Тот, кто не умеет прощать

Я внимательно изучала его фотографии. Он произвел на меня хорошее впечатление. Выражение лица живое, без печати величия и высокомерия, которая обычно отличает пресловутых «новых русских». Взгляд глубокий, вдумчивый, напомнил взгляд его дочери. Возраст – 53 года, но сохранился хорошо. Видно было, что не тратил здоровье на пьянки-гулянки.

Среди имущества значилось пять крупных автосалонов, СПА-отель и два ресторана. Из недвижимости – роскошная двухъярусная квартира в «тихом центре» Тарасова и загородный коттедж, километрах в семи от города в престижной лесной зоне. И никаких квартир за рубежом. Довольно скромно для предпринимателя таких масштабов.

В середине декабря, то есть через месяц после убийства, должны были состояться выборы в депутаты Законодательного собрания Тарасова.

Павлов баллотировался впервые. Видимо, решил пойти по стопам других «новых русских» – заняться политикой. Совпадение или нет?

И еще обратил внимание на себя факт, что убийство состоялось в день юбилея его главного детища – фирмы «Авторай».

В совпадения я не верю, особенно когда их так много.

Страничка Павлова в «Фейсбуке» мало что дала.

Вел ее Андрей Анатольевич явно без души, для дела – ведь сейчас без странички ты вроде бы не полноценный член общества.

Фотографий немного. Все официозные. Из последних – фото Насти в форме выпускницы школы с комментарием «Дочь выходит во взрослуюжизнь». Была парочка изображений жены, на совместных торжествах.

Впечатленная рассказами Насти, я ожидала увидеть роковую красавицу. Но женщина никак не подходила на эту роль. Вполне себе обычная, стандартно привлекательная и стандартно же ухоженная. Одета тоже очень нейтрально, без изюминки.

Я знаю такой тип людей – они усердно стараются вытесать на своих лицах маску непроницаемости, за которой невозможно разглядеть, что у них на душе и в мыслях. Этого добиться ох как непросто – нужна серьезная мотивация.

Зачем-то Марина Викторовна Павлова, сорока одного года от роду, так над собой поработала.

Ее странички в соцсетях тоже не порадовали информативностью, что в общем-то меня не удивило. Не будет такая персона демонстрировать свою жизнь окружающим.

Прощаясь с Настей, я выяснила, какой следователь занимается делом Павлова. Она дала мне номер его мобильника.

Самым правильным было начать расследование со встречи с ним. Наверняка он накопал гораздо больше, чем выдавали официальные сводки.

Я с ним ни разу не сталкивалась и потому решила обратиться за помощью к Кире – своему закадычному приятелю, несчетное количество раз выручавшему меня в самых разных делах.

– Киря, привет! – провозгласила я в трубку.

– О, какие люди! Ты уже на Сейшелах?

– Вообще-то на Карибах, – поправила я его, – но нет. Я тут в наших пенатах и по делу звоню.

– Опять трудоголизм победил?

– Надеюсь, это временная победа, – засмеялась я, – одно дельце возникло. Вот звоню тебе, чтобы поскорее с ним разобраться и улететь туда, где весна бушует!

– Ну-ну… Свежо предание, – насмешливо сказал Киря, – что за дело, выкладывай.

– Ко мне обратилась дочка Андрея Павлова…

– Автокороля? – перебил меня Киря.

– Да, именно. Я согласилась ей помочь.

– Слушай, Танюш, дело-то деликатное, сама понимаешь. Такая фигура крупная – тут легко не будет.

– А когда это я искала легких путей?

– Это точно! Ты всегда умудряешься вляпаться в самое пекло… Только я не знаю, чем могу помочь.

– Мне всего-навсего нужно, чтобы ты мне устроил встречу со следователем Олегом Романовичем Волковым, неформальную такую, чтобы без напрягов.

В трубке помолчали, помычали, потом вздохнули.

– О’кэй, это можно. Он следак прыткий, на хорошем счету. Поэтому, наверное, ему и поручили это дело. Только предупреждаю, легко с ним не будет.

– Тебе повторить про легкие пути? – усмехнулась я.

– Ты неисправима, Таня! Ладно, сделаю, только с одним условием.

– Это еще с каким?! – возмутилась я.

– Как только закончишь это дело, сразу дуешь на свои Карибы, даже если папа римский к тебе обратится, ты его пошлешь и полетишь на отдых!

