Необъяснимые явления. Это было на самом деле

Другой вариант – когда «из стены вырастают» голова неведомого зверя или морда монстра и тоже пытаются схватить проходящего.

Сами спелеологи в наибольшей степени относятся к таким явлениям, как к галлюцинациям. Нередки рассказы о том, как кто-то один видит «рожу» и шарахается от нее или вступает с монстром в диалог, к удивлению остальных: они ничего не видели.

Но и такие истории, даже с откровенным «галлюцинаторским» подтекстом, обычно производят впечатление.

Богдан Спицын в «Стране Багровых Туч» у братьев Стругацких переживает именно такую галлюцинацию, и это далеко не единственный случай, доказывающий: братья Стругацкие очень хорошо знали фольклор Красноярского края. Позже мне придется показать это на еще более ярких примерах.

2. Очень своеобразен эффект, который спелеологи назвали не менее своеобразно: «дядя Вася в медных триконях». Эффект состоит в том, что во вполне определенном пещерном коридоре раздается знакомый звук: лязгает металлическая амуниция, стучат по каменному полу трикони, подбитые медными шипами. Незнакомец приближается, звуки позволяют даже знать, где именно бронзовый карабин чиркнул о скалу, на каком расстоянии он идет. Но не видно абсолютно ничего. Невидимка проходит буквально мимо стоящих людей, чуть ли не проходит сквозь них и удаляется. При этом иногда слышен звук стесненного дыхания, иногда – нет. Постепенно шаги и звон амуниции удаляются, затихают в темных коридорах.

Легче всего сказать, что «такого не бывает», но автор лично слышал «дядю Васю». Надо сказать, что появляется «дядя Вася» нерегулярно, предсказать его появление невозможно. Ходят слушать «дядю Васю» всегда по нескольку человек; стоять в полуосвещенном коридоре, курить и слушать удивительные звуки в компании жутко, но в несравненно большей степени интересно.

Может быть, это просто некий неведомый природный эффект? Может быть. Я только знаю, что лично слышал «дядю Васю» и что свидетелей его появления много, в том числе слышавших одно и то же в компании.

3. Третья группа сюжетов касается существ, обитающих в глубине пещер. Традиции «пугания» требуют как можно меньшей определенности, тогда бывает страшнее. Фантазия у пещерников тоже бывает богатой. Имеет смысл учитывать только такие сюжеты, когда эти существа описываются очень определенно и несколькими свидетелями сразу. Таких сюжетов мне известно два.

Это «субурханчики», иди «вихорьки», которые «летают» по потолку и стенам, обдавая лица идущих потоком движущегося воздуха. Движение «субурханчика» сопровождается частым мелким постукиванием по камню – впечатление такое, словно перебирают маленькие коготки. Так что он не летит, а именно бежит по потолку, но тоже остается невидимым. Вреда от них не бывает, может быть, потому, что задержать «субурханчик», поставив на его пути руку или какой-то предмет, никто пока не попытался.

Другие истории рассказывается про нечто бесформенное, покрытое белой шерстью, обитающее в самых глубоких частях некоторых пещер. Про «это» (что характерно, существо не имеет названия) мне рассказывали в Орешной и в Боградской пещерах. Для Караульных пещер, например, эта история совершенно не характерна.

Видевшие «это» всегда находились на большой глубине и пребывали в пещере уже долго, порядка суток и порой и нескольких. Большинство фиксировали только сам факт внезапного появления и мгновенного исчезновения «этого». В некоторых вариантах рассказов существо стоит на задних лапах и сложением напоминает небольшого медведя. У этого «нечто» есть голова, похожая на собачью, с очень сильно вытянутой мордой, и без глаз (по близкой версии – «почти без глаз). Но и в этом случае наблюдать его можно буквально долю секунды. Оно никогда не издает никаких звуков и не пытается приблизиться к людям.

На вопросы о том, не пробовали ли «его» ловить, рассказчики только ухмылялись и отводили глаза.

4. «Черный спелеолог» во многом аналог «черного альпиниста», который погибает примерно так же – заблуждается в пещере и умирает от голода и холода. Называют его, впрочем, и «белым», логично объясняя, что в пещере черного спелеолога все равно не увидишь. Но и происхождение, и поведение и «черного», и «белого» совершенно одинаковы.

Похоже, что сначала был заимствован у альпинистов именно «черный спелеолог», а уж потом он вполне логично «побелел»: на его «белизне» гораздо больше настаивает молодое поколение спелеологов – те, кому до 35. Более старшие сомневаются в его цвете, достаточно часто произносят привычное «черный».

