Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 3

Владислав Костюков

Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 3

Глава 1. Смена власти

Площадка на верхушке башни «Судьбы» была хорошо освещена несмотря на то, что фонари здесь не были предусмотрены. Небо было чёрное всегда, так как между Вселенным, где летела скала «Судьбы», не было звезды под названием «Солнце». Светили лишь звёзды. Они были похожи на светлячков, посеянных в траве, такие же Солнца, только далёкие, на миллиарды километров отдалены.

Отец, не пора ли нам покинуть, это пустынное место.

Принцу Карро до смерти надоело… Всё… Наблюдать за звёздами. Лицезреть задумчивое лицо чёрного принца, своего отца. Видеть в зеркале жизни, как в телевизоре, неизвестные миры. Надоело разнообразие планет с их разнообразной флорой и фауной. «Операция шлюха провалилась». «Ждать похвалы от отца было наивно». «Найду тварь, порву». «Такую операцию завалить». «Не чего людям, даже ведьмам, доверять нельзя».

Нет в тебе, сынок, романтики, – выныривая из трясины мыслей, произнёс его высочество, – не можешь ловить удовольствие в мыслях.

Ваши высокие мысли мне не доступны, а свои думы мне надоели. Тем более надоели чужие вопли, посылаемые вашими подчинёнными, – отбивая желание подискутировать, чьи мысли лучше, произнес Карро.

Юный принц знал, что в вопросе интеллектуальных дум отец профессионал и тягаться с ним бесперспективно:

«Сейчас скажет старик, что я весь в мать».

Кто же эти наглецы, которые обращаются к тебе, а не ко мне наделённому сеять добро в этой части звёздного мира? – С ухмылкой, от которой пробивал холодный пот демонов, даже высокого ранга, произнёс Люцифер.

Вы, Ваше высочество, извините, но сквозь ваши высокие мысли Вселенского масштаба не пробиться. Вот они и посылают, в мою пустую голову, свои мольбы о помощи, – слова Карро прервал раскатистый смех принца тьмы.

Какое замечательное замечание о пустоголовости. Гы—гы—гы.

Смех плыл, не отражаясь, так как в безвоздушном пространстве Скалы Судьбы отражаться было не отчего.

Замечательно. А главное самокритично, – вдоволь насмеявшись и переведя дух, изрек Люцифер.

Братья Тьмы с Земли отказались подчиняться нашим Князьям. Говорят, что гильдия демонов, ведьм и прочих тёмных сил Земли, ни под кем не ходила и ходить не будет.

Кроме царя царей Сатаны никто им не указ. Отец, может обратиться к государю, пусть рассудит.

Обратится? Пусть рассудит? Учишь, тебя учишь и бестолку. Как был ты в свою мамашу, простую огненную ведьму, так и остался. Нельзя просить у тех, кто сильнее, кто богаче. Будешь всю жизнь в холуях ходить. Карро, сынок, я тебя готовлю в руководители.

Простите отец.

Извинение приняты. Довольно лирики, сын. Нас ждут вселенские дела. Слетаем! Посмотрим! Кто там против нас, повелителей – этого забытого Создателем края вселенной, хвост пушит!

Повелители с головой закутались в чёрные плащи с алым подбоем и тихонько растворились в залитом молочным светом звёздном пространстве, даже следа на месте, где они стояли, не осталось, рассосались без следа в бесконечном эфире. Сильные! Вершители мира сего! Чванливые! Они, даже не заметили, что растревожили своим появлением целый мир. Мир народа охраняющего «Башню Судеб». Атмосфера на площади возле башни накалялась. Путь к перемирию был отрезан. Сабли, когти на лапах, расчехлены. Нападали лавами! Рвали и метали! Они не помнили о том, что дома ждут дети и жёны. Не замечали, что «Серафимы» и «Летающие животные», похожи друг на друга. Просто, по задумки Создателя, одни выше другие ниже. Одни шире другие уже.