Я расхохоталась.

– С каких это пор такая забота обо мне? Неужели так плохо выгляжу?

– Выглядишь ты, как всегда, умопомрачительно, я это даже по голосу чувствую! Но краснеть перед Вероникой не хочу больше. Она мне, между прочим, писала, чтобы я повлиял, если ты опять соскочить попытаешься.

– Все-все, поняла и осознала! – стала оправдываться я, кляня про себя тот день, когда познакомила Веронику с Кирей. – Папу римского даже на порог не пущу.

– Ловлю на слове! Жди звонка. – Кирьянов отключился.

У Кири слово с делом не расходится, и спустя два часа я уже сидела в кафе неподалеку от следственного отдела Новоселковского района, прихлебывала кофе, наблюдая перед собой Олега Волкова – старшего следователя по особо важным делам.

Не нужно быть физиогномистом, чтобы распознать в этом человеке довольно мутного типчика.

Он добросовестно улыбался, буравя при этом меня настороженным взглядом водянисто-голубых глаз.

Понимая, что разговор предстоит непростой, я коротко изложила ему причину нашей встречи.

– Я правильно понял, вам нужна полная информация о деле Павлова?

– Абсолютно правильно.

– А почему вы считаете, что в официальных сводках неполная информация?

– Потому что это так, – ответила я, смягчая свои слова улыбкой.

Но Волкова мое обаяние не проняло. Типичный карьерист, он все мерил лишь мерками полезности-вредности для своего служебного положения.

– Олег Романович, послушайте меня, пожалуйста, внимательно. Я взялась за это расследование, и это значит, что я доведу его до конца – с вашей помощью или без таковой. Уверена, что перед встречей вы навели обо мне справки и знаете о моей репутации. Если я взялась за дело, то уже не отступлюсь и докопаюсь до правды, несмотря ни на какие препоны. Вы ведь тоже заинтересованы в успешном расследовании, верно? Так вот, решайте, мы вместе с вами ведем это дело, и все лавры достаются вам, либо я веду его одна со всеми вытекающими последствиями.

Бесцветное лицо следователя слегка зарделось.

Разговор без обиняков для людей такого сорта настоящий шок. Они уютно себя чувствуют, когда думают, что имеют пространство для всяческих маневров. А тут его к стенке приперли…

– Звучит как ультиматум, – скривил губы Волков.

– Никакого ультиматума, Олег Романович, – я похлопала его по руке, дружески улыбаясь, – просто мне нужно как можно быстрее разобраться с этим делом. У меня, так сказать, горящий дедлайн. А вам разве не нужна лишняя галочка в послужном списке? Капитана дадут после такого дела, к гадалке не ходи.

Олег оказался более крепким орешком, чем я надеялась. Он припас свои тузы в рукаве и не собирался сдаваться, пока не выложит их.

– Так-то оно так, – протянул он, пряча свои мутные глазки в чашке в зеленым чаем, – но…

– Что «но»? – подняла я брови.

– К вам ведь Настя обратилась?

– Да.

– Но ей всего семнадцать лет. Она несовершеннолетняя. Вы на каких условиях с ней договор подписывали?

– Вот уж не думала, что такой перспективный следователь проявит столько формализма! На каких условиях я договариваюсь со своими клиентами – коммерческая тайна, охраняемая законодательством, – отрезала я. – Смотрите, Олег Романович, если мы сейчас с вами не приходим к консенсусу, я продолжаю расследование параллельно с вами. Это займет несколько больше времени, ведь вы уже провели собственное дознание. Но когда я разберусь и найду убийцу, ваш непосредственный руководитель, Виктор Иванович, мой давний знакомый, обязательно будет введен в курс дела. Ему станет известно, что я работала вопреки официальному следствию, а не благодаря ему. Виктор Иванович вряд ли будет доволен, что его сотрудники не так расторопны, как вольный частный детектив, не имеющий властных полномочий.

Я бессовестно блефовала. С полковником Виктором Черемшановым у меня ничего общего не было, но Волкову совсем не обязательно было об этом знать.

– В общем, Олег Романович, давайте дружить. Это пойдет на пользу всем, – доверительно улыбалась я.