«Черный спелеолог» внезапно выныривает из потайных ходов, даже выходит из стен. Он указывает «хорошим» на выход, снабжает их едой, огнем и светом; он неуклонно губит «плохих», заводя в тупики или в глухие системы, откуда они не могут выбраться. Бывает, что существо роняет на «плохих» камни разного размера и с разной высоты – по размерам прегрешения.

Благоволит он к тем, кто соблюдает технику безопасности и, даже если знает, что в пещере никого нет, бросая веревку, предупредит криком: «Веревка!». Кто крепко связывает концы, хорошо крепит перила и не пренебрегает страховкой. Вот разгильдяев «черный спелеолог» сильно не любит.

Благоволит он и к новичкам. Даже попугав их «как следует», учит правильно ориентироваться и выходить в нужном направлении.

К фольклорным деталям относится и такая: «белый спелеолог» считает «хорошими» и «правильно себя ведущими» тех, кто соблюдает в пещерах чистоту и все черты экологического поведения. Например, те, кто собирают в пещерах всяческий мусор, натащенный туристами. В пещерах многие ведут себя очень непринужденно, бросая где попало горелые спички, спичечные коробки, окурки, пачки из-под сигарет, консервные банки, объедки и прочую гадость. Среди красноярских спелеологов было хорошим тоном собирать все это в целлофановые мешки, выносить и выбрасывать из пещеры. «Черный спелеолог», естественно, стал очень одобрять такое поведение, как только оно установилось у членов профессионального сообщества.

В самые последние годы у «белого спелеолога» появилось еще одно требование – не трогать летучих мышей. Дело в том, что летучие мыши зимуют в пещерах, впадают в спячку, повиснув вниз головой на сводах пещеры. Туристы, приходя зимой, часто освещают их фонарями, пугают, прикасаются к ним. Бедные животные просыпаются не ко времени, вылетают из пещеры и погибают: корма нет, очень холодно… Некоторые ученые считают, что летучих мышей стало меньше именно из-за «фактора беспокойства».

Ну так вот, трогать летучих мышей «черный» (он же «белый») спелеолог категорически не велит.

Похоже, в образе «белого спелеолога» слепляются две очень разные сущности. Одна из них уже знакома: своего рода пещерный аналог «черного альпиниста». Другая же – это «чисто местное», пещерное существо, которое всегда жило в пещерах и никогда не было человеком.

Это существо имеет антропоидный облик; иногда ему приписывается полное сходство с человеком настолько, что он может ухаживать за девушками и набиваться к ним в провожатые, увлекая их все глубже в пещеру, все дальше от выхода. По другим данным, «пещерник» отличается от человека мелкими деталями – у него вертикальный кошачий зрачок. Или мохнатые острые уши, как у волка. Или обычные человеческие уши, но расположенные выше висков.

Иногда речь идет о совсем незначительных отличиях от человека, скорее даже странностях типа пронзительно желтых глаз или очень смуглого и очень тощего лица, так что кожа облепила кости.

Порой, впрочем, «черный спелеолог» бывает или мохнатой полуобезьяной-антропоидом, или существом, лишь карикатурно похожим на человека.

Некоторые допускают, что «черный спелеолог» может принимать человеческий или «почти человеческий» облик, отличаясь от человека одной какой-то незначительной деталью. Тогда он специально затесывается в компании, влезает в доверие, особенно девицам, чтобы увлечь их в пещеру.

В любом случае это существо заманивает людей, потому что он их поедает. «Черный спелеолог» – это упорный и очень опасный охотник на человека. С «этим», с белым обитателем глубин он не ассоциируется никогда, а вот предположения о тождестве «черного людоеда» и «дяди Васи в медных триконях» делались неоднократно.

Отношение к историям про «черного людоеда» неоднозначное: с одной стороны, этот сюжет обыгрывается во множестве разного рода историй, песенок, баек и даже любительских кинофильмов. Один из них, получивший первую премию на любительском фестивале в 1989 году, построен так.

Две девицы забираются в пещеру, идут по ходу. Вдруг перед ними возникает нечто, карикатурно похожее на человека: в пещерном комбинезоне, с огромной, не по росту головой и с зеленой рожей, раза в три больше человеческой. Девицы бросаются бежать. Минут пять киновремени продолжается погоня. Куда бы ни шли, как бы ни карабкались девицы, на их пути оказывается это существо; как только оно подступает к девицам, те пускаются наутек. Наконец девицы забираются, прячутся в огромную печь. Тут же появляется «черный людоед», захлопывает дверцу и опускает задвижку, запирая дверь.

