Убить раба. Часть 1

– Хаким, где морг знаешь? Нам туда.

– Как уже? Даже никого в багажник не положим? – продолжал веселиться потомок басмачей.

Не курит ли он чего, подумал Дмитрий.

– Доедем до городского кладбища по Лунной, там я покажу, где свернуть.

– Я знаю, ездил уже.

Дмитрий подумал и спросил:

– Слушай, ты случайно в бейсбол не играешь?

– Не играю, но бита в багажнике.

Дмитрий внимательно посмотрел на водителя. Дорожное освещение выхватывало короткие жесткие волосы, прищуренный глаз, прямой, чуть приплюснутый нос, впалые щеки, резко очерченный подбородок.

– Ты откуда по-русски так хорошо знаешь?

Хаким отвлекся от дороги, повернул голову, в темноте блеснули зубы.

– Что я чурка совсем? Я в русскую школу в Худжанте ходил!

Все бы вы в русские школы ходили. А еще лучше – в советские, размечтался Дмитрий.

«Шестерка» летела в левом ряду, провоцируя редкий попутный транспорт.

– Хаким, не гони – менты остановят.

– А ничего не сделают! Делаешь вид – моя твоя не понимай, машина не краденная, документы есть. Даже в отделение не повезут, знают, что с меня брать нечего, а протоколы не пишут, Ахмедхан говорит, им потом самим платить по ним приходится – регистрация то у нас левая.

– Меня могут задержать, так что соблюдай ПДД. – Дмитрий смотрел вперед.

– Останови вон там. – Показал на освещенную витрину с надписью «Аптека».

В аптеке Кабанов не задержался, дальше поехали, соблюдая скоростной режим.

МОРГ

Бюро судебно-медицинской экспертизы, в простонаречии морг, расположен в трехэтажном кирпичном здании за городским кладбищем. Кладбище старое, места на нем на вес покойника, если бы тот был из золота. Территория вокруг тоже дорогая, если бы не санитарные нормы, могилки давно бы окружили многоэтажки. Перенести кладбище не позволит общественность, да и дома на костях сомнительный бизнес – купить квартиру решиться не каждый. Два года назад отцы города все же решили градостроительный вопрос – на пустыре у кладбища постановили отгрохать здание нового морга. Как говориться, мертвое мертвым, а на территории старого морга запланировали построить пару высоток. На пустыре быстро возвели основной корпус с помещениями для проведения патологоанатомических исследований и здание для складирования результатов этих самых исследований, то есть холодильные помещения для трупов. На этом этапе строительные работы затормозились. Вокруг новых зданий высились кучи щебня, тут и там лежали бетонные плиты, из квадратной ямы торчали сваи для будущего фундамента пристройки. В ста метрах от ямы, подальше от всего мертвецкого, в начале работ поставили строительный вагончик. После ударного этапа строители в нем уже не ночевали, срок сдачи объекта полностью перенесен на неопределенной время. Да и куда торопиться? Вскрытия производятся, эксперты акты строчат, справки родственникам в приемной выдаются, платные услуги предоставляются. А покойники лежат себе тихонько в индивидуальных цинковых ящиках, за исключением тех, которые числились неопознанными. Те лежали в навал отдельно. Если кого и опознавали, то по фотографиям в специальном журнале. Хоронили таких покойников за счет государства по мере накопления в холодильнике. Примерно два раза в месяц приезжали работники самого дальнего от города кладбища, грузили в наспех сколоченные гробы и отвозили в безымянные могилы. Оставалась от человека лишь табличка с номером.

Оперуполномоченному Кабанову частенько приходилось в свое время вдыхать сомнительный аромат формалина. Походил и по этажам в кабинеты экспертов и в комнаты для вскрытий и по коридору в холодильник. Дежурный патологоанатом и санитары ночью находятся в основном корпусе, там же в приемной сидит охранник – сотрудник какого-нибудь ЧОПа.

