4 – Бухта надежды. Свой выбор

– Понимаю, – согласно кивнул Лёха. – Но чем конкретно я могу помочь? И почему сразу я? Я вообще спал в это время и о том, что произошло мне рассказал какой-то мужик на стоянке.

– Может, так оно и есть, – согласно кивнул самый старший, и, очевидно, самый разумный и рассудительный из этой троицы, – но мне еще сказали, что вы приехали одновременно с теми, кто скрылся на черном автомобиле, да и на стоянке вы стояли рядом…

– И что? Это еще ничего не доказывает. Бред какой-то! Да, когда въезжали мы сюда, то нам в хвост пристроилась какая-то машина – ночь была, я не рассматривал какая. А то, что они остановились рядом с нами, так это вообще за гранью разумного… Вон, с другой стороны от меня тоже мужики какие-то стояли, так что теперь, и они мои друзья-приятели? Короче, мужики, я понятия не имею, о чем вы тут гутарите. Хочет твой друг кровную месть тут устраивать – пусть ищет убивцу и мстит себе на здоровье, а от меня пусть отвяжется, а то мое настроение может резко ухудшиться.

– Селям, мужики! – непонятно откуда появился пропавший Федор и тут же протянул для рукопожатия ладонь всем троим, включая и татарина.

– Селям! Как Дильназ поживает? – кивнул в ответ тощий парень под удивленный взгляд Алексея.

– Все как всегда. – Пожал плечами Стрельченко. – День прожили и слава Богу! А вы чего здесь?

– Да вот… пытаемся найти убийцу Асфата.

– Слышал-слышал. Сочувствую твоему горю. – Федор похлопал по плечам родственника убитого и кивнул в сторону сидящего Лёхи. – Это вот этот что ли? – как-то даже недоверчиво переспросил Федор, чувствуя на себе тяжелый взгляд уставившегося на него из-под бровей МЧС-ника.

– Да вот… – развел руками седоволосый мужчина. – Пытаемся разобраться…

– Да не, мужики, отбой! Я его знаю. Не мог он этого сделать. Так что вы не по адресу немного. Я поспрашиваю по своим каналам, может, что и узнаю…

– Если что… – рыжий толстопуз резко выпрямился, снова заставив стол покачнуться, но Федор не дал ему договорить.

– Если что – поделюсь инфой. Не переживай. Я передам от тебя Дильназ привет. Приходите как-нибудь с семьей… Все же время сейчас такое, что нужно держаться вместе, сообща…

Это он уже обратился к татарину.

– Ладно, пошли мы… – кивнул головой самый старший и подтолкнул молодого в спину. После чего троица развернулась и удалилась обратно за свой столик.

– Вот те раз. Ни драсте, ни до свидания… – выдохнул с облегчением Лёха, мысленно перекрестившись, что все так удачно завершилось. – Ты где пропал, проводник?

– Да… дела были.

– Я счастлив. Только вот скажи мне, друг мой любезный, какой у нас уговор был? – Задал вопрос Алексей и сам же на него и ответил. – Мы, по-моему, договаривались о том, что за определенное вознаграждение ты нас проведешь в это место. И что получается? Мы здесь, а тебя и след простыл. Так за что мы должны с тобой расплачиваться?

– Ладно, не кипятись, – примирительно начал Федор. – Все же я помог чем смог, хоть и не так, как мы договаривались.

– В смысле?

– В смысле если бы не я сейчас, то размазали бы эти молодчики тебя по бетону тонким слоем из-за того, что твой приятель учудил. Мне-то почившего Асфата ни капельки не жаль – та еще сволочь была, но брат его так просто крови родыча не простит. У них на эту тему вообще башню сносит не по-детски.

– И на что это ты намекаешь? – прищурился Алексей, пристально глядя на собеседника.

Разговор принимал неприятную форму и переходил немного в другой угол.

– Да ни на что я не намекаю. Предлагаю заключить новое соглашение.

– Ну, удиви меня…

– Скорее всего, ваши друзья направились в сторону Джанкоя. Вряд ли они вас с раненным парнем бросили. Я бы пересидел где-нибудь в укромном месте пока весь шухер не уляжется…

– И?

– Ну а я мог бы помочь вам найти их. Все же это мой родной город. И я знаю все его закоулочки. Так что скажешь?

Лёха задумался… Что тут говорить? Если хорошенько подумать, то доля истины в словах Федора была. И добрая. Но все равно что-то говорило ему, что не стоит этого делать. Не стоит доверять незнакомцу. Не то время нынче.