Следующий кадр: то же самое существо выползает из пещеры с невероятно разбухшим животом, тащит за собой две спелеологические каски с прикрепленными на них фонарями. Сыто отдуваясь, с каплями пота на сине-зеленой мультиплицированной роже, существо вяло отбрасывает каски в сторону. И вдруг оно встрепенулось, хищно присело; в глазах оживление, огромный язык, сантиметров тридцати длиной, облизывает губы.

Камера отодвигается, и становится виден вход в пещеру: к нему как раз приближаются еще два новых спелеолога. Камера еще отодвигается, и становится видно, что каски упали в огромную каменную чашу, диаметров метров в пять, заполненную доверху спелеологическими касками. А существо начинает двигаться в сторону входа в пещеру…

Легко сделать вывод, что спелеологи к этому сюжету не относятся серьезно. Это не так.

Во-первых, они очень насторожены ко всяким встречам в самой пещере. Если кто-то собирается в пещеру, об этом должно быть известно! Всякий незнакомец, о появлении которого не предупредили, вызывает откровенную опаску. Разумеется, это объясняется и страхом перед возможным преступником, тем более пещеры очень удобны для того, чтобы прятаться или прятать добычу. В страхе пред неизвестными проявляется и нелюбовь к «диким» туристам, которые пачкают в пещерах, отвратительно себя ведут, с которыми не хочется иметь что-либо общее…

Не сомневаюсь, что все эти причины имеют место. Но точно так же не сомневаюсь, что спелеологи подумывают и про «черного людоеда», только не спешат сознаваться.

Во-вторых, раза два мне доводилось слышать о девице, которая «неизвестно с кем», то есть с кем-то незнакомым для спелеологов, ушла в пещеру и пропала без вести. Объяснять эту историю можно по-разному, тем более я и не знаю ее в подробностях. При попытке узнать, о ком же именно идет речь и что именно произошло, спелеологи как в рот воды набрали. Похоже, обо многих деталях они и сами не имели представления: скорее всего, девушка из их компании завела кого-то неизвестного и не стала посвящать друзей в подробности романа. Впрочем, все это только мои догадки. Если даже эта история имела трагический конец, его причиной могли быть очень различные события; без дополнительной информации судить невозможно ни о чем.

В-третьих, вряд ли я забуду когда-нибудь находку, сделанную в Орешной пещере. Орешная вообще довольно сложная и неприятная пещера: сложнейшая система ходов, которая известна далеко не полностью, все время какой-то невнятный гул. Пещера мягко гудит, как исполинская раковина, и этот шум может скрывать все что угодно. А тут…

Прямо на полу пещеры, возле стены, лежала кость. Большая кость, почти все мясо с которой было сорвано; только отдельные волокна, малые кусочки мяса остались там, где их было особенно трудно выгрызать. Мясо подвяло, но еще и не начало портиться; кость бросили, наверное, всего лишь несколько часов назад. Мясо с кости не срезали, а отгрызли, срывая его зубами. Погрызы на кости были глубокие, как если бы грызла даже не собака, а медведь. В одном месте ясно отпечатались клыки, а между ними ряд резцов – раза в полтора шире, чем у человека.

Это была берцовая кость человека… Вернее, сразу две кости – большая и малая берцовые. Судя по массивности и весу – мужские, но тут я рискую ошибиться (может, крупная была дама). С обеих сторон кость была с огромной силой выворочена из сустава – болтались растянутые обрывки сухожилий.

Не меньше минуты мы стояли, тупо глядя на кость. Никаких следов не было и быть не могло на каменном полу пещеры.

– Слыхал… Про блатных слыхал, – внезапно сказал сиплым голосом напарник. Его голос отразился от стен, срезонировал, ушел в темноту, и товарищ опасливо притих.

Да, про шайку беглых, засевшую в прошлом году в Орешной, мы слыхали. Что уголовники, случается, едят людей, тоже слышать доводилось. В конце 1980-х уголовники, жившие в норах на кладбище, съели нескольких ребятишек. Но оба мы понимали: здесь что-то совсем не то. Ну не стал бы даже самый одичалый уголовник грызть сырое мясо с кости, выломанной из трупа.

– Может… На выход пойдем? – предложил я, невольно понизив голос чуть ли не до шепота.

Напарник кивнул, и мы рванули к выходу. Кость мы, естественно, взяли с собой. Как и подобает законопослушным гражданам, мы ее сдали и написали заявление в милиции. Что было дальше – не знаю. Скорее всего, если даже дело и завели, кость оказалась в роли классического «висяка» – дела, которого практически невозможно раскрыть.

