Большой мир. Книга 1

– Ага, красота, – вклинился Ворак, показав руками, зачем именно они будут бегать.

– Да только не всем по душе такой расклад. Их же туда не на месяц отправляют, а на полгода точно, чтоб уж наверняка, – забормотал Карис. – Этим бедолагам даже возможности не дали стать чем-то большим, чем обычный пахарь или охотник.

– Карис, дружище, – хлопнул его по спине кривоносый, – чем большим они могут стать? Все поголовно Белые, как молоко матушки Сокша!

Сокш перестал издеваться над зубами и выразительно посмотрел на кривоносого.

– Да все равно, просто не нравится, когда по принуждению, – невесело ответил Карис, будто не заметив подколки Ворака.

И я полностью поддерживал его слова, никому не нравится, когда его лишают выбора.

– Слышь, кривоносый любитель самок поганов, ты когда это успел проверить какого цвета молоко у моей матушки? – раздул ноздри Сокш.

Мои губы растянулись в улыбке, но я сунул в рот кусок мяса и живо поднялся со стола. Желания присутствовать во время обсуждения молока матери Сокша не было никакого.

– Ладно, – кивнул я спутникам, – спасибо за компанию, пожалуй, я пойду отдыхать.

– Давай, лесной. Завтра подъем с петухами. Долго стучать не станем! – скалясь Сокшу, бросил мне Ворак.

Карис тоже поднялся:

– Я, пожалуй, поддержу Каина, чувствуется еще слабость после ранения.

– Ну, как знаешь, – хлебнул из кружки кривоносый, – ты последнее время вообще слабенький какой-то стал. До этого заказа вечно пропадал где-то да в Черный Жерек перестал наведываться.

– Звиняйте уж, дела были, – мрачно улыбнулся голубоглазый охранник.

Терпеливо дослушав их диалог, я спокойно направился к лестнице.

– Итак, долговязый любитель мортов, видимо, мне придется просвещать тебя, а то позоришь нашу команду тупыми вопросами, – долетел самодовольный голос Ворака, когда я ступил на лестницу.

– Пара кретинов, – глухо произнес за спиной голубоглазый.

– Не всем быть учеными, – иронично заметил я.

Карис раздраженно фыркнул и, быстро проскочив мимо меня, поспешил к своей двери.

Я в свою очередь заскочил в свою комнатушку и, упав на кровать, растянулся. По телу пробежала нега, и мир стал выглядеть немного приветливее. Определенно, вымыться и набить желудок было правильным решением.

Когда ощущение удовольствия притупилось, реальность встретила меня с новыми силами, и я стал усиленно ломать голову над своим продвижением в чарах.

Черноглазая воровка, ко всему прочему удивлению насчет свитков, ничего не зная о моей магии, удивилась, почему я не разжег костер маной. Что из этого следует?

Правильно.

Для нее любой маг может разжечь костер, равно, как и создать ледышку или булыжник. И учитывая отсутствие знаний о нужде свитков, можно сделать вывод, что она сама же пользуется любыми чарами.

Неужели элита Фариды и других планет знает о контроле маны, а свитки продают только низшим слоям?

Сорас говорил, что маги не учат чужие свитки, потому что они будут непомерно слабыми и фактически бессмысленными. Но все же это возможно! По этой логике та же Леа могла бы создать ледышку размером с иглу и лишить противника зрения. Почему же тогда она не показывала ничего, кроме своего ветра?

– Леа, – возник в голове образ остроухой малышки с изуродованным лицом. Следом за ней хлынули воспоминания о сестре и Сае. Маме.

Твари…

В груди сдавило, и я застонал от нахлынувших эмоций.

Даже судьба отца не беспокоила меня настолько сильно. Возможно, это из-за того, что он мужчина, и уж повелось, что мужские страдания не так задевают нашу психику. Про остальных жителей убежища я вообще молчу. Какое мне дело до Барри, Присциллы, ее брата и даже Мэгги?

– Хватит уже думать о том, на что не повлиять, Том, ты же, мать твою, реалист! – процедил я сквозь зубы самому себе. – То есть, Каин. Перед тобой, черт возьми, мир магии!

Ладно.

Что там сказал фойре? Я редкая, но слабая птица, а значит рассчитывать на то, что магия разрушения вытащит меня из задницы,не стоило. Нужно было что-то более явное и мало-мальски смертоносное.

