Что такое ППС?

– А слесарь-макетчик, при том, – уходя, сказал ка-питан, – что ему с древесиной работать, а нам с тобой – не с древесиной! А вообще: личное счастье делаешь, – чужому не навреди…

– Саш,– прижалась к нему Лена.

– Что?

– Ты пришел, когда я дождалась, и сказал, что пришел ко мне навсегда.

– Это правда.

– А тот уже не придет?

– Уже нет.

– Он все сказал?

– Даже больше, Лена.

– Тебе это было нужно?

– Да. Очень нужно, правда.

– К нам всегда могут так войти? Среди ночи?

– Могут. Но, не сердись: работать нам не с древесиной…

– С древесиной? – постаралась понять его Лена, – Я не сержусь. Я наверно пойму, что такая работа…

– Спасибо, любимая. Я тоже, всегда, всю жизнь, буду стараться понять тебя.

Благодарно, ласково встретились губы.

– А он сказал тебе, Саша, что ты хороший?

– Сказал, что я проявил легкомыслие…

– Ах, – притворно нахмурилась Лена, – и за такого я должна выйти замуж?

– Нет, – аккуратно закрыл он ей пальчиком губы – не должна. Но можешь это сделать!

4. Серьезный документ

Потемкин, закончив писать, пожалел: «А жаль – писать, все-же лучше, чем быть в «Тигрятнике…».

Но, что делать? Вздохнул, покурил и, собираясь в «Тигрятник», пошел к дежурному. Дежурный внимательно почитал.

– Документ, – сказал он, – для тебя серьезный, а написано коротко, как приговор. Неразумно!

Проведя черту, майор вписал под ней два вопроса: – Иди, отвечай…

Потемкин вернулся побыть на воле.

Лязгал и грохотал решетчатой дверью– «Тигрятник». Потемкин писал. Ответил на оба отдельных вопроса. Все.

– Нормально, – сказал, почитав, дежурный.

Посмотрел на помощника-старшину, на «Тигрятник». Объяснение, сдвинув ключи от «Тигрятника», убрал в ящик стола. Закрыл ящик и предложил:

– До утра, пока у нас тихо, там посиди, в оружейке. Иди!

«Как раз про меня, – грустно шутил Потемкин, – сказал старина О. Генри! «Фараон и хорал»… Ну разве не я: не сюда же, собирался сегодня прийти добровольно?!».

А жене хотел позвонить, ободрить. И тут на плечо легла рука копа! Разве не шутки О Генри?! Не падает духом Потемкин, но шутить над собой сейчас – легкомыслие Тяжесть судьбы, в главной степени определила экстренная женитьба. «Спишь? А Валерия вскрыла вены!» – вихрем сорвал ранним утром звонок подруги и круто переменил судьбу.

Вернулся Потемкин с вещами, пластмассовой детской ванночкой и Валентиной – маленькой дочкой Валерии. Решительный шаг сокрушил проблемы, и ничто, дай бог, теперь не угрожало жизни Валерии. Они ведь любили, и шаг справедлив! Да позиции, жаль, в новом Потемкину городе, не налажены, как говорят, не имеют достаточной силы. Не замедлив, рутинным хламом, посыпались на их плечи обломки житейских и бытовых проблем.

«Съезжай! – предложил владелец квартиры. – Один – это одно, а с семьей – совершенно другое дело!». В тень, на второй план в обойме насущных проблем, отступала заветная цель. Не до лирики, не до учебы: нет средств, нет жилья, нет достойной работы…

– Мы готовы, – спросил он, – если надо, оставить твой город и начать все сначала, с нуля?

***

Братск был хорошим выбором. Потемкина встретила тетка: добрый, участливый человек, сестра отца. «Все шансы в руки, племянник, – сказала она, – квартира двухкомнатная, Братск – молодежный город. Город мечтателей. Окруженный лесистыми сопками, он пронизан запахом хвои и перспектив.