На повороте Кабанов попросил выключить фары. Вдоль кладбища Хаким повел машину медленно, дорога в лунном свете пролегала между кирпичной оградой и неухоженным кустарником. Фонари горели через один, темные столбы напоминали виселицы.

– Совсем близко подъезжать не надо. Здесь развернись, прижмись к ограде.

Хаким сманеврировал, выключил двигатель.

– Ты надолго? – Таджик стал подозрительно серьезным.

– Как получится. Часок без музыки поскучаешь?

– Место здесь не очень веселое.

Дмитрий достал 500 рублей, придется довериться.

– Через час если не позвоню, езжай.

– Хорошо, до трех подожду, потом сам позвоню.

– Ну а сейчас дай-ка я у тебя биту арендую.

С того места, где развернулся Хаким, дорога шла под уклон. Территория морга как на ладони. В главном корпусе горели огни на первом этаже, прожектор над дверью освещал парковочную площадку.

Первым делом Кабанову надо было уточнить, здесь ли «Приора», а затем, где ее экипаж.

Со стороны парковки имелась ограда. Путь на парковку пролегал через шлагбаум в середине кованой решетки. С других сторон подъезд к моргу затрудняли следы строительной деятельности. На площадке наблюдались две иномарки и уазик. За главным корпусом просматривался «холодильник» и далее строительный вагончик. Между ними угадывалась нить электрического провода. Фонарь над вагончиком освещал силуэт знакомого автомобиля. Значит, все верно – шакалы здесь.

Пригнувшись, с битой наперевес Кабанов побежал на правую сторону ограды. За решеткой уже шагал осторожнее, стараясь не скрипеть гравием. Фонарик не включал. Как выяснилось, правильно делал. Приблизившись, Дмитрий заметил видеокамеры. Одна висела над дверью для контроля за въездом через шлагбаум, другая на углу здания. В обзор первой, похоже, попадала большая часть парковочной площадки. Вторая следила за дорогой вдоль главного корпуса. Дорога как раз вела к «Приоре». Еще одна камера наверняка имелась в переговорном устройстве на входной двери. Дмитрий прикинул мертвые зоны. Решил, что незамеченным можно добежать до угла корпуса, а затем по стеночке подобраться к окну. Видеонаблюдателя в любом случае придется нейтрализовать, а затем искать шакалов.

Кабанов метнулся по намеченному маршруту и заглянул в окно. Сквозь приоткрытые жалюзи увидел настольную лампу, монитор. За столом сидел человек и что-то прихлебывал из чашки. Судя по движениям, Кабановские маневры остались незамеченными. Зато Дмитрий отметил длинные белые волосы, спадающие на воротник куртки.

Шакалов Дмитрий видел либо в состоянии нарушенного сознания, либо издали. Однажды они были одеты в черную униформу, один известен точно – Семен, второй по кличке «Ржавый», водитель «Приоры», по словам Кати, был рыжим.

За столом сидел смутно знакомый тип. Похоже, и он из живодерской команды. Осталось его пленить и разговорить на интересующие темы.

Дмитрий присел в угол между окном и бетонными ступенями крыльца. Биту пристроил на коленях, достал телефон. Без помощи гастарбайтера и здесь не обойтись.

– Хаким, ты на месте? – Дмитрий говорил тихо, прикрывая телефон ладонью.

– На месте. Ты скоро?

– Помощь нужна.

– Говори.

– Нужно подойти к шлагбауму, повалять дурака, чтобы охранник вышел, а я его приму.

– Понял, сделаю.

– Тюбетейку надень. Увидишь охранника, беги. Только не к машине, на всякий случай.

– Хорошо.