Вот бы магию крови и толпу зомби перед собой, чтобы не своими руками лишать жизни. Что, по-видимому, сделать придется еще не раз.

Или стальную броню, чтобы не получать урон и размахивать огромным мечом, аки берсерк.

Снова вспомнились дымные мечи белокурого Искателя. Большими они не были, но тем не менее, проделали дырки в горле всех фойре в Пантоа. Возможно, это был эффект неожиданности, а может быть мана Искателя была просто сильнее и пробила щиты зверолюдов. Также следует учесть то, что бандиты могли не владеть этим умением, ведь здесь всё учится через свитки. А свитки стоят денег.

До белокурого я тоже видел атакующую магию в действии, но почему-то именно его дымчатые клинки законсервировались в памяти.

– Клинки, – буркнул я раздраженно и сел в постели. – Черт, я даже не представляю себе, как такое сотворить.

Тем не менее, нужно было пробовать.

Дым – это производная горящих материалов, значит самая близкая стихия к нему – это огонь. Наверное.

– Но как огонь породит дым, если в нем ничего не сгорает? – спросил я деревянную стену.

Мана.

Мана это основа любой структуры и формы структур. По словам Сораса, мана это производная Кель, а Кель находится в основе всего сущего. Значит Кель это и есть та мякоть, из которой лепится все.

То, с какой легкостью маги формируют структуры, дает понять, что мане не нужен ни процесс окисления, ни другие заготовки для формирования готовой или промежуточной стадии любого умения.

Но ведь недостаточно просто представить себе черный дым, чтобы сформировать его. Иначе каждый житель этой вселенной с легкостью делал бы все, что желалось его чистой и не очень душе. По лесам и дорогам метались бы толпы мертвых, а каждый встречный мог разрядить в тебя молнию. Так ведь?

Но что стоит за созданием структур?

Воровка сказала лишь фразу "понимание устройства мира", но как бы я не надумывал, это могло ни к чему не привести, ведь миллиарды людей моего мира могут с легкостью разжечь огонь или создать слабое электричество, в сущности, понимая лишь фундаментальность этого процесса.

И тем не менее, что я знаю об устройстве мира?

Если сильно упростить, получается, что атомы соединяются в молекулы, молекулы образуют вещества, а вещества наполняют нашу материальную реальность.

Но все это касалось моей вселенной и научных исследований моего мира. Возможно, в этой вселенной все абсолютно иначе, и мир наполнял лишь Кель, а разумные состояли из неизвестных моему миру частиц. И даже если из известных, я ни черта об этом не знал.

– Но что это может мне дать? – снова спросил я у стены. Было бы здорово, если бы она смогла предоставить мне нужные ответы.

Может получиться так, что мана создаст все необходимые элементы процесса автоматически или вообще пропустит их, сформировав желаемое.

А может быть не стоит вообще пытаться понять эти процессы? Кто, в принципе, может понять, как все на самом деле работает?

– Дерьмо, черт! – выругался я раздраженно. Огонек жировой лампы слегка дрогнул, будто среагировав на мою эмоцию.

Плохо, когда ничего не понимаешь. Еще хуже, когда некому тебе это объяснить. Но самое поганое, если не с кем обсудить надуманное.

Глубоко вдохнув, я закрыл глаза, для верности, и представил светящегося себя с голубой дымкой, заполнившей мое тело. Представил, как тяну оттуда тоненькой струйкой ману, и словно в графическом редакторе, дымка поддалась моему желанию, вытягиваясь длинной нитью. Ощутив покалывание на кончиках пальцев, я снова убедился в реальности моей фантазии. С каждым разом это давалось на порядок легче.

Решив повлиять на результат, я сконцентрировался на своих ощущениях и возжелал почувствовать покалывание не на кончиках пальцев рук, а в ногах.

Тонкая нить голубой дымки снова потянулась ко мне, наблюдателю, и спустя мгновение я ощутил желаемое.

Впервые я проделал этот процесс со всеми конечностями тела, и с каждым разом мана справлялась с работой намного быстрее. Я почувствовал покалывание в правом глазу почти так же быстро, как если бы возжелал сжать кулак.

Это был невероятный опыт, и горечь от незнания сути происходящего немного угасла.

