Двоемирье. Книга 3. Новое поколение

– Я же не собираюсь тебя бросать, глупышка. – Он крепко прижал к себе Аурику, подтверждая свои слова.

– Именно что собираешься, даже если и ненадолго, – обиженно проворчала она. Потом вдруг встрепенулась и защебетала, повеселев: – Слушай, давай я с папой поговорю. У него на радиостанции наверняка найдется для тебя местечко.

– Стану единственным в стране каррртавым ведущим, угу, – рассмеялся Джей.

Что за глупости! Он вовсе не собирается просить помощи, даже у знаменитого Южного перебежчика. Да хоть у министра – все равно не собирается. Не настолько он никчемен, как пытается казаться. Осталось только Аурику в этом убедить. Он легонько щелкнул ее по носу. – Серьезно, не переживай за меня, лучше думай о том, какое платье наденешь на выпускной.

– Уже подумала, – заявила она. – Никакое. Раз ты не придешь посмотреть, то и мне там делать нечего.

– Шантажистка. – Джей обессиленно вздохнул. Ну вот как убедить свою девушку в том, что знаешь, что делаешь? Верно: никак. Но и поддаваться на эти ее уговоры тоже нельзя. Он себя за это не простит.

Чуть меньше суток спустя Джей понял, что эта задачка была не из самых сложных. Достаточно было оказаться около своего дома, где не бывал уже почти полтора года. С тех самых пор, как устроился работать в столичный архив под предлогом особого интереса к истории.

Строго говоря, интерес был, но к одной единственной страничке из прошлого страны. Страничке, о которой в их доме не было принято даже упоминать – рассказывающей о происхождении Барьера.

«Мам, пап, привет, вот я и вернулся». – Джей уже представил, как устраивает родителям сюрприз, даже их удивленные и радостные лица успел представить. Остановился в нескольких шагах от входной двери, когда на плечо уселась ярко-желтая птица-клоун, ущипнув его за ухо.

– Да, я тоже соскучился. – Джей потрепал довольно заверещавшую птицу по хохолку. Действительно соскучился. И по тихому домику вдали от городской суеты, и по шуму морских волн. Даже по шороху мелкой гальки под ногами. Нужно снова впитать все это поглубже, прежде чем уедет. Аурика права: неизвестно, насколько эта экспедиция затянется.

Джей вдохнул соленый воздух, а в следующее мгновение вздрогнул, услышав из-за приоткрытого окна отцовский голос:

– Опять отказали? Так и думал. Уверена вообще, что правда этого хочешь? Потому что если нет…

– Тогда что? – Мамин голос показался усталым и раздраженным. – Думаешь, я бы стала снова и снова биться в стену, не будь мне это нужно?

Джей подошел к окну, украдкой заглянул внутрь. Мама без сил плюхнулась на диван, лишь после этого отбросила в сторону шляпу и закрыла лицо ладонями.

– Лэнси, ты ведь сама понимаешь, что это бесполезно. – Отец присел на корточки напротив нее, взял за руки. – Посмотри на меня. Они никогда не воспримут тебя всерьез. Да кого угодно на твоем месте не восприняли бы.

– Это не повод перестать пытаться.

Сколько раз Джей слышал от нее эти слова, не сосчитать. Не сомневался даже, что иначе нельзя. Пусть это кажется невозможным, все равно. Сама-то она не отступила, когда спасла его еще ребенком, пусть и не была ему родной матерью. Пришло время отблагодарить. Потому в голове и горят ярким фонарем строчки разорванного Аурикой в сердцах приглашения.

Отец тем временем укоризненно покачал головой.

– Ты только зря себя мучаешь. А, понял: тебе просто нравится придумывать себе трудности. Чем сложнее, тем лучше, а если трудность непреодолимая – так вообще замечательно.

– Непреодолимая? С каких пор ты во мне разуверился? – Мама вскочила с дивана и поспешно направилась к окну. Джею пришлось прижаться к стене, лишь бы себя не выдать. – Должен быть способ их убедить, что я могу управлять клиникой!

Так он и думал. Вот уже лет десять, если не больше, мама пытается открыть свою клинику, но каждый раз получает отказ. Нет нужного образования – словно клеймо, не позволяющее помогать тем, кому можно было бы помочь.

