Бесконечное восьмое марта

За «ЧО»

– А сколько тебе лет?

– Шестнадцать! – всегда, не задумываясь, отвечала Алла. Мать двоих внезапно взрослых сыновей, пёсо-владелица и водитель престарелой «десятки» с серьёзным стажем.

Потом в голове поочерёдно всплывали цифры: «восемнадцать», «двадцать один», «двадцать шесть». Из зеркала с непроходимым оптимизмом улыбалась какая-то кудрявая красотка. Из прошлого тысячелетия заговорщически подмигивал год рождения.

Продираясь сквозь математические дебри тернистым путём гуманитария, Алла обнаруживала искомое число. Иногда с помощью калькулятора. Иногда в уме. Но чаще – спрашивала у любимого мужа. Он всегда был в курсе и мог дать точный ответ.

Алла сперва хохотала, потом удивлялась: «Да ладно?»

Странно, что со временем число менялось. В два, а то и в два с лишним раза стало превышать легкомысленное «шестнадцать». А ещё говорят, математика – точная наука!

Теперь Алле сорок один. Цифра запоминающаяся.

– Чё?

– Да ничё, а «за ЧО». Ну и чё?

Цветущая молодая женщина. Глаз горит, каблук двенадцать сантиметров, на голове – творческий беспорядок. А внутри головы…

– Сорок лет – ума нет – так уж и не будет, – Алла любила повторять народную мудрость, – нечего понапрасну и горевать.

И не печалилась. Даже если порой сетовала на пробивающуюся седину или первые морщинки, это не портило настроения.

– Седину закрасим. Анюта не парикмахер, а волшебница, а лучики у глаз… Мимические! Ржу много. Смех продлевает жизнь, а счастье зависит от угла и цвета зрения.

Угол для Аллы обычно был закруглённым, а цвет отдавал розовым.

Для многих женщин быть «за ЧО» – страшно и обидно. Но это не про Аллу. Про Аллу будет дальше.

Белая Мимоза

Апрель выдался мокрым и слякотным. По территории приюта для животных кое-где были разбросаны доски так, чтобы можно было пробраться от вольера к вольеру. Шаг вправо, шаг влево – и ты застрял в густой жиже. Перекрикивая собачий лай, процессия из двоих взрослых и одного малыша гуськом добралась до клетки и выстроилась в ряд.

– Она что – белая?

– Белая с чёрным крапом. Как Белый Бим – Чёрное ухо. Да забирайте, не сомневайтесь!

Когда Алла думала о собаке, ей всегда представлялось что-то рыжее. В крайнем случае – чёрное. Но белая?

Пятилетний Санька, предусмотрительно обутый в резиновые сапоги, с любопытством рассматривал собаку и ни о чём не беспокоился. Алла с подругой Танькой стояли в грязи по самые шпильки, и с каждой секундой риск завязнуть по уши нарастал. Тут не до философских размышлений о масти.

– Вызываем такси и поехали! – Таня в любой ситуации предпочитала действовать.

Осторожно взяв собаку на руки – мало ли что у неё в голове, чужая собака, – Алла выбралась за территорию.

– А кто с ней будет гулять? А как её зовут? – трещал Санька.

– Мимоза! Её зовут Мимоза! – крикнула девушка-волонтёр, торопливо закрывая за ними ворота, не давая шанса передумать.

– Ещё и Мимоза… Ну и имя…

Танька обрывала телефоны всем возможным такси. Никто не хотел везти двоих взрослых, ребёнка и собаку среднего размера.

– Откуда я знаю, агрессивная ли она?! – орала Танька в трубку – я её первый раз вижу! Подстилка есть! Деньги … Алл, есть у тебя деньги? Найдем денег! В ошейнике! Да понятия не имею, что за порода! Так и запишите: собака среднего размера, зовут Мимоза!!!! Ждём!