Мое земное мышление привыкло к тому, что можно выведать почти все известные разгадки секретов вселенной, забив в поиске нужный запрос, и философствование, в попытке узнать больше, руководствуясь только личным опытом, – было серьезным вызовом. Если не сказать больше. Я метался из угла в угол, от идеи к идее, как мышь в коробке. Бездарно и пусто.

Но что мне еще оставалось?

– Ладно, двигаемся дальше, – выдохнул я спокойно.

Как, наверное, и у большинства парней, мое я сильнее тянулось к атаке, нежели к защите, поэтому, собравшись с мыслями, я начал представлять, как выходящая из меня дымка становится черной.

Почувствовав привычное покалывание, открыл глаза и увидел – ничего.

"Это было бы слишком просто", – проскочила невеселая мысль.

Глава 30

Бросив нерешительный взгляд на жировую лампу, я задумчиво наблюдал за пляской огонька.

В голове возник образ упавшего шаттла и защитного комбеза, который сбросила с себя воровка. Такой контраст как и прежде поражал мой разум. Люди, живущие на этой планете, знают о технологиях и космосе. Многие пробовались в Искатели и не понаслышке знают о магии. Даже не имея возможности ею воспользоваться, местные не видят в этом ничего сверхъестественного. И вместе с этим, в моей комнате горела обычная жировая лампа. Фитиль уверенно выдавал пламя, в то время как другой его конец свободно плавал в широкой глиняной миске.

Да и вообще, чем больше я сталкивался с новым, тем сильнее бросалась в глаза неравномерность прогрессивности общества.

Я интуитивно поднял руку и медленно провел пальцем над огнем. Приятное обжигающее чувство напомнило о школьных годах, курсе химии и ее волшебстве. А ведь в свое время первых алхимиков называли колдунами и прислужниками Люцифера. Сейчас, понимая все эти простые вещи на уровне школьных знаний, нам невдомек это мракобесие. Но фактически, так называемые прислужники тьмы рубили окна в светлый мир науки. Нет, в моей голове не было идеализации этих людей, но чем бы они ни руководствовались, это привело нас к познанию не только самих себя, но и мира.

Что это были за люди? Попаданцы из этой вселенной, которые пытались найти способ "колдовать" без магии, или естественное развитие немагической вселенной?

– Чтоб меня, – выругался я и бросился к лежащему на единственном в комнате стуле мешку. Выудил причудливый пергамент и уставился на него, не решаясь раскрыть и увидеть непонятные символы.

Когда я пришел в себя после исчезновения воровки, я решил, что она забрала из сумки все имеющие ценность вещи, оставив мне только лук и нож. Даже не проверил наличие свитка. Что уж там, я просто забыл о нем, на фоне прорыва в понимании магии.

Отбросив неуверенность, я развернул свиток и нервно выдохнул.

Нет, там не оказалось местных каракулей, но понятнее от этого не стало.

В центре свитка был начертан шестиугольник, края которого переливались черно-фиолетовым цветом. Его внутреннее заполнение оказалось еще более чудным: снизу вверх пробегала черная полоска, оставляя после себя цвета-названия степени Сосуда.

Белый-Желтый-Синий-Красный-Черный.

Что с этим делать?

Единственное логичное решение – это коснуться, но я сомневался в безопасности этого действия. Если бегающая полоска окажется разновидностью местного определителя цвета мага, есть шанс, что свиток меня отвергнет и убьет. Или владелец вещицы выйдет на след предмета.

– Когда восстанет из мертвых, – грустно поджал я губы.

Хотя, чем черт не шутит в этой вселенной.

Плюнув на опасность, я ткнул пальцем в шестиугольник и моментально почувствовал покалывание, которое пробежало по руке и буквально врезалось в мозг. Ощущение не самое приятное. Голова чертовски разболелась, и я осел на пол. Мысли хаотично метались и никак не желали структурироваться. Тошнота то подкатывала, то бесследно исчезала.

Усталость навалилась тяжелым грузом, и не понимая, что происходит, я из последних сил дополз до кровати, но так и не смог затянуть туда все тело.

…

Стук в дверь оборвал мой глубокий сон, и вздрогнув, я машинально откликнулся:

– Да-да, иду, Лизи, скоро буду.

– Какая Лизи, лесной! Нам пора выходить, и ты, боюсь, остался без нормального завтрака, – гаркнул и следом заржал Сокш.

После этого заявления сонливость испарилась за секунду, и снова подняв голову, я обнаружил себя в полусидящем состоянии. Все тело затекло, а голова, казалось, весила целую тонну.

