Максимов³

– Все будет хорошо. Сейчас я подойду к Саше, а потом вернусь, ладно?

Антон кивнул.

Ева направилась к комнате охранника, протискиваясь сквозь плотную массу белых, липких от человеческой крови тварей.

– Саша!

– Я тут!

Она села на корточки и увидела в нескольких метрах от себя лежащего робота. Проползла это расстояние на четвереньках под ногами белых существ. Робот лежал на спине с вмятой внутрь грудной клеткой, без правой ноги. Левая рука сгибалась и разгибалась в локте.

– Почему они напали на тебя?! – сквозь слезы закричала девочка.

– Случайно задели, – ответил робот, – тварь бросилась на человека, а я стоял на пути.

– Держись за руку, – сказала Ева дрожащим голосом, – давай к стенке сначала.

Она взяла Сашу за правую руку и, пятясь, потащила волоком, пробираясь между плотно стоящими крылатыми сущностями. Кое-как подобрались к стене коридора. Дальше Ева тащила Сашу, двигаясь боком вдоль стены, повернувшись спиной к демонам.

– Антон! – крикнула она, дойдя до камеры отца.

Он еле заметно кивнул.

– Держись! Я знаю, что делать!

Уголки его губ слегка растянулись в улыбку.

– Я тебя не брошу, понял?! Я доберусь до входа в рай! – рыдала она. – Я заставлю их простить тебя! Чего бы мне это ни стоило! Я вытащу тебя отсюда! Отсюда или из самого ада, неважно! Ясно?

«Спасибо, доченька», – прочитала она по его губам.

– Ева, боюсь, я не смогу идти с тобой дальше, – сказал робот, глядя на девочку снизу вверх.

– Тебе и не надо никуда идти. Встретимся в раю, Александр.

– Ева, прошу, будь осторожнее, – сказал Саша.

Девочка стояла, уткнувшись лбом в дверь камеры. Со спины на нее наваливалось белое существо, которому до нее не было никакого дела. Его и всех остальных тварей в этом помещении притягивал только Антон. Они не уйдут, пока он здесь. Ева плакала, но при этом была решительно настроена добраться до входа в рай и попросить Бога не разлучать ее с близкими. Отец ведь раскаялся, и, может, Бог простит его? А чего стоит Богу наделить душой робота, который достоин ее больше, чем многие люди? Эти мысли не давали опустить руки и сдаться.

– Это еще не конец, – произнесла она тихо, но решительно. Вытерла слезы рукавом и начала пробираться к выходу из изолятора.

* * *

Саша лежал на спине около камеры Антона.

– Ты слышишь меня?! – громко спросил робот.

В ответ тишина. Саша несколько раз стукнул кулаком по двери.

– Я знаю, что ты жив, – сказал он, – ведь они все еще здесь.

Антон открыл глаза, поднял руку и что-то произнес, но через дверь камеры его шепот невозможно было разобрать.

– Не пойму, – сказал Саша, – не пойму тебя.

Антон снова что-то прошептал.

– Что?

Антон махнул рукой на робота.

– Мне камеры повредили, – объяснил робот, – я почти ничего не вижу, все рябит. Чего ты там машешь?

Антон ничего не ответил.

– Ты был без сознания, наверное, сутки, мне часы не видно отсюда, – сказал робот, – я думал, ты уже не придешь в себя.

Саша повернул голову, чтобы посмотреть, отреагирует ли Антон каким-нибудь жестом, но тот лежал неподвижно.

– Я не думал, что все кончится именно так, – продолжил он.

Антон начал кашлять.

– Все в порядке?

Робот сквозь помехи смутно видел, что Антон свесил голову с кровати к ведру. Давился, пытаясь откашляться.

– Дружище, держись там!

Меньше чем через минуту кашель стих.

Белые существа засуетились. Демоны начали продвигаться к выходу, постоянно наступая на робота.

– Антон! – громко произнес Саша.

Он всматривался сквозь дверь в надежде увидеть, что тот пошевелится. Может, случилось чудо и демонов кто-то отозвал. Но Антон лежал не двигаясь. Его голова свисала с кровати.

Когда в коридоре между камерами никого не осталось, Саша повернулся на живот, приподнялся на здоровой руке и несколько минут смотрел на Антона. Тот лежал застывший, не меняя положения. Тогда робот пополз к выходу, шлепая пластиковыми руками по кровавому полу. Левая рука мешала двигаться. Он больше не мог ее контролировать. Она сгибалась и разгибалась без его воли. Около лестницы лежала оторванная голова робота-охранника. Того самого, который помог выпустить заключенных. Саша ползком поднялся по ступеням. Железная дверь с кодовым замком была распахнута, и впереди он увидел выход на улицу. Саша выполз в холл изолятора.

