Аквамарин: по моим правилам. Часть 2

И вот, очередная жертва Джонни, милая красотка, не подозревающая о том, что сердце этого эффектного и уверенного в себе красавчика занято далеко и надолго одной блондинистой, невоспитанной грубиянкой, подошла к нему и, не отрывая восхищенного и влюбленного взгляда от его ясных и игривых зеленых глаз, откровенно изучающих ее тело без тени смущения и стыда, и улыбнувшись улыбкой на десять баллов, слегка наклонилась, предоставляя шанс Джонни оценить ее пухлые губки и зону декольте.

– Чем могу вам помочь, сэр? – вежливо поинтересовалась она.

Лив с усмешкой посмотрела на нее, внутренне испытав триумф за то, что этот тип, умудряющийся запудрить мозги любой дамочке за пару секунд, принадлежал ей, а еще чувство жалости к бедной, симпатичной стюардессе, и перевела взгляд на Джонни, который нагло и беззастенчиво, но с огромным удовольствием «заценил» ее грудь и, огненно и брутально посмотрев ей в глаза, проговорил:

– Милая девушка, у вас тут поддувает, закройте пожалуйста окошко.

Стюардесса секунду думала, при этом ее глаза вдруг как-то смешно остекленели, и Лив, не удержавшись, захихикала. Брюнетка, услышав ее смех, поняла, что это шутка, и тоже рассмеялась, с еще большей любовью посмотрев на Джонни.

– К сожалению, не могу убавить кондиционер. Это можно отрегулировать только из кабины пилотов. Могу я предложить одеяло?

Джонни обаятельно улыбнулся и, снова пройдя взглядом по фигурке стюардессы, задержавшись на ее стройных ногах дольше, чем нужно, проговорил:

– Я это и имел ввиду, спасибо, в вашей компании все девушки такие умные работают??

Стюардесса покраснела и неловко пожала плечами.

– Наверное. Что-нибудь еще?

– Да, милая, умная девушка, – веселым голоском с тонкими нотками сатиры проговорила Лив, – принесите и мне одеялко, а то здесь как-то совсем мало красивых мужчин вокруг: моя кровь не так кипит, как кровь моего… м-м-м… случайного спутника.

Джонни в шутку укоряюще и обиженно посмотрел на нее и сказал:

– Вообще-то, Оливка, я тебе одеяло попросил.

Лив сделала круглые, изумленные, очищенные от мутного налета интеллекта, глаза:

– Правда??? Девушка, – она снова посмотрела на стюардессу, которая поглядывала в ее сторону не очень дружелюбным взглядом, – мне так невероятно повезло! Мой сосед по креслу оказался заботливым и внимательным мужчиной! Принесите мне, в таком случае, два одеяла.

– Два??? – удивилась стюардесса.

Лив с сияющей улыбкой кивнула.

– Два. Одно я повяжу ему на голову вместо повязки, а то в вашем самолете слишком светло, уснуть не сможет! – и заговорщическим шепотом она добавила:

– У него при ярком свете – дисомнии. – она развела руками и притворно вздохнула. – Надо же и мне тогда о нем позаботиться в ответ, не находите?

Стюардесса настороженно посмотрела на Лив, затем – на еле сдерживающего хохот Джонни, и явно чего-то не понимала… Пока не заметила, как он нежно, но с нажимом, поглаживает ее руку и смотрит на нее с тем самым, особым, ни с чем не сравнимым блеском в глазах… Как же она мечтала, чтобы кто-то такой же, как этот невероятный зеленоглазый брюнет, посмотрел когда-нибудь и на нее такими глазами!.. Ужасно расстроившись, чуть не до слез, она тихо проговорила:

– Сию минуту, мэм. Все принесу. – и удалилась. Лив посмотрела ей вслед и увидела, как поникли ее плечи, а Джонни опять, как ни в чем не бывало, с несказанным удовольствием уставился на ее ноги.