Наплевать, что одинаковый язык. Дети родятся из одного места.

Рви! Одна служба по охране «Башни Судьбы». Топчи! Бесконечное время они меняли друг друга в дозоре. Режь плоть! Расчехлённые сабли когти вязнут в пернатых телах. Куски разорванных искалеченных «Серафимов», мышцы, перья, крылья, «Летающих Животных» устлали ковром плоти площадь у «Башни Судьбы». Санитары, всегда голодные головы дракона, на длинных шеях, появились из—за стен «Башни Судьбы». Языки пламени вылетали из огромных глоток монстра. Дым стеной стоял над ковром из плоти. Дракон предпочитал пищу с пылу с жару. Ряды, пернатых воинов, редели…. Оттон широкой дорогой сеял смерть вокруг себя, пробивался к ненавистному существу. «Во всех вселенных не было твари, которую так радостно растерзать». Враг, Оттона, наоборот не жаждал встречи. Хирон тщательно прятался за плечами гвардии. Увы, широких плеч гвардии, вскоре не стало…. Отважные воины, защищая тщедушного вождя, легли в битве один за другим. Хирон не страдал от смерти избранных гвардейцев, тайно завидовал, доблести, силе, росту, собственной гвардии, конкурентам у кормила власти. Дети богатых семей имели шанс. «Как хорошо, что они погибли, какое—то время я вне конкуренции». Думал Хирон, ища защиты у низкорослых соплеменников, увы, к огорчению вождя, малыши попрятались за трупами гвардейцев. Он видел залитое «голубой жидкостью» тело Оттона, ненавидящие, пылающие лютой злобой, глаза, в его голове била молотом одна мысль: «Вот и смерть пришла». Хирон, именно так представлял в кошмарах смерть: «Тело, залитое «голубой кровью», висящими в беспорядке клочьями крыльев, разодранными гроздьями мышц». Оттон, искалеченным телом, поймал в смертельные объятья, Хирона. Вожди, как сиамские близнецы в утробе матери, давили друг друга. От напряжения «голубая жидкость» фонтаном забила из многочисленных ран смелого воина. Оттон, не смотря на кровопотерю, продолжал уменьшать площадь жизни вождя «Серафимов». Казалось, участь тщедушного Хирона, предрешена, гибель костей, мышц бедного «Серафима», в стальных объятьях Оттона, неизбежно.

Как во всех мирах, так и в мире «Скалы» коварство и подлость живучи.

Пощади! – синел, задыхаясь, слабея Хирон, – дай крикнуть последнее слово!

Оттон пощадил. Гигант с огромными сильными мышцами, был великодушен. Он дал врагу последний раз вздохнуть, ослабив свои железные объятья. Рыцарь, без страха и упрёка, упал на ещё дымящую, чужую плоть, постепенно исчезающую, в ненасытном желудке дракона. Он даже не успел почувствовать, что погиб. Виной этой смерти стала ложь и желание победить любой ценой. Хирон родился уродливым, маленьким летающим гоблином, «серафимом», потомком изгнанных ангелов. Хоть это никто не доказал. Главное племя так считало, маленькое росточком, но гордое характером! Уродцу в среде «Серых Серафимов» путь наверх, заказан! Хирон с самого рождения жил одной мыслью: «Власть»!

Уродец, в отличие от пернатых собратьев, имел третью недоразвитую лапу.

Какое счастье! – твердил, улыбаясь, урод.

«Разве может быть в уродстве счастье?» —спросит любое разумное существо.

Да! – ответил бы тому наглецу Хирон, – если эта третья ненужная запчасть, была небольшой, а честолюбие с детства у тебя огромное.

Будущий вождь, «Серых Серафимов», с раннего детства научился прятать своё уродство.