А ведь способ действительно есть. Один единственный, при котором больше не понадобится никого убеждать. Только… Уже протянув руку к входной двери, Джей понял: мама ни за что не согласится, слушать об этом не захочет, только еще сильнее разозлится. Значит, спрашивать согласия нет никакого смысла. Все равно он уже принял решение и менять его не собирался.

– Угадаете, кто приехал? – С чересчур наигранной радостью Джей зашел в дом, кинул походную сумку в дальний угол. Раздавшийся сразу следом грохот дал понять: не стоило так делать. Это самокат, задетый сумкой, решил поприветствовать хозяина, который на столько лет позабыл о нем. Джей и не ожидал, что родители все еще его хранят, надо же.

А вот сами родители обрадовались его возвращению совершенно искренне. Особенно мама. Но за мгновение до этого, пока еще не пришло осознание, он успел заметить на ее лице совсем другое. Опустошенность и отчаяние. Всего раз видел такое, еще ребенком, украдкой. Чуть позже узнал, тоже украдкой: в тот день она впервые не смогла спасти больного. Отец пытался ее утешить, говорил, что только чудо спасло бы того человека.

«Не представляешь, каково было смотреть в глаза его родным», – это было единственное, что она произнесла в тот день.

Отец был прав. Чудо действительно могло бы от этого избавить. То самое потерянное для всех чудо, магия, оставшаяся лишь в воспоминаниях. Которую еще можно вернуть. Наверное…

Джей встряхнул кудрями, на время отгоняя наваждение прочь. Оказалось, дома это сделать сложнее, чем он предполагал. Здесь он словно снова превратился в того малыша, который пообещал себе сделать так, чтобы мама больше никогда не расстраивалась. И который теперь вполне способен выполнить это обещание. Если, конечно, повезет. Если вся его затея не окажется ошибкой.

Нет, так думать точно нельзя.

– А я все гадал, как скоро ты объявишься, – заявил отец с улыбкой, пока мама просто молча обняла Джея. – Знал, что надолго тебя не хватит.

«Это точно», – вынужден был мысленно согласиться Джей. – «Вернулся бы еще быстрее, не будь так сложно узнать необходимое». За прошедшее время ему все чаще казалось, что это лишь плод его воображения. Что Барьер, исчезнув, навсегда унес с собой ту магию, которая манит и обещает так много. Что прошлого не вернуть.

Теперь он знает: это вовсе не так. Осталась самая малость: доказать другим. Позже, когда будет подходящее время. Пока можно насладиться возвращением в уютный и почти беззаботный мир.

– Между прочим, я не с пустыми руками вернулся. – Джей попытался высвободиться из объятий. – Мам, я никуда не исчезну, если ты на минутку меня отпустишь. А вот показать подарок без этого точно не смогу.

– Серьезно, Лэнси, дай хоть разглядеть-то его толком, – шутливо проворчал отец.

Лишь это на нее наконец-то подействовало, и Джей смог снова вдохнуть. Нашарил в кармане небольшую пластинку, маслянистую на ощупь. Протянул родителям. Матово-черную, не отражающую даже солнечные лучи, которые освещали комнату.

– Здесь запаса энергии на год хватит. Может и на два, если экономить.

Портативная граниумная батарейка. Такие лишь немногим доступны, слишком дорого стоят. Так что лучше действительно расходовать экономнее, чтобы соседи ненароком не прознали, иначе потом проблем не оберешься. И отец, похоже, считал точно так же. Быстро накрыл батарейку ладонью, поглядел в окно, за которым, как и обычно, был лишь безлюдный берег.

– И откуда ж ты стащил такое сокровище? – спросил он вкрадчивым шепотом, даже не сделав попытку отругать сына за такие незаконные делишки.

– Почему же сразу… – Джей попытался было начать оправдываться, но передумал и взъерошил волосы. – Ладно, стащил, тоже мне беда. От них точно не убудет, а вам польза.

Сделать это было не особо сложно. Академики не хватятся пропажи, даже если у них из лаборатории целую установку вынести.  Или батарейку. Или небольшой, размером с блокнот, сборник карт. Собственно, как только отыскал его в архиве, Джей понял, что больше ему там делать нечего.

– Лишь бы тебе потом за эту пользу не пришлось слишком дорого расплачиваться, – снова проворчал отец и тут же получил от мамы подзатыльник. – Хэй, за что?

– Мог бы хоть для вида сказать, насколько это неправильно. – Мама попыталась забрать батарейку, но отец вовремя успел спрятать руку за спину. – Вдруг ему и правда за это прилетит?