Так быстро нашел здесь Потемкин друзей! Но площадь квартиры не дозволяла. Метался Потемкин, решая проблему, а в Харькове: на остатках надежды и денег, ждали Валерия и Валентина. «Боже мой!» – волновался. И снова шел. Потемкин хотел дать в ЖЭКе денег, да остался не понятым. Не приняты взятки в Сибири. Что делать – не все благородное, во благо иному. Зависит от цели…

Не лентяй – но уже целый месяц слонялся Потемкин без дела! «Бульвардье»* (праздношатающийся – франц.) – называл себя и тосковал, и не зная, что говорить Валерии, казался себе самому недостойно жалким, упавшим духом.

Но вчера он был совершенно иным, воспрянувшим духом и полным надежд человеком, потому, что позавчера записался на прием к начальнику райотдела. Он бы сумел объяснить, и был бы начальником понят. «Разрешаю прописку» – легла бы виза, и мир бы вернул краски жизни, ушедшие в тень! Полон сил и надежд, был вчера Потемки. Разве что капитан теперь не сомневается в первом, а так – полный разгром в поле боя, которое называлось Судьбой! Потемкин и в себя, и в других – во все лучшее в мире!

Два свидетеля, два потерпевших; один пострадавший и заявление об ущербе – ставили крест на всем! Тает мираж, в виде отважной, скромной, застенчивой девушки и ее друга. «Все!.. – тает горький дым в душе Потемкина…

Кайлом, того же медведя в лоб! Подавал бедолагам руку, на свет божий вытягивал участковый. Теперь же, у этого капитана– иная роль…

5. Капитан

– Пейте кофе, сон разгоняет! – просила буфетчица, – Бутербродик с колбаской финской? С собой могу дать. А по этому делу… Я ведь подала заявление Вашим: тому, что приезжал на драку. А видеть, что я видела? Крендель залез в окно задом – и стекла вдрызг. Но видела изнутри, из подсобки. За пивом пошла, а он – хрясь! – сел в окно. Мне под ноги стекла. Зад – видела. Да какое же это лицо!? Но вообще-то, этих троих я помню. Пиво брали и рыбу. В посуду и на столе насвинячили, да ушли. А в зале – за всеми ведь не смотрю. Были, наверное, парень и девушка. Может и были… Да их сколько бывает: парней и девушек… Так поздно теперь – разъехались люди. Вокзал. Вам бы раньше, пока тут все были…

– Четверо? Один – в «Скорой», трое – у нас. У Вас пиво брали трое. И не понравились Вам.

– Не понравились!

– Значит, кто-то один – не из них?

– Видно, так… А это так важно?

– Важно. И говорите, что тех троих помните?

– Да. И тот, что в окно задом сел – он из них!

– А четвертый?

– Нет, он не из них.

– Точно?

– Абсолютно! А раненый – у них – за старшего был.

– Спасибо. А звонили не Вы? Не ваши работники? Нет?

– А звонила, я думаю – это она! Та девушка…

– Значит, была?

– А как же она бы звонила, когда б не была?

– Давайте еще раз посмотрим в зал. Кто-то из тех, кто там отдыхает, мог быть в то время здесь?

6. Рассвет

Опять загремела в «Тигрятнике» дверь. Забрезжил рассвет. Зазвенел телефонами пульт. Захлопали двери на входе. «Доброе утро!» – кричал, поднимая, все чаще и чаще трубку, помощник дежурного. Диктовал и записывал. День начинался. Пора отдыха и раздумий – ночь, прощалась с миром. Наступала пора творить, собирать и делать. И совершать ошибки…

«А худшее, – подумал Потемкин, – стать жертвой чужой ошибки!» Мог думать так, все основания были…

– К начальнику! – сообщил старшина.

Отступив на шаг в сторону, пригласил, пропуская вперед Потемкина. Впереди на полшага, пресекаемый и подконтрольный, пошел в коридор Потемкин

Обходя буреломы, провалы и топи, терял он заветную цель – те, оставшиеся недостижимыми, сопки. Но он тогда мог вернуться. Теперь были топи другого рода: человеком замешаны, а кто человеку в коварстве и легкомыслии равен? Никто. Не просто из этих выбраться. И не всегда возможно.

Гулкими и бесконечными коридорами, как к эшафоту под стражей, шагал Потемкин.

