Вот что означает политическая целесообразность, когда страна, где власть мало чем отличается от соседнего Китая, записывается чуть ли не в защитника демократии. Что еще более любопытно, так это то, что в США практически никто не возразил шефу Пентагона. В такой позиции американских верхов и их взглядов на ситуацию в ЮВА то ли здесь больше самообмана, то ли в Вашингтоне уже готовятся к тому, что демократизация во Вьетнаме усилиями сотен неправительственных структур, связанных с США, проникших буквально во все сферы общественной жизни, продвигается настолько позитивно, что дрейф Вьетнама в правильном с точки зрения американцев направлении неизбежен.

По официальным данным, 30 тыс. вьетнамцев проходят обучение в Соединенных Штатах. Новый вьетнамский университет имени Фулбрайта, который осенью 2017 года принял первую когорту студентов, позволяет вьетнамцам получить уже внутри Вьетнама независимое образование мирового уровня. Более 21 тыс. граждан СРВ являются участниками инициативы «молодые лидеры Юго-Восточной Азии» [Соколов, 2017. С. 219–220]62. Соединенные Штаты и Вьетнам подписали соглашение о создании Корпуса Мира в 2016 году. Все это очень важные точки американского влияния, рассчитанного на будущее. Но уже сегодня есть определенные основания для предположений о будущем вьетнамском выборе – в качестве примера можно привести тот факт, что Вьетнам был одним из первых в регионе, кто выразил готовность войти в число «стран-основателей» Транстихоокеанского партнерства, в котором США должны были играть ключевую роль63.

В то же время очевидно, что Вьетнам будет стремиться всеми силами оттягивать неизбежный выбор, стремясь максимально получать и от США, и от Китая. Идет очень сложная игра, направленная на то, чтобы всячески сбалансировать вьетнамскую политику, причем не только вовне, но и внутри, чтобы продолжать сохранять дружеские контакты как с Вашингтоном, так и с Пекином. В этой связи представляется, что в Вашингтоне сегодня явно переоценивают готовность Вьетнама к более тесному сотрудничеству с США. В этом смысле показателен пример событий, которые произошли уже после визита Дж. Мэттиса во Вьетнам в 2018 г. Следует отметить, что с вьетнамской стороны по итогам визита никаких заявлений о «крепком оборонном сотрудничестве» и об «общих интересах в Южно-Китайском море», о чем говорил Мэттис сделано не было.

Более того, после переговоров с американским министром обороны вьетнамский военный министр, генерал Нго Суан Лить отправился с визитом дружбы и сотрудничества в КНР, где на Сянщанском форуме по вопросам безопасности заявил, что «страны АСЕАН расширяют всеобъемлющее сотрудничество с Китаем во имя мира стабильности, дружбы и процветания [Мосяков, 2019. С. 191].

Так что надежды американских политиков на то, что вьетнамцы могут вот-вот встать в один ряд с американцами против Китая, объективной реальности не соответствуют. Скорее будет другое: если вьетнамцы и будут принимать участие в проекте ИТР, то присоединятся они к нему не отдельно, а примкнут к общей позиции стран АСЕАН. А эти страны, как известно, после довольно долгих колебаний заявили, что готовы войти и участвовать в ИТР, но только на своих собственных условиях.

Этот вывод становится еще более весомым, если проанализировать некоторые аспекты китайско-вьетнамских отношений. В этом случае мы увидим, что начиная с 2004 года Пекин, обогнав Японию, прочно удерживает позиции крупнейшего торгового партнера Ханоя. За менее чем четверть века взаимный товарооборот увеличился в несколько тысяч раз – с 38 млн. долл. США в 1991 году до 66,6 млрд. долл. в 2015 году.64 В этот период определенных качественных изменений претерпела номенклатура вьетнамского экспорта (17,1 млрд. долл. в 2015 году) – первую строчку удерживает электроника и вычислительная техника, однако в общем объеме по-прежнему доминирует сельхозпродукция и сырье – пряжа, овощи и фрукты, маниока, рис, сырая нефть и т. д. Основу китайского импорта (49,5 млрд. долл. в 2015 год) составляют преимущественно товары с высокой добавленной стоимостью – станки и оборудование, телефоны и электроника, металлопрокат, нефтепродукты. Координация двусторонней кооперации в данной сфере находится в ведении Вьетнамо-Китайской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Необходимо отметить, что Китай активно развивает торговые отношения с другими странами АСЕАН, активно создавая логистические и инфраструктурные потоки, вовлекая в инновационные проекты, привлекая торгово-инвестиционный капитал, создавая тем самым зависимость в сфере международной политики [Мосяков, Шпаковская, 2018. С. 7].