Бедняга маялся между амбициями и осторожностью. К тому же ему было не по себе от роли объекта психологического давления, которую я ему навязала. Привык сам «колоть» и «нагибать», а тут его обрабатывают. Я даже нечто вроде сочувствия к нему испытывала.

– Может, покурим? – предложила я, вынимая из сумки пачку сигарет.

– Аа… откуда… вы думаете…

– Олег, да от вас табачищем разит за три метра! У меня нюх, как у кошки.

Опять вранье беспринципное – мне Киря говорил, что Волков курит.

– Да я бросаю вообще-то, – промямлил следователь.

– Ох, мы все бросаем, – засмеялась я, набросила куртку и пошла к выходу из кафе с пачкой сигарет в руке.

На крыльце кафе мы подымили и пришли к взаимопониманию. Не зря индейцы трубку мира придумали. Есть в этом что-то сакральное.

Вскоре я сидела в кабинете Волкова и знакомилась с весьма интересными фактами.

Выяснилось, что незадолго до смерти Андрей Павлов привел в порядок все свои дела. А именно составил завещание, закрыл все долги и позаботился о будущем всех близких ему людей.

Список наследников был довольно обширным. Львиная доля – автосалоны, СПА-отель, два ресторана – отходила жене покойного Марине. Дочери предназначалась всего лишь одна небольшая фирма – ателье по пошиву чехлов для автомобильных сидений.

В завещание была включена некая Лада Мещерская, которая, по информации следователя, работала нянечкой в семье Павловых много лет назад. Ей полагалась сумма в тридцать тысяч долларов плюс ежемесячная выплата из личного фонда Павлова, ведение которого возлагалось на главного бухгалтера фирмы.

Интересно, с чего бы такая щедрость к бывшей домработнице? Хотя нет, нянечке.

Чутье подсказывало мне, что за этим кроется что-то личное. Однако анализ своих ощущений я решила отложить, а пока продолжала изучать завещание.

Приличная сумма отходила некоему Константину Калачеву – водителю Андрея Анатольевича, служившему ему почти десять лет. Не забыл Павлов упомянуть в завещании главного бухгалтера фирмы «Авторай» Алину Аркадьевну Левицкую. Ей, как и водителю, Павлов завещал по двадцать тысяч долларов. Упомянуты в завещании были еще несколько сотрудников фирмы, им отходило по три тысячи.

Павлов составил завещание за полтора месяца до своей смерти.

Я не преминула обратить внимание следователя на этот факт.

– Как-то странно, человек составляет завещание и почти сразу отходит в мир иной, вам это не кажется подозрительным, Олег Романович?

Следователь лишь пожал плечами.

– Всякое бывает.

Ну конечно, зачем заморачиваться, когда проще пойти по пути наименьшего сопротивления и назначить убийцей первого, кто мало-мальски подходит на эту роль.

– Судя по условиям завещания, – проговорила я, отодвигая бумаги, – самый серьезный мотив был у жены Павлова, остальным предназначались слишком несущественные суммы.

– Ну, не скажите, Татьяна! Двадцать тысяч долларов для многих – целое состояние.

Волков даже не сообразил, что своим возражением оказал самому себе медвежью услугу.

– Вот и я о том же – видите, сколько людей заинтересовано в его смерти? А тот, кого следствие подозревает в убийстве, никаким боком не заинтересован.

– Но тут другое дело совсем, – залопотал Волков, – это же любовник! Застуканный любовник!

– Как-то все тут подозрительно, Олег Романович, согласитесь. Жена, у которой прямой мотив избавиться от мужа, так неосторожно попадается мужу с любовником, а сама остается вне подозрений. А любовник, которому ничего не светит, кроме пожизненного заключения, хватает ружье и убивает застукавшего супруга, хотя ему, при его физических возможностях, ничего не стоит оглушить мужа, так сказать, канделябром и спокойно смыться.

– Тут все не так просто, Татьяна! – замотал сивой головой Волков. – А как же возмездие? Павлов не оставил бы в покое любовника жены. У него до сих пор связи в криминальных структурах. Виталий неминуемо поплатился бы за то, что покусился на честь автокороля.

– Резонно, – проронила я одобрительно, – но все-таки, почему жена осталась вне подозрений?