– Ты – мерзкий индюк, Джонни. – ткнула его Лив в плечо, вдруг ужасно пожалев бедную, успевшую влюбиться, девушку. – Твои заигрывания тебе вернутся бумерангом и больно куда-нибудь ударят, вот увидишь!

Джонни беспечно улыбнулся и пожал плечами:

– С чего ты решила, что я с ней заигрывал? И кстати, Оливка, ты почему не сказала, что я – твой муж?

– Постеснялась, дубина, что меня сочтут идиоткой, выскочившей замуж за ловеласа. – съязвила Лив, но тут же нежно положила голову ему на плечо и добавила:

– Отомстила тебе за то, что пялился на ее ноги. И сейчас, между прочим, пялишься!

Джонни поцеловал Лив в макушку и, сильнее сжав ее ладонь своей рукой, прошептал ей на ушко:

– Я не пялюсь, а убеждаюсь в том, что твои ножки не просто самые лучшие в Америке, но самые лучшие в целом мире, малышка Лив.

Оливия улыбнулась, чувствуя, как расслабляется от ощущения идиллии, его близости, чувства своей любви к нему и, прежде, чем уснуть, вдохнула аромат его одеколона с таким волшебным запахом морского бриза и потянулась к нему, получив мимолетный, но такой нежный и теплый, такой чувственный и самый любимый поцелуй в губы, шепнула:

– Идиот ты, все-таки, дубина безмозглая… Зато мой идиот. – и, прислонившись к его крепкому плечу, она уснула, зная, что он довольно и счастливо улыбнулся ей в ответ.

Глава 7

Первый раз они заметили Эрнесто, когда выходили из зоны регистрации в общий зал, где, по обыкновению, встречали всех прилетевших. Всюду слышался итальянский говор, и Лив, вертя головой, окунулась в ту неспешную, но эмоционально-насыщенную и суетливую атмосферу, в которой прошла практически вся ее жизнь. Джонни уверенно шел впереди, увлекая за руку глазеющую по сторонам девушку и лавируя между плачущими, смеющимися, грустными или веселыми людьми, окутанными кто правдой, а кто – фальшью.

Сзади едва поспевали Марти и Эдди, выделяясь в разношерстной, но, преимущественно черноволосой и темноглазой толпе с ярко-выраженными профилями лиц своими черными костюмами и бросающимися в глаза из любой части зала шевелюрами.

Погруженная в странный, ностальгический гул, Лив не сразу услышала позади себя тихий голос Эдди:

– Мисс Оливия… А вон там, слева, возле входа, случайно не тот самый тип стоит??

Лив очнулась, выдернутая из заполняющей ее воспоминаниями ауры аэропорта, и удивленно посмотрела туда, куда указывал Эдди. Посмотрела и замерла на месте, за что Джонни случайно чуть не оторвал ей пальцы, удивленно обернувшись на девушку:

– Ты чего, Оливка? Привидение уви… – он осекся.

Эрнесто, как ни в чем не бывало, говорил по телефону и одновременно давал указания нескольким своим людям, прилетевшим с ним, отчего те беспокойно суетились вокруг, как муравьи около растоптанного муравейника.

Угловатый и курчавый блондин, на этот раз, был одет в дорогой коричневый свитер, ядовито-кислотный желтый шарф, небрежно болтавшийся на шее, серые джинсы и бледно-голубые лакированные ботинки. Лив также заметила, что он по-прежнему был в черных перчатках с отрезанными пальцами, а на его запястье болталась та самая фенечка, которую он любил перебирать пальцами.

– Да-а-а… – протянул Джонни, весело ухмыляясь. – Оригинальный стиль одежды – это у вас, по-видимому, семейное.

– Угу. Смотри не заразись. – буркнула Лив, в шутку бросив на Джонни гневный взгляд, и в этот момент Эрнесто вдруг посмотрел на нее.