Наиболее интенсивно развивается кооперация Вьетнама с прилегающими регионами Китая – провинцией Юньнань и Гуанси-Чжуанским автономным районом. Последовательно реализуется утвержденная руководством двух стран еще в 2004 г. инициатива «Два экономических коридора – один пояс», нацеленная на расширение сотрудничества соседних областей, улучшение торгово-экономических отношений между двумя государствами в целом. Первый коридор – север–юг из центра провинции Юннань города Куньмина через вьетнамскую провинцию с центром в Лаокае к Ханою и Хайфону и к провинции Куангнинь; второй – китайский г. Наньнин (Гуанси-Чжуанский АР), Лангшон, Ханой, Хайфон. «Тонкинский экономический пояс» включает в себя 14 северовьетнамских провинций и три китайские административные единицы (Гуанси-Чжуанский АР, провинция Гуандун, островная провинция Хайнань)65.

Эта конкретная программа по интеграции приграничных районов предусматривает также меры по совершенствованию и увязке в единую сеть приграничной инфраструктуры, упрощение таможенных формальностей и процедур, активизацию контактов между предпринимателями путем проведения различных выставок, ярмарок и презентаций. При этом параллельно реализуется еще одна программа сотрудничества, которая в китайской прессе называется как концепция «одна ось, два крыла» (под «осью» подразумевается Гуанси-Чжуанский АР, «два крыла» – субрегион Большого Меконга и пояс вдоль Тонкинского залива), предполагающая интеграцию с рынками Юго-Восточной Азии южных провинций КНР, прежде всего в контексте работы зоны свободной торговли Китай–АСЕАН [Терских, Нархова, 2016. С. 126].

В то же время нельзя не отметить, что, несмотря на высокие показатели, вьетнамо-китайское взаимодействие в торгово-экономической сфере характеризуется значительным дисбалансом в пользу КНР, который из года в год только увеличивается (отрицательное сальдо в торговле с Пекином в период с 2002 по 2015 г. выросло в 20 раз и достигло 32,4 млрд. долл.). Вьетнамские эксперты отмечают растущую зависимость от торговли с КНР, доля которой во внешнеторговом обороте СРВ составляет почти 20%, в то время как у Пекина аналогичный показатель менее 1,5%. Китайские товары составляют около 30% от общего объема продукции, поставляемой на вьетнамский рынок, при этом их доля ежегодно растет – так, в 2010 г. она составляла менее 24% [Терских, Нархова, 2016. С. 128].

Другой серьезной проблемой является ограниченность географии вьетнамского экспорта, сконцентрированного преимущественно на южнокитайских районах. Существенный фактор, препятствующий, по мнению аналитиков, гармоничному развитию кооперации, – нестыковка инвестиционных и технологических интересов КНР с планами по модернизации экономики СРВ. Пекин нацелен прежде всего на подключение к разработке на территории Вьетнама месторождений полезных ископаемых с последующим вывозом сырья на переработку. Ханой, в свою очередь, такой подход не приветствует. Кроме того, власти СРВ уже не раз сталкивались с попытками китайцев перевести в страну экологически грязные и технологически устаревшие производственные мощности.