Благо, крылья и шерсть на теле. Тайна существует для того, чтобы о ней никто не знал. «Что знают двое, знает сам Сатана». Думалось честолюбцу. С детства, коварный, узнал о пользе доносов. В один из дней. Этот день для племени «Серафимов» стал чёрным. Появились несколько. Сколько до сих пор некто об этом не знает. Кто знал, тот пропал, сгинул в том же направлении. Так, что тсс, только для вас сообщаю. Появились несколько неизвестных чёрных пришельцев. Вскоре пропали оба родителя уродца. Никто на это происшествие не обратил внимание. Кто обратил внимание? Сородичи Хирона, шептавшие: «Растворились в глубине Вселенной». Они пропали вслед за родителями. Так что свидетелей уродства будущего лидера в среде «Серафимов» не осталось. Одно препятствие к трону было преодолено! Узнай племя об уродстве претендента. И всё! Карьера кандидата в лидеры закончилась. По законам племени – лидером рода – не мог быть мутант. Но путь к трону ещё не свободен, то, что Хирон скрывал, расчистило извилистый путь к власти, кто знакомился с недоразвитой рукой, единственным, очень острым, как сабля, когтем, не появлялись после смерти, а исчезал в звёздных просторах эфира.

Заберите груду мяса, – прошипел Хирон гвардейцам, оставшимся в живых, – отнесите в низ, в пещеры «забвения».

Не много подумав, немало ли наказал, продолжил:

Отрубите голову, пустим её гулять отдельно.

Я возьму её с собой.

Хирон, проводив торжествующим взглядом, гвардейцев, небрежно, за ноги, тащившим тело Оттона.

Народ расступился… Стояли понуро гиганты «Животные», склонили головы низкорослые «Серафимы». Голова вождя, в такт шагам гвардейцев, билась о брущатку площади. Гвардейцы взлетели, как тяжёлые лайнеры, тяжело махая крыльями, вскоре исчезли за горизонтом, утонув в звёздном море. Путь в пещеры неблизкий. Надо преодолеть море Разлук. Перелететь через горы Ненависти. Спустится в расщелину Горя. Долго плутать по заброшенным пещерам Зависти. Будто провалившись в преисподнюю увидеть огонь, стелящийся по каменным стенам пещер Забвения. Это центр Скалы Судьбы. Здесь обитают духи неизвестного народа. Огонь в пещерах забвения, то появляется, то исчезает в адской глубине «Скалы». Охлаждаясь потоками ледяных вод, обжигаясь огнем, будет бродить тело вождя – вечность. Голова, будет жить отдельной жизнью. Она исчезнет в глубинах необъятного космоса. Такую казнь придумал урод, Хирон, как истинный руководитель не задумывался над тем, что кого—то погубил. Он как не в чём небывало, продолжил отдавать приказы:

Соберите, что осталось от моего народа после битвы. Я скажу речь….

Найдите дитя. Наследника этого неудачника Оттона. Надо и его определить туда, откуда нет возврата.

Странников, эта дыра, окно ветров, родной дом. Здесь, пролетая через окно, Ветра, не знают горя, свободным чуждо тщеславия, вселенные место для их прогулок.

Отверстие в пещере, окно, делится со странниками ощущением Вселенных… зная языки ветров можно узнать новости планет, звёзд и звёздных дорог…

Ну, вот и окошечко ветров. Добрались с помощью Создателя.

Так шептала няня, плотнее закутывая тельце малыша:

Успели мы с тобой моё дитятко, нет пока проклятых собак «Серафимов».

Нянька плотнее укутала седое тело крыльями с потерянными или поломанными перьями.

Старуха прожила непростую жизнь. Она помнила себя молодой и лёгкой на подъём. Её наливное подёрнутое мягким пушистым волосом тело привлекало к себе взгляды ласковые любовные и злобные, похотливые. Много перьев она потеряла, защищая свою честь. «А это перо я сломала в порыве любви во время брачной ночи с Генри». Увы, всё это кануло в бесконечность бессмертия. Поседела нянька рано после того, как овдовела и потеряла своего единственного сына. Муж и сын пропали после прихода чёрных гостей. Нянька нежно обняла юного гоблина, обернула тельце нежными крыльями с пушистым подбоем, вставила между нежными крыльями жёсткое перо Оттона – клеймо рода. Её губы шептали слова, как заклинание:

Плыви дитя вслед за матушкой, вот ласковый ветер, запах цветов тебя согреет.