Я поднялся на ноги тут же захотел лечь в постель и нормально выспаться. А еще лучше, продолжить удивительный сон, где мы с семьей отдыхали на озере. Лизи с Кернисом были еще совсем дети и бегали друг за другом, накручивая круги рядом с покрывалом. Бабушка Элизабет о чем-то щебетали с мамой, а мы с отцом обсуждали рыбалку и удочки. В этом сне я был уже не ребенком и, поглядывая на семью, радовался такой картине еще сильнее. В этом творении господина Морфея не было ни исчезновения Эммы, ни катастрофы, ни чертового убежища.

Кто знает, что было бы с нами, если бы мама не пропала на долгие шесть лет. Может быть, Кернис не превратился бы в маньяка, и мы спаслись бы в одном из убежищ страны. Сая была бы жива и встречалась с очередным красавчиком из университета, а не получила бы пулю в живот.

Кто знает…

– Дерьмо, – я опустил голову и начал спешно собирать вещи.

Спустившись вниз, я тут же наткнулся на Лару, которая нервно покусывала пухлую губу. Ее белое круглое лицо наполнилось печалью и грустью, когда мы встретились взглядами. Определенно девочке здесь одиноко, и присутствие таких постояльцев, как охранники нашего каравана, не добавляло радости в ее скучную жизнь. Возможно, какой-нибудь молодчик из направившейся в Пантоа гвардии скрасил ее прошлую ночь. И выжил.

– Лесной, у тебя есть пять минут, – гаркнул Сокш, отвернувшись от стойки. – Потом будешь догонять.

Видимо, Ворак и Карис были уже на улице и запрягали повозки.

– Хорошо, спасибо, что разбудил, долговязый, – я осмелел и хлопнул его по спине.

Тело Сокша слегка шатнулось, и он, обернувшись, оскалился. Я понял, что сделал ошибку.

– Давай, в общем, догоняй, – весело хлопнул он меня по плечу в ответ.

Сокш развернулся и вышел на улицу, а я остался материть себя за оплошность, которой открыл доступ в их панибратский клуб. Конечно, они и до этого не очень-то деликатничали в разговоре, но теперь к этому прибавятся все виды похлопываний и соответствующих поддразниваний.

– Господин Корчаж, я хотел бы заказать что-нибудь поесть в дорогу, – обратился я к хозяину.

– Ларочка, ты слышала, – сказал он дочери.

– Да, папа, – прошелестела Лара и, присев чуть ли не в реверансе, уплыла за занавеску кухни.

Корчаж стоял недовольный и даже злой, нервно постукивая пальцами по стойке.

– Каин, – обратился он ко мне внезапно. – Ты, случаем, с Ларочкой моей ночью не встречался?

Я вздрогнул и хотел было тупо бежать, но потом до меня дошло, что это был вопрос и касался он именно ночи.

– Нет, господин Корчаж, я всю ночь спал, как младенец, – ответил я, стараясь чтобы это звучало буднично и непринужденно.

Хозяин вгляделся в меня и заиграл желваками, но потом резко выдохнул и расслабился.

– Ладно, – махнул он рукой, – удачной дороги, в общем.

Я кивнул и стал ждать завтрак.

В главном зале не было ни души, и все столы, соответственно, пустовали. Вспомнив, сколько вчера было народу, из памяти выбрался образ трех столиков, за которыми тихо сидели мужики. Я тогда не обратил на них внимания, но сейчас стало интересно, кто это был.

– Ваш Двор рано опустел, – спокойно сказал я. – Или здесь все ранние пташки?

– Не обязательно, но в этот раз все разбежались засветло, – ответил хозяин.

– У вас действительно популярное место, – зашел я со стороны лести, – вчера, почитай, торговцев было столько же, сколько и вояк.

Корчаж довольно улыбнулся, а в конце удивленно поднял глаза:

– С чего вдруг? Вчера из торговцев был только Маркаш с подельниками.

– О-о, – удивился я театрально. – Я думал, те атланы, что сидели за столиками, тоже из торговцев.

Хозяин Сумрачной Дархе схватился за живот и захохотал:

– Ну даешь, Каин. Сразу видно, молодость и не наметанный глаз. Эти балбесы обычные путешественники, не больше. Один из них сказал, что их деревню разграбила ватага фойре, и они единственные, кто выжил. Вот теперь ищут, куда бы податься. Может, как раз в Пантоа и подались, вместе с вояками.

