Зарисовки одной дамочки

– А теперь делим плод на дольки! – тем временем гремит завывающий голос Гуру. – Делим!.. И вот у нас на ладони раскрытый бутон. Закрываем глаза и ощущаем нежный аромат его внутреннего сока… Вдохните! Сильнее! Сильнее! – и он закатывает глаза.

По залу проносится громкий сап. Это сидящие на полу женщины начинают вдыхать в себя запах цитрусов.

– А у меня нос заложен, – слышу я чей-то голос.

– А воображение у тебя на что? – отвечает кто-то другой.

– Божественно! – слышу голос Полины.

– А теперь, – вкрадчиво произносит «двойник» Распутина, – возьмем одну дольку и положим себе в рот. Мммм… Ощущаете на языке его нежную влажность?.. Его сок?.. Его нежные ткани?.. Жуйте! – уже громче произносит он. – Вы должны извлечь всю сладкую и пряную оранжевость… Теперь глотаем и ощущаем, как долька скользит по нашему пищеводу…

Как приглашать…

– Ну, а как бы Вы решили пригласить понравившуюся Вам женщину к себе на ночь? – вопрошает секретарша у своего босса (очаровательного мужчины сорока лет, который настолько погряз в своей любви к работе, что, кажется, давно перестал интересоваться кем-либо).

– Ну, – басит он в ответ, – я бы подошел к ней и прошептал на ушко, что ее платье шикарно бы смотрелось на полу моей спальни.

– Ах, как это необычно! – восторгается и хлопает ладошками изящная блондинка-секретарша.

Я вспоминаю одного моего знакомого. Сейчас он известный политик. А когда-то, когда он был молод и жил в деревне, то ухлёстывал за одной дояркой. Как-то, пригласив ее на свидание, он заехал за ней на тракторе. На ее вопрос, не на этом ли «железном коне» он собирается повезти ее в кино, он только промычал что-то в ответ, видимо, думая, что мычание она поймет лучше, чем членораздельную речь (доярка все-таки).

Что лучше – шахматы или SMS-ки?

Несколько лет назад, отдыхая на одном острове, я обратила внимание, что вечерами практически во всех небольших кафе и ресторанчиках молодые люди играют в шахматы со своими спутницами. Поначалу я решила, что островитяне готовятся к какому-нибудь чемпионату мира по шахматам, но позже добрые люди объяснили мне, недалекой россиянке, что это такой вид ухаживания.

И когда в Монако один тридцатилетний парень предложил мне сыграть в шахматы, я просто не поверила своим ушам. Неужели и здесь так ухаживают?!

– Ну, если Вы не знаете других игр, – ответила ему я, делая ударение на слове «игр», – то и это сойдет.

Я рассказала об этом случае своей подруге, высокой светловолосой женщине 38 лет, более пятнадцати лет проживающей в Италии, в двадцати минутах езды от Монте-Карло, и владеющей фабрикой по производству фурнитуры для кухонь.

– А ты уверена, что он ухаживал? – спрашивает она меня. – Может, ему просто заняться было нечем. Вообще-то мужики здесь SMS-ками начинают доставать, а не шахматами. За мной сейчас один ухаживает, так он забросал меня посланиями по самое «не могу», – и она проводит ребром ладони по длинной красивой шее.

– Мужик-то ничего? – спрашиваю ее.

– Ничего, – отвечает моя знакомая (назовем ее Сима), – добрый. Вот только там (и она скашивает глаза к низу живота) все такое маленькое, что впору вместо презерватива лупу в постель с собой брать.

– Такой маленький?

– Я тебе клянусь! На ощупь – небольшой шарик. С него все резинки спадают, – вздыхает она. – Мужику сорок пять, а он, как подросток, через каждые десять минут послания пишет.

Сима начинает зачитывать послания за последние три дня:

22.07., 10.00:

«Привет, крошка! Ты видишь, который час? Я проснулся. Думаю о тебе… Вспоминаю… Хочу увидеть тебя. Ты для меня – лекарство. Целую…»

22.07., 18.00:

«Что с нами происходит? Великолепие! Красота! И я надеюсь, что это продлится долго. Мне нравится фантазировать о том, что я с тобой сделаю, когда мы встретимся. А ты что об этом думаешь?»