Няня отпустила руки. Ветер с запахом пряных цветущих растений, принял ребёнка. Ласковые мягкие тёплые ладони подняли малыша в воздух. Дитё спало, закутавшись в свои мягкие крылья, как в бутон цветка. Ветер нежно нёс бутон в звёздный эфир.

Надо запомнить запах ветра. Передать, если позволит Создатель, родителям.

Кто это, – удивление в словах Хирона было не поддельным, – после ваших лап трудно узнать племя, к которому принадлежал, этот мешок с костями.

Поймали её у окна ветров. Не сознаётся, что там делала, – один из гвардейцев попытался поднять растерзанное тело. Гвардейцы хором воскликнули:

Мы всеволишь немного пощипали её перья. Слабый народ пошёл….

Не трудись поднимать. Пусть валяется. Всё надо додумывать за вас, – голос вождя полон самодовольства и спеси. Хирон наслаждался властью:

Наследник пропал, это дело этого тела. Если бы ваши лапы не перестарались, я бы сразу узнал в теле няньку наследника летающих скотов. Привязать тварь к столбу позора. Собрать всех пернатых. Пора объединить шайку в нормальное царство.

Хирон замолчал и оглянулся вокруг…. Площадь перед башней Судьбы была чистой от трупов, даже блестела от слюны, так постарался многоголовый обжора Змей. Он подобрал урожай смерти: части тел и тех, кто погиб целиком. Площадь была забита до отказа летающими гоблинами свободными от дежурств по охране «Парков» – плетущих нить жизни. Гоблины нервничали. Холерики беспорядочно взлетали над площадью. Охрана вождя следила за порядком на площади, грубо возвращала нарушителя на место. Хирон стоял на возвышении, это лобное месте, в середине площади. Тело вождя, с выгнутой вперёд грудью, распирало от удовольствия. Хирон вещал, на всю аудиторию, окрепшим от победы голосом:

Хочется быть кратким… значиться основное… победив Оттона, я назначаю себя царём. За царским жезлом и благословением полечу к заступнику «Серафимов», царю царей Сатане. Кто против.?

Вече собралось в перерыв, между завтраком и обедом многоглавого дракона. Сейчас плотно позавтракав останками разорванных на поле брани и просто зазевавшихся пернатых, его гадкое обжорство почивали. Храп, был слышен на всю скалу, летевшую в пространстве звёздного эфира, неведомо куда. Порой слушателям казалось, что храп чудовища заполнил всё пространство вселенных. На речь Хирона никто не ответил. Присутствующим на площади гоблинам речь казалась сном. Не дождавшись возражений, Хирон продолжил:

Я рад, что победитель всегда прав… Как победитель заявляю, для так называемых летающих лисиц, скунсов и прочих пернатых животных, племя «Животных» с этого дня стало мифом!

Хирон, как истинный оратор, сделал длинную паузу, надо насладится победой, властью, даже ему трудно поверить, что он, урод, владеет всеми жителями древней скалы. Пауза затянулась, это было задумано, чтобы привлечь внимание слушателей, к историческому моменту. Насладившись, тщедушный, самопровозглашённый монарх, продолжил:

Теперь мы, народ одного государства, «Скалы Судьбы».

Слова, царя Хирона, перешли в злобный шепот. Его услышал каждый слушатель, кроме наслаждавшегося сном и храпом дракона:

Все слышат! Запомните! Не запомнивших ждёт долгая и мучительная жизнь. Мы принадлежим к потомкам падших ангелов. Мы государство одного племени «Серафимов» Кто думает иначе – враг.