– Если никто ни о чем не узнает… – Отец обернулся к Джею и на этот раз действительно строго спросил: – Ты же был осторожен, правда?

– Обижаешь.

Вообще-то и правда было немного обидно: он же ни разу не давал повод сомневаться в своей осторожности.

– И что мне с вами двоими делать прикажете? – вздохнула мама.

Ответа, впрочем, не потребовалось: решение было одно на все случаи жизни, и за прошедшие годы оно не изменилось. Пойти на кухню, где все было пропитано запахом трав, сесть за стол и попить чудесного чая за обсуждением последних новостей. О том, как в городе наконец-то открыли строившийся уже пятый год мост. О том, как это открытие чуть было не сорвали устроившие митинг студенты из движения «За достойную жизнь для каждого». А через полчаса побросали свои плакаты с лозунгами и шли вместе с остальными горожанами, распевая песни о светлом будущем, которое вот-вот наступит.

– Надеюсь, ты это только слышал, сам туда не ходил? – встревожилась мама, но Джей тут же поспешил ее успокоить.

– Я вообще обо всем самом интересном только по слухам и узнавал, работы слишком много. Даже вот домой кое-как вырвался ненадолго.

Рассказать о том, что возвращаться на эту работу не планирует и куда собирается отправиться, Джею не хватило духу. Он покрепче обхватил кружку ладонями, пытаясь согреть их. Обязательно расскажет, но только не сейчас.

– А ведь ты нам кое-что не договариваешь.

От этих маминых слов Джей закашлялся, поперхнувшись. Как она узнала вообще? Если только Аурика проболталась своему отцу, а тот… неужели решила хоть так его остановить?

– Ну-ну, не надо так бледнеть. – Мама подцепила пальцем обвязанный вокруг запястья самодельный «памятный узелок» из металлической проволоки. – И кто она? Та, кто это смастерила.

Джей едва сдержал вздох облегчения. Рассмеялся, пытаясь всем своим видом показать, насколько это глупый вопрос.

– Ты прекрасно знаешь кто. За два года ничего не изменилось.

– Тогда Аурике по-настоящему повезло. – Отец отхлебнул из чашки глоток, прежде чем продолжить, лукаво прищурившись: – признайся, наверняка много желающих занять ее место?

До чего же Джей был рад сменить тему разговора. Настолько, что после этого весь день и не вспоминал об отъезде. А когда наступил вечер, вышел на улицу. Прошел вдоль берега, глядя на проплывающую вдали яхту под белоснежным парусом. Увернулся от пытающейся его заклевать наглой волновестницы. Вынул из кармана пестрый круглый камешек, который перед отъездом из дома взял с собой. Самое время вернуть его на место. А взамен – подобрать новый, чтобы обязательно вернуться снова. Простенький ритуал, дарящий уверенность в завтрашнем дне. Лишь после этого Джей, дождавшись, пока сядет солнце, развернулся обратно.

Он не дошел нескольких шагов до дома, когда увидел в сумеречном свете прикрепленный к двери лист бумаги. Странно, вроде днем его тут не было. Рука ненадолго замерла, прежде чем Джей сорвал лист с двери и вгляделся в написанные чересчур аккуратным почерком строчки:

«Выдвигаемся послезавтра на рассвете. Сбор у старой котельной».

Внизу подпись. Всего две буквы: «И-и». Надо будет спросить при встрече, что это означает. А пока… Джей вынул из кармана огниво, чиркнул всего раз, и бумага мигом превратилась в горстку пепла.

***

В полной темноте Кипран нашарил на прикроватной тумбе очки. Даже сейчас не мог без них обойтись, хоть не было никакой надобности. Надел и лишь после этого потянулся через вторую половину кровати к выключателю.

– Не надо.

Тонкие пальцы перехватили его руку и сжали так крепко, что не подчиниться не было никакой возможности.

Он и не собирался возражать. Прижал чужую, но такую родную горячую ладонь к губам. Лишь после этого в голове словно туман рассеялся.

– Почему?

Вопрос повис в воздухе раньше, чем Кипран смог осознать, о чем именно спрашивает. Почему не надо зажигать свет? Или почему так безропотно слушает указаний, что следует делать, а чего не следует, хотя сам давным-давно раздает указания другим?