В этом отношении экономические связи с США существенно меньше по объему, чем с Китаем, но они намного более выгодны Ханою. Так, например, двусторонняя торговля между США и Вьетнамом выросла с 451 млн. долл. в 1995 году до почти 52 млрд. долл. в 2016 году. В 2016 году Вьетнам был самым быстрорастущим экспортным рынком Америки. Экспорт США во Вьетнам вырос на 77% в период 2014– 2016 годов. Экспорт США во Вьетнам в 2016 году составил более 10 млрд. долл., а импорт США в 2016 году – 42 млрд. долл.66 Таким образом, положительное сальдо Вьетнама в торговле с США составляло в 2016 году 32 млрд. долл. С Китаем же ситуация обратная. Так, например, в 2015 г. общий объем экспорта-импорта из Китая во Вьетнам достиг почти 96 млрд. долл. США. Причем экспорт из Китая во Вьетнам составлял чуть больше 66 млрд. долл., а импорт из Вьетнама – 29.7 млрд.67 Таким образом дефицит Вьетнама в торговле с Китаем составлял почти 35 млрд. долл. За прошедшие с тех пор годы тенденции кардинально не поменялись. Проблема здесь еще и в том, что вьетнамский экспорт в США во многом зависит от поставок сырья и комплектующих из Китая.

Основные результаты исследования

Как мы видим, перед современным Вьетнамом стоит сложнейшая проблема выбора в ситуации, когда любые решения могут только навредить сложившейся реальности. В этой связи особое значение приобретают отношения с Россией. После развала СССР и распада биполярной системы международных отношений, когда под термином «союзник» понимался, как правило, участник военно-политического союза, соглашения, заключенные на уровне «стратегического партнерства» между Вьетнамом и Россией в 2013 г. в различных областях международного взаимодействия, ориентировались в основном на выстраивание отношений на базе взаимовыгодного сближения и поддержки в определенных сферах сотрудничества. Также в подписанных документах отмечалась возрастающая роль Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) в глобальных делах, а также необходимость углубления регионального сотрудничества в интересах обеспечения прочного мира, стабильности и устойчивого развития в АТР [Шпаковская, Нгуен, Куклин, 2019. С. 179].

Если взглянуть на общий товарооборот двух стран – то этот показатель на уровне 6 млрд. ни в коей мере не может соперничать с торговлей с США или с Китаем. Однако в сфере безопасности, такой важной и чувствительной сфере сотрудничества для Вьетнама, Россия может выступить как партнер и в деле перевооружения вьетнамской армии, и в плане решения проблем международной безопасности. Этому способствуют в первую очередь отношения доверия и партнерства, которые сложились между двумя странами. Сотрудничество с Россией выступает для Вьетнама не в качестве альтернативы кому-то, а как важное подспорье в сохранении стабильности и суверенности и свободы в принятии решений в Ханое.

Список литературы

Канаев Е. А., Королев А. С. Большая Евразия, Индо-Тихоокеанский регион и отношения России с АСЕАН // Контуры глобальных трансформаций: полити- ка, экономика, право. 2019, Т. 12, No 1. С. 26–43.

Колдунова Е. В. Юго-Восточная Азия перед вызовами индо-тихоокеанских концепций // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. 2019. Т. I. № 2 (43). С. 42–53.

Локшин Г. М. Стратегическое соперничество Китая с США в Южно-Китайском море // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. 2019. Т. I. № 2 (43). С. 55–73.

Мосяков Д. В. Глобальная трансформация Тихоокеанской Азии и России / Институт стран Востока, Институт востоковедения РАН. М., 2019. 390 с.

Мосяков Д. В., Шпаковская М. А. Китай переигрывает США в отношениях с АСЕАН // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. 2018. Т. II. № 3 (40). С. 6–11.

Понька Т. И., Бельченко А. С., Трусова А. А. Двухвекторный подход КНР к разрешению территориальных споров в Южно-Китайском море // Вестник РУДН. Серия: Международные отношения. 2017. Вып. 17. № 3. С. 518–529.

Соколов А. А. Высшее образование Вьетнама: формы интернационализации // Вьетнамские исследования. 2017. Вып. 1. С. 212–224.

Терских М. А., Нархова Е. И. О вьетнамо-китайских торгово-экономических связях // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. Выпуск XХХ (№ 30, 2016). С. 125–133.

Шпаковская М. А., Нгуен Т. Н. З., Куклин Н. С. Всеобъемлющее стратегическое партнерство Социалистической Республики Вьетнам и Российской Федерации: основа, содержание и принципы // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. 2019. Т. I. № 2 (43). С. 173–181.

Шпаковская М. А. Курылев К. П., Куклин Н. С. Россия, Вьетнам и контуры «Большого Евразийского Партнерства» // ЮВА: актуальные проблемы развития. 2018. № 4 (41). С. 136–145. (на рус. яз.)