– Мне нужно посоветоваться со Степаном… – Лёха повертел головой и наткнулся взглядом на Степу, направляющегося к столику своей хромающей походкой и с бутылкой дешевенькой водки в руке. – Охренеть! Степ, ты чего?

Но ответить Степан не успел: музыка, доселе играющая на весь бар, притихла и к пустой стене вышел коренастый дядька, окинул взглядом зал, откашлялся и громко проговорил:

– Всем доброго вечера. Есть предложение для лучшего осмотра товара: сначала выпускаю небольшими партиями, кому надо – подходит, осматривает. Нравится, все устраивает – подходит к бармену, тот говорит цену, с ним и рассчитываетесь. Не нравятся – ждем следующую партию. Ну в общем, такая процедура.

– А если… – послышался выкрик из зала, но мужик у стены перебил кричавшего, предположив о чем тот будет спрашивать.

– Если на одну единицу товара окажется несколько покупателей, то работаем по правилам рынка: кто больше предложит, тому и достанется. Все по-честному. – Развел руками «конферансье». – Заводи!

Лёха быстро повернул голову в ту сторону, куда должны были вывести девчонок. Даже Степа, присел на стул и после того как, откупорив бутылку, сделал большой глоток огненной жидкости из горла, повернулся в ту же сторону, чувствуя, как алкоголь обжигает желудок и всасывается в кровь, заставляя сердце учащенно биться.

Сначала вывели пять совсем молоденьких девчонок: тощих, с торчащими острыми коленками… лет по тринадцать-четырнадцать. Хотя из-за слишком яркого макияжа. Неумело нанесенные на их еще детские лица, они и казались немного взрослее. И вульгарнее. Девчонки перепуганные, взъерошенные, жались друг к другу как воробьи, затравленно зыркая по залу.

Лёха вопросительно глянул на враз захмелевшего Степана:

– Здесь есть наши?

– Не-а… – мотнул тот головой и опять хотел было приложиться к бутылке, но Алексей вовремя ее выхватил.

– Не сейчас. Ты тут налакаешься, а как я узнаю, кого покупать? Я же ни твоей сестры, ни Ивановой не знаю. Так что пока все не закончится – ни капли в рот, ни сантиметра ниже… Уяснил?

– Угу. – Пьяно качнул головой Степан.

– И чего ты так налакался? – недовольно пробурчал МЧС-ник, снова разглядывая выставленных на продажу девчонок. Кто-то из зала поднялся и направился к барной стойке. Вот же педофилы недобитые…– Точно здесь нет?

– Не-а…

Федор все это время молча наблюдал за происходящим с абсолютно безразличным лицом. То ли ему было все равно, то ли подобные мероприятия уже перестали его удивлять. Хотя когда он мог успеть привыкнуть? Ведь еще две недели назад мир жил своей привычной жизнью и работорговля если и процветала где-то, то точно не в Восточной Европе.

Следующая партия состояла из девиц постарше и тоже разрисованных так, словно их только что с Ленинградского шоссе привезли. Степан, обведя мутным взглядом девушек, встрепенулся. Заметив это, Алексей переспросил:

Кто? Быстрее говори.

Вот та… Вторая слева. Это Кристинка. Я ее даже под этим лядским макияжем узнаю.

Ванькиной сестры нету?

Нема.

Ладно. Я сейчас. Федор, глянь, чтобы он не пил.

Вот еще! Я ему что, нянька?

Ладно… – Лёха подскочил со стула, схватил начатую бутылку водки и направился к бармену, куда подходило еще двое мужиков. Один из которых тот самый рыжий пузан, что наехал на него не далее чем полчаса назад.

К счастью, у всех покупателей вкусы разошлись и споров или как здесь говорили торгов не произошло. Лёха дождался своей очереди, показал пальцем на Кристину, стоявшую с опущенной головой и уточнил цену в золотом эквиваленте. Дорого это было или дешево – не понятно. Но Алексей быстро прикинул, сколько у них еще остается рыжья, и согласно кивнул, соглашаясь. Торговаться он не умел, но понимал, что придется учиться этому искусству.

Бармен что-то вписал в свою тетрадку, поставил отметку, что оплата за товар получена, и кивнул конферансье, чтобы тот отдал девчонок покупателям.