Секунда. Другая. Его серые, безмятежные глаза не были туманными. Он очень конкретно смотрел прямо на нее. Лив ужасно хотела злиться на него за то, что он угрожает их семье, рушит их планы, преследует ее и хочет уничтожить, но… Почему, когда он смотрел на нее, она испытывала только… замешательство?? Что такое было в его глазах, что нейтрализовывало в ней все эмоции? А он так пристально смотрит, будто гипнотизирует…

Еще секунда – и его взгляд заволокло серым туманом. Щелчок – и гнев девушки включился. Она прищурилась, удивленно осознав, что теперь вполне может его убить… А Эрнесто спокойно и вежливо улыбнулся и слегка склонил голову в знак приветствия. Взамен Лив погрозила ему кулаком и, ощущая, как внутри нее все закипает, буркнула:

– Пошли отсюда.

Вчетвером они заселились в небольшом, но достаточно презентабельном и недешевом отеле в центре города, под странным названием «Tarassaco giallo» («Желтый одуванчик» – с итал.) и, переодевшись в свежую одежду (Лив натянула на себя цветастую пышную юбку на широкой черной резинке, открывшую ее стройные ножки, и простой черный топ на широких лямках, а Джонни просто сменил футболку на темно-синюю и, соответственно, кеды на такие же, не отреагировав на язвительное замечание жены по поводу того, что было бы, если бы футболка была кислотно-желтой в красный горошек: с его-то маниакальной любовью подбирать кроссовки в тон одежде) и сняв напрокат не новый, но очень эффектный черный, тонированный «Ягуар», поехали к знакомому мороженщику.

Лив с огромным любопытством смотрела по сторонам, вспоминая до боли знакомые улицы, дома, достопримечательности этого небольшого сицилийского города, где, по иронии судьбы, спрятался тот самый неуловимый крестный отец сицилийской мафии, и чувствовала не только ностальгию, но и отторжение. Этот город воспринимался ее разумом как тюрьма: мрачная, черная, наполненная отчаянием и безысходностью, уничтожающая смысл жизни и желание жить. Джонни, кажется, все понимал, потому что с беспокойством поглядывал на нее, ничего не говоря. Эдди и Марти, которые в этот раз ехали на заднем сиденье, тихо переговаривались, тыча пальцами в стекло и с оживлением разглядывая итальянский город с таким видом, будто их привезли на увлекательную экскурсию.

Центральный полицейский участок Джонни, сидевший за рулем, отыскал быстро, всего пару раз уточнив дорогу у прохожих. Остановившись на небольшой парковке, за которой начиналась парковая зона с густыми, зелеными деревьями и множеством тонких, как спутанная паутина, пешеходных дорожек, они вышли из машины и двинулись прямо в центр парка – к серому, четырехэтажному простому зданию с итальянским флагом и гербом местной полиции, около которого грудились какие-то люди, проскальзывали мужчины в форме и подъезжали полицейские машины.

Солнце жарко пекло спину и плечи, звонкие каблучки простых золотистых босоножек на тонких ремешках уверенно цокали по асфальтированной дорожке вслед за синими, залихватскими «найками», а позади не отставали две пары дорогих черных туфель, начищенных до блеска.

Фургончик с мороженым действительно примостился неподалеку от входа в участок, спрятавшись в тень пушистой и довольно старой пихты. Сейчас около него никого не было, что не могло приятно не радовать.

Когда они подошли ближе, из окошка выглянул молодой и веселый парнишка с короткими, каштановыми волосами, голубыми глазами и длинным, узким лицом, поперек которого разверзлась счастливая, широченная улыбка:

– Johnny! Forse sei tu, mio caro amico! O sto sognando?? Da dove tu possa qui essere visualizzato??? Il panettiere di marijuana, ben presto dal suo odore molto trasferisco a vivere in un mondo immaginario! – воскликнул он, вытащив для крепкого рукопожатия обе руки из окошка. («Джонни! Неужели это ты, мой дорогой друг! Или я сплю?? Откуда ты мог здесь появиться??? Чертова марихуана, скоро от ее запаха совсем перееду жить в вымышленный мир!» – с итал.)