Schneier E. Structured Strategic Partnership Handbook. Lulu publishing. 2018. P. 41. 179. (на англ. яз.)

ĐINH CÔNG TUẤN. Quan hệ đối tác chiến lược trong quan hệ quốc tế hiện nay: ĺy thuyết, thực tiễn thế giới và Việt Nam [Стратегическое партнерство в текущих международных отношениях: теория, практика в мире и во Вьетнаме]. Режим доступа: URL: http://www.vjol.info/index.php/ncca/article/view/19037. (на вьет. яз)

Чан В. Т. Xu hướng mới đối tác thay cho liên minh quân sự [Новая тенденция: стратегическое партнерство вместо военного союза]. Режим доступа: URL: http://thanhnien.vn/thoi-su/quoc-phong/xu-huong-moi-doi-tac-chien-luoc-thay-cho-lien-minh-quan-su-461915.html. (на вьет. яз.)

References

Kanaev E. A., Korolev A. Bol’shaja Evrazija, Indo-Tihookeanskij region i otnoshenija Rossii s ASEAN // Kontury global’nyh transformacij: politi- ka, jekonomika, pravo 2019, T. 12, No 1. S. 26–43. (in Russ.)

Koldunova E. V. Jugo-Vostochnaja Azija pered vyzovami indo-tihookeanskih koncepcij // Jugo-Vostochnaja Azija: aktual’nye problemy razvitija. Tom I, No 2 (43), 2019. S. 42–53. (in Russ.)

Lokshin G. M. Strategicheskoe sopernichestvo Kitaja s SShA v Juzhno-Kitajskom more // Jugo-Vostochnaja Azija: aktual’nye problemy razvitija. Tom I, No 2 (43), 2019. S. 55–73. (in Russ.)

Mosyakov D. V. (2019) Global’naja transformacija Tihookeanskoj Azii i Rossii/ Institut stran Vostoka, Institut vostokovedenija RAN. M., 2019. 390 s. (in Russ.)

Mosyakov D. V., Shpakovskaja M. A. Kitaj pereigryvaet SShA v otnoshenijah s ASEAN// Jugo-Vostochnaja Azija: aktual’nye problemy razvitija. Tom II, No 3 (40), 2018. S. 6–11. (in Russ.)

Pon’ka T. I., Bel’chenko A. S., Trusova A. A. Dvuhvektornyj podhod KNR k razresheniju territorial’nyh sporov v Juzhno-Kitajskom more // Vestnik RUDN. Serija Mezhdunarodnye otnoshenija. 2017 Vol. 17. No. 3. S. 518–529. (in Russ.)

Sokolov A. A. Vysshee obrazovanie V’etnama: formy integnacio6nali- zacii // V’etnamskie issledovanija. 2017. Vypusk 1. S. 212–224. (in Russ.)

Terskih M. A., Narhova E. I. O v’etnamo-kitajskih torgovo-jekonomi- cheskih svjazjah // Jugo-Vostochnaja Azija: aktual’nye problemy razvitija. Vypusk XHH (No 30, 2016). S. 125–133. (in Russ.)

Shpakovskaja M. A., Nguen T. N. Z., Kuklin N. S. Vseob#emljushhee strategicheskoe partnerstvo Socialisticheskoj Respubliki V’etnam i Rossijskoj Federacii: osnova, soderzhanie i principy // Jugo-Vostochnaja Azija: aktual’– nye problemy razvitija. Tom I, No 2 (43), 2019. S. 173–181. (in Russ.)

Shpakovskaja M. A. Kurylev K. P. Kuklin N. S. Rossija, V’etnam i kontury «Bol’shogo Evrazijskogo Partnerstva» // JuVA: aktual’nye problemy razvitija. 2018. No 4 (41). S. 136–145. (in Russ.)

Schneier E. Structured Strategic Partnership Handbook. Lulu publishing. 2018. P. 41. 179 (in English)

CHan V. T. Xu hướng mới đối tác thay cho liên minh quân sự (Novaja tendencija: strategicheskoe partnerstvo vmesto voennogo sojuza). [Jelektronnyj resurs]. URL: http://thanhnien.vn/thoi-su/quoc-phong/xu-huong-moi-doi-tac-chien-luoc-thay-cho-lien-minh-quan-su-461915.html. (in Vietnam.)