Площадь перед входом в башню Судьбы замерла… тишиной абсолютной. Если бы в звёздном мире пролетающим мимо скалы, летали кровососущие паразиты, слышно было бы, как они, жужжа от наслаждения. Народ замер, приготовился к ужасному. Крылатые гоблины не знали, что такое есть диктатура. Стража с молоком матери всосала легенды о своём небесном и планетарном происхождении. Падшие ангелы «Серафимы» думали, что подчиняются самому Сатане. «Животные» представляли своим главою Троицу

Живо начальную: Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа, но, то, чтобы царём стал мерзкий худосочный Хирон, было от чего ужаснуться и покрыться мурашками, величиной с большую зелёную муху.

Льготы и привилегии уничтожаются, – продолжал новоиспечённый сатрап. – Вот так вот примерно будет.

Само провозглашённый монарх надулся от удовольствия, даже стал казаться выше.

Зрителям, Хирон, напомнил пузырь с дерьмом, который вот – вот лопнет, закрыли лица, думая, что он забрызгает окружающих дурно пахнущим содержимым.

Конечно, можно отменить бессмертие.

Волна возмущения поднялась над площадью, вот, вот разразится буря.

Увы, она угасла, не долетев до трибуны, а сатрап, даже не заметив, возмущение подданных, продолжил:

Раздавать вечную жизнь можно было бы только приближенным, отличившимся на царской службе.

Опять повисла пауза, как острый меч, над согражданами терпящими, это шоу.

Увы, это мне пока не доступно.

Паузы сыпались, как из рога изобилия, удлиняя речь ничтожного оратора.

Хирон сделал очередную длинную паузу, чтобы почувствовать настроение слушателей.

Площадь ответила оратору глубоким вздохом облегчения. «Рано радуетесь. вольница окончилась». Так думал диктатор. Он наслаждался своей победой. На лице самодержца застыла гримаса наслаждения и ехидства.

«Я, Хирон первый, заставлю вас вздрогнуть». «Покажу, кто на скале хозяин»! «И как моя доброта пахнет».

Вслух сатрап огласил приготовленный сюрприз:

Каждый провинившийся будет наказан бессмертием. Это продемонстрирует начальник гвардии монарха. Моей личной охраны.

Чтобы подчеркнуть, о чьей гвардия, идёт речь, самодержец постучал себя в птичью грудь.

Я ему доверяю. Более того, это не просто правая рука. Риг часть меня, – при этих словах сатрап попытался взлететь и стать выше ростом. Риторический вопросом садист продолжил торжественную речь:

Как же будут наказывать непокорных? Мой Народ! Мои Верноподданные ждут! Самопровозглашённый император захлопал в ладоши, призывая к действу.

Гвардейцы внесли тело вождя «Животных», голова Оттона улыбалась, раны на большом теле затянулись. Могучая грудь вождя не дышала, но чувствовалась стремление к первому вдоху, казалось ещё мгновение мужественный воин встанет и пойдёт. Многие из племени «Животных» замерли в ожидании Чуда, но видно они плохо взывали к Богу или грехи их были тяжкими. Они ожесточённо шептали:

Пусть оживёт, поднимет тяжёлый меч, не быть объединению племён, умоется Хирон кровью.

Увы, жестокость плохой заступник.

Риг, правая рука Хирона, достойный своего венценосного господина, тоже умел делать паузы, но не в словах, гвардеец был косноязычен, а в движении. Взяв в руки меч Оттона, быстро поднял, как артист замер в движении. Резкий свист пронзил, пространство. Меч рассёк могучую шею вождя. Голова, не оправдавшая надежд, будто нарочно покатилась к ногам новоиспечённого Хирона Первого.

Вот и ладно. – Произнёс «добряк», наступая на голову. – Теперь телу будет гораздо легче бродить в пещерах забвения.

Садист показал почему—то, куда—то вдаль:

Там в глубинах скалы….