Но эта мрачная история вспоминается мне до сих пор, и любые рассказы о «черном людоеде» приобретают для меня некий слишком уж реальный отсвет.

Туристы и «экспедишники»

Ученые экспедиционных профессий («экспедишники», «полевики») традиционно презирают туристов. Умения ходить по местности, таскать тяжести, преодолевать усталость и делать разную «мужскую» работу у нас ничуть не меньше, чем у любых туристов, а вот занятия несравненно профессиональнее. Мы не просто премся в отвесную гору, плывем по порожистой реки или шатаемся по глухой тайге, чтобы испытать некое удовольствие, соблюдая «ненаселенку» и «километраж» ради получения очередного разряда. Все бытовые стороны жизни на местности нам нужны для того, чтобы провести наблюдения или исследования. Развлечения, элемент игры, удовольствие от пребывания в «поле» у полевика обычно тоже есть, но это не главное. Все, кроме работы, тут – факультативное занятие; специалисты идут в лес не за этим.

Само отношение к «романтике» у нас совсем иное, чем у туристов. Для турья «романтика» – это чтобы все было как можно меньше похоже на то, что в городе и дома. Не важно, что именно, но главное, чтобы было как можно меньше похоже! И чтобы отдыхать! Отдыхать, тихо глядя в одиночестве или вдвоем на речку, или до утра выть под гитару, как стая перекусавших друг друга гиен – дело вкуса. Но турист уходит от того места, где он работает, в то место, где он отдыхает.

Для «экспедишника» же самая «романтика» начинается, когда он может жить максимально близко к тому, «как дома». Лес, скалы и река для него – место работы. Он селится поближе к этому месту, чтобы выполнить свою работу, старается жить в максимально возможном комфорте. «Экспедишник» только бледно улыбнется, если туристы при нем захлебываются от восторга: они залезли вдесятером в палатку на троих! Как весело! Ха-ха-ха-ха!! Чей локоть торчал в моем животе?!!! А кого выпихнули и он оказался весь под дождем?!!! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!!!!

Экспедишнику не смешно от описания этих приключений, потому что он приехал в экспедицию работать. Если он не выспится, основными его переживаниями станет не веселье по поводу, как он здорово не высыпался, а невозможность сделать работу. То есть всяческие мучительные, а вовсе не веселые впечатления. Если же он из-за всяческой туристской «романтики» вообще не сможет выполнять свою работу, получится еще более скверно.

Поэтому совсем не праздный вопрос, какие именно байки переняло профессиональное сообщество полевиков у столбистов? Скажем, идолов археологи с удовольствием вырезали и ставили «охранять» лагерь, молодежь даже совершала перед ними разного рода псевдоязыческие ритуалы. Но никогда у археологов не рассказывали об идолах, которые сами выкапываются и пугают спящих не в палатках, или о покойниках с ближайшего кладбища. Но вот всякие «черные» и «белые» специалисты в нем присутствовали обязательно. Почему?! А как раз потому, что специалисты не развлекались, не играли, и чисто игровые персонажи им попросту не были нужны.

Вот утверждать мораль, общую для всех путешествующих, экспедишникам было даже в большей степени необходимо, чем туристам. Мораль эта действительно едина: не гадить в лесу и максимально исправлять последствия чужого гадительства. Входя в брошенное жилье, снять шапку, поклониться, спросить разрешения. Уходя, непременно оставить дрова и запас еды, хотя бы небольшой.

В аналогичных персонажах нуждается всякое сообщество путешествующих, например охотники или собиратели трав. У охотников это чаще всего бывают не призраки, а старые, давно умершие охотники. Если даже такой уважаемый всеми охотник похоронен на сельском кладбище, молва обязательно припишет ему захоронение в тайге, в «охраняемом» им месте. Если же охотник погиб в лесу или завещал себя похоронить в тайге, совсем хорошо – ему еще увереннее приписываются свойства лешего охранять закон, карать нарушителей. Нарушителей карают двумя способами – или заставляют «плутать» по лесу, или отнимают у них добычу.

Мне известны два таких охотника, ставшие после смерти то ли нечистой силой, то ли хранителями леса. Один на Ангаре, на речке Манзя. Другой – в верховьях Ои, в Саянах. Обоих называть я не буду.

Есть еще один охотник, который, похоже, станет таким же хранителем леса после смерти.

Археологи и другие полевики нуждаются в таких же персонажах. По своему социальному положению и роду занятий они несравненно ближе к охотникам, нежели к туристам. Но – люди городские – они использовали персонажей фольклора горожан, которые путешествуют по земле.