Через несколько минут Дмитрий вживую, а охранник на экране монитора наблюдали представление. Прожектор высветил высокого худого мужчину в тюбетейке. Шатаясь, он подошел к шлагбауму. Не иначе, как с пьяных глаз, не заметил полосатую палку, наткнулся и переломился в поясе тюбетейкой в землю. Поднимаясь, заругался на двух языках – это Кабанов слышал. Поднял тюбетейку и от слов перешел к делу. Длинные руки вцепились в полосатое препятствие, явно намереваясь его разрушить.

Сверху и справа от Дмитрия щелкнул замок, дверь распахнулась.

– Ах, ты чурка нерусская! – топая по ступеням, рычал охранник.

Его гневную тираду прекратила другая, в прямом смысле нерусская чурка. Бита звонко приложилась к затылку, блондин полетел носом вперед с крыльца.

Дмитрий махнул азиату, тот сразу исчез. Через открытую дверь просматривался коридор и часть приемного зала. В морге было тихо, на столе дымилась чашка, стул замедлял вращение.

Дмитрий перевернул блондина на спину и за воротник отволок в темный угол за крыльцо. Прислонив к стене, ощупал бесчувственное тело. Затылок под пальцами не проваливался, крови не было, хотя удар наносился от души. Из-под мышки Дмитрий достал пистолет. ИЖ-71 – гладкоствольный аналог ПМ. Другого серьезного оружия не прощупывалось. Пистолет Дмитрий положил в карман (с чувством полного удовлетворения), предварительно загнав патрон в патронник. Шум поднимать в планы не входило, стрелять решил в крайнем случае.

Дмитрий снял с поверженного охранника брючный ремень. Сложил пополам кожаную полосу. Просунул через пряжку, получилась двойная петля. Блондин снова завален носом в землю, ремень стянул руки за спиной. Следующий этап – звукоизоляция. В аптеке Дмитрий купил самый широкий моток пластыря, которым и обмотал пострадавшую от биты голову. Мотки легли ниже затылка, запечатав рот и склеив волосы. Как же он отвечать на вопросы будет, запоздало озаботился Дмитрий.

От манипуляций на голове блондинчик пришел в сознание. Блеснули белки глаз, задвигался подбородок. Мычание Дмитрий прервал острием ножа.

– Тихо, тварь, не то в глотку воткну!

Блондин замер в напряжении, запрокинув голову. Теперь Дмитрий прощупал карманы его одежды. Из куртки достал две книжицы, телефон и деньги – несколько купюр по тысяче. Из брюк – связку ключей.

– Не вздумай дернуться!

Дмитрий взял нож в левую руку, правой открыл книжицу и отвел ее в свет от окна.

«Удостоверение охранника. ЧОП «Доброволец». Владимир Востров». Печать, фото.

Взял другую книжку. «Санитар БСМЭ Владимир Востров». Печать, фото. Совмещает, значит, Владимир.

Кабанов вгляделся в фотографию, перевел взгляд на оригинал. Это же тот фельдшер со «скорой помощи», которая по звонку Трайбера приехала. Тот, который на брата главного злодея из «Крепкого орешка!» Ганс? Так вот откуда ветер дует! Частная «скорая помощь» оказывает услуги по транспортологии! Как только Вольдемар успевает везде совмещать?

Все трофеи Дмитрий положил к себе в карман. Нож снова перешел в правую руку, пальцы левой сжали гортань санитара-охранника.

– Слушай сюда, Вова! Мне терять нечего, если ты еще не понял. Сейчас я позволю тебе помычать, но если переборщишь со звуками, в морге ты будешь уже не охранником и не санитаром и не фельдшером. Понял?

Блондин попытался кивнуть, захлопал глазами. Дмитрий осторожно, несколькими движениями надрезал пластырь между губами. Челюсть Владимира задвигалась, в издаваемых звуках Дмитрий уловил слова:

– Ты кто? Ты что делаешь?

– Дурака включил? – зашипел Дмитрий.

Со злости приложил блондина затылком к стене. Или переборщил или голова не отошла еще от первого потрясения, только Вова закатил глаза, тело обмякло.