22.07., 18.10:

«Ты еще не забыла обо мне? Когда встретимся, я тебя зацелую…»

22.07., 18.20:

«Почему ты не освободишь свою душу и фантазию? У тебя вместо головы одна большая проблема. Я так скажу: если хочешь видеть во мне друга – я согласен, любовника – располагай, спутника – да здравствует! Могу стать даже подстилкой у тебя на полу – главное, чтобы тебе было удобно. Можешь распоряжаться мной, как тебе нравится. А если просто захочешь выговориться, я подставлю тебе свое плечо, можешь плакать, и я помогу тебе во всем. Решай сама. Обнимаю…»

23.07., 14.00:

«Я рад, что ты мне позвонила. Признаюсь, хотя не очень хочется – ты мне нужна. Мне тебя не хватает. Целую.»

23.07., 14.10:

«Я понял! Ты меня околдовала. Ты – колдунья!!! Но я принимаю тебя такой, какая ты есть. И, если ты не будешь меня хотеть, я исчезну из твоей жизни, не произнеся ни слова.»

23.07., 15.10:

«Мне нравится играть с тобой – это может стать солью нашей дружбы. И ты от меня не отделаешься… Или я должен беспокоиться?»

23.07., 17.15:

«Ну что? Возвратимся к нашей игре? Представь, скоро буду у тебя и, наконец, сделаю массаж, который давно тебе обещал, но так ни разу и не сдержал слова.»

23.07., 21.00:

«Сегодня это мое последнее послание. Весь день я тебя чувствовал, словно ты здесь, со мной. Это мне хочется довести до твоего сведения, насколько твое присутствие важно для меня.»

24.07., 12.00:

«Утром был в больнице. Может, встретимся, и ты сможешь меня вылечить?»

24.07., 14.00:

«Мне жаль, но сообщаю – я не перестал о тебе думать.»

24.07., 19.00:

«Я озадачен. Ты пропала и не звонишь. С тобой все в порядке? Помни, что я рядом и готов о тебе заботиться.»

24.07., 20.30:

«Спасибо за звонок. Мне теперь хорошо. Хочу сказать, что все время с тобой – и как друг, и как любовник. Давай не будем это портить. Слишком красиво…»

24.07., 22.00:

«Я сейчас проезжал мимо твоего дома. Боролся с искушением позвонить в твою дверь. Хочу видеть тебя. Хочу обнимать тебя. Хочу заниматься с тобой любовью.»

– Слушай, – прошу ее, – а можно позаимствовать? – Это я стараюсь для Катьки (вдруг пригодится для ее романов).

– Нет проблем, – соглашается Сима.

Учимся ходить.

– Смотри и учись, детка! – это Полина, которой выпала честь первой взяться за воспитание Дарьи, пытается научить ее правильной походке. – Плечи расправлены, грудь вперед, живот втянула в себя, а ягодицы сжала так, словно у тебя там пятак зажат, и ты боишься его выронить. И пошла по одной линии!

И деловая женщина вальяжной походкой начинает свое шествие.

– Повтори. Так… Так… Подбородочек чуть кверху, глазки полузакрыты. Не вихляй бедрами! – прикрикивает она на бедную Дарью, которая, выпучив глаза и высунув язык от чрезмерного старания, пробует повторить модельную походку Полины. – Ты – не портовая шлюха! Ты – женщина. И держи ягодицы вместе!

– У меня все тело свело, – сдавлено хрипит Дарья. – Если я сжимаю ягодицы, у меня выпячивается живот. Втягиваю его – зад обвисает.

Идем смотреть стриптиз.

– Дарья, так кого же ты все-таки любишь? – допытывается Елена у Дарьи. – Мужчин или женщин?

Дарья сначала краснеет, а потом белеет.

– Я… это, – начинает мямлить она, – я еще не поняла.

Этот разговор побуждает нас вывести Дарью в «свет». Только «светом» почему-то оказывается стриптиз.

– Там все станет на свои места, – философски рассуждает Елена.

– А стриптиз какой? Женский? – интересуется Полина.