По крайней мере, такова одна из причин существования «черно-белых специалистов».

Черный археолог

«Черный археолог» и «черный геолог» очень похожи, но по понятным причинам я гораздо лучше знаю повадки «черного археолога». Появляется он так же, как и «черный альпинист»: беднягу бросают в лесу, он заблудился и умер от голода. «Черного археолога» иногда еще сбрасывают в шурф глубиной 12 метров и закапывают живым. Романтические девицы, которые не в силах представить чего-то, не имеющего к ним отношения, рассказывают, что и сбросил-то будущего «черного археолога» в шурф его половой конкурент, потому что к этому юноше девица была благосклоннее. Но это чисто девичья версия, никто больше ее не поддерживает. Убивают «черного археолога» строго из душевного паскудства и природной гнусности… Таков уж, знаете ли, сюжет, и не нам его нарушать.

«Черный археолог» и «черный геолог» тоже являются к лагерю впотьмах, просят еды; им нельзя отказывать, но у них появляются и другие, более специфичные черты.

«Археолог», естественно, начинает вознаграждать тех, кто ведет себя профессионально, «правильно»: не курит на раскопе, не втыкает в слой нож, разувается, вступая на культурный слой в раскопе, не забывает помыть и почистить материал и так далее.

«Хорошие» и «правильные» награждаются снами, после которых становится понятно, где искать и где раскладывать раскоп. Ну и находками, конечно же.

На «плохих» сваливаются дожди, новые памятники от них прячутся, а разложенные раскопы не приносят никакого материала.

Поскольку в археологических экспедициях участвуют школьники и студенты, действия «черного археолога» становятся более игровыми, а в число караемых поступков попадают и совершенно ребяческие типа «крысятничества», то есть создания собственных частных запасов печенья или конфет в своей палатке. Или «хорькования», то есть похищения печенья или сгущенного молока из хозяйственной палатки.

Тут имеет смысл напомнить, что легенды о «черном археологе» формировались в 1970–1980-е годы, в эпоху дефицитной экономики. Тогда даже печенье можно было купить не всегда, а уж сгущенное молоко, тем более сгущенное кофе или какао, были страшным «дефицитом». Экспедиции получали дефицитные продукты и использовали их порой как своего рода валюту при расплате с местным населением. Часто дать банку сгущенного молока стоимостью в 85 копеек было лучше, чем пять или десять рублей «живых денег». Так что соблазн похитить сгущенное молоко у подростка был вполне реальный.

Есть такая история подросткового типа: один мальчик стащил в хозпалатке банку сгущенного молока, пробил две дырочки и тайно высосал половину ночью, засунувшись с головой в спальный мешок, чтобы никто не видел. А потом маленький негодник завернул банку в целлофановый пакет и спрятал в свой рюкзак.

Утром отправились в маршрут, и вдруг над тропинкой появился овод невероятных размеров – не меньше сантиметров тридцати. С ужасным гудением настиг овод гадкого мальчика и всадил ему в заднюю часть свое жало размером с небольшой гвоздь. Тот с диким криком рухнул на живот и, если к нему прикасались, только кричал. Тут снова появился овод, с угрожающим жужжанием пролетел над нехорошим мальчиком. Никто не посмел даже замахнуться на такого страшного овода, и только старый начальник экспедиции мудро спросил у мальчика:

– Как ты думаешь, почему он именно к тебе пристал?

– Не знаю! – закричал мальчик, засучил ногами и заплакал.

Страшный овод снова вылетел из леса. Один студент схватил было палку, и овод на мгновение завис в воздухе, обратившись в его сторону. Но начальник схватил парня за руку и не велел ему ничего делать. Тогда овод медленно, даже лениво подлетел к лежащему мальчику, страшно жужжа, и снова вонзил ему в попу свое жало – уже в другую половинку. Мальчик дико завизжал, и заплакал, и снова засучил ногами. Овод подлетел с другой стороны и как будто заглянул ему в глаза, а потом улетел через речку.

– Так что же ты все-таки сделал? – снова спросил его начальник экспедиции.

В этот момент овод опять поднялся над тростниками реки и так висел, очень страшно жужжа и махая крыльями.

Тогда гадкий мальчик, заливаясь слезами, сознался, что он украл из хозяйственной палатки сгущенку и что в его рюкзаке сейчас находится наполовину высосанная банка. Банку достали из его рюкзака и хотели сунуть обратно в хозяйственный ящик. Но начальник поднял эту банку в руках, показал эту банку огромному оводу, а потом поставил ее на пенек. До этого времени овод висел над тростниками, но тут же куда-то улетел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.