Передо мной маячила жуткая бледно-голубая фигура без лица. Живыми у чудовища были только два глаза. Мне стало страшно от этих, преследовавших меня глаз. Я зажмурилась с такой силой, что моим собственным глазам стало больно.

– Ага, очнулась, наконец. Как ты себя чувствуешь? – Донёсся откуда-то вполне человеческий голос.

Чувствовала я себя плохо. Особенно болела голова. Мне казалось, что она разбита на много кусочков, и каждый из них сильно болит. И боль всех этих кусочков складывалась во что-то совершенно невыносимое.

– Александр Петрович, она пришла в себя!

– Хорошо, сейчас подойду.

Я заставила себя открыть глаза. Откуда-то сбоку приблизилась ещё одна безликая фигура. Я заставила себя присмотреться. Фу-у. Ну, и ничего страшного. Это просто человек. В тёмно-синей хирургической пижаме. А безликим он кажется оттого, что у него на лице медицинская маска! Я, наверно, просто в больнице. Вот только, как я сюда попала? Ничего не помню.

– Деточка, хорошо, что ты пришла в себя. Ты сейчас на аппаратном дыхании, поэтому, не пытайся говорить, всё равно не получится. Но если ты меня понимаешь, просто прикрой глаза.

Я послушно хлопнула глазами.

– Замечательно! – Обрадовался мой собеседник. – Ты помнишь, что с тобой случилось?

Я попыталась пожать плечами, но не уверена, что у меня получилось.

– А как тебя зовут, помнишь?

Ну вот, я и имя своё забыла. Ужас! Что же теперь делать? Мне захотелось плакать.

– Ничего страшного, поспешил успокоить меня врач(?). Я сейчас буду называть тебе разные имена, а ты, если узнаешь своё, опять моргни.

Он принялся медленно и старательно выговаривать:

– Аня… Наташа… Лена… Маша… Катя… Люда…

Я поспешила опустить веки. Ну, конечно же, Люда! Как я могла забыть. Меня так назвали в честь бабушки. Папиной мамы. Людмилы Андреевны Кукушкиной.

– Вот и славно. Теперь, Людочка, отдыхай, набирайся сил. Всё плохое уже позади, и теперь ты будешь просто выздоравливать. А я пока пойду и скажу твоим близким, что ты пришла в себя. А то они очень волнуются.

Он ушёл, а я закрыла глаза. Оказывается, я уже успела очень устать. Как будто не глазами хлопала, а пару часов в спортзале напрягалась. Что же со мной произошло? И почему я ничего не помню? И тут мне показалось, что передо мной опять появился тот жуткий блестящий глаз! Кажется, я попыталась убежать или закричать. Не помню.

***

Маму и папу пустили ко мне на следующий день. Глаза у мамы были красные: наверно, она много плакала. Папа старался держаться молодцом, но выступившим на лысине и висках капельках пота, я поняла, что это ему нелегко.

Мне очень хотелось успокоить их, но говорить я по-прежнему не могла. Честное слово, женщина, лишённая возможности говорить – несчастнейшее создание!

И вообще, я чувствовала себя наполовину окуклившейся гусеницей, из-за множества оплетавших меня трубочек. Жуть! Судя по испуганным маминым глазам всё было ещё хуже, чем я могла себе представить.

Впрочем, ощущать и рассуждать я могла недолго, снова провалившись в какой-то плотный туман.

***

Как выяснилось позже, в этом странном состоянии я провела несколько дней. Иногда, я осознавала, что где-то рядом со мной мама, но по-настоящему отреагировать на это я не могла.

Наконец, врачи решили, что меня можно отключить от аппарата искусственного дыхания. Ко мне вернулся дар речи. Тихо слабо невнятно, но всё же, я теперь могла говорить.

По этому поводу, мама и папа снова пришли ко мне вдвоём. Наконец-то я узнаю что произошло!

– Что со мной случилось? – Спросила я.

– На тебя напали в парке у метро, когда ты возвращалась из института, – ответила мама.

А почему я ехала на метро? Я же обычно езжу в институт на машине. Ах, да, кто-то накануне разбил в моём «Смарте» все стёкла. Ну, надо же, как всё совпало!

– А кто напал?

– Неизвестно. Но вряд ли это был вор. Телефон, деньги – всё на месте, – сказал папа.

– Только обручального кольца нет, – добавила мама.

– А кольцо… Я его сама Тимуру вернула неделю назад.

– Вы поссорились?! – Мама так удивилась, что вскочила и заметалась по тесной палате.

– Мама, мы не поссорились, я его просто видеть больше не могу.

– Но почему ты нам ничего не сказала?

Я хотела ответить, что уже достаточно взрослая, чтобы некоторые вопросы решать самостоятельно, но тут следящий за мной прибор завыл. Тут же прибежала медсестра, прижала к моему лицу дыхательную маску и категорически заявила родителям, чтобы они покинули палату.

Мой папа, крутой бизнес-воротила, которого конкуренты боятся до обморока, и мама, которую и сам папа побаивается, испуганно съёжились и тихо попятились прочь.

***

Болеть скучно. Наверно меня накачали какими-то лекарствами, и головная боль стала не такой сильной, но только, когда я не пыталась повернуть голову или скосить глаза вбок. Двигать руками и ногами я не могла из-за жуткой слабости. Кроме того, ужасно мешали всякие трубочки и липучки, которых на мне оставалось гораздо больше, чем хотелось бы. Оставалось лежать, глядя в потолок, и думать. Возможно, думать при травмах головы тоже не полезно, но не думать я просто не умею.

Итак, меня попытались убить в парке около метро. Если я возвращалась из института, то должна была оказаться в парке часов около шести. Там же народу в это время много! Именно через парк проходит дорожка к новому жилому кварталу и к остановке областных автобусов. Разгар весны, длинные и светлые вечера, хорошая погода. Это, каким же надо быть идиотом, чтобы нападать в таком неудачном месте и в такое время! Но тем не менее, кто-то на меня напал. И весьма результативно, надо признать. Но зачем? Ничего ценного не взяли, следовательно, нападение было совершено не с целью ограбления. А может, нападавший просто не успел меня ограбить. Кто-то его спугнул. Но это можно было предположить заранее, учитывая место и время нападения.

Жаль, что я не помню ни самого нападения, ни того, что случилось непосредственно перед ним. Только этот жуткий блестящий и круглый глаз!

Наверно, вспомнив этот глаз, я разволновалась настолько, что прибор опять взвыл. Тут же прибежали медики, поставили капельницу, да ещё и сделали весьма болезненный укол.

Всё стало погружаться в вязкий туман.

***

Я не знаю, сколько прошло времени, но в палате было полутемно – горела только дежурная лампа. Я снова постаралась вспомнить события, предшествующие нападению.

Это случилось, кажется, в четверг. Что у нас было в четверг? Надо всё вспомнить, как можно подробнее.

Утром я едва не проспала, потому что будильник прозвенел на полчаса раньше. Ну, да. Машину-то пришлось отдать в ремонт, а на общественном транспорте до института пилить почти полтора часа… На завтрак Антонина подала сырники с вишневым киселём. Она готовит потрясающие сырники… Народу в метро было много, на Киевской, где я делала пересадку, еле удалось втиснуться в вагон… Сначала у нас были лекции по полимерам, и по нанотехнологиям, потом сдвоенная лабораторка по комплексным соединениям… Юля Черникова попросила, чтобы я её подвезла, а я сказала, что машина сломана. И мы вместе пошли к метро. А что было потом? Тут мне опять вспомнился страшный глаз, и мысли безнадёжно смешались.

***

Почему мне всё время вспоминается этот ужасный глаз? Может, преступник, напавший на меня, был одноглазым. Ага, Циклоп Филёвский! Глупость, какая. Да и форма глаза странная, такой у людей не бывает. Нет, надо постараться забыть про этот глаз, и вспомнить всё остальное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1