Он вновь потянулся к выключателю, и на этот раз комнату озарил слепящий белый свет, из-за которого пришлось прищуриться. Она права, в темноте было гораздо лучше. Пока не видишь, можно представить себя где угодно. От реальности же мгновенно начало мутить. Или дело в слишком светлой обстановке комнаты? Серебристые стены, молочно-белый комод, сверкающие шелковые простыни, даже пушистый меховой ковер на полу, и тот белоснежный. Дорого, модно – кто вообще придумал моду на светлый дизайн? Это же не только непрактично, но и совершенно неуютно.

– Не надо было, – произнес недовольный голос из-за плеча.

Кипран развернулся, предпочтя разглядывать не гостиничный номер, а лицо, покрытое причудливыми узорами. Каждый раз разными. Сегодня, например, не только лицо, но и шею и плечи украшали ветви цветущего дерева.

Делать этого точно не стоило. Встречаться. Снова и снова искать возможность побыть вместе. Урывками, каждый раз словно пытаясь украсть кусочек яркой, недоступной жизни. За последнее время это уже почти превратилось в привычку, с которой нет сил бороться. Вредную, гораздо хуже любой другой, потому что грозит разрушить не только их жизни, если правда раскроется. И тем важнее сделать так, чтобы все осталось только между ними.

– Мне пора идти. – Действительно пора, тут Кипран не слукавил. Взглянул на часы, убедился, что чувство времени его не подвело. – За мной гранилак подъедет через пятнадцать минут.

Значит, у него есть еще пятнадцать минут, чтобы спуститься на два этажа ниже, в свой номер, привести себя и свои мысли в порядок. Перечитать еще раз условия заключенных сделок. Договор о сотрудничестве правительства с главами двух крупнейших промышленных корпораций – лучшего прикрытия для очередной встречи с Айнэ придумать было сложно.

Но, как бы ни шла кругом голова, а забываться не стоило. Нужно убедиться, что все подписанные бумаги в порядке. На всякий случай, для собственного успокоения. А потом еще и на чашечку кофе время останется. Или на то, чтобы выяснить у Айнэ одну вещь.

– Скажи, я когда-нибудь увижу настоящую тебя, без всех этих фокусов?

Давно стоило спросить, но решился Кипран только теперь, поправляя воротник рубашки около огромного, во весь рост, зеркала. Видя в этом зеркале, что Айнэ сидит на кровати и с любопытством наблюдает за каждым его движением. Похоже, поняла, что он это заметил – с лукавой улыбкой повернулась так, что легкое покрывало скатилось вниз, и Кипран мог бы рассматривать ее, не оборачиваясь.

– Если между нами не останется недосказанности, я перестану быть тебе нужной. – Айнэ изящным движением собрала волосы заколкой, поднялась с кровати. Протянула руку к висящему на кресле зеленому платью из тонкой шерсти, но передумала и подошла к Кипрану, не одеваясь.

– Ты всегда будешь мне нужна, – проговорил он. Замер на месте, когда Айнэ обняла его, крепко прижавшись к спине.

– Тс-с, молчи. – Она поспешно закрыла его рот ладонью. – Мы оба знаем, что это неправда. Ты позабудешь обо мне, как только выйдешь за порог этой комнаты, потому что только так будет правильно. Вернешься к жене и сыну, будешь для них примерным мужем и отцом. Потому что это правильно.

Озвучила его собственные мысли. В голосе ни капли горечи или сожаления, просто констатация факта. Забавно, что она упомянула Стифа. Если бы не он, если бы не переданный пять лет назад шутливый «привет от гадалки», Айнэ так и осталась бы для него лишь воспоминанием. Кто знает, может, так было бы лучше для них обоих?

– И тебя это устраивает? – Кипран закрыл глаза, прислушался к ее ровному дыханию. Поймал себя на том, что дышит с ней в такт.

– Только это меня и устраивает, по-другому не умею и не хочу. Неужели не понял до сих пор, что я не выношу постоянства? Ну, кроме одного единственного: знать, что ты обязательно позовешь, когда наскучат будни.

С этими словами Айнэ легонько прикусила ему мочку уха. Пожалуй, чашечкой кофе можно и пожертвовать, оставшись с ней еще ненадолго.

Новенький, блестящий в свете гостиничного фонаря гранилак затормозил у входа ровно через пятнадцать минут, когда Кипран уже спускался с крыльца. Заметил с досадой, что кресло водителя занято, пришлось разместиться на заднем сидении.