В любом случае, решил Дмитрий, допрос надо произвести в более подходящем месте. Не похоже, что Вольдемар сразу выдаст все военные тайны. На секунду Дмитрий отвлекся от пленника, подобрал биту и прикинул, где провести дальнейшие оперативно-розыскные мероприятия.

Владимир замотал головой, попытался встать. Дмитрий помог простым и эффективным движением. Ухватившись за ремень, поднял связанные руки, биту приставил к копчику.

– Пошли.

Не слишком удобно, зато транспортабельно.

– Вякнешь слово, получишь по башке! Иди вперед.

Направление Кабанов выбрал к месту хранения трупов. В холодном помещении кричи-не кричи, помощи от подопечных Владимир не дождется.

Уже подходя к нужной двери, блондин замычал, сделал попытку рвануться к «Приоре». Пришлось Дмитрию выполнять обещание. Дал слово – держи. В трофейной связке нашелся ключ в холодильник. Владимир поступал туда уже в подобающем состоянии. Три удара по голове не слишком рационально, подумал Дмитрий. Или допрашивать будет некого или вопросы идиоту покажутся сложными.

Если в главном корпусе специфический запах лишь присутствовал, то в комнате с рядом цинковых ящиков пропитанный воздух можно резать кусками. Мертвечина, кадавры, пришло на ум Дмитрию. Вспомнилась байка про кадаверин. А что, еще одна страшилка. Вместе с ножом и битой войдет в пыточный арсенал.

В зале, отсвечивающим цинком и кафелем, несколько мертвецов благообразно лежали на каталках. Такой антураж Дмитрию показался скучным. В стене напротив имелась белая дверь. За дверью комната для неопознанных трупов. Сама дверь, как было известно бывшему оперу, из толстого железа, замок в ней с внутренней стороны без скважины для ключа. Вот туда и волок Дмитрий по бетонному полу бесчувственное тело Владимира. Снова пригодилась связка Востровских ключей, дверь открылась, запах достиг максимальной концентрации. Брошенное в ряд обнаженных трупов тело зашевелилось, белокурая голова завертелась, пластырь приглушил визг – пытаясь встать, Владимир приложился связанными руками к холодным скользким телам. Извиваясь, он отполз в угол подальше от мертвецов и выпучил глаза на своего мучителя. А Дмитрий смотрел на уложенный в середине ряда труп молодого мужчины. Ноздри перестали воспринимать запах, перед глазами поплыли черные точки, голова закружилась, ноги стали ватными. Слишком знакомо серое лицо, чтобы не опознать с прикрытыми глазами, свернутым носом и синими губами. Отвратительный шов грубыми стяжками от паха к шее больше всего выражал невероятность происходящего. Такого не может быть! Генка мертвый! Его уже никогда не будет.

Дмитрий медленно достал пистолет из кармана. Навел на Владимира, в голове мыслей не было, было лишь желание выполнить любое действие на уничтожение всего, причастного к ситуации. Вот теперь Кабанов был готов убить.

В подобных случаях человек всегда чувствует смертельную опасность. Владимир засучил ногами, замотал головой, из разреза в пластыре полетели слюни.

– Это не я! Я не убивал! – обмусоленный пластырь во рту мешал выговаривать слова.

– Что ты сказал? – к Дмитрию возвращалась способность мыслить. Если блондин знает про привязанность к Генке, значит, ему известен весь ход последних событий.

– Говори, что знаешь, сука! – Дмитрий приставил дуло пистолета ко лбу санитара.

– Мы никого не убивали, только делали, что прикажут!

– Кто мы? Сколько вас?

– Нас из охраны «Добровольца» четверо. Я, остальные в вагончике спят. Еще одна бригада в санатории была, тоже четверо, но я их не знаю – у нас только в чертверках друг друга знают.

– Кто командует!

– Шеф. Как зовут, не знаю, видел издали, приказывал по телефону.

