Мы за них в ответе

Вспышка гнева к своему помощнику охватила меня. Я схватил лыжную палку и, замахнувшись, шагнул к собаке, лежащей на спине и замеревшей от ужаса… Но в этот солнечный день духи хранили животных от хищного человека. Наступив лыжей на лыжу, я как сноп, прямо головой упал в рыхлый сугроб, лишь как-то неуклюже достав палкой собаку, и Шарик с визгом умчался прочь. Захлебнувшись от снега и злости, я старался подняться, а тем временем пса уже не было видно. И тогда мне вдруг стало смешно. Я перевернулся на спину, откинул палку и рассмеялся над своей незадачей.

Так, довольствуясь лишь чисткой сильно пахнущего мокрой сажей ружья, я повесил его над ковром своей спальни, где были изображены мирно пасущиеся олени, да извинился перед собакой, погладив по голове и дав кусок хлеба.

Рассказ 3

А однажды – время шло к осени – прибегает приятель и зазывает идти на уток. Говорит, что они сели в конце нашего пруда. Во мне юный азарт тогда ещё не утих. Беру ружьё, несколько патронов и иду с напарником к пруду искать вновь охотничье счастье.

Наш укромный водоём расположен в начале той самой лесистой балки, куда удрал заяц, а в конце его по болоту тростники и ольха. У меня, уже «опытного», возник план обойти пруд за лесом, обозреть свысока угодья и тогда уже действовать по обстановке.

Вышли к устью ручья. Смотрим, стайка уток-нырков отдыхает на перелёте. К ним спуститься – спугнёшь. Оставляю приятеля в засаде в кустах орешника, обхожу их и подкрадываюсь с тыла по тростникам. Тем временем утки сплылись, как по заказу. Взвожу оба курка, поднимаю ружье. И тут жалость к животным нахлынула на меня, где-то даже вспомнил сороку… Я раздумывал, время длилось. Мой приятель в нетерпении уже начал махать мне рукой, мол, стреляй. Тогда я, дабы не прослыть бабой, ещё раз прицелился в срединную утку и раздался дуплет…

Одна птица упала на бок. Одна молча трепетала в агонии. И лишь третья, крича и напрасно хлопая перебитыми крыльями, всё ж пыталась спастись от нас в заводи. Тогда мой безоружный напарник стремглав выскочил из-за кустов, прыгнул в воду и скоро настиг её. Перебравшись через ручей, я собрал остальных, и мы стояли, разглядывая пернатых. Мой дружок, ещё юноша, был, конечно, рад счастливой охоте, ударял, добивая свою добычу, головой о ствол ружья, у меня же чувство было каким-то смешанным, я не мог смотреть на эту жуткую картину.

Ту утку я отдал приятелю, а других принёс домой. От двух птиц пухом наполнилось блюдце, закипел в кастрюльке бульон, а когда птичьи тушки сварились, я как будто прозрел. Я увидел, до чего же они малы. Перебрав их косточки, я опер голову на руки и в уме спросил у себя – «ну, наелся?, а ведь это была семья. Они только что начали жить, никому не делая зла». В душе моей защемило, и мне сделалось так их жаль, что слёзы надвинулись предательски на глаза и упали прямо в тарелку…

Никто в доме, будто сговорившись, не дотронулся до утятины, лишь отец съел немного лапши на утином бульоне. Я себя презирал. Взяв ружьё, я с угрюмым видом почистил стволы, и повесил его над ковром уже навсегда.

* * *

Прошло ещё много лет. Мне довелось поездить по нашей стране, повидать и хорошее, и плохое. Я изведал и горечь неудач, и полёт вдохновения. Но, оставшись верным себе, я уж больше ни разу не взял в руки ружьё для того, чтобы стрелять из него в своих меньших братьев. И от этого я вовсе не стал несчастным. Вышло даже наоборот. Я, как мог, стал защищать их и принимать участие в охране Природы. В своих балках лесных я однажды расставил таблички призывающие беречь природу, но охотники стреляли в них, как в мишени. Уже будучи в городе, стал председателем первички по охране природы одного из заводов, участником движения неформалов-«зелёных», боровшихся против строительства, не имеющего очистных сооружений ХимФарм завода; в 1991 году был участником Всероссийской экологической конференции в Липецке, печатался в газете «Гринпис» и местных газетах, защищал вместе с другими энтузиастами дубравы от вырубки.

