимой беды, пыталась успокоить себя, находя ответы на задаваемые самой себе вопросы: «Почему эта девушка пошла в университет, ведь это далеко? – Но, ведь она студентка и наверняка знает, что там бесплатный и более комфортный туалет. Возможно, именно там она и возьмет нужный товар.» «Но, почему оставила свой рюкзачок? – Чтобы я была уверена, что она вернется назад с товаром.»

В следующее мгновение Ингу схватили цепкие руки. Двое молодых мужчин, одетых в штатское, тут же стали ей задавать вопросы:

– Что делаете на театральной площади? Это – ваш рюкзак? Откуда вы знаете этих молодых людей? Кто эта девушка?

Инга, застигнутая врасплох, тем не менее заметила, что в подобной же ситуации находится и девушка – студентка, и пара, отправившая ее на театральную площадь. Она, будучи почти что уже дипломированным юристом, отдавала себе отчет во всем происходящем. Стараясь объяснить свое нахождения на театральной площади, она на все вопросы отвечала только правду.

Дальше события развивались молниеносно. Всех задержанных посадили в полицейскую машину и доставили в полицию для выяснения обстоятельств. Находясь в полиции, Инге удалось взять себя в руки, и уже следователю, по возможности спокойно, рассказать о своей ситуации. Ей показалось, что молодой человек, ее допрашивающий, отнесся к ней с пониманием. Но, чуть позже, на очной ставке, оказалось, что ее ответы не совпадают с ответами ее «новых знакомых». Парень со своей подругой утверждали: они – иностранцы, Ингу видят впервые и раньше не были с ней знакомы. Подошли к ней сами, интересуясь, где лучше и подешевле можно пообедать в Старой Риге. Нашлись и свидетели, которые слышали, как ребята благодарили Ингу за совет. Задержанная девушка – студентка, утверждала: она в перерыве между лекциями, оставив свои вещи в аудитории, выбежала чуть – чуть позагорать. А когда ее остановили, она спешила на пару. Ингу не знает и видит впервые. Рюкзак не ее. При этом, она возмущенно требовала проверить ее показания у однокурсников и поискать ее отпечатки на сумке. Все объяснения «новых знакомых» Инги выглядели более убедительно, чем то, что утверждала она. И, когда в рюкзаке нашли большое количество аккуратно сложенных пакетиков с каким-то порошком, и на нем обнаружили только ее отпечатки, то предъявили Инге обвинение в хранении и распространении наркотиков. Все ее объяснения и ссылки на больного мужа, ожидающего ее дома, всерьез даже и не принимались. Она судорожно искала выход из ситуации, и его не находила. Вечером ей была предоставлена возможность сделать один звонок. Естественно, она позвонила домой. Трубку взяла Димина мама. Выслушав Ингу, та с раздражением в голосе спросила:

– И чем же в этой ситуации я могу тебе помочь? За внучкой присмотрю, а вот свои проблемы давай решай сама. Меня во все это не вовлекай, – и тихо добавила: – Это – тебе наказание за моего сына, которого ты не только не уберегла, а даже сама упекла в психушку.

Первую ночь все задержанные провели в одной камере. Новые знакомые, прекрасно отыгрывая свою роль, вели себя по отношению к Инге очень корректно и спокойно. Возмущаясь несправедливостью полиции, они с укоризною смотрели на Ингу. Своим видом, как бы, всем показывая: «Ну зачем ты на нас наговариваешь? Ведь мы такие «белые и пушистые», мы никакого отношения к наркотикам не имеем и никогда не будем иметь!» Инга, понимая всю бесполезность взывать этих людей к совести, не опускалась до объяснения с ними. На следующей день всех развели по разным камерам, и больше она о них до суда ничего не слышала.

Дело в суд было передано мгновенно. Все доводы и объяснения, как ее, так и адвоката, предоставленного для ее защиты, опроверг результат обыска в квартире. Там, среди книг по юриспруденции, были найдены пакетики с героином. «Как они там оказались? И почему героин? Ведь, Дима употреблял более легкие наркотики? Вряд ли он знал о наличии этих пакетиков, иначе давно бы ими воспользовался. Или я чего-то не знала?» – недоумевала Инга.

По версии обвинения выходило: все, из того, что она утверждала, правдой было лишь то, что ее муж – наркоман. Более того, из записи вызова скорой помощи следовало, что в то злополучное утро она сама вызвала «скорую» для своего мужа. Инга не могла понять, почему ее подруга представилась врачам скорой помощи женой больного. «Видимо, Диме было так плохо, что Марта, вызывая скорую помощь и боясь отказа, была просто вынуждена так поступить,» – старалась, в оправдание своей подруги, объяснить случившееся Инга.