Алла держала безвольное тело на руках, стараясь не думать об испорченном жакете и не смотреть на неё. Мимоза не сопротивлялась, не дёргалась. «Ты хотела собаку – вот тебе собака. Грязная, мокрая, белая…Да мы так-то все грязные и мокрые. Потому что дождь и грязь!»

Такие они и забрались в «девятку» к весёлому таксисту Серёге, который не побоялся везти собаку средних размеров неизвестной породы, мокрую и грязную, с такими же мокрыми людьми.

Всю дорогу Танька пела водителю дифирамбы о том, что Родина его не забудет, общество защиты животных запишет в почётные члены пожизненно, а всемирная организация Гринпис непременно выдаст медаль. Зеленого цвета.

Санька спрашивал:

– А чем будем кормить? А она учёная? А можно я буду с ней играть? – и стучал испачканными сапогами в спинку водительского кресла. Серёга не обижался.

В середине заднего сиденья на стареньком покрывале сжалась белая с чёрным крапом собака средних размеров, и вид у неё был усталый, обречённый и от этого со всем согласный.

А Алла, рассматривая забрызганные колготки и комья глины, налипшие на каблуки, крутила в голове только одну мысль: « Она белая? Никогда не думала, что у меня будет белая собака…»

Пожелав водителю Серёге не забыть заехать на мойку, хотя:

– После нас можно сразу на помойку, – Танька с удовлетворением захлопнула дверь такси.

На руках – от стресса идти пешком Мимоза не могла – Алла втащила собаку в однокомнатную квартиру на третьем этаже, где уже обитали муж – дядя Паша, она и мальчишки – Димка с Санькой.

Собака замерла посередине коридора, такого узенького, что обойти нереально – пришлось перешагивать. Не двигалась, смотрела жалобно.

– Поздравляю тебя, Мимоза! Ты попала в прекрасную сумасшедшую семью! Имей ввиду, из нормальных здесь – только Дима. Ну, всё, я помчалась! Чмоки! – крикнула Танька, уже спускаясь по лестнице.

Так в жизни Аллы появилась Мимоза.

Как Алла стала бабушкой

– Ой, ты моя девочка! Ай, ты моя красавица! – приговаривала Алла, когда они с Мимозой выбегали гулять на майское поле рядом с домом.

– Разве это – красавица? – ворчал дядя Паша, – что это вообще за собака? Недоразумение! Шерсть висит клочьями.

– А мы её расчешем! – пела Алла.

– Вроде, должна быть белой, а сама не то жёлтая, не то серая!

– А мы её отмоем!

– Тощая, как велосипед, – не сдавался дядя Паша

– А мы её на усиленное питание! – у Аллы на всё был ответ.

– О! Взгляд! Взгляд у неё какой-то… Жалкий…

– Так, Пашка, любить её будем крепко-крепко, сильно-сильно. И ты, поверь, тоже. Вот прямо скоро-скоро будешь души не чаять в Мимозочке. Уж я-то тебя знаю, – хохотала Алла, целуя мужа в нос, в колючие щёки.

А Мимоза обнюхивала деревья, жевала траву, осматривалась на новом месте, никуда не рвалась с поводка. Наоборот, старалась далеко не отходить от новых хозяев. Слишком мало прошло времени, чтобы забыть каково это – остаться в одиночестве.

Новые хозяева – дядя Паша, Алкин муж, двое мальчишек – Димка и Санька, сама Алла – старались как могли, чтобы собака поняла: они одна семья и это навсегда.

Кормить было решено скромно, но сытно и обильно. Никаких деликатесов и специальных собачьих кормов, привыкнет – ничего другого есть не станет. Геркулес на крепком бульоне с мясопродуктами – идеальное сочетание: питательность – объём – цена.

Мимоза ела деликатно, как бы извиняясь. Выбирала мясные сочные кусочки, вылизывала гущу до самого донышка. Не спеша, с достоинством, словно у неё всегда была полная миска, и не приходилось бороться с жизнью за каждый кусок.