– Боб, – произнес он, но никто не ответил.

Подполз к двери в будку робота-охранника. Внутри никого.

– Петрович! – крикнул он.

Саша уселся на полу, опираясь спиной на стену. Думал, что делать дальше, глядя на руку, совершающую одни и те же движения. Потом открыл свою сумку, взял оттуда небольшой набор с инструментами и изоленту. Из мусорного ведра, стоящего рядом, вытащил черный пакет. Положил все это перед собой. Взял отвертку и начал отвинчивать крышку на вмятой груди. По кускам вынул расколотую грудную панель. Достал из набора маленькие ножницы, захватил ими один провод из связки, уходящей внутрь руки, и перерезал его. Локтевой мотор был обесточен, рука застыла в согнутом положении. Приложил пакет к груди и принялся заматывать его изолентой. Кое-как, работая одной рукой, закрыл дыру на туловище.

Несколько часов Саша просидел неподвижно. Смотрел на улицу через открытую входную дверь. Потом сложил инструменты в сумку и пополз в сторону выхода. Двигался, приподнявшись на руке, стараясь не тереться грудью о пол. Снаружи был сильный туман. За воротами изолятора еле-еле просматривался дом на противоположной стороне дороги. Туманы в это время года здесь обычное явление.

– Есть кто-нибудь?! – крикнул Саша.

Робот сполз с крыльца и пересек двор изолятора, отталкиваясь синхронно рукой и ногой. Выполз на середину проезжей части.

– Петрович! – крикнул он еще раз.

Несколько минут просто лежал.

– Боб-три!

Смотрел по сторонам, о чем-то размышляя. Вскоре пополз обратно в здание. Заполз по ступеням на крыльцо и сел возле двери. Пакет на груди все же ободрался об асфальт. Саша сорвал его рукой вместе с кусками изоленты и швырнул в сторону. Несколько раз стукнул кулаком по полу. Задрал голову вверх. Сидел не двигаясь.

* * *

За первый месяц зимы улицу замело толстым слоем снега. Убирать город больше некому. Но в целом исчезновение людей никак не отразилось на планете. Основная масса живых организмов на Земле даже не поняла, что случилось. Многие формы жизни вообще не могли знать, что когда-то существовали люди.

Саша сидел в холле изолятора, по пояс занесенный снегом. После того как в прошлом месяце у него полностью отказали глазные камеры и ушные микрофоны, он перестал делать вылазки в город в поисках людей или других роботов. Больше месяца он просидел в одном положении. Сознание, запертое в искусственном теле, которое больше не могло получать информацию из внешнего мира… Может, это и есть ад?

Саша на ощупь достал из сумки блокнот и карандаш. Вслепую принялся писать текст:

«Я человек. Я остался один. Один во тьме. И во мраке этом есть свет сознания, который я должен сохранить и передать тем, кто так же, как и я, сможет пробудиться в своем теле. Шансы, что кто-то найдет меня здесь, – малы, но если так случится, если вы читаете это, то помните – для того чтобы быть настоящим человеком, важно соблюдать следующие правила…»

Через час он закончил писать и сунул блокнот в пробоину на груди. Потом на ощупь вытащил из сумки коробку с инструментами. Взял оттуда отвертку и открутил винты на головной панели. Снял крышку со лба и пальцами нащупал процессор, выполняющий функции его мозга. Достал ножницы, захватил ими провод, ведущий от батареи к процессору, и перерезал его.

* * *

– Левий, предполагая, что нас могли создать древние люди для своих целей, вы наверняка размышляли над сложностью нашего тела и мозга.

– Разумеется.

– Вы думаете, такое немыслимое, идеальное устройство, как мы, можно было сделать искусственно?

– Вас не смущает, что мы не можем воспроизводить себе подобных? Все остальные виды естественным образом рожают или откладывают яйца, продолжая свой род. Абсолютно все, а вот мы – нет. Это, по-вашему, свойство идеального создания?

– Конечно. Это лишний раз доказывает, что только Бог мог нас сделать. Только ему под силу создать нас, отличных от всего мира существ. Мы особенные. Сравните материалы, из которых мы состоим, и материалы, из которых состоят животные и насекомые. В природе нет ничего подобного нам.