На предварительном следствии Марта подтвердила все показания Инги, но свидетелей ее слов, к сожалению, так и не нашлось. Более того, бригада скорой помощи не смогла ни ее, ни Ингу опознать. Поспешность своих действий они объяснили необходимостью в срочном порядке доставить в реанимацию больного, находящегося в тяжелейшем состоянии. На суд Марта почему-то не явилась, хотя и была официально вызвана. Выглядело так: Марта просто старается выгородить свою лучшую подругу. Суд пригрозил вынести в ее, как свидетеля, адрес постановление о привлечении к ответственности за дачу ложных показаний. Обвинитель, предъявив суду рюкзак, только с отпечатками Инги, наркотики, найденные в квартире, а также отметив циничность будущего юриста таким способом зарабатывать себе на жизнь, потребовал пять лет лишения свободы в колонии общего режима. В свою очередь, защитник просил смягчить приговор и учесть: наличие маленького ребенка; молодость подзащитной; прекрасную характеристику из университета; наличие больших проблем в семейной жизни с мужем – наркоманом, находящимся в настоящее время на принудительном лечении.

В результате:

Приговор – три года тюремного заключения в колонии общего режима. Апелляция была отклонена.

Принудительное лечение Димы.

Расторгнутый брак Инги с Димой.

Опека над ребенком передана бабушке, Диминой маме.

2.

Жизнь в колонии особенно тяжела для тех, кого некому поддержать. Инга относилась именно к такому разряду заключенных.

Ее мама с младшим братиком и отчимом, оставив ее на попечение бабушки, уехали на постоянное место жительство в Израиль, когда ей было всего шестнадцать лет. После их отъезда, она свою маму видела лишь один раз, на похоронах бабушки. Затем, появился Дима, родилась Кристина. Все закрутилось, завертелось: ребенок, муж, институт, работа…

Ее самые родные люди старались обустроить свою жизнь в Израиле, а Инга этим же занималась в Латвии. Так что, в колонии никакой поддержки от родных она и не ждала, разве что их редкие письма.

Вначале, считая лучшую свою подругу Марту предательницей и виновницей вынесенного ей столь строгого приговора, она сама отказывалась от встреч с ней. Но, та, завалив ее письмами, умоляла простить, объясняя свою неявку в суд какими-то мистическими обстоятельствами.

Она в тот злополучный день работала в парикмахерской одна. Клиентка, позвонившая в парикмахерскую по городскому телефону, поинтересовалась наличием в их салоне определенного типа краски для волос. Марта, пытаясь это выяснить, зашла в кладовую, где хранились все материалы. Дверь в кладовую неожиданно захлопнулась. Из плена ее вызволила лишь коллега, пришедшая ей на смену. В результате, на суд Марта опоздала. Интересно, что несмотря на то, что в салоне никого не было, и внешняя дверь долго оставалась открытой, ни у нее в сумочке, ни в парикмахерской ничего не пропало.

Марта была единственным человеком, кто добивался встреч со своей подругой. Инга со временем смягчилась, поверив в эту, для всех малоправдоподобную, историю. Подруга стала единственным звеном, связывающим ее с внешним миром.

От нее она узнала, что свекровь передала опеку над Кристиной Анне, соседке по квартире. Инга с Анной была хорошо знакома и, можно даже сказать, находилась с той в приятельских отношениях. Анна была лет на десять ее старше, не замужем, своих детей не имела, работала главным администратором фешенебельной гостиницы города. Была милой, обеспеченной, ухоженной молодой дамой, и часто, чисто по-соседски, захаживала к Инге в гости. К Кристине у нее было какое-то особое отношение. Она часто сама предлагала Инге посидеть или погулять с малышкой. Всех это устраивало. Инга пользовалась этим и много раз обращалась к той с просьбой, присмотреть за ребенком. И вот теперь эта Анна, выйдя замуж за итальянца, не только оформила опеку над Кристиной, но и получила разрешение вывезти ребенка в Италию.

Инга, имея за плечами пять лет юридического образования, понимала: все это – незаконно. Ведь родительских прав никто ее не лишал. А опека бабушки была временной и действовала лишь до ее освобождения из заключения. Социальные органы не имели права позволить вывезти ребенка за границу без ее согласия. «Деньги! Наверняка здесь замешены деньги! – с горечью думала она. – Буду бороться. Ведь Кристина – то единственное, что у меня осталось, и что придает мне силы выдержать такое несправедливое, совершенно мною незаслуженное, наказание.»