На столе, под рукой у начальника, – стопка стандартных листков объяснений. Бланки из плотной бумаги, делили стопу на отдельные главы. К каждой главе прилагался короткой, как шорты, обложкой, паспорт.

Все, что натворил человек, помещалось в два-три листка объяснений; протокол должностного лица и документ, подтверждающий личность.

– Потемкин? – раскрыл начальник главу о Потемкине. – Майор Кобзарь, зам. начальника РОВД! Присядьте.

– Драка в общественном месте; – читал он, – телесные повреждения. Степень и материальный ущерб – уточняются… Ваши дела?

– Мои.

– А зачем?

– Я написал.

– И других причин, до утра не надумали?

– Нет.

– Хорошо. А скажите вот что: то что Вы показали, называется каратэ?

– В общем-то, да…

– Законом запрещено. Вы это знаете?

– Знаю: незаконное занятие и пропаганда…

– Каждый, кто им владеет, знает и, тем не менее… Цель приезда в наш город? – взял подполковник листок Ф-15.

– Работать хотел. Оформителем на заводе.

– А в ЖЭКе проблемы, так?

– Были…

– Что, – удивился майор, – Вы их разрешили?

– Теперь, я так понимаю, неактуально…

– Планы на жизнь отменили?

– Нет. Я именно к Вам хотел обращаться.

– За помощью?

– Да.

– Обращайтесь. Приемный день.

– Знаю. Поэтому записался к Вам позавчера. На этот день.

– А подъехать решили пораньше. На нашей карете?

– Так получилось.

– И что теперь делать?

– Что делать со мной – здесь решаю не я…

– Таня! – крикнул в открытую дверь майор, – Глянь-ка в журнале: Потемкин.

– Есть такой, Анатолий Васильевич. На сегодня записан: Георгий Артемович. Прописка.

– Спасибо, Танюша! Однако, – обернулся майор к Потемкину, – от проблем уклоняться не надо. Что с Вами делать – решать всегда Вам!

– Вы правы, – смутился Потемкин.

– Вы моих раскидать смогли бы?

– Чтобы уйти – вполне, может быть.

– Но не пытались?

– И в голову не приходило. Зачем?

– Сюда б не попали…

– Попал бы – я к Вам на прием записался.

– Да!.. – сквозь улыбку слегка поперхнулся майор, – Юмор, однако, не деревянный у Вас! А те, за кого заступились, – Ваши друзья?

– Нет, никогда их не видел раньше.

– И мы, к сожалению – тоже…

Майор взял листок Ф-15 и сделал запись. Размашисто, по диагонали и расписался.

«Волчий билет!» – понял Потемкин.

– Ф-15 я Вам подписал. Как хотите – пусть будет завод. Ваше дело. Но, сдается, что Ваше место – у нас! Конечно, не так, – кашлянул он, заметив нелепость в ботинках с выдернутыми шнурками, – Не в том виде – а по сознательным воле и выбору!

– Не уверен, – признался Потемкин, – что понимаю Вас…

– А поймите! Служить предлагаю. И с пропиской вопрос отпадает, и комнату в общежитии Вашей семье предоставим. Понятно, Потемкин?

– Как… – растерялся Потемкин,

– Странное предложение?

– Конечно. Я перед Вами без ремня, без шнурков, без кольца обручального, а Вы мне такое…

– Ничего странного! Вы – способный боец. Или могу сомневаться? В плане моральном: как обывателю, как гражданину, по факту вчерашнему двойки также не заслужили. Но ведь попали к нам! Как знать, что, с такими талантами дальше? Ответ прост – употребите их в пользу державе и обществу. Логично, Потемкин?

Слова убеждали. Потемкин кивнул и улыбнулся:

– Но кем: же я не юрист и никто, смогу быть полезным милиции?

– Рядовым в ППС. Или этого мало?

– Что это такое?

– Рядовым – это ясно? А ППС – патрульно-постовая служба.

– Не мало, – согласился все еще удивленный Потёмкин.

– Ночь была непроста, Вам в себя прийти нужно. Езжайте домой, приходите в себя, а потом приходите к нам, сказать «Да» или «Нет».

– Дня через три… – помедлил Потемкин.