И как зрелый уже человек, зная в этом кое-какой толк, я хочу сказать вам, ребята, что неправда это, что в Природе есть вредные или полезные. В ней все нужны друг другу: и сороки, и суслики, которых нас призывала выливать школа, и волки, и змеи, и все-все прыгающие и летающие.

Пожалейте же и сороку, и зайца, и утку, ибо, если не останется вокруг нас животных, станем мы одинокими, бедными и душой нищими!

Юрий Широков

г. Лобня

Любовь во спасение

Неприятности, да какие там неприятности, – настоящие беды «посыпались» на его голову в одночасье, словно кто-то специально нажал на кнопку под названием «беды для Деды».

Деда – это он, его так стала называть жена сразу после рождения внучки Машеньки.

Себя-то она всем строго-настрого запретила называть бабушкой. Даже на «бабулю» от любимой Машутки реагировала болезненно и, еле сдерживая необъяснимую ярость голосом, напоминающим шипение змеи перед броском, напоминала девочке: «Мария, будь так любезна, называй меня Леной, сколько можно повторять одно и то же?»

Лена выросла в богатой и интеллигентной семье с дворянскими корнями и вышла замуж за него – аспиранта исторического факультета по любви, несмотря на родительское противостояние и категорический отказ в ответ на просьбу о благословении брака.

Но они все же поженились и даже тайно обвенчались в симпатичной деревенской церквушке. В их семье все складывалось вначале как нельзя лучше. С жильем проблем не было, они сразу же поселились в собственной квартире, доставшейся ему от одинокой тетки, переехавшей жить к родственникам в деревню. Сам он быстро написал и успешно защитил диссертацию без единого «черного шара».

Но главное, что на радость всем, а особенно родителям Лены, родилась дочь. Сказать, что те души во внучке не чаяли – значит, ничего не сказать. В награду за доставленную радость молодые родители были прощены и приняты в окружение ее отца – известного скульптора.

И тут, словно как последний подарок судьбы, у них появился Малыш – щенок, который достался по случаю, можно сказать. Друг их семьи Борис просто торжественно вручил щенка на годовщину их свадьбы. А отказать в приеме столь необычного, но неудобного для жизни подарка, даже Лена не решилась, уж больно авторитетен был Боря.

Так и зажили они вместе в полном счастье в «хрущевской двушке». А вместе с ними, четверыми, пятой на правах полноправного члена семьи поселилась Любовь.

Дочь подрастала умницей, тесть уже договаривался об ее учебе в престижной столичной школе с преподаванием на английском языке. Его работа спорилась, уже подумывал о докторской диссертации. Лена пошла по стопам отца, несколько ее скульптур уже выставлялись, одна даже – на оч-ч-чень престижной выставке.

И среди этого счастья вечно путался под ногами любимец песик, будь он неладен, – одной посуды из-за него разбили «полсерванта».

Да, бес с ней, – с посудой! Главное предназначение собаки – любить хозяев – Малыш исполнял и даже в избытке. Он чувствовал любое, самое малейшее, проявление недружелюбия и «гасил» его, не давая разгореться уничтожающему огню раздражения и неприязни. А уж когда в доме правили Любовь и Добро – выражение радости было таким бурным, что остатки посуды в стареньком серванте тревожно позвякивали.

Щенок быстро рос и в результате превратился в огромную псину, от чего их убогое жилище стало казаться совсем уж крохотным. А кличка «Малыш» стала предметом дежурных шуток.

Потом они остались втроем – дочурка неожиданно повзрослела, вышла замуж за иностранца и отправилась вместе с ним на другой конец света рожать уже им внучку.

– Все для блага еще не родившегося малыша. Гражданство, знаете ли, важно.

Родилась внучка Машенька недоношенной, часто болела, и его жена разрывалась между их семьей и семьей дочери, которая умоляла о помощи в очередной «последний разочек».

Эти частые разлуки и комфортная жизнь в благополучной стране в итоге убили главное – Любовь.

Жена все чаще стала укорять его за неумение жить, ее раздражало все в этой стране. И особенно Малыш, пытающийся по привычке примирять враждующие стороны, но в силу преклонного возраста исполняющий это уже неуклюже и без успеха.