Не прошло и трёх недель с того момента, как собака покинула приют, доброе отношение и усиленное питание дали результаты. Из тощего, облезлого и несчастного животного Мимоза превратилась в настоящую красотку!  Белоснежная пушистая шерсть, выразительный чёрный крап. Ну, прямо, английский сеттер, если не бордер-колли!

Вот только взгляд по-прежнему выдавал нелёгкое прошлое: беспокойный, настороженный и грустный.

– Как хорошо я тебя откормила, принцесса моя! – ворковала хозяйка. – На говяжьем бульоне ты у меня поправилась, раздобрела. Скоро и повеселеешь, – Алла не сомневалась.

– О, Таня – гроза автострад! Давай, вези меня. Будем твою водительскую квалификацию проверять! – Алла забралась в салон новенького красного Матисса.

Сияющая Танька предупредила:

– Только, Алл, давай сразу договоримся: меня не отвлекать!

Опыта вождения у Таньки было хоть отбавляй – почти две недели. Поэтому, хочешь ехать домой с ветерком – будь добра помалкивай.

Выбор между вонючей душной маршруткой и чистым салоном маленького автомобильчика был очевиден.

Поехали!

Это было очень непривычно. Хохотушку и балаболку-Таньку переговорить, а точнее – переорать – было нереально. Но сегодня её как подменили.  Точнее, она превратилась в робота.Идеально прямая спина. Голова на длинной шее поворачивается по чёткой схеме: налево – прямо – направо – прямо – налево. Мёртвой хваткой вцепившись в руль, она сосредоточенно вела машину со скоростью 30 километров в час.

Молчание сгущалось. Алла заскучала. Она пробовала вертеть головой вслед за Танькой, но ничего интересного не увидела. Потом тихонечко, чтобы не отвлекать водителя прошептала:

– Таня…

Ноль реакции.

– Танечка…

Молчок.

– Тань, скажи, а…

– Заткнись! Мне сложно! – зашипела Таня, не отрывая взгляда от дороги.

– Прости – прости. Я думала, шёпотом можно.

– Алл!

В те времена у Аллы не было опыта вождения, не было прав, даже машины в их семье никогда не бывало. И не предвиделось. Зато была собака! Прекрасная Мимоза!

Быстро привыкла, быстро поправилась, на собаку стала похожа.  Алла радовалась про себя, глуповатая улыбка блуждала по лицу, отражая радужность размышлений.

Рядом за рулём пыхтела Танька.

Тут раздался телефонный звонок. Напрочь забыв договорённость не отвлекать, Алла беззаботно мурлыкнула в трубку:

– Да, дорогой! А мы тут… – вспомнила и перешла на сдавленный шёпот, – с Танюшей на машине домой едем.

– Поздравляю вас, вы стали бабушкой! – дядя Паша на том конце невидимого провода явно был расположен к шуткам.

– Смешно, Паш. Я скоро буду.

– Мимоза родила щенка!

– Что? В смысле? Какого ещё щенка?!!! Не, ну ты представляешь, Тань, Мимоза-то! Блин, что делать-то?

– Заткнуться!

Новость была такой неожиданной, что Алла даже не обратила внимания, что крошка-Матисс мечется по дороге зигзагами, а белая от ужаса и злости Танька изо всех сил пытается справиться с управлением. Она справилась. И даже не высадила подругу на полпути, но клятвенно обещала больше никогда не сажать в машину эту «сумасшедшую собачью бабушку».

Мимоза лежала на коврике, благодарно и, наконец, без тени тревоги, глядя на домашних. А под тёплым розовым брюхом её копошился белый – белый новорождённый хомячок.

И пятилетний Санька сказал:

– Теперь у нашей собаки тоже есть собака!

Счастье-то какое!

***

Получить водительские права – это круто.

Уметь водить машину – прекрасно.

Управлять собственным автомобилем – сказка!