– Значит, в пятницу! «Да» или «Нет» – в любом случае мне сообщите. Условились?

– Да. Я обязательно сообщу.

Майор глянул на старшину, который все это спокойно слушал и ждал у выхода. «Следующий!» – понял Потемкин.

Не во тьму казематов подземных – на волю шагал Потемкин. Без конвоя, свободным. И этот, обратный путь, казался только началом пути…

«Боже мой!» – не будь на виду, – за голову б взялся, Потемкин…

Майор Жуковец Василий Макарович сдавал смену. Толпились вокруг него люди. В форме и в штатском. Через стекло из приемной дежурки, стучались с вопросами, граждане. Он был нарасхват, но все успевал: у кого-то спрашивал, и отвечал кому-то; брал у кого-то что-то и кому-то передавал. Увидев Потемкина, подозвал:

– Вещи, герой, забери!

Свернутый в пожарный рукав, ремень, часы, шнурки, кошелек с деньгами и документы; кольцо – возвращались владельцу, гражданину Потемкину.

– Расписаться?

– Конечно. Внизу протокола. И дата, и время.

Убрав протокол, Жуковец спросил:

– Думаешь, ты помог отдохнуть капитану?

– Думаю, да.

– Нет. Не помог! Он, может быть, стулья расставил, шинель расстелил, да попил кофейку и – вперед! На вокзал поехал. Уже близко к шести, вернулся. Судьбу твою делал, Потемкин!

Потемкин опешил.

– Он людей отыскал. Парня с девушкой – нет, но двоих, что войну вашу видели, отыскал, растолкал, опросил, выяснил истину и вернулся. Теперь понятно?

– Парня с девушкой нет… – контужено произнес Потемкин…

– Забудь о них! Сбежали! К чему неприятности – вот и сбежали. Они же не виноваты. А так не бывает – в любом событии, обязательно есть виновник! Но его устанавливать надо – теперь ты крепко усвоишь это! И в этом суть и проблема нашей работы. А капитан был «на сутках», и «повезло» – на тебя и нарвался. Теперь картина ясна, а ты, невиновный, свободен!

И жестом, таким же, как в оружейку ночью, майор направил Потемкина в сторону выхода.

Глаз в эту ночь не сомкнувший, Потемкин наблюдал жизнь из окна автобуса, и понимал, что даже дай добро – глаз не сомкнет. Одна мысль блуждала в мозгу неприкаянно: парня и девушку с автовокзала забыть не мог.

Но автобус шел через город, выкатил уже на полотно дороги через плотину Братской ГЭС. Скоро улица Енисейская, потом «Енисейская» – его остановка. Все решено, все устроено в мире – проблем у Потемкина нет.

Так и блуждала мысль, не уходя от образа парня и девушки, которых он почти и не разглядел…

7. Утро нового дня

Лена проснулась не первой. Проснулась от внутреннего ощущения заботы. Гуляло по комнате светлое солнце. Без погон, в футболке и шортах, склонился над электроплиткой Саша. Широким, неровным венчиком, к солнцу тянулись из центра стола цветы, со следами росы в лепест-ках. Он успел их собрать, пока Лена спала! Не сгоревшие за ночь свечи, застыли двумя восковыми колоннами возле букета.

Воздух млел ароматом легкой кофейной горечи. Как в опасении не встревожить бы, не нарушить все это, не шелохнулась Лена. Дрогнув, не разомкнулись губы. А под веками, как за ширмой, сверкнули тонкой, искрящейся пленкой, слезинки. Но – у глаз не сошлись хмуринки, а лицо, приветственной, мягкой волной освежила улыбка.

«Вот он и пришел, – ощутила Лена, – пришел первый день новой жизни!». Через мгновение, Лениных губ коснулись любимые губы.

– Саш, ты хороший! – встретились взгляды.

– Точно?

– Да, точно. Ты сказал, что ты легкомысленный, а я поняла, что это не так.

– Не поверила? – улыбнулся Саша.

– А я поняла, что когда говорим о судьбе и о счастье, видеть его не глазами надо – сердцем.

– И плюс интуицией женской, – шутил любимый.