– Ты сказал «твой раб едет в другой машине». Где он сейчас?

– В санатории.

– Кто там еще?

– Только он.

– Кто он? Я тебе сейчас мозги вышибу!

– Шеф!

– Я тебя про своего друга, которого ты рабом назвал, спрашиваю!

– Там он – в санатории лежит!

– Откуда ты про раба знаешь?

– Он сам себя так называл.

– Как проехать к санаторию? – у Дмитрия осталось чувство, что в ответах Вовы есть какая-то нестыковка, но анализировать времени не было. Надо узнать местоположение злодейского санатория и выручать Трайбера. Загорелась надежда увидеть его живым.

– С Южного моста надо ехать на Волгоград, после села «Большой Карабулак» еще 23 километра и будет поворот налево. Ржавый его сам часто проскакивает, дорога там грунтовая в начале и заросла совсем. Надо ориентироваться по памятнику – метров за 500 справа железный крест стоит. Как повернешь, через сотню метров начинается асфальт, по нему уже не промахнешься.

– Какая там охрана? У кого оружие?

– Я точно не знаю, шеф вторую четверку тоже отсылал на твои поиски, может, вернулись уже. В нашей четверке только у меня пистолет был.

В том, что Владимир говорил правду, сомнений не возникло. Не та ситуация, чтобы сходу выдумывать подробности. Дмитрий сомневался, брать ли его с собой в качестве провожатого.

– Тебя когда на посту меняют?

– Позвонить надо кому-нибудь в вагончик, так не проснутся.

– Ты тогда здесь поспишь. – Дмитрий убрал пистолет и взял биту.

– Хаким, ты здесь еще?

– Здесь, здесь. Ты скоро? Скоро рассветать начнет.

– Бегу. – Дмитрий выключил телефон и, передвигаясь на корточках вокруг Приоры, ножом прорезал шины. Была мысль пострелять всех в вагончике и воспользоваться автомобилем Ржавого, но Кабанов чувствовал, что нервная система на грани срыва – если начнет убивать, уже не остановиться. Охранников мог разбудить звонок шефа, но пока они найдут Семена, разберутся, кто порезал шины, еще можно было успеть добраться до санатория. Таким образом, шакалам повезло.

САНАТОРИЙ

– Сбавь скорость. – приказал Кабанов.

Хаким доехал до «Большого Карабулака»» за 30 минут. Шаха грозила рассыпаться на части, кузов стонал от вибрации, шины визжали в поворотах, оставляя на асфальте следы протектора. Встречи с дорожной полицией Дмитрий уже не опасался. В случае остановки полицейских можно соблазнить возможностью раскрытия особо тяжкого преступления. Сделать заявление о похищении человека и указать место сокрытия. А уж в санатории если шефа с Трайбером уже не будет, то следы деятельности черных транспортологов уж точно обнаружатся. И конечно летящую в ночи шестерку никто не остановил. Доблестных работников ГИБДД не было ни на выезде из города, ни на трассе.

Карабулакские полицейские были замечены в коррупции, к тому же они наверняка горят желанием раскрыть грабеж Коровина. Поэтому Дмитрий приказал сбросить скорость при подъезде к селу. Всю дорогу он молчал, уставившись в лобовое стекло, Хаким, закладывая виражи, искоса поглядывал на пассажира, но вопросами не тревожил.

Автомобиль на разрешенной скорости пересек границы поселка, Хаким вдавил педаль газа.

– Через двадцать километров сбрось скорость, надо высмотреть ориентир.

Горизонт уже обозначился серой полосой, звезду потускнели.

Спустя 10 минут цифры на спидометре прокрутились на положенную величину, спустя еще 3 минуты в сете фар Кабанов заметил крест на обочине.

– Еще полкилометра и смотри поворот налево. Там заросли, не пропусти.

Зрение у азиата оказалось кошачьим, «шаха» лихо влетела в чахлую лесопосадку, затряслась по грунтовке. Деревца расступились, дорога запетляла в поле.