– Зачем тебе женский? – удивляется Маня. – Встань перед зеркалом, разденься – вот тебе и будет женский стриптиз.

– Для начала – мужской, – твердо говорит Елена.

– Куда идем? – спрашивает Полина. – В «Красную шапочку»?

– Да нет. Есть тут одно местечко – там такие мальчики! – и Елена мечтательно улыбается.

– Я – пас! – вмешивается Катя. – Я лучше попишу немного. У меня моя героиня как раз должна соблазнить одного красавчика.

Тут раздается робкое покашливание. Это Дарья пытается привлечь к себе внимание.

– Я никогда мужчин не видела, – раздается ее голос.

– Как это не видела? – опешила Полина. – Ты анатомию в школе проходила?

– Да не в этом смысле. Я их видела, конечно. Но вот так, близко – только одного. И то это было в темноте – на ощупь, под одеялом.

– На ощупь значит, – хмыкает Катя, – а можно тебя спросить, что вы там делали под одеялом в темноте? Презерватив на ощупь надевали?

– Так! – говорит Елена. – Задача ясна. Мы действительно должны провести ознакомительную программу по анатомии мужского тела вблизи – для отстающих. Открываем ликбез, так сказать, товарищи.

– А что такое ликбез? – интересуется Дарья.

– Учебники истории читать надо, темнота – а не по женщинам шляться! – нравоучительно отвечает ей Катя. – Это сокращенно – ликвидация безграмотности. Хватит болтать – поезжайте!

Воспоминания о Вене.

Несколько лет назад я увязалась со своими друзьями Володей и Милой Горскими на их «дачу» под Веной. В один из тихих воскресных вечеров, гуляя по улицам австрийской столицы, нам пришла в голову мысль посетить стриптиз. Если быть совсем честной, то мысль пришла в голову мне, а Горские, поддавшись моим уговорам, согласились. Для начала необходимо было узнать, куда следовало проложить себе дорогу в поисках наслаждения, и Володя позвонил своему сыну в Испанию. Даже если Саша (так зовут их сына) и удивился подобной просьбе отца, виду он не подал и, снабдив его нужной информацией, распрощался.

Следуя совету Александра, мы попали в достаточно приличное место, где кроме нас и нескольких вяло прогуливающихся по подиуму стриптизеров в лице молодых мальчиков и девочек никого не было.

Так как я вообще не пью, Володя был за рулем, а у Милы болела голова, то мы заказали чай и воду, чем вызвали полное недоумение у мальчика, принимавшего заказ. Бесшумно ретировавшись вглубь заведения и подозвав к себе нескольких коллег, он минуты три о чем-то с ними совещался, периодически посматривая в нашу сторону (видимо, решал, шутим мы или, действительно, чай да вода являются самыми распространенными напитками в подобных заведениях России). Еще минут через пять к нам подошел другой молодой человек (как потом оказалось, румын) по имени Слай (он и вправду был очень похож на Сталлоне) и, поставив перед нами чашку, стаканы, заварочный чайник и воду, присел за наш столик. Мужчины тут же начали обсуждать футбол (ну, о чем еще можно говорить в таких местах?!), а нам с Милой ничего не оставалось, как попивать чаек. Нас со всех сторон окружила скука, и я, чтобы как-то не испортить себе настроение за зря потраченное время, заказала Слаю приватный стриптиз, что он с удовольствием и сделал, появившись перед моими очами в форме солдата румынской армии.

Идем смотреть стриптиз (продолжение).

Елена привезла нас в район Архангельского, припарковав машину перед двухэтажным деревянным домом. В небольшом предбаннике нас заставили снять обувь и только после этого пустили внутрь. Если снаружи казалось, что дом сейчас, вот-вот, рухнет, то внутри он оказался полной противоположностью увиденного. Единственным источником освещения являлись настоящие факелы, висевшие на стенах, выложенных из грубого камня. На полу лежали ковры ручной работы, а вдоль стен валялись вышитые подушки, на которых возлежали дамы. Некоторые из них курили кальян. Высокие вазы, стоявшие по углам, были заполнены живыми цветами. В центре зала под громкую музыку двигались полуобнаженные мужчины. Найдя свободные подушки-места, мы уютно на них расположились. Минуты через две молодой парень в коротких кожаных шортиках принес большой поднос, на котором в красивой композиции лежали фрукты, ягоды и большие гроздья винограда. На его вопрос, что дамы будут пить, Елена попросила принести коньяк и водку. Полина, развалившись сразу на двух подушках, наблюдала, как уже немолодая женщина пытается исполнить эротический танец в паре с одним из стриптизеров, а Дарья с пунцовыми щеками и зажмуренными глазами сидела, прижавшись спиной к стене.