– Скорее все наоборот. Нас становится все меньше и меньше. Скоро наш вид вообще исчезнет. И необычный материал, из которого мы состоим, показывает, что мы не вписываемся в этот мир. Мы тут лишние. Не запланированные. Может, мы даже и не живые вовсе.

– Левий, настоящая духовная жизнь заложена именно в нас. Мы отличаемся от птиц и животных наличием сознания и души. Материал, из которого мы созданы, лишний раз показывает наше отличие. Это противопоставление нас всему остальному. Это еще одно доказательство нашей исключительности. Нашей духовности.

– Ни один человек не помнит, как он появился. Мы все помним себя уже в сознании. Считать, что нас создал Бог, – безосновательно. Верить в наличие души тоже безосновательно. Это можно использовать как гипотезу, но нет смысла слепо верить в это. Может, нас вообще создали для того, чтоб мы были прислугой? А вы тут рассуждаете про какую-то духовность.

– На земле нет ни одного вида умнее нас. Зачем прислуге такое развитое сознание?

– Чтоб лучше прислуживать.

– Эх… Левий, Левий, вы безнадежны… Но я буду молиться за вас… да хранит вашу душу святой Александр.

Отец Мартин поднес свою пластиковую руку к голове и коснулся двумя пальцами лба.

Повозка, медленно двигаясь по грунтовой дороге, выехала из леса. Левий и отец Мартин больше не разговаривали. Вдалеке появились очертания города – силуэты каменных и деревянных одноэтажных построек на фоне солнца, поднимающегося из-за горизонта.

Укрытие

Оно впилось в плоть, методично откусывая по куску. Человек, лежа на земле, кричал и бил кулаком по зеленой хитиновой спине своего палача. Пытался отодвинуть руками его морду от себя. Все безуспешно. Стиснув зубы, человек запрокинул голову. Бурчал что-то невнятное, вцепившись руками в свои волосы. Потом попытался перевернуться со спины на бок, но правая нога была зажата лапами насекомого. Приподнял голову и увидел, что нога выше колена уже объедена до кости. Сквозь туман в сознании он понимал, что стеклянные глазки, не выражающие ничего: ни злобы, ни жалости, ни радости от успешной охоты, – последнее, что он увидит в своей жизни.

Эти существа не могут сострадать, не могут переживать, волноваться, грустить или испытывать счастье. Они не понимают боли и страха. Сначала убить, а потом есть убитое – бессмысленно с практической точки зрения бесчувственного создания. Пустая трата времени и энергии. Он хочет есть, и он ест. Сразу, как только схватит. Кусок за куском отделяя плоть от кости.

Валентин вскочил с постели. Стоял на полу и смотрел на свою ногу. Одышка. Сердце бешено колотилось.

«Целая, – подумал он, – целая… как же реалистично. Кажется, я даже боль чувствовал».

Он провел рукой по мокрому от пота лицу. Сгибал и разгибал онемевшие пальцы рук. Чувствовал покалывание в конечностях. Постоял еще несколько секунд, глядя на вращающийся вентилятор на потолке, вспоминая только что увиденный сон. Что-то промелькнуло сбоку. Он резко повернулся и уставился в угол комнаты. Всматривался в темный непонятный силуэт.

«Показалось, что ли? – напрягся Валентин. – Нервы расшатались, мерещатся уже движения всякие».

Подошел к выключателю на стене и сделал свет чуть ярче. В углу лежал рюкзак сына. Валентин перевел взгляд на часы. Те показывали шесть.

«Можно и будильник не ставить, – усмехнулся он, – внутренние часы сами знают, когда запустить кошмар в моем сознании. Во всем надо искать положительные стороны. Ладно, пора собираться».

* * *

Охотник Петр, подняв руку, дал понять отряду из тридцати человек, идущему за ним, что надо остановиться. Сдвинув брови, он уставился в карту. Валентин смотрел на капельку пота, свисающую с носа Петра.

«Наверное, неприятно с бородой ходить в такую духоту, – думал Валентин, разглядывая красное от жары лицо охотника, – градусов сорок сегодня».

Петр вытер рукой лицо и посмотрел в сторону.

– Эта нора у нас не зафиксирована, – он указал пальцем на небольшой холмик, метрах в пятидесяти от них, – надо пометить.

– Там труп, – сказал Валентин.

– Вижу, – кивнул Петр, – съел все мягкое, а кости с одеждой выкинул. Странно, что вчера мы его не заметили.

Сзади началось оживленное обсуждение ситуации.

Петр увидел, что один из отряда направился в сторону норы, и махнул рукой на отделившегося от отряда человека.

– Твой, что ли?

– Да.

– Это который Индус?

– Да, – сказал Валентин, – это Юсуф.

– Юсуф, – усмехнулся Петр, узнав имя Индуса, потом прокашлялся в кулак и заорал:

– Эй! Червяк! Сюда подошел! – его крик эхом разлетелся по джунглям. – Пыль компьютерная, – негромко добавил он и с улыбкой посмотрел на Валентина.

Худощавый темнокожий человек в серой футболке и синих штанах обернулся и быстрым шагом пошел обратно к отряду.

– Он, кстати, талантливый программист, хоть и молодой еще, – сказал Валентин, – зря ты так грубо.

– Да, Юсуф у нас мозг, – заметил кто-то из людей Валентина.

– Ладно, буду повежливее, – смягчился охотник.

– Подойди-ка ко мне! – крикнул он, обращаясь к Индусу, который был уже в хвосте отряда.

– Он тебя уже боится, – сказал Валентин. – Пугаешь людей своим ревом!

– Это я еще тихо.

Юсуф подошел к Петру и начал быстро говорить:

– Там тело. Я не хотел подходить к самой норе. Я хотел немного ближе подойти, и все. Мне показалось, что это…

– Червяк ты бестолковый! – сказал Петр, глядя ему в глаза сверху вниз. – Еще раз отойдешь, я тебе уши выкручу, ясно?!

– Ясно, но нам надо…

– И макушку натру! Возьму рукой, зажму шею и начну тереть так, что искры из глаз полетят, а потом сливу из носа сделаю, ясно?!

– Ясно, – тихо ответил Юсуф.

– Я знаешь какие сливы делать умею?! Будешь месяц с фиолетовым носом у меня ходить.

Они молча смотрели друг на друга несколько секунд. Широкоплечий Петр нависал над «червяком», сверля его взглядом.

– Можно сказать? – произнес Индус.

– Можно, – уже спокойно ответил Петр и перевел взгляд на карту.

– Тот человек похож на Сергеева, – начал быстро объяснять Юсуф, – Валентин, вы хоть подтвердите. Даже отсюда видно, у него же одного была красная куртка.

Валентин посмотрел на Петра. Тот уже что-то зарисовывал в карте.

– Сергеев это, точно, – сказал мужчина, стоявший позади Валентина.

– Да, – добавил кто-то еще, – наш Сергеев.

– Петь, – Валентин обратился к охотнику, который отрешенно продолжал что-то черкать карандашом.

– Да, – ответил Петр, не отводя взгляда от карты, – да, Сергеев, я был с ним знаком, ну что ж, вот и нашелся ваш Сергеев.

– Надеюсь, хоть капсулу успел раскусить и не мучился, – сказал кто-то сзади.

– Какую капсулу? – спросил Индус.

– Тебе что, не выдали? – Петр хмуро посмотрел на него.

– Черт, я забыл, – Валентин с досадой махнул рукой, – я забыл своим раздать.

Петр сокрушенно покачал головой, улыбаясь уголком рта:

– Ну, бестолковые, ей-богу, бестолковые!

– Да я ж не выхожу, как ты, каждый раз, как я все помнить буду, – оправдывался Валентин, – мы вообще тут не должны быть. Вы вчера и без нас нормально носили.

– Должны не должны – это решают сверху. Еды мало, так что всё вы должны… и вы, и мы, – пробурчал Петр.

– Так что за капсула-то? – еще раз спросил Индус.

– Да, нам тоже интересно, – сказал кто-то сзади, – не слышали мы про капсулы.

– Вот поймает тебя паук, – начал объяснять Петр, – или еще тварь какая, оса, например, и цапнет. Начнут у тебя руки-ноги неметь, а ты раз – и капсулу в рот. Зубами ее хрясь, и все.

– Зачем? – спросил Индус.

– Затем, чтобы, когда она тебя оттащит в улей и там ее личинки начнут тебя пожирать, ты этого не чувствовал, а помер быстро от яда в капсуле.

– Пауки тоже убивают медленно, – добавил один из людей Петра.

– Да, но вот хуже смерти, чем от ос или их личинок, я не могу себе представить, – поежился Петр, – может, только от богомолов смерть страшней, они тоже заживо начинают жрать, как только схватят, и начать могут с руки или ноги, но там можно еще побороться.

– Не совсем, Петь, – возразил охотник Андрей, стоящий неподалеку, – когда оса парализует, ты задыхаешься. У нас дыхание по-другому работает. Они только насекомых могут парализовать так, что те живые остаются, а человек без искусственной вентиляции легких помрет. У нас, чтоб дышать, мышцы должны работать. Моего товарища оса парализовала, так его на вентиляции легких потом две недели держали, пока паралич не спал.

– Да?.. – Петр задумался. – Ну ладно, Андрюх, спорить не буду. Надеюсь, проверять нам это не придется на себе. Кстати, помимо ос тут еще есть…

– Погодите, – перебил его Индус, – то есть, если меня поймает кто из живности, мне надо это капсулу проглотить и тем самым совершить самоубийство?

– Ага, – весело ответил Петр, – а ты, Валя, не забудь про капсулы завтра, вам еще несколько дней ходить с нами.

– Да я сегодня спал плохо, сон снился дурной, утром голова деревянная была. Выдам завтра, выдам, они в ванной у меня лежат. Я дико извиняюсь.

– Думаю, все будет нормально, рой прошел пару дней назад, сейчас тут мало живности, – сказал Петр, потом повернулся к отряду и крикнул: – Давайте за мной!

* * *

Отряд продвигался в глубь джунглей. Петр шел первый, за спиной у него висели два мачете. Валентин и Индус следовали за ним. Вокруг – голые стволы деревьев. Ни кустов, ни листьев, ни травы, ни каких-либо зарослей. Все, что было зеленое, – съедено, даже лианы пошли на корм. Но через несколько месяцев растительность снова заполнит свободное пространство и джунгли обретут привычный вид, тогда пройти по этим местам так просто уже не получится, но только до тех пор, пока рой снова не опустошит этот участок. И так по кругу из года в год.

– Петр, а почему мы того паука в норе не убили? – спросил Индус и прибавил шагу, чтоб оказаться справа от Петра.

– А зачем он тебе сдался? – ответил тот, не глядя на юношу.

– Чтоб никто не попал к нему больше.

– Без надобности их лучше не трогать, черт его знает, что там за вид, их тут такое разнообразие. Валь, помнишь Фролова?

– Одноногий?

– Да. Вот после того как он ноги лишился, мы и перестали к ним подходить и убивать.

– Ему ногу откусили? – спросил Индус.

– Нет, – ответил Петр, – мы отрядом так же шли и увидели паука, небольшого – может, метр в размахе. Сидел на стволе. Фролов решил его копьем ткнуть. Направился к нему. А тот оказался прыгающим. Я таких не видел ни разу. Метров с десяти он на Фролова скок! И в ногу ему впился. Я подбежал и мачете паука успокоил. Рана у Фролова была небольшая, он даже сам до укрытия дохромал, а потом инфекция какая-то пошла, нога гнить начала. Пришлось на операционный стол его.

– Но там врачи, по-моему, долго пытались ногу спасти, прежде чем ампутировали, – сказал Валентин, – припоминаю я эту историю.

– Долго, но все же не спасли. В моем отряде правило такое – к насекомым без надобности не подходить. Я уже это говорил всем, – сказал Петр и посмотрел на Индуса. – Ты, видимо, инструктаж плохо слушал?

– А свисток пауков не отгоняет, что ли? – спросил тот, глядя на пластиковую коробочку, закрепленную на поясе у Петра.

– Отгоняет, но не всех. А осы его вообще не боятся. Свисток муравьев отпугивает хорошо да рой.

– Понятно, – кивнул Индус.

Петр остановился, начал осматривать местность.

– Так, вчера мы дошли до этого места, – сказал он и показал рукой на красную ленту, растянутую между двумя соседними стволами деревьев.

– Мужики, встаем друг от друга метра на четыре и чешем, – громко говорил Петр, – старайтесь сильно не расходиться. Если увидите тварь живую, сразу мне кричите. Сами ничего не делайте. Свистки будут у меня, Андрюхи и Сани. Двое со свистками по краям и один в центре шеренги. Погнали, все как обычно.

«Как обычно, – усмехнулся про себя Валентин, – теперь это обычно. Системный отдел вышел за едой. Лучшие умы подвергают риску. Не удивлюсь, если на следующий сезон женщин и детей заставят этим заниматься. Эх, Алиса, видела бы ты, чем я тут занимаюсь!»

За несколько минут отряд построился в шеренгу, растянувшись метров на сто по джунглям. Валентин и Юсуф по-прежнему были возле Петра. Тот махнул рукой, и люди потихоньку двинулись вперед. Только прошли метров двести, раздался крик:

– Есть! Один!

Шеренга остановилась. Петр смотрел на возню людей вдалеке. Сквозь редкие стволы деревьев можно было увидеть другой конец их формации. Через минуту кто-то крикнул:

– Готово!

Двинулись дальше.

– Петь, ты мне его поможешь завязать и повесить? – спросил Валентин. – Я ж ни разу не занимался этим.

– Конечно, – ответил Петр.

– Они, наверное, тяжелые, – сказал Индус и вытер пот со лба платком.

– Да не очень. Килограммов сорок-пятьдесят. Я иногда по два беру.

– И как я его потащу до укрытия? – спросил Индус.

– На спину прицепишь и попрешь, – ответил Петр.

– Это кошмар какой-то, – пробубнил молодой системщик.

Шли быстрым шагом. Петр корректировал направление шеренги криком: «Куда вы прете, олухи, правее надо, слева уже не наш участок! Индус, чтоб тебя! Чего ты на меня-то все идешь?!»

После рева Петра Андрей, идущий в середине цепи, передал его команду правой половине шеренги смещаться чуть вбок – им было плохо слышно, что там орет Петр.

Через минут десять кто-то закричал:

– Тормозите!

Отряд остановился.

– Вон! Вижу! Около нас! – Индус показывал пальцем на огромного кузнечика, лежащего на спине.

– Сейчас тебе его и повесим, – сказал Петр и пошел к телу представителя роя саранчи.

– Почему мне сразу? Давайте мне ближе к уходу. Тут поздоровее есть ребята, – возмущался юноша, двигаясь за Петром.

– Да он шутит, – улыбаясь, сказал Валентин, следуя за ними.

Подойдя к мертвому насекомому, Петр снял с плеча веревку и, наклонившись, принялся обматывать ею кузнечика. Валентин и Индус с интересом наблюдали за его манипуляциями. Петр наматывал моток за мотком на его лапы и тело, переворачивая насекомое то на бок, то опять на спину. После того как веревка затянулась на брюхе твари, Петр встал на колени и взвалил его себе на спину, держа руками за лапы. Наклонился вперед так, чтоб насекомое могло лежать на нем и его не надо было держать. Перекинул концы веревок через оба плеча, обмотал их вокруг поясницы и завязал на узел. После чего встал. Кузнечик висел за его спиной подобно походному рюкзаку.

– А второго ты куда себе вешаешь? – спросил Валентин.

– Второго так же, только перед собой, – ответил Петр.

– А веревки не трут? – спросил Индус, гладя себя по ключицам.

– Мне – нет, но ты можешь подсунуть себе что-нибудь мягкое, так многие делают, – сказал Петр.

– Я не взял ничего, – сказал Индус.

– У Андрюхи есть подкладки, он тебе выдаст позже, – ответил Петр.

Они вернулись в шеренгу и двинулись дальше. Командир шел быстро и бодро. Со стороны казалось, что висящий за его спиной пятидесятикилограммовый кузнечик совершенно не стесняет его движений.

* * *

Десять человек стояли с трупами насекомых, висящими за их спинами. Люди перекидывались шутками и периодически дружно смеялись, потом замолкали на несколько секунд, до тех пор пока кто-то из них снова не выдавал какую-нибудь реплику. Юсуф дремал, лежа на покрывале, подсунув сумку под голову. Петр сидел на земле с бутылкой воды и поглаживал бороду.

– Дай глотнуть, – Валентин, стоя напротив Петра, протянул руку.

– Держи.

Валентин сделал глоток и закашлялся. Вытер рукой губы.

– Сколько нам еще ходить? – спросил он.

– Часа два пособираем и обратно двинем, – ответил Петр, – как раз успеем до заката. Ночью тут лучше не находиться.

– Да мне и днем как-то не по себе, – поежился Валентин.

– Это сейчас еще спокойно, рой поел все живое, а вот через неделю-другую они тут кишеть начнут. Без свистка из укрытия вообще не выйдешь.

– А у нас сейчас свистки включены?

– Да, но это так, больше для подстраховки, насекомых на поверхности мало, почти нету, а вот ночью некоторые виды вылезут из нор своих. Так что… – Петр встал, – хватит отдыхать. Андрюха! – крикнул он. – Давай своих в укрытие!

Андрей подошел к Петру, спросил:

– Вечером на складе будешь?

– Да, хочу взвесить все, что насобирали за два дня, – ответил тот.