Джонни весело рассмеялся и, пожав пареньку руки, потрепал его по тоненькой, впалой щечке:

– Il grullo tu, a Costantino, la marijuana non profuma di fieno e, in generale, a malapena percettibile, così, per trasferirsi così lontano sotto le stelle te bisogno di un lungo e felice il suo fumare! («Дурачок ты, Константино, марихуана пахнет сеном, да и вообще, еле заметно, так что для переезда так далеко под звезды тебе нужно долго и радостно ее курить!» – с итал.)

Оба радостно рассмеялись. Константино с восторгом в молодых, живых голубых глазах смотрел на Джонни.

– Così come ci sei finito, Johnny? – удивленно спросил он и перевел взгляд на Лив, которая с легкой ухмылкой слушала их разговор. («Так как ты здесь оказался, Джонни?» – с итал.)

Он живо и не менее восторженно осмотрел девушку с ног до головы и присвистнул:

– Wow, ma che bella bambina! Ho così a lungo sognato di un dolce bambina… («Ух ты, какая красивая малышка! Я так давно мечтал о такой сладкой девочке…» – с итал.)

Лив гневно и насмешливо подняла брови.

– Così hai sempre sognato di avere una ragazza che facilmente si rompe un tuo vertebra nella regione cervicale per ogni, detto te, inappropriato parola? Да ты и правда отмороженный, мальчик. – сказала Лив смесью итальянского и английского, чем насмешила Джонни и привела в еще больший восторг молодого мороженщика, улыбнувшегося еще шире. («Так ты всегда мечтал иметь девушку, которая легко сломает по одному твоему позвонку в шейном отделе за каждое, сказанное тобой, пошлое слово?» – с итал.)

– Константино, это моя жена Оливия. – сказал Джонни, нежно взяв Лив за руку и с собственническим видом притянув к себе. Константино грустно вздохнул и улыбнулся:

– Значит, поделиться не сможешь? Жаль. Я, может, такую всю жизнь искал…

– Да, мне очень повезло, ты бы видел, как она умело заказывает пиццу! – со смехом сказал Джонни, шутливо посмотрев на Лив и получив в ответ уничтожающий взгляд.

– Постой-ка… – вдруг осенило Константино, и он восхищенно посмотрел на Лив. – Так это та самая девчонка, которая развязала войну против…

Лив поморщилась. От такой популярности ей становилось дурно: еще того и гляди, слагать легенды начнут и памятник при жизни поставят.

– Эй, болтушка! – прервала его девушка. – Шоколадное есть? Доллары принимаешь? Или только подзатыльники?

Константино намек понял (какой смышленый парень!) и, зачерпнув приличную горстку мороженого, стал ловко запихивать его в вафельный стаканчик, весело проговорив:

– Так зачем вы прилетели, Джонни? Какие-то проблемы?

Джонни с улыбкой притворно вздохнул и проговорил:

– Да, есть тут кое-какие проблемы… Нам очень нужно подружиться с местным новым крестным папочкой… Да так тесно, чтобы он добровольно согласился быть увезенным в Штаты ради оказания нам своей бесценной помощи… Случайно не знаешь, кто он, и где его найти?

Константино расхохотался и протянул Лив огромную порцию мороженого, предусмотрительно воткнув в эту величественную горку пластиковую ложечку. Подмигнув девушке и махнув, чтобы она убрала деньги обратно в карман к Джонни, откуда та их незаметно вытянула (правда, не заметил только беспечный муж, Константино же все видел и даже успел похихикать над другом), парень развел руками:

– Увы! Он очень хорошо скрывается. Никто не знает, где он, кто он и какой он… Полицаи совсем головы потеряли, пытаясь разгадать этого мистера Икс… Проверяют всех крупных бизнесменов города, но у всех «якобы» все чисто, хотя этого по определению быть не может. Кто-то хорошо его покрывает…

– И с чего нам начать? – морщась от холода, сводящего зубы, но все равно набивая полный рот наивкуснейшим мороженым, спросила Лив.