– Фары потуши! – Дмитрий всматривался в поле. Среди высокой травы и редких деревьев показался силуэт здания.

– Съезжай с дороги, глуши мотор.

Кабанов вышел из машины, прикинул расстояние до санатория. Метров 500. Из-за руля вылез таджик, повертел головой.

– Хаким, приказать я тебе не могу. – Дмитрий расстегнул куртку, вынул из-за пояса пистолет, потянув затвор, убедился в наличии патрона. Узкие глаза азиата округлились, рот оскалился в хищной улыбке – басмач он и есть басмач, разве что пострелять не попросил.

– Там держат человека, который мне как брат. Я должен его спасти. Возможно мне придется убить охрану. Я не хочу, чтобы ты был соучастником, но без машины отсюда не выбраться. Поможешь?

– Конечно, брат!

Дмитрий сунул пистолет в боковой карман куртки, из нагрудного достал фонарик, посветил в ладонь. Следующим предметом, проверяемым на работоспособность, стал телефон – несколько делений обещали хреновую, но связь.

– Спрячь машину, чтобы с дороги не углядели. Когда позвоню, подъедешь. Все, пошел.

Здание «санатория» оказалось трехэтажным. В ночь побега Дмитрий, отравленный наркотиками и потрясенный операцией по изъятию органов, не потрудился запомнить внешний вид строения. Запомнил лишь жуткие коридоры, фойе и крыльцо с железными перилами. Сейчас, спрятавшись за деревом, осматривался.

Автомобилей перед крыльцом не было, но слабо светились два окна слева от входной двери. И все также вокруг лампочки над дверью кружилась мошкара. Дмитрий, пригнувшись, перебежал от дерева к правому углу здания, по стеночке, прижимаясь к прохладным кирпичам, скользнул к крыльцу. Достал пистолет, скрючившись в три погибели, поднялся по бетонным ступеням. Дмитрий догадывался, что дверь закрыта, но попробовать стоило. Попробовал, убедился. Задача осложнялась. Сколько человек в здании и их вооружение неизвестно. Со слов Владимира, все бойцы задействованы в поимке сбежавшего донора. Отсутствие автомобилей на площадке вроде подтверждает данный факт. Но есть еще шеф, Аркадий Ефимович, кровожадный студент и, к тому же, кто-то сидит на посту у двери. И Айболит и студент людей живьем режут, вполне себе боевые единицы, хотя бы и с интеллигентским душком. Если шеф, так у него точно огнестрельное оружие должно быть – в банде дисциплину держать. Так что ломиться через дверь – верный способ проглотить пулю или напороться на скальпель. Надо идти другим путем.

Дмитрий также осторожно спустился с крыльца. Стараясь не шуметь, двинулся вдоль кирпичной стены по периметру здания. В правой руке пистолет, в левой – фонарик. Темнота растворялась в предрассветных сумерках, но изредка приходилось подсвечивать дорогу, чтобы не наступить на ветки и куски асфальта.

Здание оказалось сооруженным из нескольких корпусов, Кабанов зашел во внутренний двор, пригляделся. На всех этажах чернели окна и все они были наглухо закрыты. В дальней стене окна и вовсе были зарешечены. Дмитрий двинулся дальше в надежде обнаружить приоткрытые ставни. На дворе лето, а санаторий запечатан, как колба с сероводородом.

Завернув за угол, Дмитрий отошел от стены и его сердце радостно екнуло. Окно на первом этаже приоткрыто. Нижний край на уровне Кабановской макушки. Высоко, с разбега не влетишь. Но и осторожничать времени не остается. Пистолет и фонарь заняли место в карманах, надеясь на внезапность, Дмитрий ухватился за фрамугу и сделал подъем на руках. Стекло звякнуло, рама распахнулась, Дмитрий нырнул в палату. Кувыркнувшись, встал на одно колено, держа в полусогнутой руке пистолет. Жизнь заставит, и Джеймс Бондом станешь, подумал про себя. Убивать никого не пришлось – скособоченные каркасы кроватей угрозы не представляли.