– Ну как, девочки? Нравится? – спросила Елена.

– Классное местечко! – ответила ей я. – Откуда раскопала?

– Моя клиентка – владелица этого заведения. Она у меня каждый год что-то урезает, подрезает, накачивает и отсасывает.

– Дарья, открой глазки, – попросила Полина, – ты посмотри, какие здесь мальчики!

Дарья приоткрыла один глаз:

– Они практически без одежды. Им не холодно?

– Их согревает своим дыханием эта голодная толпа женщин, – пошутила Маня.

Тем временем в центр зала вышли четверо молодых парней, одетых в форму почтальонов, и начали раздеваться под бравую музыку. Вернулся наш официант с напитками.

– Скажи, мой милый друг, – обратилась Елена к обслуживающему нас мальчику. – Как бы заказать приватный стриптизик?

– Я передам, – ответил он и удалился.

– Эх, молодежь, щас разгуляемся! – весело прощебетала Маня и потянулась. – Дарья, ты готова?

– Вы что, я даже не знаю, что должна делать!

– А тебе ничего и не надо делать, – продолжала веселиться Маня. – Ты просто сиди и смотри.

К нам подошел усатый мужчина лет пятидесяти в черном строгом костюме и в бабочке. Наклонившись, он услужливо спросил:

– Мне передали, что дамы нуждаются в приватных кабинетах?

– Да. Нужда двоих одолела, – ответила ему Маня. – Меня и вот эту молодую леди, – и она указала пальцем на Дарью.

– Будут ли пожелания? – поинтересовался мужчина. – Вы хотели бы кого-то определенного?

– Нет-нет, – ответила Маня, – на Ваше усмотрение…

Спустя десять минут Маня и Дарья, сопровождаемые двумя молодыми пареньками лет двадцати, поднимались на второй этаж.

Первой, минут через тридцать, вернулась Маня, довольная, как удав, только что откушавший своего кролика.

– Жизнь хороша, девчонки, хочу я вам сказать, – весело пропела она и плюхнулась на свое место. – И почему я всегда после полученного удовольствия есть хочу? А где наша «святая невинность»?

– Вон идет. Вернее, ее ведут, – ответила ей Полина и начала хохотать.

Со второго этажа спускалась Дарья, которую вел стриптизер, придерживая за талию и руку. У Дарьи были пунцовые щеки, а в глазах стоял первобытный ужас от чего-то пережитого. Она шла на полусогнутых ногах, судорожно хватая ртом воздух.

– Батюшки, что с ней там сделали? – спросила Полина, глядя на то, как Катину домработницу сажают на подушки и прислоняют к стене.

– Дама немного возбудилась, – улыбнулся молодой человек и, поцеловав Дарье руку, удалился.

Дарья сидела неподвижно, продолжая судорожно глотать воздух.

– Так, сто грамм, – быстро сообразила Елена и влила в Дарью немного водки.

– Боже мой, – слабым голосом произнесла та, – он… он… – и она слабо вытянула руку, показывая куда-то вдаль. – Он разделся полностью.

– А ну, рассказывай! – приказала Елена, подкладывая ей под спину подушку.

– Мы поднялись туда, – Дарья перевела затуманенный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, – и зашли за невысокие загородки. Он меня усадил, а сам начал танцевать и раздеваться (она судорожно вздохнула, и Елена влила в нее еще немного горячительного), а потом он снял с себя и трусики. И у него – стояло! – Дарья с выпученными глазами замолчала.

– Дальше! – потребовала Елена, опрокинув в себя небольшую стопочку водки.

– Он начал в меня тыкать своим … – Дарья замолчала, подбирая слова.

– Это мы пропустим, – подсказала Полина. – И что? Куда тыкать-то?