Константино хитро улыбнулся и возвел глаза к небу.

– Есть тут у меня одна догадка… Вам терять нечего, предлагаю проверить. Сегодня в одном из самых дорогих выставочных залов города устраивается аукцион старинных, коллекционных вещичек… Устраивает его очень богатый и влиятельный бизнесмен, владелец этого самого зала… Забыл его имя. Ну так вот. – с энтузиазмом и триумфом вещал парнишка. – Туда слетятся все сливки Сицилии, да и много будет приезжих гостей из других уголков Италии. Копы напряжены, думают, что аукцион – всего лишь прикрытие… Только вот для чего? Отмывания денег? Грязной сделки? Подставного убийства? В общем, – Константино, не стесняясь, зачерпнул яблочного мороженого совком и с удовольствием отправил его себе в рот, – копы хотят понаблюдать… Этот бизнесмен молод и влиятелен, у него хорошие связи и мощный характер… Думаю, он может быть «им».

Джонни и Лив переглянулись и одинаково заулыбались.

– Отлично! Спасибо, дружище. Так где, говоришь, будет аукцион?

– Сегодня в семь. – и Константино подробно объяснил, как проехать на место.

Распрощавшись с веселым мороженщиком, который вместо обычного прощания послал Оливии весьма неоднозначный и очень уж откровенно-похабный воздушный поцелуй, за что в ответ получил неприличный жест от девушки и грозно-предупредительный кулак от Джонни, парочка направилась обратно к своему «Ягуару», погрузившись в раздумья, но все же с блеском оживления в глазах.

– Так мы сегодня на какую-то крутую вечеринку идем? – довольно спросил Марти, вместе с Эдди поспешно шагая следом. – А я нормально выгляжу, Эд? Там наверняка будет столько гламурных цыпочек в коротеньких платьицах…

– И не мечтай, зеленый! – буркнул Эдди. – Ты забыл? Мы идем по делу.

Лив, краем уха услышав свой «суповой набор», резко затормозила, озаренная внезапной мыслью, и уставилась на Марти:

– Вот черт!!!

– Ты чего? – удивленно спросил Джонни, пытаясь тянуть девушку за руку дальше.

– Огурец прав. – нахмурилась Лив. – Там все будут в шикарных нарядах… Терпеть не могу эти чертовы вечерние платья! Что же мне, теперь, в драных джинсах туда идти??? Проклятье.

Джонни рассмеялся.

– Вот проблема! Поедем в какой-нибудь магазин и купим тебе шикарное платье. Я даже помогу тебе его потом снять. – огненно шепнул ей на ушко Джонни, проведя рукой по ее спине. Лив ощутила мурашки, но, нахмурившись, ущипнула Джонни за бок и залезла в «Ягуар», бросив через плечо:

– В этом-то я не сомневаюсь, трепло.

Через полтора часа бездумной езды по городу, они, наконец, нашли то, что искали: в одном из богатых кварталов золотая витрина, отделанная какими-то блестками и фонариками, демонстрировала манекены в откровенных коктейльных платьях, а вывеска гласила на итальянском: «Мария Селеста».

Увидев название, Лив захохотала:

– Надо же! Сейчас зайдем, а там – одинокие платья на вешалках, недопитый кофе и включенное радио… И ни единой живой души.

Джонни тоже расхохотался.

– Класс! Заберем все, что пожелаем! Идем, Оливка. Вы двое, – он обернулся на Марти с Эдди, – и так неплохо выглядите. Так что останетесь здесь.

Братья вздохнули и кивнули, а Лив с Джонни исчезли в дверях магазина.