Я хотел было засомневаться вслух, ведь я видел, что делала банда фойре во время атаки, и сомневался, что такой куче мужчин удалось выжить.

– Ваш заказ готов, господин, – прервала мои нарастающие сомнения Лара. Она протянула мне мешок из серой ткани и незаметно провела по руке своими пухлыми пальчиками, когда я взялся за мешок.

Я вздрогнул, но быстро спохватился и, распрощавшись с хозяином, вылетел наружу. В лицо ударила утренняя свежесть и вместе с ней осенний холод. Тем не менее, солнце уже полыхало достаточно ярко, чтобы не сомневаться, что день будет теплым, если не набегут дождливые тучи.

Повозок во дворе уже не было, так что я, не глядя, выскочил через ворота и быстро набрал скорость. Когда вдали показалось облачко пыли, а затем очертания повозок, я мысленно выдохнул и нагнал караван.

– О, Каин, а мы уж решили, что ты остался жить у Корчажа, – заржал Сокш, и его Мямля, словно поддакивая, громко крякнул.

– С милой Ларочкой, – добавил Ворак и поддержал товарища.

Кариса видно не было.

– Стало быть, Лара вас приглашала остаться? – спросил я ухмыляясь.

Сокш бросил горделиво:

– Еще как приглашала, но, как ты помнишь, Корчаж больно трепетно относится к этой сочной чертовке.

Сочной? Я чуть не поперхнулся.

– А мне показалось, что он наоборот ищет повод, да только отцовская ревность мешает, – мудро заметил кривоносый.

Я решил сменить тему, а то недалек час, и в порыве возбуждения Сокш начнет вслух рассуждать о цвете ее молока. Если Ворак не успел его как следует просветить прошлым вечером.

– Карис на разведке?

– Ага. Он вызвался проехаться на своем Шажке с самого утра, мы и позавтракать не успели, – кивнул Ворак. – Сказал, что ему не понравились ребята, что сидели вчера в зале.

Решив, что ходьбы и бега с утра уже достаточно, я кивнул и, проскользнув мимо каатор, уселся на бортик первой повозки.

– Приветствую вас, господа торговцы! – махнул я рукой Родерику и Марикашу.

– И ты здравствуй, – сказал второй угрюмо. – Мы уж решили…

– Что я остался жить у Корчажа, – закончил я за него и улыбнулся. – Нет, господин Марикаш, я стану Искателем!

– Ну коли так, нам же лучше, стрела лишней не бывает! – в тон блеснул зубами Марикаш.

– И то верно, – согласился я и, устроившись поудобнее, зевнул от души.

Торгаши принялись что-то обсуждать, а я вспоминать вчерашний день и подводить итоги. Благо охранники были заняты, активно и весьма определенно жестикулируя. До ушей долетело имя дочери хозяина Сумрачной Дархе, и тема обсуждения стала ясной, как это утро.

Итак, что это черт возьми вчера было?

Я достал из сумки свиток и, развернув его, увидел пустой пергамент. Ни шестиугольника, ни мерцающих цветов – ничего. Волшебный свиток превратился в простую желтую бумажку. На всякий случай сунув его обратно, я стал рыться в памяти и разбирать цепочку вчерашних событий.

Глава 31

Логичнее всего выглядел вариант, где я выучил какое-то заклинание, и свиток просто опустел. Ведь было бы странно и не прибыльно, если бы они были многоразовые. Но стоило рассмотреть все варианты, перед тем как пробовать что-нибудь воспроизвести.

Мог ли я повесить на себя какое-то отслеживающее заклинание? Да.

Возможно ли, что это были чары, настроенные на постепенное убийство прочитавшего? Да.

Могу ли я с этим что-нибудь поделать? Нет…

Но за исключением головной боли, которая, возможно, является нормальным следствием поглощения свитка, я чувствовал себя превосходно. Особенно после пробежки. Все-таки, по моей теории, свиток прописывает в подсознании цепочку действий, необходимую для создания выученной структуры. Но это в том случае, если это нормально – вырубаться после такого.

Закрыв глаза, я моментально увидел нужную проекцию и потянул за ману. Тонкая ниточка устремилась ко мне, прошмыгнула по руке, и я ощутил все то же покалывание. Затем все мое тело пропустило через себя ману с тем же эффектом.

