Синий краевед и сасанидское серебро

9. Загадочные вогуличи

Поскольку остаток дня и вечер у меня были свободны (Шаман ещё не прислал список покупок), я решил посвятить время изучению матчасти. Проще говоря, собрать максимум информации о вогулах, их обычаях, верованиях и особенно – о их богах, божках, духах и прочих нематериальных сущностях. Да и вечер не за горами, а я был уверен, что во сне мне снова придётся встретиться с моим другом-шаманом и его армией тьмы. Хотя Шаман (который настоящий, а не во сне) дал мне амулет из медвежьего когтя с какими-то не то письменами, не то рисунками, надеть его на шею я не решился. Пусть полежит рядом с кроватью, на тумбочке. А против кошмарных снов у меня с детства есть чудесное средство: во сне нужно закричать, и ты проснёшься. Если уже совсем всё плохо, разумеется. Итак, о вогулах.

Про три мира (верхний, средний и нижний) в верованиях манси я уже знал. Главный в верхнем мире – Нуми-Торум, который создал и землю, и людей. Ему помогла гагара, которая достала со дна океана комок ила, увеличившийся и превратившийся в землю, но это уже детали.

В Верхнем мире живут, кроме Нуми-Торума, его брат, громовержец Сяхыл-Торум, Этпос-ойка (месяц) и Хотал-эква (солнце).

В Среднем мире (на земле) обитает Калтась-эква, жена Нуми-Торума, низвергнутая за связь с Куль-отыром, владыкой Нижнего мира, а также богиня огня Най-эква (Най-сянь). Жизнью людей заведует сын Нуми-Торума Мир-сусне-хум, который ездит на шестиногом лосе. На земле также живут бог-кузнец Сехрынг-ойка, духи-покровители паулей (территориальных групп и отдельных семей), лесные духи – менквы и мис-хумы. В качестве духа-покровителя могли быть родовые тотемы (лось, трясогузка, филин, ястреб и т.п.), а также кто-нибудь из богов (вплоть до Куль-отыра).

К существам Нижнего мира относятся возглавляющий его Куль-отыр и подчиненные последнему кули – духи болезней.

Если свести смысл отношений вогулов с духами к одной фразе, это будет «ты мне – я тебе». И тут были возможны два варианта: либо человек приносил духу жертву, удовлетворяя его «потребности» в еде и одежде, а дух давал взамен то, что просит человек. Если же дух не давал просимое – человек мог на него обидеться и высечь его изображение, к примеру. А то и вообще сжечь в огне. Второй вариант – сначала человек просит, а потом, когда дух удовлетворяет просьбу, его ждут щедрые жертвы.

Жертвоприношения делились на кровавые (йир), бескровные (пори), при которых жертвой являлась пища, а также могли выражаться в преподнесении подарков: одежды, ткани, других атрибутов, денег. Практиковалось и сочетание этих видов жертв. Просьбы же вогулов были связаны в основном с бытовыми нуждами: чтобы ловилась рыба, чтобы была удачная охота и т.п.

Это всё было безумно интересно, но меня больше занимали мифические сущности вогульского пантеона, которые могли быть опасны для нас в лесу. Таким был, к примеру, вор пупыг – лесной дух трехсаженной высоты, враждебно настроенный к людям; образ, равнозначный менкву . Его кожа была покрыта мехом, плотным, как у белки. В лесу не полагалось напрасно рисовать какие-либо изображения и свистеть, в противном случае мог появиться этот замечательный персонаж. Что ж, учту. Да и свистеть/рисовать в лесу у меня нет привычки.

Вторую опасность представляли менквы – лесные людоеды, которые имеют человеческий облик, только головы у них заострены. Они сильные и злые, но глупые. Считается, что в менквов могут превращаться погибшие в лесу люди. Кроме того, по разным источникам, их отличает огромный рост (с высокое дерево), наличие нескольких голов (от одной до семи), физически крепкое, железное тело, длинные руки и ноги с огромными когтями. Когда менкв идёт по лесу, его слышно издалека: скрипят деревья, ломаются сучья, завывает ветер. Менквов также называли «лиственничным народом», они гораздо более крепкие, чем люди, им почти невозможно нанести урон. По одной из версий менква можно было убить только стрелой с медным наконечником. По другой, человек вообще не мог убить менква, это мог сделать лишь Сяхыл-Торум (бог грома) своими огненными стрелами.