Вопреки фантазиям девушки и странному выбору названия, как только они вошли, к ним подскочила худенькая особа в сером, строгом платье до колена и с широченной улыбкой на чистом итальянском провозгласила:

– Доброе утро, синьор и синьора! Что желаете приобрести?? У нас отличный выбор вечерних нарядов на любой вкус!

Лив с тоской прошлась вдоль рядов, где как-то совсем не эффектно висели эти самые вечерние наряды с таким унылым видом, будто их с утра мамочка похвалить забыла. Девушке совсем не хотелось выряжаться в неудобное дорогое платье, причесываться и краситься с особой тщательностью, а потом еще весь вечер следить, чтобы грудь не вываливалась в глубокое декольте, а юбка не задралась до неприличной высоты… Фи.

– Нам нужно какое-нибудь вечернее платье. – без энтузиазма заявила Лив, возвращаясь к Джонни. Тот игриво улыбнулся продавщице, покорив ее горячим блеском зеленых глаз и своей чертовой обаятельной, красивой рожей и, слегка дернув Лив, добавил:

– Девушка, нам нужно какое-нибудь самое лучшее вечернее платье. Что у вас есть?

Худенькая дамочка неопределенного возраста очнулась от любовного созерцания мужа Лив и, вдруг оглядев девушку в обыкновенной майке и довольно дешевой цветастой юбке, робко пожала плечами:

– Есть несколько очень хороших вариантов… Но… – она замялась. – Понимаете… они и стоят весьма… недешево.

Лив удивленно посмотрела на нее, потом – на Джонни, который весело улыбался, и в конце – на себя, сообразив, в чем причина замешательства продавца.

– И что? Значит, не покажете? Или за просмотр этих сверхбесценных нарядов тоже нужно заплатить? – язвительно спросила Лив, чем ужасно пристыдила продавщицу, которая, покраснев, помчалась вдоль рядов со словами:

– Простите, сеньора, я вовсе не хотела ничего такого сказать… Вот, пожалуйста.

Она выскребла с вешалки длинное, в пол, черное платье с глубоким, до начала бедра, вырезом, открытой спиной, золотым металлическим поясом и двумя широкими лентами ткани спереди, описывающими петлю через голову, предназначенными, судя по всему, для того, чтобы прикрывать грудь. Ткань была легкой, тянущейся, невесомой, и как будто слегка блестела, Лив поразилась, она никогда не держала в руках ничего подобного.

– Клевое. – просто заявил Джонни и уже с нетерпеливым и страстным сиянием в глазах добавил:

– Померяешь?

Лив тяжело вздохнула, как будто ее заставили пробежать стометровку, и посмотрела на ценник. Ее глаза вылезли, наверное, даже не на лоб, а на макушку:

– Сколько?!? Девушка, у вас тут какой-то шутник приписал целых три лишних нолика! Может, просмотрим камеры видеонаблюдения и узнаем, что это был за хулиган?

Продавщица жгуче покраснела и хотела было повесить платье обратно, но Джонни перехватил ее руку и, посмотрев на цену, лишь рассмеялся, а затем строго приказал:

– Иди в примерочную. Девушка, не слушайте ее.

– Ты совсем с серым веществом не дружишь, придурок! – грозно шипела Лив, таща платье в примерочную. – Столько бабок за кусочек ткани на один раз!!! Идиотский аукцион…

И девушка скрылась за шторкой, отослав бедную продавщицу «за какими-нибудь туфлями».

Глава 8

Ровно в семь часов Лив и Джонни все на том же «Ягуаре» подъехали к многоэтажному элитному отелю, на первом этаже которого и располагался этот самый выставочный зал. Глядя на огромную парковку, заполненную дорогими автомобилями и людьми, вышагивающими в потрясающих смокингах и коктейльных нарядах за многие десятки тысяч долларов, девушка все больше чувствовала себя не в своей тарелке.