Что поделать, если к недавно закупленному правительством транспорту автоматом прилагаются и те, кто им будет управлять? Кипран приоткрыл окно, подставив лицо встречному ветру, и стал мысленно считать проносящиеся мимо деревья, выхватываемые светом фар.

Слишком медленно проносящиеся, как он вскоре понял. Оставалось только с тоской вспомнить старенькую моторку, доживающую свой век вместе с остальными ненужными вещами из прошлого. На ней можно было бы добраться раза в два быстрее. Интересно, там еще осталось хоть немного заряда в батарее? Надо будет проверить на досуге, а пока придется довольствоваться тем, что есть.

– Слушай, эм… – Он попытался вспомнить имя водителя, которого до сих пор и видел-то всего пару раз. Бесполезно. Поняв это, Кипран просто перегнулся через сидение. – Дай-ка я сам поведу.

Однако водитель не спешил выполнять требование, лишь покачал головой и продолжил внимательно следить за дорогой.

– Не могу, меры безопасности.

Ну да, как же иначе? Кипран усмехнулся, догадавшись, о каких мерах идет речь. На девяносто девять и девяносто девять сотых процента был уверен, что это Зелле настоятельно попросила доставить его домой в целости и сохранности. Порой раздражает ее излишняя тревожность. Да что там, почти всегда раздражает, а когда нет, то эта забота кажется очень даже милой. И сегодня был как раз второй вариант.

Солнце уже было высоко в небе, когда Кипран подъехал к искусно выполненной кованой ограде своего дома. Узор ограды на мгновение неуловимо напомнил о других – тех, которыми себя украшала Айнэ.

Однако стоило переступить порог дома, как эти совсем ненужные мысли тут же улетучились. Воздух сгустился, и даже шаги отдавались гулким эхом. Что-то было не так. Неуловимое чувство неправильности происходящего не позволило сразу осознать, что именно.

Голоса из гостиной в конце коридора. Приглушенные, слов не разобрать, однако не составило труда понять, кому они принадлежат. Один, звучащий непривычно требовательно – определенно Зелле. А вот второй…

– Это у вас учебу сегодня отменили, или я слишком задержался в поездке, и уже начались каникулы?

Попытка пошутить не возымела никакого эффекта. Стиф, которому по всем расчетам в это время полагалось постигать азы «введения в общественное устройство», лишь взглянул исподлобья и продолжил неподвижно стоять, опершись на комод, уставясь на носки своих ботинок.

– Представляешь, что заявил твой сын? – Зелле в отчаянии вскинула руки и поднялась с кресла.

– Сейчас, видимо, и узнаю.

Прозвучало строже, чем Кипран того хотел. Это стало ясно по тому, как Стиф сжался, будто пытался казаться как можно незаметнее.

– Он решил бросить колледж! – Зелле нервным движением смахнула с комода одной ей заметную пылинку. – Нет, ну ты можешь себе представить? В первый же месяц учебы.

Этого только не хватало. Сделать глубокий вдох, пытаясь не горячиться. Стиф же это не серьезно, наверняка просто выпалил на эмоциях, что учеба надоела. С кем не бывает. А Зелле уже панику подняла. Или на самом деле собрался? Отрицать не пытается, а значит…

– И это после всех приложенных стараний, чтобы туда поступить? Всеми нами приложенных, между прочим. – Кипран привел аргумент, который точно должен был подействовать. – Ты ведь так туда хотел, что вдруг случилось? Объясни.

– Хотел, да, – выпалил Стиф с вызовом, встряхнул челкой. – Говорили, там лучшие преподаватели страны и лучшая учебная программа. А оказывается…

Он замолчал, отвернулся в сторону, так что Зелле пришлось продолжить объяснение вместо сына.

– Я утром уже разговаривала с его куратором. Они не знают, никто из преподавателей не представляет, как с ним справиться, как при нем вести занятия.

– Вот уж не ожидал от тебя такого безрассудства, – вздохнул Кипран. Только недавно порадовался, что прелести переходного возраста обходят его семью стороной, и вот на тебе.

– Я ничего такого не сделал! – фыркнул Стиф. – Всего лишь задавал вопросы, на которые они не могли ответить. Или не хотели.

– Задавал вопросы, куратор так и сказал, – подтвердила Зелле. – На каждом занятии, постоянно прерывая учебный процесс.

– Учебный процесс, как же. – Стиф невесело усмехнулся. – Почему мы должны выслушивать ту чушь, что они несут? Еще и врут нагло, вовсе не на каждом я занятии вопросы задавал, пару раз всего.

Зелле всплеснула руками.

– Вот видишь, о чем и речь. И во время учебы так же спорил.

Кипран поймал себя на мысли, что не узнает в этом раскрасневшемся и сопящем от возмущения парне собственного сына. Самое время вспомнить, как мало проводил с ним времени из-за вечной занятости. Свалил заботу о воспитании на хрупкие плечи жены и надеялся, что она справится.

Глупо.

Впрочем, еще не поздно это исправить.

– Кажется, нам надо серьезно поговорить. – Кипран положил руки Стифу на плечи, заставляя сесть в кресло. Затем обернулся к жене. – Нам двоим.

Зелле поняла все без лишних намеков. Дождавшись, когда она выйдет из комнаты, Кипран уселся напротив сына.

– Ты ведь понимаешь, что этот колледж – твой пропуск в будущее?

Все уже давным-давно решено, и Стиф сам принимал в этом решении участие, никто ему не навязывал того, чего бы он не захотел. Поддерживаемый крупнейшей добывающей граниум корпорацией колледж откроет перед Стифом любые двери, он не может этого не понимать.

– Пффф… – Столько нескрываемого презрения в одном единственном звуке. – И ради этого я должен слушать откровенную чушь, которую несут преподаватели? Чему они могут научить, если боятся даже шаг сделать в сторону от программы?

А вот это уже любопытно. Не мешало бы и в самом деле проверить, за что приходится платить совсем не маленькие деньги. Напустить на них образовательную комиссию? Пожалуй. Бабушка Стифа, а по совместительству глава этой комиссии, только рада будет. Но пока нужно решить первоочередную проблему.

– И могу я узнать, что за «шаг в сторону» так тебя взбесил, да и твоих преподавателей тоже, раз начали жаловаться? – Кипран доверительно наклонился вперед, давая понять, что готов внимательно слушать.

– Я всего лишь указал на некоторые несостыковки, – приободрился Стиф. – Ну вот сам посуди, как можно не видеть странности? Двести пятьдесят лет страна жила обычной жизнью, развивалась и все такое, что должно быть. А потом вдруг происходит катастрофа, так?

Катастрофа? Вот, значит, как теперь принято называть то, что случилось двадцать лет назад? Кипран заметил, что неосознанно сжимает кулаки из-за услышанного. Пришлось взять себя в руки и кивнуть.

– Допустим, можно и так сказать.

– Хорошо, допустим. Барьер гаснет, приходится срочно строить все заново. Почему за столько лет никто даже не попытался разобраться в причинах? Если это оказалось такой неожиданностью, почему ученые начали разрабатывать граниумное топливо заранее? Что вообще происходило в последние годы «Барьерной эпохи»? Их как будто стерли из истории.

«Эти страницы были слишком темными», – мысленно ответил Кипран. Он бы предпочел стереть из памяти то, что видел тогда, и уж точно предпочитал оградить от страшной правды тех, кто не застал те времена.

– И ты решил, что тебе обо всем этом расскажут по первому требованию? – Кипран улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. Понизил голос до заговорщического шепота: – Открою тебе один секрет: нет никого, кто бы знал все на свете. И люди очень не любят, когда им на это указывают. Так что если хочешь докопаться до правды, придется быть чуточку терпеливее. Сделай вид, что считаешь человека умным и значительным, тогда сможешь добиться гораздо большего.

Глава 2. Отнятое прошлое

Уснуть никак не удавалось. Все дело в луне, безотрывно глядящей в окно, как в шутку решил Джей. Сколько себя помнил, здесь, в родных краях, она была особенно большой. Или это так только кажется?

«Это потому, что здесь орбита Луны проходит чуточку ближе», – вспомнилось простое и понятное объяснение Аурики. Для нее – простое и понятное, да. Но отчего все устроено именно так – на этот вопрос даже она не могла ответить. На предположение Джея, что луне просто нравятся эти места, вот она и подлетает поближе, Аурика тогда лишь громко рассмеялась.

Как давно это было, сейчас и самому смешно вспоминать. Отчего-то в бессонные ночи на ум приходят самые нелепые мысли. Словно бы за окном вовсе не пение ночных птиц, а полумяуканье, полурык. Шелестят вовсе не волны, а ветви деревьев.