– И ей тоже, – подтвердила любимая, – все впереди, и она еще нам пригодится.

– Я так и подумал, когда делал кофе для нас и сознавал, что отныне мы все будем делать не так как раньше: для себя, для кого-то, и просто. Отныне мы все – друг для друга, ради друг друга – тебя и меня, не иначе.

– Саш, – чуть помедлила Лена, – ты прекрасно сказал!

– Ответственно! – улыбнулся и уточнил он.

– Да. Легкомысленный так не скажет… А чего, когда делал кофе, хмурился?

– Вспоминал капитана, который врывался вчера.

– Негодный, бесцеремонный милиционер! Ты будешь иным.

– Нет. Я подумал, что таким, как раз, надлежит быть. Он прав!

– Ты допустил ошибку?

– Немного, как раз – легкомыслие… Но за ним – может быть, чья-то судьба. Вот что я понял. Но, все равно, – посмотрел он в глаза милой, – я улыбнусь…

– Улыбнись.

– Улыбнусь, потому, что капитан прекрасно мне намекнул в курилке… Он спросил, что там горит в моей комнате?

– И ты его понял?

– Понял. Об этом сказал Маяковский. Он сказал: «Мама, Ваш сын прекрасно болен. У него – пожар в сердце!».

– Обними меня, – попросила Лена, – Саш, – призналась она, припадая к любимому, – знаешь, я тоже больна! Точно так же!

***

– Загулял? – пошутила тетушка, – На тебя это так не похоже?

– Да нет, был на приеме, и мне разрешили прописку. Прекрасно, не так ли?

– В милиции?

– Да, у начальника. Точнее – зама…

Стол, – понял Потемкин, – оставался накрытым с вечера.

– Раньше, – с улыбкой вспомнила тетушка. – было такое. Стояли за хлебом в очередях, ночами. Но что б сейчас: начальник милиции, и вот такая очередь? – покачала она головой, – То есть, у зама начальника – аж до утра?!.

– Так сложилось, – вздохнул Потемкин, – да все нормально, – пожал он плечами, – и ничего не случилось …

– Ну, с тобой-то, – вижу…

– С ними тоже, теть Валь, не случилось. Хотя, – развел он руками, – У них еще день впереди. Все может быть…

***

Он перечитывал бланк Ф-15. Майор подчеркнул авторучкой: «Цель прибытия – работа на заводе отопительного оборудования». Виза: «Не возражаю. Зам. начальника РОВД майор милиции А. В. Кобзарь».

Добрым, и столь же коварным одновременно, был этот листок. Гасил красный свет и давал зеленый – конечно, добрый! Но он выдвигал на рубеж, которого знать бы не знал Потемкин, не попади этой ночью в жесткие, как дужки капкана, руки судьбы.

«Зря ночевал в милиции!.. – невесело усмехнулся Потёмкин, – Теперь началось. Теперь я на пороге, а за порогом – судьба. И решать не майору, не капитану – мне!»

Серьезную головную боль получил человек, вместе с законной и полной свободой…

***

Утро нового дня. Дрожа от натуги, ползет на крутой подъем автобус. Там, на верху повернет направо и без дрожи, легко – жеребенком по лугу – помчит по прямой. Одна остановка «Милиция», другая – ЖЭК.

В кармане – путевка в жизнь – разрешение на прописку. В уме и сердце – судьба. В другом городе – семья, а счастье – на чаше весов, в которую ляжет выбор Потемкина…

***

– Что там? – зажав микрофон, спросил секретаршу Кобзарь.

– К Вам гражданин Потемкин.

– Наталья Витальевна, – вернулся к трубке Кобзарь, – у нас есть резервы? Комната, кажется, будет нужна молодой семье. Найдем? Отлично, Наталья Витальевна, очень Вам благодарен. Спасибо! Звоните.

– Просите Потемкина, Таня!

Майор о Потемкине думал. И Нежальскую, коменданта общаги, предупредил не зря. Он понял: Потемкин – из тех, кого привлекают вершины, способные бросить вызов. А вызов, так получилось, брошен: Майором, Случайностью, или Судьбой – не столь, по большему счету, важно…