Ничего нового. Но вместе с чувством облегчения, я все же опечалился. Было бы приятнее ощутить что-то необычное.

Леа говорила, что нужно всего лишь подумать о структуре, и она проявляет себя. Но я не знал, что за структуру выучил, и это все усложняло.

Я стал перебирать всевозможные названия и слова, олицетворяющие в моей голове магическое умение: огненный шар, ледяной штык, пепельный меч и все в таком роде…

Ничего.

Наверное, для торгашей, ведущих вторую повозку, я, положивший на колено ладонь, словно держу апельсин, и маниакально глядящий на нее, выглядел как умалишенный. Но мне было все равно. Появись там ледяная сфера или еще что чародейское, это не вызовет в них суеверного страха, а лишь вопросы к моей магии и ступени Сосуда.

– Стоило больше читать фэнтези, – буркнул я под нос, – а не играть в игры.

В играх все просто, включил скилл – умение сработало. В книгах же автор может выдумать и описать все стадии развития умений, и это хотя бы дало бы мне сейчас какой-то толчок. Вдруг один из авторов оказался бы попаданцем на Земле и заделался писателем, а я наткнулся именно на его работу.

– Мда, даже самому смешно, – сказал я, рассматривая зеленый пейзаж вдоль дороги.

Мы уже покинули лес, и вокруг, по сути, нас окружало травяное поле с редким кустарником. Солнце начало прогревать воздух, и запах утренней свежести давно исчез. Но взамен ему ноздри втягивали не гнилостный душок увядающего лиственного леса, а густой и тягучий букет травяного сбора и сухой земли.

Я потянул носом и с удовольствием уловил всю гармонию девственных земель, и вместе с яркой картинкой для меня, жителя каменных джунглей, все выглядело сказочно.

Оторвав взор от прекрасного, я вернулся в жестокую реальность, в которой, если я не стану сильным, эта красота станет для меня единственным, что я буду наблюдать, пока не придут какие-нибудь маги, бандиты и нашинкуют меня чарами.

Все как в средневековье, только вместо дорогущего меча и доспехов – магия.

Должен быть способ создать структуру, не зная названия умения. Начнем с воды, пожалуй.

Я уставился на руку и глубоко вдохнул. В груди отозвалась щекочущая волна энергии, и я возжелал увидеть магию в своей руке.

Я представил, как шумит маленький ручей, затем могучий водопад. Увидел, как прозрачная, чистая, живительная влага устремляется вперед, обтекая все препятствия, и оставляет после себя жизнь. Мне было легко ощутить холод воды на моем лице, ведь раньше это было первое, что я делал после сна.

Я открыл глаза. Ничего. Ладно, дальше.

Мои уши словно наяву уловили треск расколовшегося льда, его обмораживающий и липкий холод. Шорох скатывающегося с крыши снега и приятный мягкий хруст, оставляющий после себя следы. Я вспомнил, как гипнотически здорово мять в руке комочек снега и выпускать вперед уже почти ледышку. В детстве мы часто ездили в горы кататься на лыжах, и я хорошо помнил знакомство с зимой.

Мои глаза открылись, но в руке снова было пусто.

Наверное, странно было надеяться что-то именно увидеть, ведь если появится структура стихии, я должен ощутить телом ее проявление. Если только структура работает против создателя, что было бы естественно, но неудобно.

Что же касается магии крови или тверди, то я даже не представлял себе, как это в принципе может работать, и если это умение относилось к этим видам чар, то здесь точно будет глухая стена.

Я расслабился и представил костер. Тот костер, который спасал меня от сероволков, когда воровка спала. Языки его пламени плясали и стремились превзойти друг друга. Треск горящего дерева заманивал и очаровывал, заставлял задуматься о глубоком и вечном. Будто наяву, я увидел его смертельную защиту и представил, как он обжигает мою кожу, намного жестче, чем вчерашняя свеча.

Для верности, потянулся к Сосуду и провел по руке ману, хотя и понимал, что скрипт в подсознании должен сделать это сам.

Сердце застучало быстрее, в горле появился комок, а по сознанию пробежала ментальная дрожь.

Я возжелал увидеть огонь. Яркий, переливающийся желтым и красным, как яркая елочная игрушка. Вместе с этим обжигающий и опасный.