Волков был явно готов к такому вопросу, ответил без запинки, убежденно:

– Жена Павлова – благоразумная женщина. За двадцать лет брака она нашла бы способ избавиться от мужа без такого дурнопахнущего криминала. А самое главное – она была в курсе завещания. Ей ничего не стоило просто подать на развод – сеть автосалонов и другое имущество были записаны на нее. Скажите, зачем ей пачкать руки, если она и так была официальной владелицей «Авторая»?

Этот аргумент и мне казался веским.

– Ладно, с женой мы еще разберемся, – сказала я. – Давайте рассмотрим других возможных подозреваемых.

Волков непонимающе воззрился на меня.

– Конкуренты, – пояснила я, – по бизнесу и по политической стезе.

– Татьяна, – с легким раздражением ответил Волков, – зачем искать то, чего нет. Андрей Анатольевич уже почти тридцать лет в бизнесе. Если у него и были какие-то конкуренты, то все это дела давно минувших дней. Вы же в курсе, что он поднимался в девяностые, чистка там была такая, что мама не горюй. Осталось только две фигуры такого масштаба, Павлов и Кирилл Сергеевич Анненков – владелец сети автосалонов «Автомир». Но они уже давным-давно рынок поделили. Более того, Павлов и Анненков были старинными друзьями и давними партнерами по бизнесу. Андрей Анатольевич помимо продажи автомобилей занимался еще гостиничным и ресторанным бизнесом. А Кирилл Сергеевич развивал дело в сторону автосервиса: чуть ли не половина СТО и автомоек Тарасова принадлежит ему. Конкуренции между ними никакой нет. Наоборот, у ряда автосалонов Павлова заключены договоры с фирмами Анненкова на перевозку и обслуживание машин.

– Вижу, что вы детально изучили состояние дел обоих предпринимателей и их деловые отношения, – одобрила я.

– Разумеется! – Волков самодовольно хмыкнул. – Я для этого здесь и сижу. Так что никакого резона устранять Павлова у Анненкова не было.

– А как насчет политической деятельности? Они оба баллотировались в депутаты Законодательного собрания. И оба делали это впервые. Тут прямая конкуренция просматривается. Обоих сразу вряд ли бы выбрали.

– Да, но Анненков еще за двенадцать дней до смерти Павлова снял свою кандидатуру.

– А причины вам известны?

– Передумал, он имеет на это право. Нехватка времени или просто осознал, что это, как говорится, не его.

– Слишком все просто у вас, Олег Романович!

– А вы, напротив, все усложняете, Татьяна Александровна. Никакой политической или конкурентской подоплеки здесь нет. Уж поверьте, такой серьезный человек, как Кирилл Анненков, сумел бы более аккуратно избавиться от нежелательной персоны.

– Но и такой серьезный человек, как Андрей Павлов, не стал бы устраивать разборки с маханием огнестрельным оружием в собственном доме, – парировала я.

– Ну… состояние аффекта никто не отменял, – закатив глаза, произнес Волков.

– Вы разговаривали с Анненковым? – спросила я вместо ответа.

– Да, он сам мне звонил на следующий день после убийства. Сказал, что очень переживает, что готов оказать посильную помощь, и просил найти виновного как можно скорее. Они же два последних динозавра оставались, – не удержался от глупой шутки следователь, – а теперь он один-одинешенек.

– Да, и теперь весь авторынок можно к рукам прибрать, – добавила я.

Волков с досадой отмахнулся.

– Татьяна, сейчас не те времена. Эпоха монополистов прошла. Молодые прыткие предприниматели наступают, есть возможности работать по франшизам и так далее и тому подобное. Анненков не так глуп, чтобы пытаться вернуть то, что вернуть невозможно.

В этот момент следователю позвонили по внутреннему телефону.

Поговорив, Волков извиняющимся тоном попросил меня закончить беседу, так как его вызывают к руководству. Я особенно не огорчилась.

– Спасибо за уделенное время, Олег Романович. Надолго не прощаюсь. Всего доброго!

– Всего хорошего, Татьяна Александровна! Буду рад встрече, – нагло соврал он и закрыл за мной дверь.

Глава 2

Я села в машину и позвонила Насте.

Девушка моментально сняла трубку, словно только и ждала моего звонка.

– Да, Татьяна! Уже нашли что-нибудь? – взволнованно спросила она.

– Настя, прости, но я занимаюсь этим делом только три часа. Так быстро даже кошки не родятся. Но ты мне можешь помочь ускорить расследование.

– Что я должна сделать? – с готовностью спросила девушка.