– Ну, не тыкать, а как бы водить по щекам, волосам, ушам, рукам. Ой, я чуть сознание не потеряла. Я его весь рассмотрела. Он такой…

– Не волнуйся. Дыши носом. Это пройдет, – посоветовала Маня.

Елена, выпив еще немного, мудро изрекла:

– Ничего, дорогая. Ты должна знать. Ласкать можно и пенисом. Как трогательно видеть этого неустрашимого пирата внутренних морей, отважившегося выйти за пределы своей стихии…

– И неловко пытающегося исследовать континент, – закончила за нее Полина.

– Дело не в этом, – пролепетала Дарья. – Дело в том, что мне понравилось! Я хочу еще!

– Ну вот, тест пройден. Она мужиков любит, – и Полина зачмокала губами.

– Для первого раза достаточно, – заметила Маня. – Хорошего понемножку. Ну что, сексуально озабоченные, потащили ее домой, что ли? А то Катька нас убьет, если она завтра работать не сможет.

Разговоры.

Разумеется, на следующий день то ли от выпитого, то ли от увиденного (переборщили мы, старые дуры!), Дарья даже не шевелилась. Екатерина, вызвав утром Елену, поручила ей (не только как медику, но и как главной совратительнице молодых домработниц с пути истинного), привести Дарью в чувство любыми средствами. Сама же она упорхнула отобедать со своим редактором в одно милое и уютное местечко в самом центре Москвы, в котором любят сидеть, пить, жевать и болтать те, кто может позволить себе выложить за обеденный перерыв приличную сумму денег и чей кошелек от этого никак не пострадает. Правда, есть и те, у кого «финансы поют романсы». Их сразу можно отличить не только по одежде, от которой веет дешевыми торговыми рядами «Лужники» («Тушинский рынок», «Динамо» и т.д.), но и по их, как им кажется, непринужденному поведению. Приходят они сюда только ради одного – посидеть в атмосфере роскоши и богатства и увидеть тех, чьи имена частенько мелькают в светской прессе. Что не сделаешь ради того, чтобы чуть позже, как бы невзначай, среди своих коллег или знакомых небрежно бросить что-то типа: «Ах, я сегодня обедала там-то и там-то и, ах, напротив меня сидела эта (или тот) и, ах, я должна вам сказать, что на экране он (или она) выглядят намного моложе», – и понеслось…

Я тоже люблю иногда, посетив это местечко, выпить в нем чашечку-другую ароматного чая и послушать разговоры, которые обволакивают со всех сторон. Вот напротив восседают три дядечки. Обсуждают нас, женщин.

– Я ее вызвал к себе и спрашиваю, – говорит один из них, вытирая салфеткой рот. – «Вы каждый день собираетесь опаздывать, дорогая, или как?» А она мне отвечает: «Ну, так ведь рабочий день только начался». А я ей говорю: «Начался. Два часа назад». А она в ответ: «Все равно все женщины сначала марафет наводят, новостями делятся. Как раз два часа и уходит. Так какая разница, здесь я буду свое лицо в порядок приводить или дома?».

– Это мне знакомо, – соглашается второй и скользит взглядом по своим ручным часам «Patek Philippe». – Только у меня они почему-то марафет целый день наводят. Хоть вешайся.

– Во-во, – поддерживает третий, – одна на звонок не может ответить, видите ли, ногти накрасила, другая курит все время, третья из бутиков не вылезает, а четвертая затычки по сорок минут в туалете меняет. Я, между прочим, женат и знаю, сколько на это времени требуется. А работать кто будет?

Да, я всегда догадывалась, что мужчины только делают вид, что не понимают женщин. Просто им это дешевле обходится. А вот столик справа. За ним восседают две полногрудые блондинки неопределенного возраста. Одна из них, вынув из сумочки под «Pollini» зеркальце, громко вещает:

– Ты представляешь, он ей заявил, что у всех женщин после естественных родов там все растянуто и у мужчин из-за этого не бывает прежних сексуальных ощущений! Ну не дурак ли?!

– Ты права, – отвечает ей подруга.