Однажды во время очередной их ссоры он притащил Лене самое дорогое, что у него было на этом свете – огромную жирную замусоленную кость, которую ему удалось непостижимым образом утаить в квартире на «черный» день.

Он положил кость прямо на праздничное платье, приготовленное к важной встрече, и, подталкивая свое «сокровище» мокрым носом, предлагал Лене: «Погрызи, мол, и порадуйся вместе с нами!».

Тогда она ударила пса в первый раз…

И после делала это часто, когда в квартире кроме нее никого не было.

Это стало понятно после того, как он заметил, что Малыш сжимает от страха свое постаревшее тело, когда жена проходит рядом.

А когда однажды бедный песик, заждавшийся хозяев, не смог вытерпеть и сделал небольшую лужицу в коридоре, жена потребовала усыпить бедолагу и приказала сделать это незамедлительно.

И тогда Любовь окончательно ушла из их квартиры.

Вместо нее поселились Боль, Страх и Ненависть и их снова стало пятеро, как в былые годы.

…Он смалодушничал, чего уж тут оправдываться. И попытался пожертвовать самым слабым и беззащитным существом ради сохранения семьи, все еще не веря в то, что семьи-то больше нет. Как нет и Любви между когда-то близкими и дорогими его сердцу людьми.

Ожесточившиеся сердцами в своих житейских неурядицах, они не чувствовали, что Любовь все еще звала их слезящимися глазами постаревшего, но все понимающего пса.

Но людские глаза слепнут, когда сердца каменеют.

…Единственное живое существо в этом мире, любящее его искренно и беззаветно, он собственными руками затолкал в машину и повез в клинику убивать.

Но не довез – совесть и жалость замучили.

Слезы душили, а Малыш, тихо повизгивая на заднем сидении, жалел неизвестно отчего рыдавшего в голос хозяина.

А хозяин, гаденыш эдакий, опять смалодушничал.

Остановившись посреди леса, он, открыв заднюю дверь, скомандовал: «Гулять!»

Пес, обрадованный тем, что о нем просто подумали, просто посочувствовали и одарили вниманием, вышел из машины и, хромая, побрел в сторонку по своим собачьим делам.

Раздавшийся за его спиной резкий звук скрипа колес резанул по натруженному собачьему сердечку. Из последних сил Малыш рванул вдогонку, но слабые лапы смогли пробежать не более пяти метров.

Пес вернулся на то место, где оставил его хозяин, и в изнеможении от предательства со стороны самого любимого существа на свете застыл в траве.

– Если я верю и люблю тебя, значит и ты тоже. И, значит, ты вернешься за своим Малышом, главное – ждать и не покидать места, где мы расстались – эта мысль успокоила и он задремал.

Собаке снилась его семья, пребывающая в любви и радости, теплые руки хозяина, смех хозяйки, нежное дыхание спящей девочки…

…Несколько дней водители, проезжающие по проселочной дороге, наблюдали за большим старым псом, встречающим радостным лаем каждый проезжающий автомобиль.

А однажды ночью Малыша сбил грузовик, и он с переломанными ногами умер от боли и голода в луже на обочине.

***

…Еле живым притащившись домой, он с порога узнал от жены, что звонили с работы и сообщили об его увольнении по сокращению штатной должности.

А та с кривой, торжествующей улыбкой процедила сквозь зубы, что с нее хватит, и она уезжает к дочери.

Навсегда! И что места для него в ее жизни с этого момента нет – у нее там появился другой – моложе и успешнее.

Странно, но эта убийственная новость не произвела на него никакого впечатления. Он не стал даже разговаривать с ней, просто молча кивнул, что понял, и вышел на улицу.

Нестерпимо болела грудь и голова.

– Кнопку под названием «беды для Деды» «заело» в наказание за предательство – промелькнула последняя мысль – так мне и надо! – Господи, как же мне больно! Как же больно… Воздуха не хватает…

В последний раз боль электрическим разрядом прошла сквозь сердце, и все заволокло вязким туманом, за границей которого едва слышно раздавались голоса: «Скорую, вызывайте, скорую…»

…Яркий луч пробил кисель тумана и обогрел тело, которое стало вдруг невесомым. Голова не болела, наоборот казалось, что вернулась ясность и осознанность мышления. Было невообразимо приятно и покойно парить в лоскутах тумана. К земным заботам и радостям возвращаться не хотелось, даже вспоминать о них было неприятно.