Contemporary Sino-Myanmar Relations: Dilemma of Letpadaung Taung Copper Mine Project

WAI YAN PHYO NAINGPh.D. (Candidate), Doctoral School of History, Faculty of Humanities, National Research University – Higher School of Economicsywai@hse.ru

Since Myanmar was opened to the world in 2011 local and international environmental activists tried to criticize the Chinese megaprojects in Myanmar. Letpadaung Taung Copper Mine Project is one of the huge Beijing investments in the Myanmar Military government era. The lack of corporate social and environmental responsibility on behalf of the Myanmar Wanbao Company created an intolerable situation for the residents. The only Letpadaung project became a center of international dispute and a dilemma of Sino-Myanmar relations similar to Chinese mega-projects in Myanmar. It happened because the late Myanmar Military government finalized all significant Chinese investments’ agreements before they transferred country power to the civilian administration in the mid of 2010.

This condition has led to a nation-wide movement after local intermediary administrators used Phosphorus bombs to destroy the activists’ camp near the project area in November 2012. President Thein Sein founded the “Letpadaung Taung Investigation Commission” and requested Myanmar’s democracy icon and opposition leader Aung Sann Su Kyi to lead the commission. However, Aung Sann Su Kyi did not receive a warm welcome from the local people and even faced aggressive sentiment on her field trip.

Beijing became concerned with its major construction projects in Myanmar since Myanmar-Sino relations rapidly degraded after the suspension of the Myitsone Dam in late 2011. This article investigates the factors of rising anti-Chinese persuasion in Myanmar and describes the problems connecting with the Letpadaung Taung Copper Mine Project.

Keyword: Letpadaung Taung Copper Mine, Chinese Investments, Wanbao, Sino-Myanmar relations.

СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП КИТАЙСКО-МЬЯНМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ: ДИЛЕММА МЕДНОГО ПРОЕКТА ЛЕТПАДАУНГ ТАУНГВЕЙ ЯН ПЬЁ НАЙНГаспирант, докторская школа истории, гуманитарный факультет, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»ywai@hse.ru

В данной статье проанализированы факторы роста антикитайских настроений в Мьянме, связанные с медным рудником Летпадаунг Таунг.

С тех пор как Мьянма открылась для внешнего мира в 2011 г., местные и зарубежные активисты в сфере экологии неоднократно пытались критиковать китайские добывающие проекты на территории этой страны.

Медный проект Летпадаунг Таунг – одна из самых значительных инвестиций Пекина в эпоху военного правительства Мьянмы. Отсутствие корпоративной социальной и экологической ответственности со стороны компании Myanmar Wanbao Company создало невыносимые условия для жителей окружающих территорий.

В результате этого между местной администрацией и активистами «зеленого» движения возник серьезный конфликт. В ноябре 2012 г. разногласия между административным корпусом и населением переросли в вооруженные столкновения, в ходе которых для уничтожения протестующих были применены фосфорные бомбы. В ответ на это президент Тейн Сейн основал «Комиссию по расследованию инцидента на Летпадаунг Таунг» и обратился к представителю демократического движения Мьянмы и лидеру оппозиции Аун Сан Су Чжи с просьбой возглавить ее. Однако Аун Сан Су Чжи не получила поддержки от местных жителей и даже столкнулась с агрессивными настроениями во время поездки в пострадавшие районы.

Ключевые слова: медный рудник Летпадаунг Таунг, китайские инвестиции, Ваньбао, синомьянманские отношения.

Introduction

In March 2011, Myanmar started its new chapter by shifting from authoritarian to democratic state. Myanmar people received opportunities to express their opinion on government projects, especially for joint investments with Chinese companies. After President Thein Sein suspended Myitsone Dam General Project by listening to his fellow citizens’ demand, another one, Letpadaung Copper Mine project emerged as the next step of the antiChinese investments in that time. On the other hand, there were invisible thorns in the two countries’ asymmetric economic relations such as Myitsone Dam project, Kyaut Phyu Deep Sea port project. Therefore, the dilemmas of the Sino-Myanmar relations became acquired tense and even confrontational character.