Когда Лёха подошел к Кристине, та казалась безжизненной куклой, но стоило ему взять ее за руку, как в нее словно бес вселился: она завизжала, забилась, пытаясь расцарапать Алексею лицо, что у нее, к слову, получилось. В общем, милая общительная девочка, какой ее описывал Степан, превратилась в беснующуюся фурию.

– Да тише ты! Тише! – пытался уговорить ее Лёха, но все было бесполезно. Даже увести ее не получалось – она попросту уперлась обеими ногами и при попытках утащить начинала отмахиваться руками.

В зале с интересом наблюдали за бесплатным представлением, кто-то даже похихикивал, пока Лёха не умудрился схватить ее за обе руки и не влепить смачную оплеуху. Девочка ахнула и, замолчав, разрыдалась, трясясь всем телом. Алексей не был извергом и бить молодых девчонок ему не приходилось, поэтому почувствовал он себя не в своей тарелке, хоть и понимал, что истерику по-другому было попросту не остановить.

– Пойдем, пойдем… Да не реви ты! Ничего с тобой не случится. Пойдем! – он отпустил девчоночьи руки и, слегка приобняв ее, немного подтолкнул к столу, где сидел Степан. Увидев знакомое лицо, хоть и порядком окосевшее от алкоголя, девчонка радостно взвизгнула, но тут же была одернута Алексеем, приставившим указательный палец к губам.

– Тихо. Не пали контору!

– Ага! – послушно кивнула та и смешно закусила губу. Плюхнувшись на свободный стул.

– Ты Наталью Марченко знаешь? – поинтересовался у Кристины Лёха, видя, что на Степане совсем лица нет. Тот даже посерел как-то…

– Ага. Мы ж вместе были. Только она старше поэтому…

– Не тарахти! Покажешь мне ее. Поняла?

– Поняла! – с готовностью кивнула Кристина, которая до сих пор не могла поверить, что все для нее закончилось, не успев толком и начаться.

За Наталью пришлось поторговаться. Она приглянулась какому-то татарину. Еще бы! Светловолосая, высокая, стройная… Но изрядно проредив оставшийся после покупки Кристины золотой запас, Алексею все же удалось вызволить и вторую пленницу.

– Эй мужик! – окрикнул стоявший за стойкой бармен собравшегося уходить Лёху. Тот обернулся, мысленно готовый к любой неожиданности. – Ты забыл.

Бармен помахал той самой бутылкой водки, которую Алексей забрал у Степы.

– Сколько я должен за нее?

– Бонус от фирмы! – отмахнулся излишне щедрый бармен.

Лёха пожал плечами и вернулся за столик, где сидела такая же счастливая Наталья Марченко, интересуясь, как же парни нашли их и где ее брат. И если на первый вопрос ответ последовал, то со вторым были проблемы, так как Алексей и сам не знал, куда делся Иван.

– Надо выпить за удачное окончание дела! – попытался подскочить на ноги Степа, но то ли из-за дозы алкоголя в крови, то ли из-за ранения пошатнулся и чуть было не грохнулся мимо стула под удивленные взгляды девушек.

– Сиди уже, Джон Сильвер! – скривился Федор.

– Слушай, ты чего так нарезался? Ты ж вроде не по этому делу… – щелкнул пальцами по шее Лёха.

– А я и не по этому. Причина была…

– И какая если не секрет? А то сначала рванул к шлюхе, хоть и кочевряжился здесь «брезгую-брезгую», а теперь наклюкался. Что с тобой?

Степан ответил не сразу, обвел замутненным взглядом сидящих за одним с ним столом людей и, наконец, выдал:

– Жену я тут свою встретил.

– Ох ничего себе! – охнула Наталья, а Кристинка только ойкнула чуть слышно.

– Бывшую… – тут же добавил ясности Степан.

– А-а-а?

– Бэ. Вот так вот. Я ее когда увидел полуголой здесь, чуть крыша не поехала… – разоткровенничался Степа, уткнувшись лицом в сжатые кулаки.

– У нас еще немного лавэ осталось, – предложил Лёха, для которого этот факт Степиной биографии был неизвестен. – Может, попробуем с хозяином местным договориться?

– Да, Степ! Ну не бросать же Катерину здесь… – встряла быстро пришедшая в себя Кристинка.

– Молчи! Шлюха она!!! – неожиданно гаркнул Степа и бахнул кулаком по столу. Это было так неожиданно, что сидевшие за столом резко дернулись назад, а окружающие даже обернулись на этот крик. Степа уставился куда-то в одну точку взглядом и снова зло прошипел. – Шлюха… Тварь такая.