Вести неравный бой с престарелым шедевром отечественного автопрома – подвиг.

Алла совершала подвиг ежедневно.

Проржавевшую до кружевного состояния зверь-машину десятой модели «Жигули» любовно называли «Ксюшенькой». Член семьи! Тёмно-синяя железная леди была под стать хозяйке: в возрасте и с характером.

За десять лет совместных путешествий Алла становилась для неё не только водителем, но и доктором, косметологом, а иногда психотерапевтом. Старушка отвечала взаимностью. Бесстрашно катила по любой дороге и без таковой. Безропотно соглашалась заменить жизненно важные жидкости на воду из ближайшего водоёма. Легко исполняла функции палатки, грузовика, понтовозного лимузина и маленького танка.

Особое внимание уделялось спа-процедурам: мойка строго два раза в год. Традиция возникла после того, как памятным ноябрьским вечером Алла хорошенько вымыла старушку, чтобы та всю зиму чувствовала себя красавицей. И, начиная со следующего же утра, ежедневно, вплоть до апреля, Алла попадала в салон как угодно, только не через водительскую дверь.

Ведь ясной ночью ударил первый мороз. Все двери, замки, стекла примёрзли намертво. Ксюшенька стояла красивая и неприступная, как Бастилия. Целую зиму Алла прыгала вокруг с полторашками кипятка, одновременно замерзая и обжигаясь, матеря и уговаривая упрямицу сжалиться над хозяйкой. Весной, наконец, оттаяла вся жидкость, что пряталась в укромных уголках Ксюшенькиного древнего организма, и старушка гостеприимно распахнула двери, стекла и покорно позволила вонзить ключ в замок. Алла торжественно поклялась: эту зиму не забыть, жертв красоте не приносить и больше никогда не залезать в машину через багажник. Обещание выполнялось чётко: мылись в начале лета и в конце. Чтобы наверняка.

А еще в салоне хранилась часть Аллиного гардероба. Поэтому прогнозом погоды Алла не озадачивалась – Ксюшенька всегда рядом. Она предоставит всё, что может пригодиться: от резиновых сапог до бального платья.

Была у машины ещё одна характерная особенность. Как только они с Аллой отъезжали от дома чуть дальше, чем на пятьдесят километров, боевая подруга всеми способами показывала, что пора обратно. То захромает на одно колесо, то заплюёт антифризом лобовое стекло, разорвав радиатор в клочья, то останавливается и никакие уговоры не помогают. Очень сильно к дому привязана. Да и возраст почтенный. Поэтому в дальние путешествия Алла Ксюшеньку не брала.

21 плюс

– Аллочка, птичка моя, а ты сегодня дневная или ночная? – дядя Паша почти спал и решил уточнить, как скоро погаснет свет в комнате. Жена по обыкновению читала в постели.

– Завтра буду раноутренняя! И упорхну от тебя на весь выходной день! За сто километров, на семинар для продвинутых журналистов.

– Ого! Алла Владимировна, да у тебя не работа, а мечта! Думаешь, Ксюшенька доедет?

– Пусть отдохнёт! А я на бла-бла поеду. Каррр! – Алла щёлкнула кнопкой ночника.

Будильник не проспал и бодро запиликал в нужное время. Муж привычным движением накрыл его подушкой, сонно пробормотал:

– Птичка, пора вставать, – и, перевернувшись на другой бок, снова засопел.

Алла услышала обоих и обрадовалась. В обычное время она игнорировала всё, что бесцеремонно вторгалось в её утренние сны – как правило, детективные или абсурдные. Исключение делалось только для радио, очень уж забавно болтовня ведущих переплеталась с сюжетами снов. Но сегодня ей хотелось дать событиям побольше времени.

Июньское солнце сквозь лёгкие шторы палило в окно, по традиции пытаясь облапошить, создать иллюзию тепла на улице. Тщетно. Аллу не обманешь. Она не первый июнь жила на свете и отлично знала, что начало лета ещё не повод для жары в средней полосе России.