Ничего странного не было в том, что, для очередной демонстрации власти и для очередного нравоучения, начальник тюрьмы прямо из цеха вызывает то одну, то другую заключенную к себе. Процедура, скажем, не из приятных! И так как этой экзекуции подвергались все без исключения, то возвращающихся обычно встречали с сочувствием. В этот раз в глазах встречающих вернувшуюся в цех Ингу стоял немой вопрос: «Прошение на УДО удовлетворили или нет?»

Почти два года жизни в колонии, да и весь предыдущий жизненный опыт, Ингу научил: плохое у страждущих вызывает сочувствие, хорошее вызывает зависть.

Возвращаясь в цех внутренне ликуя, она старалась избегать чьих-либо взглядов, боясь выдать свою радость. Но, в колонии все тайное очень быстро становится явным. И время ожидания своих документов на выход из колонии Инге пришлось прожить в обстановке враждебности и полной обструкции. Опасаясь провокаций, она все время была начеку и мало спала. Колонию Инга покидала под мрачные, недобрые и завистливые взгляды сокамерниц. А вот начальник колонии, прощаясь, ей в назидание неожиданно сказал:

– Инга, ты умница и красавица! Ты борец, ты умеешь правильно расставить акценты в этой непростой жизни. Уверен, у тебя все будет хорошо! Удачи!

«Свобода» встретила Ингу холодным дождем и пронизывающим ветром. Совершенно разбитая, мокрая и растрепанная, она открыла дверь своей квартиры. Ни холодильника, ни телевизора, ни мебели, только пустые полки встроенных шкафов, разбитый стол, да продавленный диван ожидали ее возвращения. Очевидно, в квартире давно уже никто не жил и все, что только можно, было вынесено. Свет, вода, газ – все было отключено. Только работающий городской телефон диссонансом напоминал, что это – место, где живут люди.

Как это ни странно, но Ингу это нисколько не огорчило, скорее, даже обрадовало. Большая квартира, в самом центре города, когда-то прекрасно обставленная, ей досталась в наследство от бабушки. В свое время они с Димой заключили с банком договор, по которому все счета за коммунальные услуги автоматически оплачивались. В этом банке на имя Инги был открыт специальный счет, на который стекались средства со всех дополнительных подработок, в основном это были Димины гонорары. Существование такого договора с банком и наличие денег на счете позволили Инге избежать неизбежных проблем, связанных с ее отсутствием, и сохранить за собой квартиру без долгов. Существовал единственный неоплаченный долг – налог на недвижимость, который Инга намеривалась оплатить в ближайшее время.

Она наконец-то у себя в квартире! Похоже, никто здесь не живет. Значит, никто и не претендует на ее жилплощадь. Хоть в этом ей повезло! То, что квартира стоит полупустая, так это: «Чем хуже, тем лучше! Значит, все начну с самого начала. И я смогу это сделать, ведь я смогла выдержать незаслуженные испытания, посланные мне свыше!» – рассуждала она.

Не прошло и часа как, без чьей-либо помощи, были включены и вода, и газ. Сбегающий вниз сосед Павел, живущий этажом выше, застал Ингу, стоящую в раздумьях на лестничной клетке у распределительной коробки. Павел, увидев Ингу, остановился в изумлении:

– Не верю своим глазам! Ты освободилась! Когда? Сейчас помогу тебе подключить свет!

Он побежал наверх, взял ключ от распределительной коробки и включил в квартире Инги электричество.

– Бегу на работу, опаздываю. Можно напроситься к тебе на чай вечером?

– Прости, но я только вошла в дом, еще не пришла в себя и не готова принимать гостей. Давай, чуть попозже! —заметила Инга.

– Обращайся в любое время и по любому поводу. Я никогда не верил в справедливость твоего приговора! – убежденно проговорил Павел.

– Спасибо за поддержку, – прикрывая дверь в свою квартиру, поблагодарила Инга.

Приняв душ и переодевшись в старые джинсы, какую-то старомодную майку и странного цвета куртку, Инга вышла на улицу, жадно вдыхая воздух «свободного мира». Ни дождь, ни ветер ее не остановили. Она долго гуляла по паркам, побродила по Бастионной горке, как бы заново знакомясь, со своими, когда-то любимыми и знаковыми для нее, но, по какой-то непонятной причине, вычеркнутыми из ее памяти местам. Вся промокшая и уставшая, но довольная и радостная, она возвращалась в свою разграбленную квартиру так, словно возвращалась во дворец. Не доходя одного квартала до дома, Инга наткнулась на магазин «секонд хенд». «Это – как раз то, что мне нужно. Завтра утром что-нибудь там смогу себе подобрать,» – решила она.