И он полностью отдался свободе полета, принесшего его к некой невиданной ранее тверди.

– Полеты во сне и наяву – вспомнилась вдруг фраза. – Нет, я вспомнил! Это не фраза, а, кажется, название фильма. Так что же это за полеты такие?

Я сплю?

– Ты не спишь, хозяин. Ты – умираешь, – перед ним стоял его верный друг Малыш. – А я умер несколько дней назад, в холодной луже. Недалеко от того места, где ты оставил меня. Где ты предал меня.

И не удивляйся, что мы общаемся – здесь все понимают друг друга и разговаривают между собой. И люди, и животные, и даже деревья.

Земное вдруг вернулось, тело снова обрело вес, вспомнилось все до мелочей и особенно кошмары, что душили его в последние ночные часы, в которых он пребывал в полусознании.

– А ты как меня нашел, Малыш? – в том, что он общается с умершим псом, уже не виделось ничего странного. Наоборот, хотелось любой ценой удержать неожиданного собеседника рядом с собой.

Прошлое растаяло безвозвратно, а будущее скрывалось за границей тумана. И оно было страшным. Для него-то уж точно страшным. Он почему-то знал об этом.

– Нас здесь много таких бедолаг, как я. Всяких хватает – кого-то утопили еще слепыми, кого-то мучили и убивали, кого-то голодом заморили, кого-то машина сбила, как меня. И за что мы только любим вас, людей, за что же нам доля такая досталась? Вы нас убиваете почем зря, а мы вас любим. Видимо в награду за это нам, испытавшим ужас вашего предательства, и дается возможность пообщаться со своими хозяевами перед их кончиной – пес тяжело вздохнул и улегся рядом.

– Прости, Малыш, я подумал, что так будет лучше, когда оставил тебя в лесу. Ведь я вез в клинику убивать тебя. Подумал – вдруг подберет кто-нибудь и у тебя снова будет семья – он пытался оправдаться, хотя сам знал, что опять врет. И себе и своему собеседнику, и тем, которые обитают здесь.

– Эх, люди, порождение ехидны, – пошутил пес. – Хотя ехидна по сравнению с вами – просто зайчик какой-то. Вижу, что не забыл ты предательства своего и даже пытаешься соврать. Пустое все, здесь не врут.

А я-то верил, что ты обязательно вернешься за своим Малышом. Верил и любил! Метался по дороге, как мышь по амбару, все боялся, что ты приедешь и не заметишь своего любимца. Веришь – когда умирал, все думал, как ты там без меня? И тапки принести некому, да и хозяйка совсем озверела.

А знаешь, чего я больше всего хотел, когда лежал в луже голодный с переломанными ногами?

– Может, кость свою любимую? – криво улыбнулся человек.

– Нет, не кость, и не другую еду, но тебе этого, видимо, не понять. – Я хотел хотя бы на миг еще раз увидеть тебя, положить голову на твои колени и умереть в счастье и любви – пес еще раз тяжело вздохнул, подошел к человеку и прилег «в ногах».

Мозг снова прошила молния боли. Боли от осознания содеянного!

– Прости меня, Малыш! Прости, ради Бога!!! Я не достоин прощения, я знаю. Но ты же прощал меня всегда, прости и на этот раз перед лицом смерти.

– Я рад, что ты хоть сегодня впервые поговорил со мной, как с равным. А то все сюсюкал, как с маленьким до самой моей старости.

А простил я тебя давно. Сразу же, как только понял, что ты меня предал. Не может не прощать тот, который любит. Прощение – это одно из проявлений любви – язык собаки коснулся руки человека. – Я попросил за тебя у Тех, которые принимают решения Здесь. Ты прощен, и твое время для смерти пока переносится. Возвращайся и проживи отпущенное для тебя время с пользой для себя, для людей, для других живых существ, которые слабее вас – людей, но которые чувствуют Любовь и Боль острее вас – пес на прощание лизнул человека в лицо и побрел в сторону, откуда появился.

Прямо по яркому лучу в неизведанную даль.

– Ты поплачь, поплачь – тебе легче станет – раздался голос оттуда – и прощай навсегда.

***

… – Все кончено, сердце остановилось, тело увозите в морг, и готовьте другого больного к операции.