– Вам уже объявляли завещание?

– Ммм… я не в курсе, мне никто ничего не говорил. Это мама должна знать.

– Маму оставим на потом. А скажи, Настя, у вас есть семейный адвокат?

– Есть. Папа не так давно приглашал его в гости к нам в коттедж. Они долго что-то в кабинете обсуждали. Я запомнила, потому что папа, когда представлял его нам с матерью, что-то такое упомянул, вроде «приводит в порядок мои дела».

– Отлично! Назовешь его имя и фамилию?

Настя на несколько секунд задумалась.

– Имя – Борис, это я точно запомнила… А фамилия… не помню, чтобы папа ее произносил, – расстроенно закончила Настя.

– Ну что ж, это уже кое-что, – подбодрила я девушку.

У меня возник шанс обрадовать следователя Волкова.

Я вышла из машины, подошла к крыльцу РОВД и закурила.

Мой расчет отказался верным, меньше чем через минуту из фойе вышел Олег Романович собственной персоной. Видимо, пронаблюдал в окно, как я сажусь в машину, и пошел ни к какому ни начальству, а утолять никотиновый голод.

Я помахала ему, расплывшись в лучезарной улыбке.

Волков обреченно прошествовал в мою сторону.

– Как хорошо, что я вас застала, Олег Романович! – Я положила руку ему на локоть. – Мне от вас еще одна услуга нужна. Небольшая.

– Да я вроде… уже, чем мог…

– Да-да, но вот еще какое дело. Мне нужно переговорить с Борисом – адвокатом Андрея Анатольевича. Завещание уже огласили наверняка?

Следователь растерянно пожевал губами, потом промямлил:

– Это конфиденциальная информация, я не могу…

– Прекрасно можете, Олег Романович. – Я приблизила к нему лицо, так что со стороны можно было подумать, что мы собираемся поцеловаться.

Бедняга слегка отклонился, но не мог же он отбиваться от меня в присутствии дымящих на крыльце коллег, которые уже и так с интересом поглядывали в нашу сторону.

– Олег, я все равно добуду его контакты, вы же понимаете! Просто с вашей помощью будет быстрее. А вы же согласились мне помогать, правда?

Через минуту я уже трогала с места свою машину, направляясь в адвокатско-нотариальный офис, расположенный за несколько кварталов от здания РОВД. Попутно я созванивалась с поверенным Андрея Павлова, чтобы договориться о встрече.

Борис Львович Белорецкий оказался импозантным мужчиной лет пятидесяти пяти. Мне повезло – наступало время обеда, и мы вместе отправились на бизнес-ланч в соседнее кафе. Повезло еще и в том, что у нас с ним нашлось несколько общих хороших знакомых, и моя репутация была адвокату неплохо известна. Поэтому на контакт он пошел легко, чего никак нельзя было сказать о следователе Волкове. Там даже авторитет начальства с трудом помогал. Уж очень осторожничал Олег Романович, боялся, видимо, теплое местечко потерять. В госорганах оно так – нужно ухо востро держать.

Борис Львович поведал мне много интересного:

– Я с Андреем давно знаком, это был очень хороший человек. Совершенно не вписывался в образ «нового русского» из девяностых. Воспитанный, уравновешенный, можно сказать, интеллигентный.

Говоря это, Белорецкий внимательно посмотрел на меня поверх очков.

Взгляд был пристальный и абсолютно бесстрастный.

Признаться, под этим взглядом я почувствовала себя несколько неуютно, словно под снайперским прицелом. Хотя вполне возможно, что сам адвокат и не подозревал о подобном эффекте собственной манеры смотреть на своего собеседника. Этот взгляд выработался у Белорецкого за долгие годы профессиональной деятельности, адвокат привык моментально распознавать, с кем, собственно, имеет дело.

– Насколько я понял, текст завещания Андрея Анатольевича тайной для вас уже не является, – Борис Львович произнес это таким тоном, что я не стала бы возражать, даже если бы дело обстояло иначе.

Я кивнула.

– И это одна из причин, по которой я хотела с вами встретиться, – подтвердила я.

– Значит, есть и другие, – вздохнул адвокат. – И что же вас здесь настораживает?