– Карр-карр! Люблю тебя, – Алла выбежала из спальни.

– Шапку не забудь, птичка. Июнь всё же…

Конечно, модную трикотажную шапочку Алла прихватила. И шерстяную кофту надела.

И пальто.

Середина июня – это вам не май-месяц! Надо быть готовой ко всему, тем более, без машины.

Этим утром на автобусной остановке оказались: спортсмен в шортах и лёгкой ветровке, две пенсионерки в цветастых блузках, семья с тремя сорванцами в джинсах и летних майках и сияющая Алла.

В пальто.

Три минуты спустя Алла забилась в новенький ПАЗик – герой недавних сюжетов местных СМИ. В новостях гарантировали удобство, комфорт и абсолютное решение транспортной проблемы в городе.

Похоже, именно сегодня сограждане решили на собственной шкуре испытать качество транспортного обслуживания. Справа Аллу комфортно подпирала пышная дама, она шумно и горячо дышала. При каждом движении автобуса край её широкополой шляпы больно впивался Алле в ухо. Приходилось наклонять голову вниз и прикрываться драповым плечом. Поэтому рассмотреть пассажиров слева не было никакой возможности. Но, судя по волосатым голеням и бледным июньским коленкам, их-то Алла увидела, спасаясь от назойливой шляпы, все щеголяли в коротких шортах. А если встречались длинные брюки, из-под них стыдливо выглядывали резиновые сланцы.

– Может, расстегнуться?

Автобус остановился. Алла вышла, во весь рот улыбалась солнышку, ей хотелось помахать ему. Она задрала голову вверх и застыла: на крыше торгового центра электронный термометр показывал +21. Это подтверждала бегущая по спине капля и выразительные взгляды ранних посетителей торгового центра. Все, как один, в майках они с любопытством рассматривали Аллу и её пальто.

– Модная всесезонная одежда, любуйтесь. Вы ещё про шапку в сумке не знаете! – Алла с независимым видом продефилировала к автоматическим дверям, триумфально глядя поверх голов. Она мечтала об одном – скорее скрыться в спасительной прохладе холла.

Двери почему-то не распахнулись.

– Сломались, что ли? – сделав подиумный шаг-поворот, нарядная Алла дёрнула ручку обычной двери – тщетно. Затем ещё и ещё одну.

Разморённые утренним солнцем люди смахивали пот, щурились, пытаясь рассмотреть цифры на бликующих экранах мобильников: 9.57. Через три минуты вальяжный охранник отключит блокировку и запустит всех страждущих в кондиционированный рай супермаркета.

Алла методично проверяла на прочность треклятые ручки, пока не упёрлась в весёленькую табличку «Закрыто». С ослепительной улыбкой вполголоса перечислила все известные ей матерные выражения и, наконец, стянула пальто.

– Уффф…

К счастью, сразу же подъехала прекрасная машина бла-бла. И в ней работал восхитительный климат-контроль. А маленькие сумки Алле никогда не нравились, куда бы она сложила всю лишнюю одежду?

Гардеробщик офисного здания, куда Алла – таки добралась, смиренно и презрительно принял неуместное пальто и выдал номерок.Его рабочий день прошёл не зря. Пальто разместилось на самом видном месте в центре гардероба.

Единственное.

Алла хихикала каждый раз, пробегая мимо, в перерывах между лекциями. Пальто висело одинокое, красивое и гордое, ловя недоумённые взгляды.

Вечер оказался под стать дню: солнечный и душный. Вдохновлённая семинаром, переполненная идеями, эмоциями, Алла возвращалась домой. Даже толпа в ПАЗИКе не раздражала. Даже чужие голые колени не беспокоили.

Ещё в подъезде она почувствовала аромат фирменного дяди Пашиного ужина. Ммм…Отличное завершение рабочего выходного.

– Птичка моя, ты не замёрзла сегодня?

– А…– сумка, набитая тёплыми вещами, упала на пол в прихожей.

За сто километров от Аллы в центре чужого пустынного гардероба, осталось висеть её любимое пальто. Бирюзовое. Одинокое. А за стойкой презрительно кривился крайне неприятный тип, так и не закончивший работу: номерок уехал вместе со странной дамой.

– Оно обиделось на меня!– рыдала Алла на мужнином плече.

– Оно решило показать тебе, что наступило настоящее лето.

На следующее утро Алле вновь пришлось ехать на работу на автобусе. Ксюшенька категорически отказалась заводиться.

Такие все обидчивые!

Лексус в кустах

– Умные люди во второй половине дня в лес за грибами не ходят, поэтому мы поедем! – объявила Алла.

Компания собралась отличная: Алла, дядя Паша, собака Мимоза и сосед – глубокий пенсионер Сергеич, который прихватил на тихую охоту старое ружьё.

Грибники загрузились в совершеннолетнюю Алкину десятку по имени Ксюшенька и помчались по пересечённой местности. Местность и впрямь была пересечена вдоль и поперёк: ручьи, канавы, перелески, вспаханные поля. То есть, всё, что в средней полосе России принято называть «Родина». До нужной точки на карте экспедиция добралась без происшествий, если не считать того, что Сергеич, по старой милицейской привычке, щёлкал затвором, пугая спутников.

Лес, порезанный на квадраты квартальными просеками, радовал урожаем. Очень скоро Аллина корзинка и ведёрко дяди Паши наполнились румяными боровичками и крепенькими подберёзовиками. Сергеича «грибная шелупонь» не интересовала. Он охотился за чёрным груздем. С рюкзаком и ружьём.

– Ружьё-то оставил бы в машине, – беспокоилась Алла.

– А вдруг чего?

– Так, может, оно заряжено? А? Сергеич? – дядя Паша откровенно хохотал.

– Не, не заряжено, но с ним надёжней, – кряхтел сосед, срезая очередную полянку солений.

Белая Мимоза скакала по кустам, не забывая следить за людьми – вдруг потеряются.

– Экспедиция, по местам! – крикнула Алла, пристроив в корзину последний аккуратный грибок. – Ксюшенька, домой!

Пофыркав, машина поползла по просеке. Раз квадрат. Два квадрат. Ещё четыре лесных перекрёстка и трасса.

Тёмный силуэт преградил дорогу. От неожиданности Алла до скрежета вдавила педаль тормоза. Задремавший человек с ружьём шумнул затвором.

– Простите, пожалуйста, – мужчина в дорогом чёрном костюме согнулся пополам, когда Алла опустила стекло на водительской двери, – а вы в лесу белый Лексус не встречали? – Вторая фигура с пакетом из «Магнита», полным грибов, материализовалась из полумрака. Пара амбалов в строгих костюмах среди берёз и сосен выглядели, мягко говоря, неуместно.

Дядя Паша вспомнил, как несколько лет назад они потеряли Ксюшеньку в трёх ёлках:

– Да, мужики… Дела. Заблудились. Садитесь в машину, поедем искать.

Спящего Сергеича пришлось сморщить и прижать к двери, а Мимоза без особого удовольствия притулилась на мощных чёрных коленях. Крупнокалиберные пассажиры не вписывались в габариты тесной десятки. Ксюшенька крякнула, заскоблила просевшим задом по земле. Но тянула изо всех сил, светила подслеповатыми фарами, нарезала круги по лесным квадратам.

      Темнело быстро. Лексус не появлялся. Собака елозила по брюкам. Потерпевшие густо молчали. Сергеич залихватски захрапел.

– А почему у вас дедушка с ружьём? – осторожным шёпотом спросил человек в костюме. – Вы ж за грибами?

– А вдруг чего? – цитируя соседа, криво усмехнулась Алла.

Лес. Ночь. В машине подозрительные люди. Сейчас она была признательна чудаку Сергеичу за предусмотрительность. С оружием спокойней. Даже ржавым и незаряженным. А есть ли тот Лексус? Был ли?

В свете фар мелькнуло что-то большое и явно не местное.

– Стой! – заорали пассажиры. – Вот он!

Новенький белый автомобиль ожидал хозяев ровно там, где они его оставили. Люди в чёрном напрасно пытались очистить белую шерсть с брюк – Мимоза пребывала в стадии активной линьки. Они сдержанно благодарили нечаянных спасителей и даже предлагали деньги.

Алка с Пашей не взяли: простым людям надо помогать.

Расселись по машинам. Облегчённо вздохнули, каждый о своём.

– Пашка, чего не приедем-то никак? – очнулся Сергеич. – Случилось что? – он лязгнул затвором.

– Спи, сосед. Скоро будем дома.

Алла решила: ходить за грибами по вечерам зареклась, теперь и ездить не буду.

Грибные разборки закончились заполночь, и наутро Алла проспала. Это было обычным состоянием, поэтому на работу она всегда собиралась, как на праздник – за две минуты. Что не мешало ей выглядеть на все сто пятьдесят.

Алла выхватила из шкафа воздушное бирюзовое платье – удачное приобретение – гладить не нужно. Привычным движением растрепала волосы и… «Стоп, Алла! Ресницы накрась! Вот, теперь ты – летняя богиня, можешь ехать», – подбодрила она саму себя.

Ксюшенька грела расписные бока под утренним солнцем. Не так давно Алла частично покрасила машину обычной серой краской. Просто взяла и замазала всю ржавчину на кузове. Старческие щербинки на капоте хотелось превратить в озорные веснушки, но получились только юношеские прыщи. Алка давно уяснила, что в изобразительном искусстве она – маляр. Несмотря на это, было приятно ощущать себя немного художником.

– Доброе утро, старушка! Какая ты у меня красивая! – поздоровалась Алла, с удовольствием рассматривая машину. – Поедем на работу?

Сначала Ксюшенька не соглашалась: фыркала и не желала заводиться. Видимо, вчерашние гонки по лесу в поисках неизвестного утомили несвежий организм. Но хозяйка знала её не первый год. Несколько раз вставить и вынуть ключ, открыть и закрыть капот, погладить руль – эти нехитрые манипуляции обычно смягчали железное сердце, и мотор начинал работать.

Алла любила водить. Ей нравилось ощущение свободы передвижения, доступность любой точки города. Ревматизм дверей, недержание антифриза и другие мелкие неполадки боевой подруги её не смущали и не пугали. А насчет скорости Алла всегда цитировала одного опытного водителя: «Жизнь и так короткая, поэтому поедем медленно».

И машина ехала. И это было прекрасно!

О, вот и перекресток «всекозлы». Ну, точно – все козлы!

– Да мужики! Ну, неужели вы не видите, что люди на левый поворот стоят?! – привычно ворчала Алла. – Куда? Куда ты прёшь? У тебя «жёлтый»! Мне на запрещающий поворачивать?

Сзади уже истерично сигналили. Ох, и раздражали Алку эти торопыги!

– Если я не еду, значит это кому-нибудь нужно, не? Всё, еду-еду! – Алла нажала на газ. Ксюшенька проигнорировала. – О, нет-нет-нет, пожалуйста, милая, только не здесь!

Машина не реагировала на мольбы и вызывающе стояла поперёк перекрестка. Сзади надрывался клаксон белого огромного автомобиля, а уж про водителя Алла и думать не хотела. Она нажала кнопку «аварийки».

– Скорей, скорей убраться с этого лобного места! Ооо, старая ты лошадь! – Алла в десятый раз дёргала ключ зажигания, откровенно психовала. – Ну, всё. Идет с разборками. Улыбаемся, Аллочка.