Многочасовая борьба врачей за жизнь совсем еще не старого мужчины закончилась. Увы, не в пользу жизни…

В операционной застыла обычная после такого исхода тишина.

– Слезы! Он плачет, он живой! – медицинская сестра от удивления выронила покрывало, которое взяла, чтобы накрыть тело покойного.

– Адреналин коли ему!

– Да, прямо в сердце!..

– Дефибриллятор включай!…

– Разряд!…

– Еще разряд!

– Еще!..

– Есть пульс, есть, это просто чудо какое-то! – усталый врач снял перчатки, руки у него тряслись от неимоверного нервного напряжения.

А из глаз недавнего покойника, а ныне – живого пациента больницы, жизнеутверждающим ручейком катились слезы.

– эту песню в исполнении симпатичных молодых ребят он полюбил давно, специально записал ее на кассету и слушал сейчас по приемнику в машине.

– Дорогой, останови машину, я, кажется, заметила кое-кого, – сидящая рядом девушка настойчиво трясла его за рукав.

Он затормозил, и они вышли из машины.

Из густой травы за ними с любопытством и без страха наблюдал маленький грязный щенок, виляя тонюсеньким хвостиком.

– Вы чье, собачье? – с улыбкой спросил человек. – Яснее-ясного, что ничье. Тогда поедем – поедим и определим тебя на постой в наш питомник. А там, глядишь, и семью тебе подберем. Пойдем домой, … Малыш!

Его спутница с любовью и умилением наблюдала эту сцену, ставшую почти привычной – они с мужем уже несколько лет занимались спасением собак и выстроили для этого целый городок.

А если бы кто-нибудь из знакомых внимательно вгляделся, то узнал бы ее сразу – это же та самая медсестра из больницы, которая заметила на его лице слезу во время операции и спасла от смерти.

А теперь в их семье уже три девочки и около сотни собак.

И Любовь!

Жизнь все-таки – это прекрасная штука!

А жизнь в Любви ко всему живущему на этом свете – подарок нам сверху.

Оттуда, где даже деревья разговаривают, понимают и любят друг друга.

Оттуда, где поселилась Божественная Любовь.

***– Слеза, осенних дней примета,Росой холодной потекла…

Гузель Арслан

г. Набережные Челны

Белка

Когда мы построили свой дом, мы решили, что в доме должны быть животные. Кошка Маруся у нас уже была, и по традиции мы, прежде чем вселиться в наш новый дом, её и запустили через порог.

А вот собаки не было.

Пустили мы клич среди друзей и знакомых, что ищем щенка. Варианты предлагали разные – и дорогие породистые, и помеси разных пород. Но долгое время мы никак не могли выбрать. То одно не нравилось, то другое, то у мужа душа не лежит, то у меня.

Оказалось, сама судьба нас вела именно к этому очаровашке. Однажды мы с мужем шли домой с электрички и на тропинке вдруг увидели маленький скулящий комочек. Щенок был совершенно белым с черным носиком и пуговками-глазками. Он выглядел до того несчастным и одиноким, что сердца наши дрогнули, и мы решили его забрать себе. Определив пол, мы назвали нового члена нашей семьи Белкой. Правда, впоследствии оказалось, что мы ошиблись в половой принадлежности нашего нового друга, но, когда это открылось, было уже поздно. Белка привык к кличке, которую ему дали в первые дни и ни на какие другие отзываться ни в какую не хотел.

И вот Белка впервые вступил в своё новое жилище. В то время как я побежала в дом, чтобы найти корм для нашего нового жильца, во дворе объявилась Маруся. Сначала кошка насторожилась, увидев щенка, но затем подошла, обнюхала и вдруг начала облизывать малыша. Видимо в ней проснулись какие-то материнские чувства. Белка доверчиво потянулся к кошке. С этого момента наши питомцы стали неразлучны.

Белка рос весёлым, добродушным существом. Гостей встречал, весело виляя хвостом. Иногда, если в гости приходили люди, которые боялись собак, Белку приходилось сажать на цепь, и тогда он на всех обиженно рычал и лаял. Но его обиды не были долгими, он любил и меня, и мужа, и детей. Но всех больше он любил Марусю. Причём удивительно, но Маруся как будто отвечала взаимностью. А ещё говорят, что кошки любят только себя! Она относилась к Белке как к неразумному ребенку, заботилась о нем и даже делилась с ним едой.

Маруся жила в нашей семье много лет и была уже не молодой кошкой. Однажды она заболела. Марусю парализовало. Теперь кошка всегда лежала на своей подстилке. Что творилось с Белкой в это время! Он буквально не отходил от подруги. Не знаю, понимал ли Белка, что его Марусе плохо, но он постоянно облизывал её, пытался подтолкнуть, чтобы та побежала, как раньше. Подталкивал ей еду и как будто удивлялся, почему же она не ест.

Когда Маруси не стало, Белка растерянно болтался по двору в поисках подруги, постоянно подбегал к месту, где лежала Маруся, и обнюхивал всё вокруг.

Нам стало так жалко Белку, что мы решили принести от одного из соседей нового котёнка, но Белка не только не принял его, но был по отношению к малышу весьма агрессивным. Пришлось унести котёнка назад к соседу.

Так Белка и искал Марусю, а однажды в своих поисках выбежал за ворота и пропал. Мы долго не могли найти Белку, а на следующий день соседи обнаружили его на большой дороге. Белку сбила машина.

Не редки случаи собачьей верности к своим хозяевам. Но в нашем случае мы стали свидетелями собачьей верности к кошке. И пусть кто-нибудь скажет, что дружбы между кошками и собаками не бывает!

Юлия Воробьева

с. Янракыннот, ЧАО

Собака, Которая не умела лаять на людей

Жила-была собака. Обычная бездомная псина: роста ниже среднего, глаза карие и очень добрые, нос чёрный, четыре ноги, два уха, один хвост. Из особых примет – белое пятно в форме сердца на левом коричневом боку. То ли из-за этого пятна, то ли потому, что она постоянно находила брошенных котят и щенят и таскала их поближе к людям, стараясь пристроить как можно больше бездомных в добрые человеческие руки, люди дали собаке имя – Сестра милосердия. Она жила отдельно от бродячих собак.

Бродячие собаки жили вместе на одной из заброшенных строек. Вместе они искали себе пищу, вместе гоняли наглых кошек, голубей и воронов, вместе зимовали и встречали весну, вместе лаяли на людей. Лаять на людей собаки очень любили. Каждая, видя приближающегося человека, старалась высказать всё, что накипело на её собачьей душе. Сначала люди побаивались проходить мимо лающей собачьей своры. Но постепенно привыкли. В конце концов, собаки только лаяли и не старались никого укусить. Правда, бывало, что появлялся какой-то чужой человек, и, будучи немедленно облаянным собаками, мог отреагировать по-своему. Например, бросить в них камень или палку, написать заявление участковому с просьбой принять меры по устранению бродячих животных. Но участковый меры принимать не спешил, так как сам привык к тому, что собаки живут по соседству, лают, но не кусают.

Собак такая жизнь тоже вполне устраивала. Не устраивала их одна собака, которая упорно не хотела присоединяться к ним, а вела отдельную самостоятельную жизнь. И что самое страшное – она не умела лаять на людей. Собаки могли простить одиночке всё: то что она пристраивала котят и щенят, что жила одна в холодном подвале, то, что когда ей нечего было есть, она не брала у них ни косточки. Но сам факт, что эта странная особа не хотела лаять на людей, просто выводил остальных собак из себя. Однажды они решили, что эту нахалку нужно проучить и объявили одиночке бойкот, перед этим дав ей кличку: «Собака, Которая не умеет лаять на людей».

Шло время. Собака, Которая не умела лаять на людей, продолжала жить так, как ей нравилось и не обращала внимания на презрительные взгляды своих сородичей. Как-то вечером она возвращалась в подвал и встретила на пути трёх мальчишек. Она шагнула вправо, чтобы их обойти, но они в свою очередь шагнули влево. Путь был закрыт. «Странно», – подумала Собака, Которая не умела лаять на людей, – «обычно мы с людьми всегда уступаем друг другу дорогу. Что нужно этим мальчишкам?» Первый камень попал в заднюю ногу. Собака взвизгнула от боли и повернулась назад, чтобы убежать, но перед ней встал один из них. «Ну что, Каштанка, добегалась? Сейчас я тебя камешком по голове стукану и не будешь ты больше котят да щенят по людям растаскивать»! – зло сказал он. «Вот именно! А то нам топить некого», – добавил другой хулиган.