Монарх замолчал, задумавшись. Уловка – хитреца, давно рассчитавшего казнь до конца:

Голову, – артист романтично вздохнул, – доверим ветрам, пусть поиграют проказники.

Хирон елейным голосом произнёс:

Была интересная история, лягушка путешественница, будет другая легенда, голова звёздная странница.

Монарх, ещё раз театрально, с сожалением, вдохнув, махнул крыльями. Хирон взлетел, завис высоко над площадью. Трибун высокопарно на всю площадь прокричал:

Да и мне пора. За меня останется править Риг. Можете расходиться.

Жители, охрана «Башни Судьбы», молча, побрели с площади. Народ больше никто не задерживал.

Они не взлетали. Летающие гоблины, на время забыли, что могут парить над скалой. Каждого из них, даже самых глухих, к скале прижимал шёпот:

Помните! Сюрприз с головой, странницей звёздного эфира, может ожидать каждого. Приеду, спрошу со всех.

Хирон растворился. Звёздный эфир принимает всех и хороших, и плохих. Он навис над башней Судьбы, какимто злым чёрным туманом. Эфир злился ненавистью Сатаны. Слова о голове путешественнице и перспективах не послушных глубоко засели в тьме. Очередную угрозу монарха, увы, подданные не оценили. «Крылатые», подавились вероломностью государя. Гоблины разошлись молча. Каждый утонул в собственных мыслях… Окно ветров открыто всегда. Здесь нет охраны. Да и могла ли стража задержать странников свободного звёздного эфира. Ветродуй залетая, через окно, в громадную пещеру не останавливался. Он носился везде, где мог протиснуться и создать сквозняк. Ветрам чужда лень. Больше всего астральные странники любили вить узоры. Ветер не виден, если в него не заплелись частицы глины, травы или мусора. Но, увы, мусора не было. В окно ветра влетали стерильными. За долгое блуждание по вселенским закоулкам, они теряли обузу вселенский мусора. Оставались запахи. Складывался неповторимый узор. Рисунок запахов разных астральных странников связывался в неповторимую бязь.

«Не дай бог ошибиться и выбрать не того лихого покорителя звёздных просторов». Принюхиваясь, думал Хирон. Исчезнув с площади, самодержец всея Скалы, быстренько переместился в пещеру, где гуляли астральные ветра. Вот уже несколько минут царь скалы ё пытался разобраться в хитросплетениях Вселенских скитальцев.

«Ни чего обломается народ, Риг справиться». «Не справиться, пущу гулять без головы по пещерам забвения». «Не посмотрю, что он моя правая рука». «Отсеку руку по самые бакенбарды. Там глубоко, в Скале, пещерах Забвения, будет гулять под здоровую ручку вместе с Оттоном, противным. Там разгуляться есть где». Пещер там достаточно». «Придет время и безмозглую многоголовую скотину – змея взнуздаю». «Надо только добиться одобрения самого» … Даже в мыслях, старый хитрец Хирон, боялся, лишний раз назвать хозяина по имени. «Ну, наконец, кровью запахло». Принюхиваясь к очередному ветру, обрадовано подумал Хирон. «Этот, кровавый, мой». Завернув тело в огромные крылья. Кровавый ветер забрал венценосного узурпатора. Как положено буйным покорителям, злобно рыкнув, ветродуй с кровью, исчез в окне ветров. Буйный, с кровавым запахом, тайфун исчез, провалившись в «окно Ветров», как в пропасть. Тишина наступила у «окна астральных СКИТАЛЬЦЕВ». Вселенский эфир, в окне, светился миллиардами звёзд. Где-то там, в необозримой вечности, скрыты истоки, наполняющие эфир жизнью. Латиняне, называли это эманация – истечение. Течёт река сущного, от трона Создателя. По мере удаления от источника предметы ухудшаются. Необходимо стремиться в высшие миры. Возвращается к богу—отцу, богу – сыну и богу святому духу единому в трёх лицах – всё, что существует в мире. Где—то живут миры, которые имеют счастья постоянно наблюдать Создателя.

