О личной жизни забыть

– Это потому что тайна?

– Нет, потому что будешь выглядеть глупо. Смеяться все будут.

– А что мне говорить?

– Придумай. Четырнадцать лет вот-вот, можешь сам что-то сочинить. Кстати, это хорошее упражнение для развития памяти – запоминать собственную ложь, что ты кому говорил.

Слова об интернате и Коста-Рике совершенно обескуражили Алекса: неужели действительно никого не беспокоит, что он может куда-то сбежать и кое-что порассказать про этот интернат для детей разведчиков, или это какая-то изощренная проверка ему на лояльность к России?

Глава 7

Сначала они заехали в райцентр запастись продуктами. Название «супермаркет» еще не прижилось здесь, поэтому покупали крупы и колбасы в обыкновенном гастрономе. В Москве Алексу уже приходилось бывать в новых торговых центрах, теперь он смотрел, как все это выглядит в ста пятидесяти километрах от столицы. Выглядело неважно: окна, кое-где заделанные фанерой, цементный пол в трещинах и колдобинах, неистребимый запах селедки и квашеной капусты, не очень опрятные продавщицы. Вместо единого торгового зала разные отделы, и в каждом своя очередь.

– Ну вот, посмотришь заодно, как коренная Россия живет, – чуть сконфуженно объяснял Петр своему подопечному.

Коренная так коренная – Алексу было все равно. Сочетание облупленных панельных пятиэтажек с покосившимися бревенчатыми избушками тоже нисколько не впечатляло – трущобы они и в Коста-Рике были трущобами. Другое обеспокоило его: разглядывая старых толстых некрасивых женщин в безобразных юбках и кофтах, он вдруг с ужасом подумал, что и его родная бабушка похожа на одну из них. Как тогда быть?

Наконец, попрыгав на городском вздыбленном асфальте, «Волга» Зацепина выкатила в пригород. Тут на гравийке трясло гораздо меньше, зато и пыль поднималась погуще. С одной стороны тянулся бетонный забор какого-то предприятия, с другой – пустырь-выпас, на котором двое мальчишек играли с теленком. Один держал теленка за веревку, а другой старался вскочить на него, как на коня. И уже вскочил, как вдруг теленок рванулся в сторону, «наездник» свалился, «пастух» хотел удержать непокорную скотину за веревку, но тоже упал, и теленок поволок его по траве и коровьим лепешкам.

Алекс, хохоча, едва не вывалился из машины, чтоб проследить за всем этим процессом. Зацепин искоса наблюдал и за парнем, и за сценой с теленком.

– Ты бы точно усидел?

Алекс вспомнил о своей замкнутости и обиженности, поудобней откинулся на спинку сиденья и снова насупился.

Баба Дуня во дворе кормила кур. При виде «Волги», остановившейся напротив ее дома, она убрала миску с крупой, с волнением поправила платок на голове и торопливо засеменила открывать калитку.

– Здравствуйте, дорогие мои! А я с утра жду, жду! Думаю, может, что поменялось. Санечка, ну ты прямо богатырь! Настоящий парень уже.

Подойдя к внуку, она крепко обняла его. Алекс не сопротивлялся. К его радости, баба Дуня заметно отличалась от тех старух, что он видел в гастрономе, была худощава, опрятно одета и своим строгим, умным, совсем не простонародным лицом походила на пожилых учительниц в их интернате.

Петр достал из машины сумки с вещами и продуктами и все вместе они пошли в дом. По пути Алекс критически осматривал двор, унавоженный курами, топор в колоде для дров, стеклянные банки и сохнущие целлофановые мешки на штакетнике. В доме его ждала еще бо́льшая экзотика: русская печь, иконы с горевшей лампадкой, коллаж из фотографий, размещенный под большим стеклом, самодельные струганые полки, уставленные всевозможными банками, вышитые занавески на маленьких окнах…

– А я к вам со своим инструментом. – Петр достал из сумки разводной ключ, паклю и прокладки и направился вместе с хозяйкой в санузел чинить краны.

Копылов, оставшись один, подошел к стенду с фото. Среди десятка снимков на трех или четырех был изображен отец: в пять лет с каким-то другом, в десять в пионерском галстуке, в двадцать среди солдат-сослуживцев и уже в тридцать в гражданской одежде с годовалым голеньким малышом на руках.

– Это, между прочим, ты, – сказала над ухом подошедшая Евдокия Никитична. – Перед самым отъездом прислал твой папа. – Внук неловко кивнул. – Иди еще наш сад и огород посмотри.

Алекс с облегчением вышел из дома. Куры приветствовали его беспокойным кудахтаньем. Петух пытался сохранить достоинство, но от взмаха руки и он пустился наутек. Странные звуки привлекли внимание Алекса из раскрытой двери сарая. Он вошел и отпрянул от страха – какое-то большое животное издало сильный рев и бросилось всей массой на дощатую перегородку. Присмотревшись, Копылов разглядел в полумраке маленький загон, а в нем средних размеров свинью. Запах стоял невыносимый, и Алекс поспешил наружу. В небольшом саду позади дома находилось несколько деревьев, десяток кустов, целая плантация малинника, аккуратные грядки с огородной зеленью и большой прямоугольник картофеля. Но чего-то тут явно не хватало. Подумав, он понял, что не хватает простого травяного газона. Каждый квадратный метр на участке был отдан лишь полезным культурам. От этого возникало ощущение зажатости и зависимости. Соседние участки выглядели точно так же.

Высокая будка позади сарая привлекла его внимание, открыл и обнаружил летний туалет. Больше смотреть было нечего, и он вернулся во двор. Из дома выглянула бабушка.

– Пирогов-то наготовила. А о главной мужской еде совсем забыла. И ведь с утра рябую приготовила.

Евдокия Никитична достала из-под перевернутой корзины сидящую там рябую курицу. Затем вынесла из сарая небольшой топор и указала на колоду для колки дров:

– На, голову отруби, а то у меня руки совсем трясутся. Только кровью смотри не испачкайся. А я к плите.

Баба Дуня всучила топор вместе с курицей внуку и поспешила в дом. Ей даже в голову не приходило, что четырнадцатилетний парень с этим может не справиться.

Алекс был в растерянности, рубить что-либо мачете ему приходилось, а вот топором – никогда. Но отступать некуда. Наверно, это не сложнее, чем обращаться с мачете. Сначала он несколько раз примерился с ударом топора, получалось вроде как надо, теперь только уложить на колоду курицу. Наконец, поморщившись от брезгливости, он махнул топором. И получилось!

С обезглавленной курицы капала кровь, а ему хоть бы что, только чуть не по себе. Сняв целлофановый пакет со штакетника, чтобы не запачкать пол, он понес свою «дичь» в дом. Там тоже увидел любопытную картинку: агент русской разведки возился с унитазом, как заправский сантехник.

Наконец все унитазы с умывальниками были укрощены и гости с хозяйкой расположились за столом на застекленной террасе. Куриного супа так и не дождались, откушивали в основном те мясные и рыбные нарезки, что Петр купил в гастрономе. Бутылку водки, выставленную бабой Дуней на стол, не откупоривали – капитану предстояло ехать обратно в Москву. Зато два кваса, домашний и привезенный, шли в ход только так.

– А этот угловой диванчик Сережа своими руками сделал, – горделиво говорила Евдокия Никитична. – Тогда большой дефицит был на кухонные диванчики. Он взял доски, рубанок и стамеску и сам все сделал.

Угловой диванчик представлял собой два продолговатых ящика со спинками, соединенных встык друг с другом. Никакой особой красоты в нем не наблюдалось, имело значение лишь то, что «своими руками».

Потом перешли в горницу на диван, застланный ковром. Бабушка показывала внуку семейный альбом. Зацепин, сидя на стуле, крутил в руках кубик Рубика, время от времени поглядывая на Алекса. Кажется, особого отторжения у его протеже не происходило.

– А это их свадебные фотографии, – объясняла баба Дуня. – Сережа еще с длинными волосами. Тогда все под битлов подделывались. Узнаешь отца с такими волосами? Здесь, у танка все молодожены до сих пор фотографируются. А это ты, только что из роддома тебя принесли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.