Она знала, что тоже выглядит эффектно: платье отлично подчеркнуло ее тонкую талию, красивую зону декольте, плавный изгиб бедер и демонстрировала почти полностью потрясающую стройную ножку в округлый вырез до начала бедра; волосы Лив зачесала на один бок, и они длинными, нежными, светлыми кудрями падали ей на плечо и спину, доставая до поясницы и таинственно прикрывая ей один глаз, а на лице был наложен яркий, вечерний макияж, подчеркнувший бирюзовые глаза и ярко-малиновые губы. Лив недовольно расправляла несуществующие складки, пытаясь не дышать, чтобы не испортить прическу, и мечтала взять в руки иголку и нитку и, хотя бы, сантиметров на десять зашить чертов вырез на бедре, смущающий ее больше всего. В общем, прекрасная принцесса ужасно злилась на себя и на чертов аукцион с чертовым фантомасом-крестным отцом в придачу.

Джонни же, напротив, не отрывал влюбленных и восторженных глаз от своей «милой ворчуньи», горя удушливым огнем страсти и сводя с ума своим сиянием и притяжением, а также жаром, от которого Лив хотела бежать, потому что боялась, что ее бьющееся в припадке безумной любви к красавцу в шикарном черном костюме, белой рубашке и дорогих туфлях сердце просто не даст ей завершить то, ради чего они, собственно, и вырядились.

Лив мрачно покосилась в зеркало заднего вида на черный «Фольксваген», который припарковался в десяти метрах от них, и в котором, в отличие от «Ягуара», не было тонировки, поэтому зеленая и красная шевелюры виднелись как нельзя лучше. Она вздохнула и посмотрела на Джонни, который, вместо того, чтобы оценивать обстановку у входа, желанным взглядом таращился на ее бедро, так по-дурацки не скрытое платьем.

Прилив огня внутри заставил девушку слегка порозоветь, но на деле она лишь закатила глаза и проговорила:

– Слава Богу, доехали и ни во что не врезались! Просто чудо какое-то!

Джонни тепло рассмеялся и, нежным взглядом проделав путь от ноги девушки до ее зоны декольте, задержался там ненадолго, вспыхнув искрами, а затем скользнул по ее шее и, остановившись на губах, сказал:

– Ты сомневаешься в моих водительских способностях, милая?

Лив хмыкнула.

– Нет. Я сомневаюсь, что ты хотя бы пять минут времени смотрел на дорогу… Хотя, при сломанной на правую сторону шее, это и не удивительно.

– У меня не…

– Серьезно? – шутливо с раздражением перебила игриво улыбающегося мужа Лив. – Ой, прости, значит, просто показалось, иначе как еще объяснить тот факт, что ты глупо пялился в мою сторону всю дорогу???

Джонни рассмеялся и, взяв Лив за руку, нежно поцеловал ее запястье.

– Это все ты виновата, малышка. Слушай, – он наклонился к ней, остановившись в сантиметре от ее губ и жадно заглянув потемневшим, горящим взглядом в ее глаза, заставив все внутренности девушки взорваться вулканом и даже отодвинуться, потому что голова явственно и до ужаса быстро начала терять рассудок, – а может, мы… задержимся… минут… на… пять??? – шепнул он, горячо и очень нежно коснувшись губами ее щеки, затем шеи, заставив Лив тяжело вздохнуть от нарастающего бурного вулкана кипящей лавы внутри нее, и только чей-то смех у входа в выставочный центр вернул ее в реальность.

– Пять??? Когда это ты за пять минут укладывался, особь обезьяньего типа?? – Лив поспешно отодвинулась от него, выныривая из горящего шара его страстной энергетики и глотнув воздуха, пытаясь скорее остыть, а для пущей надежности еще и сложив его обе руки обратно на руль. – Хватит думать о глупостях, мы здесь по делу. Там, кажется, приглашения спрашивают… Вот черт!