Из палаты Дмитрий вышел в коридор, прислушался. В темноте ни звука. Включил фонарь, провел белым лучом по стенам. Некоторые двери были приоткрыты, другие захлопнуты, но интуиция говорила, что палаты пусты.

Подсвечивая путь, Дмитрий двинулся по коридору. Кроссовки позволяли бесшумно ступать по бетонному полу.

Коридор повернул налево, впереди фонарь высветил знакомое разветвление. Дмитрий мазнул лучом по левой стене, блеснули латунные ручки дверей.

Дмитрий достал пистолет, направился к первой двери. Повернул ручку, толкнул дверь, осветил палату, держа фонарь под рукояткой пистолета. Пусто – на кровати лишь рваный матрац.

Дмитрий повернул ручку второй двери, ворвался в палату, в луче фонаря увидел человека на кровати. Человек приподнялся, Дмитрий не поверил своим глазам. В белом луче светодиодов жмурился Трайбер.

– Герман! Ты живой!

Дмитрий бросился к другу, пряча пистолет в карман.

– Ты как? Цел? – Дмитрий заметил капельницу, трубку и иголку в локтевом сгибе.

Посветил по телу: руки, ноги на месте, без лишних предметов, затрудняющих движение. На друге были надеты спортивные штаны и майка.

– Прости, что так долго. – Дмитрий повел фонарем, заметил, как исказилось лицо друга. – Герман, это я – Кабанов! Не узнаешь? Как ты себя чувствуешь?

– Неважно. – слабым голосом наконец ответил Трайбер.

– Ничего, главное все части тела на месте. Знаешь, что здесь творится?

– Что?

– Людей на органы режут! Черная транпортология. Выбираться нам надо быстрей, пока бандиты не приехали. Идти можешь?

– Попробую. – Герман спустил ноги с кровати, нашарил тапки.

– Давай, обопрись на меня. – Дмитрий подставил плечо, левой рукой обхватил товарища за талию.

– Возьми фонарь, свети дорогу. Я пистолет раздобыл, будем прорываться. Не знаешь, сколько человек здесь осталось?

– Не знаю. Ко мне двое всегда заходили, последний раз не помню когда – часов нет.

– А про меня говорили?

– Сказали, что в реанимации, но жить будешь.

– А все наоборот планировали. Ладно, идем тихо, там, на выходе, точно один боец вахту несет. Еще здесь шеф ихний где-то должен быть.

Друзья двинулись по коридору. Герман еле шевелил ногами. Правой рукой он обхватил Дмитрия за шею, левой держал фонарь. Дмитрий тащил приятеля, вспоминая повороты. Палец лежал на спусковом крючке, пистолет в полусогнутой руке направлен в темноту, откуда в любую секунду может появиться жадный до человечины враг.

Перед последним поворотом тьму растворил свет лампы из фойе. Дмитрий подумал оставить Трайбера и одному справиться с охранником, но опоздал с решением, они уже повернули.

Герман застонал и обвис на спасителе. Послушался скрип, топот, в фойе показалась высоченная широкоплечая фигура с дубинкой в руке. Фигура быстро приближалась, блеснули очки, дубинка поднялась в замахе, грубый голос скомандовал:

– А ну стоять!

Хирург-живодер, ученик Аркадия Григорьевича. Дмитрий нажал на спуск. Пистолет оглушительно бахнул, изрыгнув огонь вместе с пулей. Вспышка высветила звериный оскал на грубом лице, очки сверкнули так зловеще, что Дмитрий выстрелил еще два раза. Лицо еще дважды сменила гримасы, двухметровое тело грохнулось на спину, очки звякнули по бетону. Эх, студент, не быть тебе интерном.