Смертельная природа

Дорога поднималась в гору, потресканный асфальт больно отзывался на людях, сидящих в маршрутке, было набито битком. Рабочий люд спешил из одного города Орск, в меньший Новотроицк, за хорошей жизнью, работой, зарплатой на Орско—халиловский металлургический комбинат.

Люди в маршрутном такси стояли, увы, всем места не хватило. Маленький ручеёк от толпы, стоящей на остановке, в ожидании следующей надежды вовремя успеть на работу. Ехал на менее значительные производства, с меньшей оплатой. Например, Слава Лекарь ехал на станцию скорой и неотложной помощи. «Ранняя весна похожа на белое солнце в зените». «Солнце не просто молочного цвета, а холоднопрозрачно—белое». «Солнце ледяное и жаркое, по контрасту температур». «Днём жарко хоть раздевайся до трусов». «Утром леденяще – холодно. В кожаной куртке, без подстёжки, на тонкую футболку, озноб пробирает». «Особенно, когда ожидаешь бесконечную череду маршруток, забитых доверху народом». «С утра можно опоздать на работу». «Правда, я никогда не опаздываю». Эти мысль пришли Лекарю в жарком от тел и их дыхания в переполненной маршрутке. «Я не опаздываю на работу потому, что выхожу за два часа до смены». Лекарь радостно улыбнулся. Маршрутная

«газель» проезжала около хранилища бытовых отходов, проще говоря, городской свалки, местом её жительства пустошь между двумя городами спутниками. Слава работал сутками и свалку проезжал два раза за двадцать шесть часов. В суточной работе вместо суток, были ещё два часа на сдачу смены и пятиминутку. Пятиминутку, рачительные руководители, растягивали на часы. Так что свалку, Лекарю, приходилось дважды нюхать, по дороге на работу и когда ехал домой. Огромный металлургический комбинат и цементный завод не перебивают, даже когда дымят вместе, едкого, гнилостного запаха, местного озонатора воздуха. «Черноморское побережье Кавказа. Горы» … «Воздух, как нарзан» … «Тропические деревья закрывают горы сплошным зелёным кудрявым ковром» … «Дорога из Сочи в Адлер бежит вдоль побережья» … «Красотища несусветная» … «Любуешься морем по дороге на работу» … «Чую опять знакомый запах» … «Среди благоуханий нарзана между Адлером и Хостой опять запах человеческих нечистот». «Родная свалка не оставляет своими заботами». Лекарь, без особой радости, взирал, на проплывающий за окном маршрутки, пейзаж. Хилые деревца изогнутого карагача, присыпанного красным снегом, лесопосадка, сменялась гнилым озером. В его водах ни что живое не живёт, только отходы производства. Завод с красным дымом из многочисленных труб, «великолепие» здешней среды – свалка. «Огромные залежи мусора, чадят вонючим дымом». Пересадка с такси на такси ждала Лекаря на железнодорожном вокзале города Новотроицка. Год назад, к денег абсолютно не хватало, на трёх детей, пожилую девяностолетнюю бабушку и неработающую, сидящую с близнецами жену. Лекарь ездил работать на электричке, от вокзала «старого города» Орска, до вокзала города Новотроицка, дальше, на западный посёлок, Лекарь шёл пешком. Это было весьма утомительно. Сейчас, Слава «разбогател». Дополнительно к труду врача скорой помощи, прибавилась пахота, на маршрутном такси, водителем. Денег прибавилось… «С деньгами можно позволить «роскошь» добираться на основную работу на маршрутной газели». Слава печально задумался над метаморфозами судьбы. «Красота на маршрутке, за час, родная станция скорой «помочи». Станция расположена в западном районе города, при бывшей ведомственной медсанчасти «орско—халиловского металлургического комбината». Металлурги с приходом демократии отказались спонсировать больницу. Народ шептался: