Солнце

– Эрана! – позвал он взволнованным голосом.

Девочка проснулась моментально и, не успев ничего сказать, завороженно воззрилась на небо.

– Что это, дедушка Рит? – шепотом спросила она, словно боялась спугнуть видение.

– Я…я не знаю, – запинаясь, проговорил тот. В горле вдруг пересохло, как в старом колодце.

– Мы дошли, дедушка Рит! – на исхудавшем лице Эраны расцвела улыбка и вместе с тем – слезы. Она была счастлива, и, быть может, впервые в жизни.

Но вскоре посветлевшее небо вновь затянулось, нахмурилось унылой мглой, словно ничего и не было.

– Нужно идти, дедушка! – заторопилась Эрана. Ее лихорадило от неизведанных ранее чувств и эмоций, и она была готова бежать, сломя голову, предвкушая приближение чуда.

– Идем, конечно, идем, детка, – тяжело поднялся Рит. Как же и ему хотелось броситься вперед быстрой птицей вслед за Эраной. Как он понимал ее состояние, ее нетерпение! И старик заторопился, как мог, насколько позволяли его тающие силы, не думая, надолго ли их хватит. А девочка летела, как на крыльях, забывая обо всем на свете, но Риту было радостно видеть ее сияющие глаза. И они шли, вновь шли, взбивая пыль усталыми ногами, и каждый день небо над ними становилось немного светлее, немного выше и, казалось, что и дышать все легче и легче.

Рит давно потерял счет бесконечным дням, которые складывались в недели, месяцы, годы или века, он с трудом волочил ноги, заставляя себя идти усилием воли, видя сострадающие глаза Эраны, но однажды на очередном привале старик понял, что больше не сможет идти. Он полулежал на земле, прислонившись к камню, и безотрывно смотрел в небо. Эрана сидела рядом и, взяв его за руку, беззвучно плакала. В молчании прошла череда часов. Усталость отступила, вместо нее чувствовалась странная легкость и опустошенность. Страха не было, как не было и сожалений. Осталась лишь грусть о том, что он так и не увидит солнце.

– Не печалься, милая, – спокойно сказал он. – Все будет хорошо.

– Не оставляйте меня, дедушка Рит! – в отчаянии воскликнула Эрана.

– Ну, ну, успокойся, – слабо улыбнулся тот. – Я здесь, с тобой. Мы всегда будем вместе. – Он говорил, а глаза его смотрели в медленно светлеющее небо. Окружающая пелена редела, словно испугавшись чего-то. Вскоре уже можно было разглядеть далекий, почти забытый горизонт, подернутый мутной серой дымкой. А над ним слабо-слабо розовело небо, с каждой минутой наполняясь силой и яркостью. Исчезла мутная мгла, обнажив такой страшный и вместе с тем головокружительный простор. Казалось, что кто-то огромный, невидимый и всесильный вдруг сорвал с лица мира сумрачный занавес и открыл его истинный ничем неприкрытый лик, который никто не видел уже многие-многие, почти бесконечные годы.

Быстро разлетался на куски потревоженный полумрак, словно внезапно спугнутое воронье, отступая перед этим ярко разгорающимся розовым нечто, полыхающим на полнеба. Оно устрашало и зачаровывало, оно было столь неизведанным и прекрасным, что взгляд не видел больше ничего вокруг.

Рит замер, распахнув глаза. Он узнал это нестерпимо розовое полыхающее небо. Узнал сразу, и сердце его вдруг защемило с такой силой, что навернули слезы. О, сколько раз он видел это чудо в своей жизни! Но никогда оно не было так долгожданно, прекрасно и желанно, как сейчас после стольких лет ночи и отчаяния. Над тихими обнаженными землями распускался рассвет.

– Дедушка Рит! – ахнула Эрана, не в силах отвести глаз от горизонта.

– Иди, малышка, – тихо подтолкнул ее Рит. – Ты нашла то, что искала.

– Но… – девочка схватилась за старика, словно новый мир испугал ее. – Мы пойдем вместе, дедушка Рит?

– Иди, Эрана, а я пойду за тобой. Только не бойся, не останавливайся, там твоя жизнь, другая светлая жизнь. Иди же, милая, и знай, что я всегда буду с тобой.

Девочка стояла, раздираемая сомнениями, наконец, опустилась рядом со стариком, сказала:

– Мы всегда будем вместе, – и, поцеловав его в лоб, медленно пошла прочь.

Рит смотрел ей вслед. Сердце билось часто, неровно, с болью, но он не замечал этого. На его глазах из-за огромного горизонта торжественно и величаво, словно понимая важность момента, поднималось оно – ослепительное, невозможное и родное. Брызнули теплые лучи, прорезая безмолвное, оглохшее и ослепшее пространство, ударили в бледное, иссохшее лицо старика, осветили уставшую землю и бросились врассыпную, заглядывая в каждый уголок, как озорные дети.

Солнце победно поднималось над тихим краем, даря счастье и восторг и, казалось, плачет от избытка чувств сама земля. И плакала не только земля, плакал и Рит. Из серого невыносимого сумрака он вдруг оказался в прежнем, светлом мире, который он помнил и который так часто видел во снах.

– Я дождался тебя, дождался, – прошептал старик. – И мне теперь не страшно умереть, ведь все, чего я хотел и о чем мечтал – это увидеть тебя еще хоть разок. И теперь я прошу лишь об одном – позаботься об Эране, пусть она будет счастлива, ведь она – дитя солнца, твое дитя.

И солнце улыбалось ему и ласкало гаснущее, но спокойное лицо, словно просило не уходить и пыталось дать часть своего тепла и силы тому, кто, даже лишившись всего, не забыл и не предал память о нем.

– Спасибо, – едва слышно проговорил Рит то ли солнцу, то ли девочке, что уходила в новый мир. На душе было волнительно и радостно, как в тот день, когда он впервые встретил Лирану, красивую, нежную и солнечную.

Наверное, она ждет меня, – с улыбкой подумал Рит, глядя на далекий горизонт. Последнее, что он видел, это горячий шар солнца и маленькая фигурка удаляющейся Эраны. Ее длинные светлые волосы развевались на ветру, сливаясь с яркими лучами и, казалось, что она сама сияет ослепительным теплым огнем подобно небесному светилу. И Рит знал, что ее огромные голубые глаза полны слез и счастья, и поэтому ему было спокойно и совсем не страшно.

Плакала земля, впитывая нежное тепло, дрожал робкий прозрачный воздух, и несмело синело высокое небо, скинув оковы ночи.

Она ушла за далекий манящий горизонт. Ушел и он. А новорожденное солнце неспешно поднималось, напоминая то время, когда росли и распускались цветы…