– Есть некоторые моменты, – начала я. – Например, жена Павлова, Марина Викторовна. Насколько я поняла, супруги давно не испытывали друг к другу теплых чувств. И тем не менее именно своей жене Андрей Анатольевич решил завещать львиную долю имущества. А Насте, своей дочери, которую он боготворит, Павлов оставляет всего лишь скромную фирму по пошиву автомобильных чехлов. Вам не кажется это подозрительным? Да еще когда другие лица, упомянутые в завещании, получают куда более щедрое вознаграждение. Например, некая Лада Мещерская.

Адвокат молча смотрел на меня, и по выражению его лица было невозможно догадаться, о чем он думает.

– Борис Львович, – решилась я продолжить, – все обстоит действительно так? Никакой ошибки быть не может?

Едва я это произнесла, как глаза адвоката слегка сощурились, словно в них появился затаенный смех.

– Вот вы о чем… Ну что ж, я вас понял. – Теперь он смотрел на меня откровенно насмешливым взглядом. – То есть вы полагаете, что текст завещания мог быть каким-то таинственным образом изменен уже после того, как я официально подписал бумаги в присутствии завещателя.

Не буду отрицать, я и вправду подозревала нечто подобное.

Борис Львович покачал головой.

– Смею вас заверить, все обстоит именно так, как вы и сказали. Марина Викторовна, супруга, а ныне вдова, получает автобизнес, гостиницы и СПА-отель. Настенька пока довольствуется скромной мастерской. Ну и все остальные, начиная от бывшей няни до водителя, получат именно ту долю имущества покойного, которая закреплена за каждым из них согласно завещанию. Никакой ошибки здесь нет, можете быть спокойны.

– Но ведь Марина Викторовна, жена Андрея Павлова, не отличалась особой… – Я сделала паузу, пытаясь поделикатнее выразить свою мысль. – Ведь не может быть, чтобы сам Андрей Анатольевич ни о чем не догадывался.

– С Мариной все не так просто. – Нам принесли заказ, и, пока официант расставлял блюда, Борис Львович некоторое время задумчиво смотрел в окно. – Вы в чем-то правы, похождения супруги и в самом деле не были тайной для Андрея, – продолжил он, когда официант отошел. – Но он действительно искренне ее любил и все ей прощал. И на многое закрывал глаза.

– Но как такое возможно?! – невольно вырвалось у меня.

– Возможно, – веско произнес адвокат. – Кроме того, Андрей Анатольевич постоянно испытывал гнетущее чувство вины. Он считал себя виноватым перед Мариной и не мог себе этого простить.

– Вы хотите сказать, что и сам Павлов был тот еще ходок? – удивилась я.

Далеко не все неверные мужья испытывают чувство вины перед женами из-за своих измен.

– Не совсем, хотя и это тоже. – Белорецкий задумчиво посмотрел на меня, затем произнес, словно на что-то решился: – Ну хорошо. Слушайте.

И он поведал мне трагическую повесть, из которой я узнала, при каких обстоятельствах произошло знакомство Павлова с будущей женой Мариной.

В те самые лихие девяностые Андрей, тогда еще молодой научный сотрудник, выпускник Тарасовского университета, начал зарабатывать перегоном подержанных автомобилей из Европы.

Автомобили были его страстью, казалось, он может сутки напролет проводить за рулем «Фольксвагена», «Шкоды» или «БМВ». И как оказалось, эта страсть приносила неплохой доход, чего не скажешь о научной деятельности.

Андрей довольно быстро смог осилить покупку однушки на вторичном рынке. Первое жилье, приобретенное на собственные деньги.

Покупка квартиры решила жилищные проблемы – он уже был женат на своей бывшей однокурснице, и молодая семья ютилась в малосемейном общежитии, успев вкусить все прелести нелегкого быта.

В одиночку колесить через границу было небезопасно, и автомобили они перегоняли в паре – вместе с ним работал его давнишний приятель и однокурсник Кирилл Анненков, ставший впоследствии основным партнером по бизнесу.

Однако вскоре парням недвусмысленно дали понять, что автобизнес в постперестроечной России отнюдь не для одиночек.

После очередного перегона «Вольво» ребята едва остались живы. Машину, естественно, «отжали» бандиты, а начинающие предприниматели еще долго приходили в себя после пережитого нападения.

Именно тогда Андрей и Кирилл приняли решение примкнуть к группировке Виктора Ковтунова, отца Марины, тогда еще школьницы.