Лёха повернулся глянуть, куда же так смотрит приятель и вновь увидел ту самую официантку, которую Степан назвал женой, а Кристинка, сестра его, Катериной. Девушка стояла возле двери, ведущей «в номера», и смотрела заплаканными глазами на Степана.

– Да что там у вас произошло? – попытался прояснить ситуацию Алексей.

– Ничего. Пойдем! – резко рванул со стула Степан и вновь дернулся от боли.

– Стоять, дорогой мой… Нам еще с твоей ногой нужно что-то решить. Где же этот доктор, что б его?!

– Можно у бармена спросить, – подсказал Федор.

Лёха не ответил, зыркнул на того недобрым глазом, но к бармену все же решил подойти. Обычно бармены знают все и про всех. Но это было в прошлой жизни… Хотя чем черт не шутит?

– Здорово… – подошел Лёха с барной стойке.

– Еще кого-то прикупить желаете? – улыбнулся бармен, продемонстрировав золотую фиксу и свой дурной вкус.

– Да нет. Хватит. – Отмахнулся Покровский. – Ты мне вот что скажи… Говорят, здесь на территории врач есть?

Бармен отвечать не спешил, монотонно разливая по бокалам пиво для ожидавшей официантки. Потом, когда девица, вихляя задницей, все же удалилась, соизволил ответить:

– Ну есть у нас такой экземпляр.

– Ага. И как его можно найти?

– А чего его искать? Вон он сидит, водяру глушит. Если он еще в состоянии что-либо соображать с ним и договаривайся, – пожал плечами бармен и кивнул головой в самый темный угол, где уже практически лежал на столе мужик в окружении нескольких смятых пластиковых стаканов от пива и недопитой бутылки водки.

«Да уж… Пиво без водки – деньги на ветер» – вспомнил «бородатую» пословицу Лёха и, поблагодарив разговорчивого бармена, направился к забулдыге договариваться об осмотре Степиной раны.

10 АПРЕЛЯ

11.00 Севастополь, Казачинский гарнизон. Виктор Никитин

Виктор ненавидел похороны. На дух их не переносил. Если бы можно было – на свои бы не явился. Вся эта тяжелая атмосфера, люди в черном, бабы в платках, завывания, траурный марш и запах чадящих восковых свечек…

Было ужасно тяжело смотреть на старающуюся не плакать Зинаиду Максимовну, когда батюшка отпевал почившего от сердечного приступа полковника милиции Смирнова. Его младшая дочь, Оксанка, и вовсе стояла словно статуя, практически не шевелясь… а вот сына не было – ему так никто и не сообщил. Сначала не подумали, а потом и не до того было – закрутились как-то, забегались.

Так и похоронили Сергея Сергеевича по-тихому, сделав прощальный залп над могилой из табельного оружия. Постояли потом немного, выпив по пятьдесят грамм и помянув хорошего в принципе мужика, да и разошлись кто куда.

Виктор одним махом опустошил свой стакан, понимая, что с алкоголем на сегодня нужно завязывать. И так вчера сорвался на нервах и наклюкался по самое «не хочу». Еще бы, почему ж тут не сорваться? Сначала на территории гарнизона, на каменном пляже под навесными глиняными утесами был обнаружен обезображенное тело одного из пропавших детишек. Зрелище это было настолько отвратительным, что даже видавшие виды милиционеры не могли спокойно смотреть на тело. А вечером того же дня не выдержало сердце у их начальника – полковника Смирнова. И Виктору пришлось упокаивать то существо, что пыталось вернуться в теле начальника. К тому же на все это наслоились постоянные кошмары с участием покойной жены, которая то и дело приходила к Виктору во снах, бередя и так еще не успевшую затянуться рану.

И если бы это было все… Ко всему прочему добавилась неопределенность. Да-да, та самая, когда не знаешь, что день насущный нам уготовит, потому как Смирнов был свой, был привычен и все его дальнейшие поступки могли быть хоть как-то просчитаны наперед. По крайней мере людьми, которым повезло с ним служить. А теперь? Вот кто теперь возглавит их группу, кто будет отстаивать интересы перед гарнизонным начальством? Не понятно… Если судить по старшинству званий, то следующий это либо Киреев, как заместитель начальника РОВД по охране общественного порядка в звании подполковника, либо подполковник Федюнин – зампотыл. Но последний тактично намекнул, что уходит из группы, вплоть до переезда в отдельный дом.

Андрей Захарович, конечно, немного мялся, когда пытался объяснить свой уход теснотой в доме, но все и так все поняли без слов. Впрочем, никто никого насильно держать не стал. У Федюнина неплохая должность при штабе и ему было абсолютно все равно, к какому ведомству относиться. Да и в последние дни он практически не участвовал в жизни группы, поэтому его желание уйти не нанесло бы никакого существенного вреда.

Киреев же особым энтузиазмом не горел, да и не было еще времени толком обсудить сей вопрос.

Никитин постоял еще немного над свежей могилой, да и вернулся в гарнизон. Только пошел не домой, как другие, а на новое рабочее место – выделили правоохранительным органам несколько кабинетов при штабе. Вот туда то и отправился Виктор – еще картотеку новую следовало бы создать, старая-то тю-тю… И как теперь искать этого душегуба, что ребенка погубил? Раньше как… напрягли бы информаторов, узнали бы у них кто что слышал, подняли бы старые дела, похожие по своей сути, прошерстили бы милицейскую базу данных, и может быть нашли бы зацепку. А теперь как работать? Ничего из вышеперечисленного не было и в помине. Опрашивать население гарнизона? Так так можно до скончания века возиться… А начальство при погонах результатов ждет, чтобы перед общественностью, так сказать, отчитаться. Казалось бы – зачем? Ан нет… Положено. Кому? Для чего? Не понятно. Кому, кроме оставшихся родителей или родственников тех детей интересно, нашли ли убийцу или нет? Да всем начхать с высокой колокольни! Моя хата с краю… извечная позиция, которая ни к чему хорошему никогда не приводила.

Мимо по не заасфальтированной, но хорошо накатанной дороге, изрядно пыля, промчалось несколько переделанных автомобилей, которые в новой ипостаси и близко не напоминали те оригинальные модели, из которых были созданы. В машинах, как успел Виктор рассмотреть, находилось по три-четыре человека. «Ага, все же кто-то решил воспользоваться предоставленной возможностью», – подумал капитан Никитин и свернул к кипарисовой аллее, ведущей к КПП.

Из-за вчерашних событий, когда группа матросов и офицеров фактически захватила ракетный катер и пожелала убраться восвояси, прихватив с собой вышеозначенный катер, командованием было принято решение отпустить на все четыре стороны всех военнослужащих и гражданских, ежели они того пожелают. Военнослужащих полагалось снабдить автотранспортом из расчета одна машина на троих человек и оружием с боеприпасами. А там уже как сами справятся… Потому как расстреливать собственные корабли, устраивая морские бои, было сущей глупостью.

И, как оказалось, желающие уехать нашлись. В основном, солдаты-срочники, у которых были родные и близкие на просторах Родины, вот к ним-то они и намеревались возвратиться, если, конечно, осталось к кому. Ну а офицеры и контрактники в большинстве своем остались здесь. А куда им ехать? Их семьи здесь, жилье есть, опять-таки относительно безопасно… Зачем судьбу гневить и удачу испытывать?

Нужно будет еще к девчонкам-паспортисткам забежать. Уж у них-то если не полная, то частичная база по жителям гарнизона должна быть – Виктор сам не далее как вчера слышал, что выловленных после шторма и последующего после него кораблекрушения морячков-азиатов к паспортисткам направляли – что бы те свои данные продиктовали и получили временные удостоверения личности, пока не пропечатают постоянные. Да и самому Виктору не мешало бы удостоверение сделать: сразу после прибытия в гарнизон не было времени – обустраивались, гоняли по городу в поисках добра всяческого, а потом ему не до того было… Когда ты находишься в «дурке», то не до бюрократических проволочек и формальностей.

В двери негромко постучались.

– Войдите! – крикнул в ответ Никитин, удивившись, кого это там принесло.

Дверь медленно открылась и в проем заглянула худенькая женщина, поздоровавшись и спросив разрешение войти.

– Заходите, заходите… – Виктор оторвал взгляд от монитора и выжидающе взглянул на мнущуюся у прохода женщину. – Вы по какому вопросу?

– Я… – женщина нервно теребила зажатый в руках платок. – Я – мама Паши. Паши Самойлова…

Виктор невольно вздохнул, прекрасно понимая, в какую сторону пойдет дальнейший разговор. Потому что десятилетний Паша Самойлов тем ребенком, найденным вчера на каменном пляже, отпетом местным священником и похороненном сегодня по всем традициям христианства.

Как же часто ему приходилось общаться с родственниками потерпевших во время своей службы в милиции, и вот опять… заплаканные опухшие красные глаза, дрожащий нервный голос, заломанные руки и мольба в глазах. Как же ему не хотелось сейчас общаться с этой женщиной… Он прекрасно понимал, какие вопросы она будет задавать. Знал это на все сто процентов – тут даже к гадалке не ходи. Знал все вопросы, но не знал, что на них отвечать. Да и что тут ответишь? Что шансы найти душегуба чуть выше, чем ничего? Вряд ли такой ответ удовлетворит убитую горем мать.

– Присаживайтесь, – Виктор указал на свободный стул, на самый краешек которого женщина и присела, излишне ровно держа спину, положив руки на стол. – Вы что-то хотели узнать?

– Да… – кивнула женщина, глядя на свои ладони немигающим взглядом. – Мне бы узнать, как идет дело…

– Дело… – Виктор едва удержался, чтобы не издать стон. Как-как? Никак! Еще и суток не прошло, а уже начинается… Но озвучивать пришлось иное. – Мы ищем, пэпээсники опрашивают людей. Как только нас будет что-то известно, мы вам обязательно сообщим.

– Спасибо, – сухо ответила женщина. – Павлик ведь единственный, кто у меня остался… оставался. А теперь и его нет…

Женщина издала непонятный всхлип и поспешила промокнуть набежавшие на глаза слезы зажатым в руках платком со смешными и оттого вовсе неуместными фиолетовыми цветочками.

– Мы ищем… – вновь повторил Виктор, чувствуя, как в горле встал камень размером с хороший валун, мешая сказать хоть слово.

Никитин испытал настоящее облегчение, когда женщина вышла из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь, но поработать ему вновь не удалось – в кабинет практически влетел Парков, едва не налетев на стул.

– Ты чего?

– Мужика побитого помнишь?

– Вчерашнего?

– Ага. Я, наконец-то, его допросил, так что теперь понятно, кто его мог отмундохать.

– А от меня ты чего хочешь?

– Ну на задержание тебя пригласить…

– О Господи! Мне еще пьяных драк не хватало… – Виктор поднялся из-за стола. – А где все остальные?

– Так местных расспрашивают по поводу пропавшей детворы. Кстати, вольница детская закончилась. Генералы наши быстренько наваяли приказ, чтобы дети были под пристальным присмотром, а со следующей недели начинается что-то типа школьного обучения. Я краем уха слышал, что пока выделяют часть казармы под школу, а недострой приказано достроить в кратчайшие сроки, обнести забором и напихать камер видеонаблюдения, чтобы и муха не пролетела незамеченной.

Обобщаемым словом «генералы» между собой милиционеры называли штаб гарнизона, возглавляемого полковником Жмурко.

– Эт где ты такое слышал?

Никитин закрыл входную дверь, замок же захлопнулся автоматически, от удара едва не свалив табличку с корявенькой надписью «Милиция», которую совсем недавно приколотил кто-то из парней.

– А! Побегай меж людей и не такое узнаешь. И еще знаешь что?

– Что?

– Мне Володин кой-че рассказал, – таинственным голосом признался Парков.

– И что он тебе такого рассказал, что ты тут жути наводишь?

– Короче, я не очень хорошо все понял, ну ты знаешь, как ВэВэ объясняет – фиг разберешься… Так вот, нашего Смирнова покойного настойчиво приглашали в гости в «Золотую балку», а он все так же уперто отнекивался…

– И что? – не заметил в этом ничего подозрительного Виктор. Ну подумаешь приглашали в гости, учитывая, сколько знакомых там осталось. Правда, некоторые из них посчитали решение Смирнова и остальных сменить место жительства предательством, но тому было начхать на это с высокой колокольни. Впрочем, как и самому Виктору. Даже сейчас по прошествии небольшого отрезка времени, Никитин понимал, что ему повезло оказаться здесь. Как не крути, морпехи хорошо окопались, крепко. Да и инфраструктура у них была на высоте, в отличие от той же «Золотой балки». Да, там поля вокруг – можно будет нехилое хозяйство поднять, да и ни один мертвяк незамеченным не пройдет, но вот с водой и светом дела обстоят намного хуже. И в той неразберихе, что царила в первые дни, Виктор сделал правильный выбор – в этом он был уверен на все сто процентов. А то, что те хотят его видеть изменником Родины – ну и флаг им в руки, барабан на шею.