«Где-то у меня завалялся бронзовый наконечник стрелы… бронза – не медь, но хоть что-то», – подумал я, и с ужасом понял, что это всё серьёзно. Точнее, я воспринимаю это всерьёз: готовлюсь, как в последний бой с нечистой силой…серебряные пули, святая вода…о, а ведь это мысль! Святая вода в литровой банке осталась с крещения, а серебра у меня всякого достаточно. Можно расплавить газовой горелкой, наделать мелкой серебряной дроби и зарядить ей холостые патроны от пистолета!».

Газовый пистолет у меня был вполне официально, с лицензией, куплен в «лихие девяностые», когда приходилось мотаться по командировкам. Время тогда было неспокойное, и увесистый «Кольт Дабл Игл» приятно холодил подмышку. Правда пользоваться мне им, к счастью, не пришлось. Да и время газовых пистолетов прошло, теперь я его хранил чисто по привычке, ну и возможно из-за извечной тяги мужчин к игрушкам: машинкам и пистолетикам. Но для защиты от лесной нечисти он подходил идеально.

А вот лесная нечисть, которая, по легендам, доброжелательная к людям. Мис-хум – «лесной человек». Самка мис-хума называется мис-не. Отличить лесных людей можно по высокому росту (по некоторым источникам – «выше деревьев») и семи пальцам на руках. Обитали в труднодоступных таежных местах, охотились на зверей, а вместо собаки, по представлениям манси, им служил соболь с шёлковым шнурком на шее. А вот интересно – считалось, что их дочери, вступающие в связь с людьми, приносят богатство (при условии, если их не увидит посторонний). Представить мис-не, ростом выше дерева, вступающую в связь с человеком, мне не удалось. Несмотря на богатое воображение. Такой ценой богатство мне не нужно.

Ещё информация относительно кровавых жертвоприношений (йир) – по мнению манси, с помощью кровавого жертвоприношения устанавливалась прямая связь с божеством. Лесным духам (менквам , мис-хуму ) приносили в жертву мясо лося (без соли) или боровой дичи. Избегали жертвовать им мясо домашних животных, считая, что тогда лесной дух ночью будет мучить человека. Где же взять мясо лося, чтобы задобрить эту нечисть? Хотя, боровую дичь может и получится добыть…интересно, у Лешего есть ружьё в багажнике его УАЗа? Думаю, да. Спиннинг и удочка там есть точно.

Я посмотрел на часы – 21.40. Надо проверить почту, Шаман должен прислать список. Открыл почтовую программу – точно, есть. Список оказался не таким уж и большим, но включал в себя, помимо обычного экспедиционного шмурдяка, неожиданные позиции. К примеру, «дешёвые дезодоранты в баллончиках, 10 штук». «Одноразовые зажигалки, лучше Крикет, 10 штук». «Бензин – 5 литров». «Бисквитный торт – 1 штука (свежий!!!!)». Именно так, с четырьмя восклицательными знаками. Но всё перечисленное имелось в магазинах или на рынке, и за два дня я без проблем подготовлюсь к экспедиции. Позвонив Лешему для уточнения содержимого багажника УАЗа и осмотрев свои запасы, я вычеркнул из списка примерно треть позиций (имеющихся в наличии), достал из ящика газовый пистолет (чтобы не забыть про серебряную дробь) и завалился спать.

10. «Культур – мультур»

Ну и как думаете, какой мне приснился сон? Правильно, про болото, святилище и давно покинувшего наш мир шамана. Но теперь я был подкован, понимал, что святилище не полностью находится в нашем, среднем, мире. Оно наполовину здесь, наполовину в нижнем мире, царстве злых духов и их предводителя – Куль-отыра. Я ещё вечером, изучая мифологию вогулов, расшифровал ещё одно слово, услышанное от злобного шамана. Правда, воспринял я его на слух, как «культур-мультур», и не стал повторять и позориться перед Шаманом. Но теперь совершенно очевидно: говорил мерзкий старик о нём, и святилище Куль-отыру посвящено, и идол с серебряным блюдом вместо лица изображал владыку нижнего мира. В общем, ворота в царство нечистой силы. Портал в ад, каким его представляют христиане. И открыл этот портал, судя по всему, я. Ну, с помощью алкоголика Михалыча, который приволок мне иттерму.

Серый свет, сумерки, туман, болото. Я перепрыгиваю с кочки, на кочку, стараясь не промочить ноги. Хотя – какая разница во сне? Я ведь осознаю, что это сон. Вот, ноги у меня босые, и одет только в трусы семейные. Так, двойную ёлку прошёл, обход трясины, ага – еле видимый проход на остров среди болота. Вот оно, вогульское святилище. Где же шаман? Почему я его не слышу? Я осторожно, стараясь не хрустеть ветками, обошёл истукана со спины. Ну, со стороны, противоположной блюду-лицу. Лучше, чтобы он не услышал моих шагов. Увидел на пеньке небольшой меч, наподобие тех, которые скифы клали в могилы своим усопшим. Взять что ли? Конечно! В хозяйстве всё сгодится! Немного ржавый – но это ничего. Или это не ржавчина, а кровь?

Тишину болота прорезал тяжелый скрип. Так старые сосны в тайге скрипят, раскачиваясь от ветра. Деревянный истукан поворачивался вокруг оси, взрыхляя землю у своего подножия. Только вместо лица у него уже было не блюдо сасанидское, а личина. Маска шамана. Похоже, душа шамана вселилась в изображение Куль-отыра так же, как она жила в злополучной иттерме. Только иттерма маленькая, а истукан большой. Но сути это не меняло – шаман становился всё сильнее, особенно здесь, в нижнем мире.

Я ждал, пока идол повернётся окончательно, выставив в его сторону свой жалкий ржавый меч. Голову пришлось задрать, в высоту он был метра три, а то и четыре. Наконец я увидел горящие красным светом отверстия в личине, и из рта-прорези загрохотали непонятные слова на вогульском языке. Я разобрал только прежнее «культур-мультур» и «иттерма». По голосу было понятно, что шаман-истукан немного сердит на меня. Ну или не немного.

Неожиданно мне в голову пришла парадоксальная мысль: пусть это и не совсем сон, но всё же сон. МОЙ сон! Значит, я могу управлять событиями…ну или хотя бы попытаться управлять. Я набрал в лёгкие побольше воздуха, поднял меч над головой, и заорал:

– Слушай меня, лесное чудище! Это мой сон, и я здесь устанавливаю правила! повелеваю тебе говорить по-русски!

Что удивительно – подействовало! Из прорези пророкотало:

– Ты украл мою душу, человек из города. Ты должен умереть. И когда ты умрёшь, я и мои верные менквы перейдут в ваш мир. Мы убьём всех людей из города потому, что вы все прокляты. . Сдохни, сдохни, человек из города. Менквы выпьют твою кровь. Слышишь? Они уже идут сюда.

Я прислушался, но кроме скрипа деревьев и хруста ветвей не слышал ничего. Это же ветер завывает? Бля, да это же признаки появления менквов, «лесных людей»…. Сначала далеко, практически на пределе видимости в лесной чаще, среди стволов что-то замелькало… как будто одни древесные стволы двигались среди других… потом всё ближе.. ближе… наконец, одно из деревьев показалось на опушке…только это было не дерево. Точнее, дерево, но с ногами, длинными руками-ветками и остроконечной головой. Двигалось оно медленно, но было почему-то понятно, что убежать от него я не смогу. Здесь лес, здесь его дом, а я – чужак. Менкв повернулся в одну сторону, потом в другую, уставился на меня маленькими злыми глазами, похожими на дырки от сучков, и глухо заворчал. Треск и гул нарастал со всех сторон. Я увидел, как руки-сучья удлиняются, тянутся в мою сторону, приготовился рубить их своим ржавым мечом…

…и проснулся с криком «Сат менкв!». Ноги мои были до колена в болотной грязи…

11. «Сат менкв»

Не прошло и пяти минут, как я уже набирал номер Шамана. Не поздоровавшись, он спросил:

– Опять?

– Что такое «Сат менкв»? – также не здороваясь, ответил я вопросом на вопрос.

– «Сат менкв» означает семь менквов – культовое место, посвященное семи семи менквам. Там стоят в ряд семь деревянных изваяний менквов. Известные мне сат менкв расположены в бассейне Северной Сосьвы.

– Далековато от Усьвы с Вильвой, – задумчиво протянул я, – хотя… смотри, Вильва ведь незадолго до этого принимает Вижай. Вижай (Вежа-ю) – буквально «священная река»…

– Я и не знал, что ты такой умный, – хмыкнул Шаман.

– …а что, если манси считали, что не Вижай в Вильву впадает, а наоборот? Тогда остров со святилищем фактически расположен на священной реке? Всё сходится!

– Ладно, с менквами разобрались. Я тебе вышлю интересную инфу, если не забуду. Расскажи лучше, что с твоим сном.

Я коротко передал содержание сна, обратив внимание собеседника на явно выраженное желание духов меня убить (как, впрочем, и всех «людей из города») и на то, что «исполнителями», по всей видимости, будут эти самые менквы. Шаман помолчал с полминуты, затем сказал каким-то сдавленным голосом:

– Планы меняются. Задачи у нас было две: раскопки на святилище и спасение твоей жизни. Я думал, что вернуть шаману иттерму – задача второстепенная, но это не так. Если всё так пойдёт и дальше – эту ночь ты ещё возможно переживёшь, а вот следующую – вряд ли. Поэтому два момента: выезд сдвигаем на сутки раньше, т.е. послезавтра с утра. И второе: твоя жизнь (а значит – возвращение или уничтожение иттермы) – наша основная задача. Я приеду завтра вечером, но сегодня передам тебе с водителем автобуса одну вещь… Она поможет тебе пережить эту ночь. До того, как получишь посылку, спать не ложись ни в коем случае! Предупреди Лешего, готовьтесь к выезду послезавтра. Всё, отбой!

Почти сразу же после разговора мне в почту прилетело письмо Шамана, содержание которого я приведу дословно:

«Менквы – особая группа духов в верованиях обских угров. Это предшественники людей, неудачная попытка Нум-Торума создать человека. Менквы были вырезаны Топал-ойка, старшим сыном Нум-Торума, богом реки, из лиственницы: «Топал-ойка вырубил из лиственницы семь человеческих фигур. За это время Куль-отыр вылепил из глины семь человеческих фигур. Говорит Топал-ойке:

− Давай, братец, поменяемся, а?

− Нет, не буду меняться, − отвечает Топал-ойка, − твои люди глиняные, худые.

− Ну, поменяемся, − уговаривает Куль-отыр.

− Не хочу отдавать своих людей. Вон сколько я с ними бился!

− И я над своими поработал, − говорит Куль-отыр. − А ты души для них откуда возьмешь?  Нум-Торум тебе душ не давал.

Сидит Топал-ойка, голову почесывает,

− Верно, − говорит, − душ-то у меня нет. Ну а ты моих деревянных людей сделаешь живыми?

− А то как же! Я их оживлю. А из глиняных людей пусть будут менквы.

Топал-ойка деревянных людей отдал Куль-отыру, себе глиняных взял. Хуль-отыр деревянные фигуры отнес к Нум-Торуму. Нум-Торум поставил их спинами к себе, дунул на них: куда девались? Топал-ойка руки расставил, да ни одного не поймал».

Нум-Торум не смог вложить душу в лиственничных людей, они разбежались по свету и до сих пор, по верованиям манси, живут в лесах. Душа досталась глиняным человечкам, её дала верховная богиня-мать Калтась-эква или Йоли-торум-сянь (Нижнего мира мать). С тех пор на земле, согласно мифам манси, живут два народа: люди, созданные Куль-отыром (богом нижнего мира) из глины и оживлённые Калтась-эква и менквы, лиственничные люди, которых создал Топал-ойка».

«Видимо, цитата из какой-то книги по мифологии манси», решил я. Только не понятно, чем эта информация нам будет полезна.

12. Ялпын-улама

Как Шаман и обещал, водитель пермского автобуса, прибывающего в 16.05, привёз мне объёмный свёрток. Он был лёгким и мягким на ощупь, до приезда домой распечатать его я не решился. Хотя было безумно интересно, как эта непонятная вещь может спасти мою жизнь. Но после того, как я побывал в нижнем мире, меня уже сложно было чем-то удивить.

Однако Шаману это удалось: развернув упаковочную бумагу, я извлёк на свет изрядно потрепанный и поеденный молью кусок плотной ткани с вытканными на нём изображениями. Кусок это походил на воздушного змея, размером примерно метр на восемьдесят сантиметров, с «хвостом» из ободранного меха непонятного животного и бубенчиками по углам. На нём были художественно вытканы деревья без листьев, что-то, напоминающее птицу в полёте, и дерево с глазами и щупальцами, торчащими изо рта. По крайней мере, я это так воспринял.

К подарку прилагалась записка:

«Саша, это – уникальная вещь, ялпын-улама, священное покрывало. Изготовлено более 50 лет назад в мансийской деревне по специальным правилам: шить его можно только осенью, до наступления зимы, причем делать это должна была посторонняя женщина, не член семьи, но в доме заказчика. Ну и много тонкостей там, достаточно того, что всё было сделано правильно.

Но это особенная улама, таких больше нет. Обычно на ней изображён Мир-сусне-хум или Куль-Отыр, а на этой Самсай-ойка или Самсай-хум – невидимка-человек, одна из ипостасей Хуль-отыра, духа нижнего мира (не путать с Куль-отыром!). Защищает дом от Куль-отыра и пауль-йорута, охраняет жильцов от болезней. Но может и напугать и даже довести до самоубийства.

В общем, хрен его знает, как он себя поведёт, видимо, от настроения зависит. Или от того, понравишься ты ему или нет. Но Самсай-хум – твоя единственная надежда, только он может защитить тебя от Куль-отыра в нижнем мире. Если захочет, конечно.

Как пользоваться: ложись спать, только укрывшись ялпын-уламой. И не открывайся, что бы ни случилось. Ещё хорошо бы принести Самсай-хуму жертву. Лучше бы помазать кровью жертвенного животного, но сойдёт и пара ярких тряпочек: привяжи их по углам уламы и скажи что-нибудь типа: «великий Самсай-хум, прими от меня эту жертву». Ну не забывай заповеди дона Корлеоне:)».

Про фразу из «Крёстного отца» это он удачно пошутил. «Ты просишь меня о помощи, но делаешь это без уважения». То есть, просить нужно с уважением. Хотя ощущение нереальности происходящего, как будто я живу на границе нашего, среднего мира и нижнего мира меня не покидало с того момента, как мне приснился первый сон про святилище на болоте. И в эту картину мира вполне органично вписался бы Самсай-хум, оживший и сошедший с ялпын-уламы в мою комнату. И даже если бы он попросил выпить, я бы ничуть не удивился. Да, с ума сходят незаметно.

Прежде, чем ложиться спать, нужно было принести жертву Самсай-хуму. «Я правда это делаю?» – спрашивал я сам себя, когда отрезал от красной атласной ленты с гитары четыре куска, потом – когда привязывал их по углам уламы, и наконец – когда (с уважением!) просил Самсай-хума принять мою скромную жертву. Даже поклонился пару раз. Самсай-хум загадочно молчал, но я решил, что мой подарок ему понравился. Потом вспомнил, что уральские духи очень жалуют алкоголь – скажем, духам рек по весне всегда приносили в жертву еду и спиртное. Да и наша рыбацкая привычка вылить из первой рюмки в реку – оттуда же родом. Поэтому перед сном я не только сам выпил коньяку, но и угостил духа, щедро пилив его изображение «Коктебелем». Закусить, правда, не дал. Нечем было.

Спать под уламой было тем ещё испытанием. Ветхая ткань, казалось, впитала в себя все запахи дымного чума, немытого тела, пыли и затхлости за полвека. Короче, воняла неимоверно. Спать можно было только, если дышать через рот. И ещё странное ощущение: когда я поворачивался с боку на бок, улама вела себя, как живая: плавно перетекала с места на место. Даже звуки какие-то издавала. Наконец, усталость взяла своё, и я провалился в сон.

13. Самсай-хум против Куль-отыра

Ощущение падения – и я на снова оказался на капище, за «спиной» деревянного Куль-отыра. Менквы подходили всё ближе, судя по треску в чаще. Но я был не один – за моей спиной кто-то стоял. Кто-то невидимый. Самсай-хум, «невидимка-человек». Я слышал его дыхание, слышал шуршание листьев под его ногами, но если смотрел назад – там никого не было. Но, тем не менее, мне было спокойно, хотя ржавого меча (хоть какая-то защита!) на пеньке в этот раз не оказалось.

Я решил не дожидаться, пока истукан повернётся ко мне, а сам обошёл его. Опять же, иллюзия того, что именно я контролирую ситуацию. Прорези для глаз в личине загорелись красным, и над болотом раздался хриплый рокот, на этот раз сразу по-русски:

– Человек из города пришёл за своей смертью…глупый трусливый человек из города…он думает, что невидимка-человек поможет ему…он думает, что улама защитит его… Нет, глупый человек из города… Кости твои останутся гнить на болоте…кровь твою выпьют лесные менквы…тело твоё съедят дикие звери…глаза твои выклюют лесные птицы… готовься, человек из города…идёт твоя смерть…

Этот монотонный безжизненный речитатив сопровождался скрипом деревьев, завыванием ветра и хрустом веток. И ещё где-то далеко, еле слышно ритмично бил то ли барабан, то ли бубен, то ли просто палка колотила о высохший пустой изнутри ствол дерева. Было по-настоящему страшно, что тут скажешь. Тем более помогать мне никто не собирался, и даже присутствие своего защитника я перестал ощущать.

– Самсай-хум, невидимка-человек, где ты? – почти закричал я.

– Я здесь, человек-из-города, – раздалось прямо над ухом, – я рядом с тобой. Говори, чего тебе нужно, я исполню твоё желание. Может, ты хочешь уйти из нижнего мира?

Мысль была здравой, тем более – самый ближний ко мне менкв был уже метрах в пятнадцати, на поляне. Двигался он медленно, но у меня было стойкое ощущение, что даже бегом мне от него не скрыться. «Мы принимаем бой» – вспомнилась фраза из книги про Маугли.

– Самсай-хум, а что ты можешь исполнить?

– Любое желание, человек-из-города, – хочешь, будет у тебя сундук с золотом? Или ружьё, которое бьёт без промаха?

– Мне нужна бутылка с бензином и зажигалка!

– Исполнено.

Ожидал я, что невидимка-человек начнёт тупить, говорить, что не знает, какой такой бензин-шмензин, но сказочный персонаж исполнил всё в лучшем виде. Оторвав от трусов полоску ткани, я затолкал её в горлышко бутылки (наклейка «водка, цена со стоимостью посуды 4 руб. 70 коп.), подождал, пока пропитается, поджог и метнул в ближнего менква, примерно посередине высоты его тушки. Бутылка разбилась, бензин вспыхнул, и лесная нечисть превратилась в пылающий факел. Менкв заметался по поляне и обиженно зарычал, как медведь, попавший в капкан.

– Ещё бутылку, Самсай-хум! Если можно – сразу с фитилём.

– Исполнено, человек-из-города.

Щелчок зажигалки, бросок, вспышка – и другой менкв ломанулся через кусты с горящей головой. Ещё одна бутылка…но поджечь её я не успел – меня потянули в разные стороны руки-сучья, разрывая на куски плоть, я закричал….и проснулся.

14. Совет в Чунжино

Едва почистив зубы, я позвонил Шаману. Подробности рассказывать не стал, просто сообщил, что всё в порядке и улама мне помогла. Подробности вечером. Шаман пообещал приехать в 17 часов на автобусе, пообещал набрать меня, когда будет проезжать Копально, чтобы я подъехал на автовокзал и встретил его. Город, как выяснилось, он не знает, хотя говорил, что бывал здесь неоднократно. В любом случае делать мне было особо нечего, а собраться для уточнения деталей решили у Лешего, оттуда же и стартовать утром навстречу приключениям.

Леший жил один в небольшом, но добротном доме в Чунжино. Этот район с середины ХХ века пользовался популярностью у заводских начальников средней руки. Близость к реке, сравнительно свежий воздух (из-за особенностей розы ветров все выбросы с металлургического завода уходили чаще всего вниз по Чусовой), транспортная доступность до градообразующего предприятия – металлургического завода, наконец, возможность совместить городские удобства с огородом – всё это позволяло держать цены на недвижимость и землю в этом районе выше средних по городу. Но были и минусы – в каждом квартале как минимум одна семья жила в развалюхе, нигде не работала и кормилась (и поилась) только за счёт того, что удавалось спереть из домов и с участков соседей. Таких маргиналов пытались воспитывать, даже бить, но безрезультатно. Проблема решалась крепкими запорами и злыми собаками.

Лешего я застал перед домом, когда он как раз кормил своего сторожа – здоровенного кобеля по кличке Шайтан. С учётом того, что ворам в доме Лешего было чем поживиться – от дорогого инструмента, лодочных моторов и металлоискателей до разных интересных старинных штучек, которых, я уверен, у него было немало, собака (да и ружьё в сенях) была совсем не лишней. Меня, впрочем, Шайтан видел не в первый раз, и больше внимания уделял миске с едой. А ел пёс, как бригада дюжих мужиков-строителей: много и сытно. Только что водку не пил, хотя в этом я не уверен.

Я заехал к Лешему уточнить, не против ли он, чтобы вечер и последнюю ночь мы с Шаманом провели у него в доме. Он посмотрел на меня, как на идиота и поправил: «Я те дам, блядь, последнюю. Слово «крайняя» не слышал?». Меня слегка передёрнуло от собственной глупости, и я поправился:

– Хорошо, я не так выразился. Вечер и ночь перед выездом мы у тебя можем остаться? Водочки выпьем, ну без фанатизма, конечно. Можно на мангале чего-нибудь пожарить, так сказать, открытие сезона отпраздновать. Ты как, не против?