Looking from a global perspective, China is an influential neighboring country for Myanmar. Myanmar could not neglect Beijing’s role in the world and its policies on East Asia and the Southeast Asian region. Therefore, this article stands out from the existing body that advocated the literatures pushing of Myanmar to forge close ties with Western World and the US more than China.

Methodology

Previous studies have reported the locals’ opinions on Chinese megaprojects after Myanmar democracy transition is opened by Lauren Decicca68. However, he did not pay attention to the daily life of locals after the project’s commencement [Lauren Decicca, 2015]. Atsuko Mizumo focuses on details of Letpadaung Copper Mine Project connecting with Myanmar’s China policy69. Although he has researched Chinese Mine investments in Myanmar and their development, it is still necessary to do in-depth research on the Chinese interests in their project [Atsuko Mizumo, 2016].

These critical situations are concerning the Letpadaung project developed as the dilemmas of Sino-Myanmar relations until NLD’s government came to power. This research examines different primary sources such as interviews, government documents, statistics, field studies in the project area.

Main results

Monywa is the largest city of the Sagaing Division and located at the east bank of the Chindwin river in the central part of Myanmar. There are four large copper mine projects, namely Letpadaung, Sabetaung, Sabetaung South and Kyisintaung in the western part of the town. In 1978, Myanmar started Sabetaung and Kyisintaung mines, which are located next to each other. Letpaduang Copper mine project is located to the southeast of these aforementioned two copper mines. According to the report from the Amnesty, Letpaduang can produce 75% of the copper out of these four projects [Amnesty, 2015. P. 12]. At that time, the Myanmar government managed all projects according to the Socialist economic policy [Maung М., 1964. P. 1189].

In 1996, Myanmar military government opened its economy to the outside world and invited foreign direct investments. Ivanhoe Myanmar Holdings Ltd, a Canadian owned company, had passed the government tests and entered into the joint investments with Minister of Energy (1) [Amnesty, 2015. P. 20]. The agreements were not only for the Letpadaung deposit, but also for all deposits in the Monywa project. However, the existing literatures do not mention these facts, mentioning only the Letpaduang mine. Ivanhoe gave up Monywa projects and sold its 50%70 share to the third party when the US and the West imposed harsh sanctions on Myanmar in 2007. However, the purchaser’s identity of the Ivanhoe shares was shrouded in secrecy from the media [Amnesty, 2015. P. 99].

In March 2010, The Union of Myanmar Economic Holdings Limited (UMEHL) nationalized 7,867 acres of land for the Letpadaung project. When Chinese Premier Wen Jiabao paid a state visit to Myanmar, the UMEHL and Ministry of Mines from Myanmar side and China North Industries Corporation (NORINCO) signed a US$ 1,1 billion joint investment for Letpadaung Copper Mine Project [Maung Myoe, 2015. P. 38]. Upon investigating the background of NORINCO, it became apparent that is China’s military-owned company. The same applies to its counterpart UMEHL, that was also backed up by the Myanmar military71. Only Maung Aung Myoe mentioned these facts [Maung Myoe, 2015. P. 39]. A. Clapp Priscilla reported that Wanbao is a Chinese state-owned company. No one knew when the agreement took place, and how did the parties reach a final agreement [Priscilla, 2015].

However, we should not neglect the fact that Wanbao company is a daughter of NORINCO. Before the NORINCO started managing the completed project, Wenbao Mining Ltd founded two subsidiaries such as Myanmar Wenbao Copper Mining Limited and Myanmar Yang Tse Copper Mining Limited [Myanmar Wanbao Company Limited’s webpage]. It could be confusing for researchers because Ivanhoe controlled the whole Monywe project under the same administration when they managed all mines before [Amnesty, 2015. P. 10]. For Letpaduang Mine, Myanmar Wanbao Copper Mining Ltd has managed the entire project, and Myanmar Yang Tse Copper Mining Ltd has handled the Sabetaung and Kyisintaung mines since 2010 [Amnesty, 2015. P. 10]. The only Letpadaung project became a center of international dispute and a dilemma of Sino-Myanmar relations similar to Chinese mega-projects in Myanmar. It happened because the late Myanmar Military government finalized all significant Chinese investments’ agreements before they transferred country power to the civilian administration in the mid of 2010 [Priscilla, 2015].