Ночь проспала, как убитая, и долго не открывала глаза, боясь спугнуть свой прекрасный сон: «Она у себя дома. Она гуляет по любимому городу. Но, почему нет рядом Кристины? Она потеряла ребенка?»

В ужасе Инга открыла глаза: нет, это не сон, это – реальность. Она спит на диване в своей пустой квартире. Доченька далеко, где-то там, в Италии. «Но, ведь это не означает, что я ее потеряла? Ведь в мыслях Кристина постоянно рядом со мной. Я обязательно верну себе свою маленькую, ненаглядную девочку. И делать это буду осмотрительно, продумано и без спешки. У меня нет права на ошибку, и я ее не допущу!» – окончательно проснувшись, и, стараясь унять свое волнение, размышляла Инга.

Позавтракав, о чем она позаботилась еще вчера, гуляя по городу, Инга принялась за уборку. Отсутствие мебели сделали уборку квартиры занятием простым и быстрым. «В дальнейшем, буду покупать только самое необходимое и по минимуму, – про себя отметила Инга. – В квартире должно быть красиво, светло и уютно. Главное, должно быть много места для ребенка.»

Звонок в дверь застал ее уже при выходе из квартиры. Совсем еще молодой юноша, показав свой документ, представился участковым. Смущенно глядя на Ингу, он попросил ее не забыть зайти в районное отделение полиции и встать на учет. «Прошлое меня не отпускает, – мелькнуло в голове Инги. – Забыть все и начинать жить с самого начала мне, похоже, не удастся. Значит, придется думать не только о малышке, но и доказывать несправедливость предъявленного мне обвинения.» Участковый, выходя вместе с Ингой из дома, поинтересовался ее планами на будущее и предложил свою помощь в поиске работы. Поблагодарив его за участие, она пообещала в ближайшее время зайти в отделение и там с ним обсудить все свои проблемы.

Итак, нужно возвращаться с небес в реальный мир. Инга медленно брела по улице. Все небо было затянуто серыми тяжелыми облаками, моросил мелкий холодный дождь. Вспомнились слова ее мудрой бабушки: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда!» «Срочно нужно купить зонт,» – она вздохнула. Вывеска магазина «секонд хенд» опять привлекла ее внимание. Инга вспомнила, что вчера планировала туда зайти, и открыла дверь. Запах залежалого товара ее не остановил, ведь, чтобы начать искать работу, ей просто необходимо приодеться во что-нибудь приличное. В огромном зале была навалена одежда: плотно, тесно прижавшись к друг другу, вперемешку висели летние и зимние вещи; что-то лежало на полу прямо в мешках; на полках лежала обувь и сумки. При входе сидела грузная женщина, далеко за пятьдесят, видимо, ответственная за все это в кучу наваленное «богатство», и пила чай с печеньем. Глядя на ценники, Инга поняла, что именно здесь сможет подобрать себе что-нибудь на первое время. Перебирая одежду, она краем глаза увидела, как в зал вошла прекрасно одетая немолодая дама, и услышала, как та стала отчитывать кассиршу. До нее долетели слова женщины в свое оправдание:

– Ну что я могу сделать? Одежду сортируют две пенсионерки. Никто не хочет здесь за гроши работать.

– Сами виноваты! Доходов магазина не хватает даже на оплату аренды помещения, – последовал ответ. – Работали бы лучше, была бы и добавка вам к зарплате.

Преодолевая свое смущение, Инга обратилась, как ей тогда показалось, к хозяйке этого заведения:

– Извините, пожалуйста, но я случайно услышала, что вам нужны работники.

Та, осмотрев Ингу с ног до головы, поинтересовалась:

– Неужели вы, такая юная и красивая девушка, мечтаете работать здесь? У вас есть образование?

– Пять курсов юридического факультета ЛУ, но мне срочно нужна любая работа, – произнесла Инга и добавила, заикаясь и краснея: – Я только вчера освободилась по УДО.

– И по какой же статье ты были осуждена, – поинтересовалась дама, не скрывая своего удивления.

– За хранение и распространение наркотиков, – честно, не колеблясь, выпалила Инга.

Вскинув брови, та с интересом взглянула на Ингу, осторожно заметив: