БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому

Мечта

Однажды мой товарищ Кирилл влип. Мы были знакомы по даче, в городе общались реже, поэтому, встречаясь летом, начинали беседу с сочинения: «Как я провел зиму».

Последнюю школьную зиму мы провели тяжело. Все готовились к поступлению, пытаясь втиснуть между тусовками репетиторов и подготовительные курсы. Некоторые еще и любовь пробовали запихать в это расписание. Ну как любовь?.. Похотливые пробы пера.

Кирилл обгонял нас всех в развитии и еще в прошлое лето рассказывал о прелестях легкой эротики. От зависти мы, как могли, пытались исключить его из наших рядов, так как слушать о живой женской груди было невыносимо, на рыбалке особенно. Ну представьте. У тебя клюет. Ты мечтаешь о леще. А тут: «А вот если еще и попросить ее…» Теряешь и сознание, и леща. Обидно вдвойне. А самому сказать нечего. За одиннадцатый класс у меня кое-как наскреблось, чем ответить, и я ждал каникул, чтобы, наконец, умножив всё, что было, на три, заткнуть ненавистного соседа.

Кирилл прибыл мрачный. Мы сели в лодку, достали сигареты «BT», я блеснул зиппой, утопленной моими кривыми руками уже через день, и поделился опытом сатанинского петтинга.

– Ну, а ты как?

– Да пиздец, на прошлой неделе родители запалили меня дома. Такая разборка была, как будто я трахался с нашим попугаем. Мать орала, что я животное и что она не потерпит шлюх в своем доме. Отец хоть молчал, и то хорошо.

После слова «трахался» я сразу понял, что могу свои невинные истории свернуть в трубочку и скурить, поэтому вновь превратился в слушателя.

– А с кем запалили-то и как?

– Да с химичкой нашей.

Мне захотелось немедленно утопиться. Именно утопиться. Потому что убийство Кирилла ситуацию бы не спасло. Он бы и из-под воды смотрел на меня с презрением и снисхождением.

Оставалась последняя надежда на то, что она старая и, соответственно, страшная. У нас была в школе учительница английского. Мы обожали дискутировать на тему, неужели и в таком возрасте она кому-то нужна. Старухе было 36. Сейчас, смотря на фотографии, могу ответственно заявить: «Я бы – да».

Наскоблив внутри равнодушия, я спросил:

– Сколько лет?

– На грани. Двадцать пять.

«Сука, блять, сука, сука и сволочь!!!» – Это были мысли.

– Если симпатичная, то можно. – Это были слова.

– Симпатичная!

– А случилось-то что? – Я начал мысленно изготавливать куклу вуду.

– Родаки уехали в Ригу и с какого-то хрена вернулись раньше. В самый разгар, прикинь, заявились. А мы так шумели, что на лестнице слышно было. У нас же дверь, считай, картонная. Так что говорить, что химию учили, было без понту. Знаешь, мама так ее обзывала… Я не думал, что она слова такие знает… Сказала, что всю жизнь ей сломает, по судам затаскает. Я за химичку волнуюсь теперь. Ну, в чем она виновата…

– И что теперь будет???

– Я пытаюсь маму уговорить, что сам виноват, что инициатива моя, что химичка ни при чем, но чего-то пока бесполезно.

– Может, отцу с ней поговорить?

– Он сказал, что я для мамы самое дорогое и ей нужно время, чтобы понять, что я вырос и в моей жизни могут быть другие женщины, и чтобы я не принимал близко к сердцу такую ее реакцию. Я задумался. А ведь правда, я же у нее один, и какая-то другая женщина в тот момент для меня важнее, чем мама. Я просто не думал об этом. Наверное, папа прав. Так что, пока мама не привыкнет к тому, что я взрослый, не буду ей особо ничего рассказывать. Папа, конечно, офигенный – так быстро мне все разложил. Тоже переживает за нее.

Я согласился с мудрым мужиком. Ведь действительно, это же практически ментальный слом для матери. Мальчик больше не только твой. Вспомнил о своей маме. Распереживался… Как все-таки здорово, когда отец тонко чувствует отношения матери и сына. И правда, папа у Кирилла крутой.

Через неделю Кирилл, стоя у картонной двери, услышал, как мама кричит его отцу:

– Не принимать близко к сердцу?! Успокоиться?! Эта шлюха сначала тебя трахала, а теперь Кирюшеньку!

Это был последний гвоздь в мои новые комплексы неполноценности. Я запил.

P. S. В какой-то из летних вечеров Кира, глотнув газированного разбавленного спирта, сообщил, что наконец понял, почему химичка после первого раза сказала, посмотрев на их фотографию с отцом, что он исполнил ее заветное желание. Мы еще отхлебнули адского пойла из дачных чашек с отбитыми ручками и согласились, что женщина тоже имеет право на мечту.

Чаты

ЧАТ НОМЕР ОДИН

Олег: Привет, Лиза!

Лиза: Привет. Лаконично. Ты что, бот?

Олег: Кто? Что значит бот?

Лиза: Понятно. Пройдешь тест Тьюринга?

Олег: Кого?

Лиза: Понятно, Олег, не бери в голову.

Олег: Хорошо, не буду. Как дела?

Лиза: Я буддистка, поэтому мои дела никак.

Олег: Ого, а почему никак?

Лиза: Понятно. Не бери в голову.

Олег: Что делаешь?

Лиза: Решаю, кто виноват?

Олег: В чем?

Лиза: Понятно. А ты, смотрю, начитанный.

Олег: А ты палец в рот не клади…

Лиза: Еще один такой фразеологизм – и твои шансы хоть что-то положить в мой рот уменьшатся до нуля.

Пауза.

Лиза: Куда пропал-то, Олег?

Олег: Шансы повышаю.

Лиза: Как планируешь это делать?

Олег: Молчанием, а то ты слишком высокоинтеллектуальная для меня. И да, твои примитивные проверки на образованность я намеренно не проходил, чтобы понять масштаб высокомерия. Более того, хочу расстроить насчет «дела никак»: это довольно поверхностное представление о буддизме, и рискну предположить, твои познания о буддизме заканчиваются на прочтении Сиддхартхи.

Лиза: Сука.

Олег: Не бери в голову.

Лиза: СУКА. Откуда ты такой умный выискался. По лицу так не скажешь.

Олег: Да, мне уж говорили, были бы живы родители – предъявил бы.

Лиза: Ты же молодой? Или наврал про возраст?

Олег: Нет, все честно, сорок шесть, но я поздний.

Лиза: Давно они умерли.

Олег: Папа давно, мама полгода назад.

Лиза: Извини.

Олег: Ничего страшного. Это жизнь.

Лиза: Это да, а шутить на эти темы можно?

Олег: Шути.

Лиза: Ты в анкете написал, что первый раз зарегистрировался на сайте знакомств.

Олег: Да.

Лиза: Раньше мама не разрешала? Теперь на свободу вырвался.

Пауза.

Обиделся?

Олег: Нет, никак не могу закончить смеяться – такая шутка гениальная.

Лиза: Сука.

Олег: Твой словарный запас ругательств весьма ограничен. Мама не разрешает.

Лиза: А может, у меня тоже ее нет.

Олег: Есть.

Лиза: Откуда ты знаешь?

Олег: И папа есть, и вообще у тебя, думаю, хорошая семья – вот только тебе в ней как-то не очень по-родному, что ли.

Лиза: Ты что, телепат?

Олег: Нет, просто предположил. Шутишь много.

Лиза: Может, так. Мне пора. Завтра спишемся.

ЧАТ НОМЕР ДВА

Олег: Лиза, дела все еще никак?

Лиза: На работе.

Олег: Можешь переписываться?

Лиза: Я же на работе, – конечно, могу.

Олег: У ивентщиков обычно на работе ад. Кстати, а почему ты такая красивая и, я бы даже сказал, умная?

Лиза: Сука.

Олег: Я в курсе. Так вот почему ты торчишь на этом сайте и болтаешь с таким, как я?

Лиза: Из милосердия. Это моя корпоративная социальная ответственность. Иначе кто с тобой болтать будет. Ну а ты, «бизнесмен, был женат, есть сын, квартира и дом в Европе». Ты здесь что делаешь? Или наврал, может, все про себя?

Олег: Нет, не наврал, все так. Дома даже два.

Лиза: Сука.

Олег: Не волнуйся, один только в Европе, второй – в Псковской области.

Лиза: Никому больше не говори это, а то с тобой перестанут девушки общаться.

Олег: А что, Псков проклят?

Лиза: Типа того. Так что ты тут забыл?

Олег: Ну, если честно…

Лиза: Оспади… ну, давай честно, если по-другому не умеешь.

Олег: Серьезное что-то ищу.

Лиза: В смысле женщину, которая трахается с серьезным лицом?

Олег: Ага, причем желательно в Псковской области. Нет, просто хочу самых обычных, нормальных отношений.

Лиза: Какая тоска.

Олег: А ты не хочешь?

Лиза: Хочу! Еще как хочу! Секс с серьезным лицом в Псковской области! Это мечта. Нашла – я так понимаю!

Олег: Не шутить не можешь?

Лиза: Могу.

Олег: Так что насчет серьезных отношений? Я не про себя. Я просто спросил.

Лиза: Люди всегда спрашивают про себя. Отношения? Они все равно закончатся. Зачем начинать?

Олег: Жизнь тоже закончится. Зачем тогда жить?

Лиза: А меня не спросили, когда рожали, а потом сказали, что самоубийство – это грех. Вот и нет выхода.

Олег: Люблю этот декаданс молодых, красивых, умных.

Лиза: Всё. Работаю. Спишемся.

ЧАТ НОМЕР ТРИ

Лиза: Ты что, идиот?

Олег: Что не так?

Лиза: Эта корзина не влезает даже в нашу переговорную. У тебя что, маленький член, раз ты большие букеты даришь?

Пауза.

Лиза: Чего молчишь-то, Олег?

Олег: Член идет.

Лиза: Куда идет?

Олег: Фотография идет.

Лиза: Дебил. Не смешно.

Пауза.

Лиза: Блять!!! Ты, конечно, вообще без мозгов. Не такой уж и большой, кстати.

Олег: Ракурс плохой.

Лиза: Надо было снизу фотографировать. Сорок шесть лет, а он члены девушкам шлет.

Олег: Это первый раз. У меня до сих пор руки дрожат.

Лиза: Надеюсь, я могу не отвечать зеркально???

Олег: Конечно, не отвечай!!! Прости, я… ну… идиот.

Лиза: Идиот. Согласна. Спасибо за презентацию. И тем не менее. Вот ты не подумал, КАК я этот букет домой попру. На метро? Машины у меня нет.

Олег: Не думал, что ты меня на машину так быстро начнешь разводить. Да, и я сука. Можешь не писать это.

Лиза: Сука и дебил.

Олег: Внизу стоит машина и водитель. Ждут. Позвони, вот его телефон. Он поднимется и поможет.

Лиза: Продуманный такой. Это ты на своих дверях столько заработал?

Олег: И на окнах. И на мебели.

Лиза: Король деревяшек. А мне подаришь дверь, или окно, или шкаф, хотя нет. Подари мне гроб, на будущее.

Олег: С окном или с дверью?

Лиза: Смешно. Даже очень. Я задумалась. Давай с окном. Если что, вылезу через него.

Олег: Тогда сделаю окно побольше, чтобы ты пролезла.

Лиза: Сука, сука, сука!!! Я худею!!! Я каждый день собираюсь не жрать!!! Ненавижу тебя!!!

Олег: Пришлю тебе завтра в офис Мак-обед.

ЧАТ НОМЕР ЧЕТЫРЕ

Лиза: Сегодня мама приходила. Половину цветов себе забрала. Папу теперь гнобит.

Олег: А папе твоему сколько?

Лиза: Ой. Да. Папа-то немного старше тебя.

Олег: Ты хоть пока не пугай их раньше времени.

Лиза: Я приврала, что тебе сорок.

Олег: А как потом мы будем это объяснять?

Лиза: А будет потом?

Олег: Ну, если будет.

Лиза: Если будет – объясним.

Олег: А у тебя были какие-то отношения долгие?

Лиза: Долгие в твоем понимании – это сколько?

Олег: Ну, пару лет хотя бы.

Лиза: Были, Олег.

Олег: Чем закончились?

Лиза: Ничем. Просто завяли. Самое обидное – расходиться без скандала, просто помогать друг другу вещи собирать, стараясь на трогательные общие фотки не смотреть. И, знаешь, когда на прощание обнимаются при мирном разводе, так тепло, с одной стороны, с другой – как будто внутри что-то раз – и умерло. Я больше не хочу мирно разводиться.

Олег: Обещаю, если что, войну! Как думаешь, а почему всё умирает?

Лиза: Я не знаю. Мне просто вдруг становилось неинтересно с человеком говорить.

Олег: А разве нельзя с человеком молчать?

Лиза: Ну, может, такой человек не попадался. Молчать же о чем-то надо. Ты вон тоже, знаешь, разговорчивый.

Олег: Ну, я только с тобой – я вообще люблю помолчать.

Лиза: Откроем клуб молчунов? Ты о чем обычно молчишь?

Олег: Я люблю помолчать о всяких мелочах: например, круто помолчать о погоде, о том, где новогодние праздники проводишь, отлично молчится о политике, да почти о всем можно прекрасно помолчать.

Лиза: Не поеду с тобой в Псков.

Олег: Зря! Там я разговорчивый.

Лиза: Чой-то?

Олег: Ну, там вокруг тишина, хочешь не хочешь – говорить начнешь.

ЧАТ НОМЕР ПЯТЬ

Лиза: Я не люблю врать. Скажу как есть. Я вдруг поняла, что я скучаю. И я хочу увидеться.

Олег: Классное слово «скучаю». Я тоже об этом подумал.

Лиза: Ну, ты так пишешь, как будто мы выросли вместе. А ты старше почти на двадцать лет. Блин, как так получается.

Олег: Ну, наверное, мне очень хочется затащить тебя в Псков. Давай увидимся. Ты когда можешь?

Лиза: Только в субботу.

Олег: Черт. ЧЕРТ. Я не могу…

Лиза: Почему?

Олег: Детский день, я с сыном его провожу.

Лиза: Не можешь перенести?

Олег: Не могу.

Лиза: То есть даже так? Я просто уеду в субботу вечером, может надолго.

Олег: Я его вижу раз в неделю.

Лиза: А меня ни разу!!! Может, вместе увидимся?

Олег: Нет, это не правильно, с ребенком – только если мы что-то решим. Он же живой. Вдруг ты ему понравишься, а я тебе нет.

Лиза: Нет, ты точно не мой ровесник. Слишком много рефлексируешь. Не боишься, что я за эту неделю в кого-нибудь влюблюсь и перестану скучать?

Олег: Ну, буду надеяться на лучшее. Что остается.

Лиза: Вообще ты молодец. Круто. Не ожидала. Я попробую перенести билеты, увидимся в воскресенье.

Олег: Ты из-за меня перенесешь билеты.

Лиза: Я попробую.

ВСТРЕЧА

Лиза: Олег, это твой сын?

Олег: Лиз, ну… даже не знаю… ну это…

Лиза: Олег, это кто?

Олег: Это Дима.

Лиза: Ты что, гей?

Олег: Нет!!! Ты что, нет, конечно, хотя последнюю неделю мы с Димой, можно сказать, живем вместе. В общем, ну я даже не знаю, с чего начать…

Лиза: Ненавижу тебя. Ты можешь собраться как мужик и все объяснить!!!

Олег: Это он с тобой переписывался.

Лиза: Сука. А он кто?

Олег: Он мой пиарщик. Я тогда начал тебе писать. Ну, а ты в ответ такое написала, что я понял, что не справлюсь, а ты мне очень понравилась… Я его попросил помочь… ну и…

Лиза: Так. А ты хоть видел, что он пишет?!

Олег: Конечно! Мысли вообще-то мои… ну… почти все. Ну, я это… я со всем согласен. Просто я не умею так складно… не получается.

Лиза: Мы ночью же переписывались!

Олег: Да, это не очень всем удобно было. Ну, у меня гостевая комната, хотя консьержка думает, что мы…

Лиза: Минуточку. А чей член?!

Олег: Нет, ну, конечно, мой…

Лиза: Почему-то это «конечно». Или вы сравнили и отправили лучший? Дим, у тебя как вообще с членом-то?

Дима: Не сравнивали мы ничего.

Лиза: Н-да. Не мог, кстати, пиарщика попросить сфотографировать нормально.

Олег: Это вообще была моя идея… я психанул. Не знаю почему… Дима был против.

Дима: Я до сих пор против.

Лиза: Хорошо. Зачем ты мне все это рассказал? Предупреждали же, что в сети одни кретины.

Олег: Ну… я подумал… как-то это все нечестно… Тебе же, по сути-то, Дима понравился… это же его слова. Да и, мне кажется, ты ему тоже. Да, Дим?

Дима: Лиза, ты очень интересная… так пишешь круто… Я очень хотел с тобой увидеться, если честно.

Олег: В общем, я решил вас познакомить. А я… это… ну, я пойду. Спасибо, Лиз, ты классная, ты мне очень понравилась. Я о такой, как ты, только мечтать могу, но… Даже как-то жаль. Ну, я… просто я сложных слов не знаю. Подучусь, как время будет. Обязательно! А вы общайтесь, буду рад, если у вас что-то получится.

Лиза: Олег. Это, конечно, сюрреализм. Дима, объясни ему потом, что это.

Олег: Это Дали, это я знаю.

Лиза: Ну, короче, ну, я тоже не то чтобы всю переписку сама вела. То есть. Ты когда написал, я с подругой сидела, она у нас копирайтер в агентстве, ну, она мне пару идей дала: что, думаешь я про Тест, как его… Юнга?.. Дим?

Дима: Тьюринга.

Лиза: Во-во, про Тьюринга, думаешь, я знала? А ты так ответил заумно… точнее, Дима, получается. Ну вот она мне это… все это время и помогала. Так что, Дим, ты прости, но, в общем, я не совсем то, что ты думаешь. Я к Олегу ближе, хотела выебнуться – вот выебнулась. Олег, ты тоже прости. Знаешь, увидела: мужик симпатичный, нормальный такой, ты когда на первые три вопроса затупил, я так обрадовалась, думаю, вот наш человек, ну, нормальный, без этого, а ты – хуяк – и начал умного включать, хорошо, Люся меня вытащила. Я, кстати, начала эту Сиддхартху читать.

Дима: Не эту, а этого.

Лиза: Ну да. Этого, круто, конечно. Ничего не поняла ваще, но затягивает.

Олег: Лиз, я так счастлив. Может, мы… ну это…ну пойдем погуляем, поболтаем по-нашему, по-простому… У меня как камень с души.

Лиза: Давай! Без умных слов, да?

Олег: Ваще без! Сейчас я в туалет схожу. Сейчас приду!

Дима: Лиз, а познакомишь меня с Люсей с этой, так пишет круто. Мы хоть на одном языке говорить будем. Как и вы с Олегом.

Лиза: Хорошо, вы и правда похожи, копирайтеры. Давай телефон, пришлю ее номер. Сейчас предупрежу, отойду ей позвонить, здесь берет плохо.

Лиза: Люсь, выручишь?

Люся: Чего?

Лиза: Помнишь, я тебе про мужика из интернета рассказывала?

Люся: Который гробы делает с окнами?

Лиза: Ну да, я тут с ним встретилась.

Люся: И-И-И-И?!

Лиза: Представляешь, ему тексты в нашу переписку его пиарщик писал: он со словом не очень дружит и попросил помочь, но сам по себе мужик охуенный, настоящий такой, добрый, я, знаешь, даже поплыла, если честно. Я таких вообще не встречала, непонятно, из какого мира. И видно, что по жизни умный, просто читал, наверное, мало, но это поправимо. Он с собой этого пиарщика притащил, говорит, так не честно!!! Ты представляешь, ТАК НЕЧЕСТНО. Говорит, ты им увлеклась, а не мною – в общем, чудо природы. Я, его чтоб не расстраивать, сказала, что тоже не сама писала, что ты мне помогала, что я сама тоже не очень чтобы умная.

Люся: Ну ты даешь!

Лиза: Ну слушай, он так трогательно стеснялся, здоровый лось, видно, что состоявшийся, а потерялся как пацан, уходить собрался, я поняла, что любой ценой его нужно удержать, но пришлось приврать, он сразу расцвел, сейчас потренируюсь в упрощенной лингвистике, но этот пиарщик теперь требует твой телефон, я, чтобы легенду дожать, дам ему номер, а ты его слей аккуратно.

Люся: А он как?

Лиза: Да никак, пишет так себе, а мысли явно не его. Павлин высокомерный. Смотри сама. Переписку я тебе скину. Ну, чтобы ты в теме была. Его Дима зовут. Ладно, я на свидание пошла.

Люся: Не умничай там!

Лиза: Я вообще молчать буду.

Александр Гутин

Труба

Сначала Саша Шнейдерман трубу ненавидел. Каждый день, в любую погоду, он брёл с футляром в руках в Дом культуры имени товарища Орджоникидзе, дудеть на трубе.

Слово «дудеть» Саша тоже не любил, но именно так называл процесс игры на трубе его дедушка Зиновий Абрамович.

– Ты, Саша, дуди. Ты, деточка, даже не представляешь, что такое труба! С трубой ты всегда заработаешь немножко на хлеб, немножко на масло, а если вдруг я помру, то и трефную икру.

Потом Зиновий Абрамович делал паузу и продолжал:

– Я что-то не понимаю: этому маленькому шлемазлу не интересно, почему он заработает на икру, когда я умру!

– Мне интересно, дедушка. Только не умирай, пожалуйста, – отвечал Саша.

– Интересно ему! – фыркал дедушка. Но было видно, что он доволен беспокойством внука за его жизнь:

– Когда я умру, деточка, все деньги на моей сберкнижке достанутся тебе! И чтоб ты был мне здоров!

Саша кивал, ему очень хотелось узнать, сколько же денег у дедушки на сберкнижке, но он не спрашивал, боясь, что дедушка может подумать, что Саша очень спешит с дедушкиной кончиной.

– Мой покойный брат Соломон, в честь которого тебя назвали Сашей, тоже играл на трубе.

– Но, дедушка, почему в честь него? Он же Соломон, а я Саша…

– Потому! Прекрати мне трепать нервы! Не задавай глупых вопросов. В этой стране Сашам живется немножко лучше, чем Соломонам. Это я тебе говорю, как Зиновий. С отчеством мне повезло меньше, поэтому я так и не стал директором склада, а только заместителем. И не перебивай меня, я тебя умоляю! Так вот, мой брат Соломон играл на трубе. И ты спроси меня, как он жил? Нет, деточка, ты спроси меня, как он жил, я тебе говорю!

– Как он жил, дедушка?

– Хорошо! Он жил так хорошо, что я тебя умоляю как! Он играл на танцах в горсаду каждые выходные и имел тридцать рублей. А еще он играл на свадьбах, тоже по выходным. И, в конце концов, играл на похоронах, вне зависимости от дня недели! Он играл Шопена столько раз, сколько сам себя не играл сам Шопен! И у него был не дом, а полная чаша. Румынская стенка, а в ней хрусталь! Его сын Моня поступил в зубное и стал зубным. Его дочь Беллочка вышла замуж за сына секретаря парткома и стала Петровой. Это, конечно, не совсем то, чего бы хотел мой брат Соломон, но ради секретаря парткома можно было стать немножко Петровой.

– Как это стать немножко Петровой? – спрашивал Саша.

– Ой, вэй… Не важно. Всё! Иди дуди! Я читаю газету, не мешай. Хотя стой! Дуди, Саша, еще и для души! Для души дуди! Душа – это важно!

И Саша дудел.

Со временем он научился играть на трубе довольно неплохо, и пошел по стопам дедушкиного брата Соломона, в честь которого странным образом был назван Сашей.

По выходным он играл в горсаду на танцах, он играл на свадьбах тоже по выходным, и он играл на похоронах вне зависимости от дня недели.

Дедушка Зиновий Абрамович был очень доволен.

Когда Саша закончил школу, он поступил на первый курс музыкального училища, а потом пошел в армию.

В армии, в одной из частей где-то недалеко от древнего русского города Владимир, оркестра не было.

Дедушка писал письма Саше с неизменным вопросом, дудит ли он в трубу. Саша неизменно отвечал, что да, дудит, хотя и трубы-то тут никакой не было. Вместо трубы Саша ходил в караулы, охраняя какие-то никому не нужные склады, и долгими зимними ночами напевал про себя Шуберта, Чайковского и даже Шопена.

– Здравствуйте, товарищи бойцы! – хрипло сказал подполковник Петрушкин.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – хором проорал строй.

Петрушкину нравилось, когда его приветствовали званием полковника, о котором он давно мечтал.

– Мне тут это… – умиротворенно прохрипел Петрушкин. – Музыканты это… есть тут, это?..

Строй безмолвствовал.

– Что, это… нет музыкантов? – Насупился подполковник.

– Я! – раздалось из строя.

– Головка от…! – автоматически отозвался комбат, но спохватился. – То есть кто я? Выйти из строя!

– Рядовой Шнейдерман! – Саша сделал шаг вперед.

– Шнейдерман? Хм… И что, эти… как их… ноты знаешь?

– Так точно!

– Этого в мой уазик, прямо сейчас! – скомандовал Петрушкин начальнику штаба.

Так Саша стал репетитором дочки подполковника Петрушкина, Наташеньки, девочки шестнадцати лет. А других репетиторов в военном городке не было.

Ученица Наташенька была не очень. Вернее, вообще все было плохо. Музыкальный слух у нее напрочь отсутствовал, зато присутствовало милое личико и высокая грудь.

– Ну, как там… это? – Заглядывал подполковник в комнату. – Учишь?