– А Маринка завела роман с кубинским дипломатом…

«Бедная женщина», – подумала я, вспомнив о том, как в свое время одна моя сокурсница, встречаясь с кубинцем, получила письмо от его матери на шести листах. Все бы ничего, но в конце послания родительница написала: «С революционным приветом, Гортензия!».

– И вообще, – говорит одна из блондинок, внимательно рассматривая двух новых посетителей, – согласись, тот, кто занимается домашним хозяйством, быстро деградируют. Я не собираюсь этим заниматься никогда! Я должна совершенствовать свою духовность. А вчера сказала своему любовнику, что он просто обязан отправить меня в Швейцарию жить. Я что, зря ему сына родила? Он обязан теперь подумать о его будущем. Он ведь думает о своих других отпрысках. И вообще, как ты думаешь, что лучше – Швейцария или Штаты?

А вот в кафе, грациозно и не спеша, вплывает еще один персонаж – невысокая, ярко накрашенная женщина с пышными формами, лет пятидесяти. На ней – длинная узкая юбка до щиколоток, поверх которой болтается удлиненная рубаха с широкими рукавами. Все это дополняет длинная безрукавка, очень смахивающая на таджикский халат, у которого отрезали рукава. В руках она держит удлиненные перчатки от «Gloves» и яркий зонт от «Jean-Paul Gaultier». На шее женщины болтается огромное количество металлических цепочек, больше смахивающих на якорные цепи, а на голове покоится шляпа с широкими полями, из которых торчат перья, очень похожие на вороньи. Поля шляпы настолько велики, что вошедшая на несколько секунд умудряется застрять в проеме дверей. Сразу видно, что эта дама явно не страдает отсутствием экстравагантности. Насколько я знаю, женщины носят на себе не меньше одежд, чем их прабабушки, но ведь не одновременно! Только «городская сумасшедшая» может позволить себе такую роскошь: выглядеть в этом хаосе цветов и фасонов эффектно и богато. Где-то я ее раньше видела. Кажется, на бывшей улице Герцена. Она еще там шимпанзе выгуливала.

Пижамная вечеринка в клубе.

Одна моя знакомая, Софа (замужем за мужчиной, сидящим на огромной куче денег), посетила на днях пижамную вечеринку, на которую все приглашенные должны были прийти только в ночных одеяниях. Все бы ничего, но она, договорившись с друзьями встретиться у входа в клуб, прождала их минут сорок, кутаясь в осенний плащ, несмотря на то, что на улице было градусов двадцать пять тепла. Снять плащ она не могла: под ним у нее была только шелковая комбинация.

– Одно дело, когда тебя машина доставляет прямо к дверям и ты лишь на несколько секунд попадаешь под объективы и вспышки камер. И совсем другое дело, когда ты стоишь практически в неглиже, пусть даже оно и стоит целое состояние, а толпы зевак, осматривая тебя с ног до головы, отпускают сальные шуточки, – жаловалась она мне на непунктуальность своих друзей.

Позже последовал подробный отчет о том, какая атмосфера царила в клубе. Сам клуб был погружен в полумрак, музыка вопила из всех динамиков так, что невозможно было расслышать собеседников, а на телевизионных панелях все время крутилась какая-то реклама. Знаменитостей было просто тьма. Жена одного известного магната, которой давно было за пятьдесят, пришла на вечеринку в роскошном бордовом пеньюаре от «Valentino», через который просвечивалось не только ее нижнее белье, но и излишки жировых отложений. Ее спутником был молодой парень лет восемнадцати, на руках которого возлежало «сокровище» – любимая кроличья такса этой дамочки.

– Два года назад эту собачку скрючивало в дугу и трясло на руках хозяйки, видимо, от огромного скопища людей. А в этот раз такса спокойно сидела на руках, наблюдая полузакрытыми глазами за происходящим вокруг нее, – делилась своими впечатлениями Софа. – Или бедной собачке наняли психотерапевта, или она действительно закалилась в процессе выхода в свет.

– А что за мальчик держал собачку? Сын или племянник? – поинтересовалась я.

– Новая игрушка, – ответила Софа. – Пока ее муженек развлекается с очередной юной моделью за обещание бросить жену, его женушка не теряет время зря… А еще был В… собственной персоной! – продолжала свой рассказ подруга и, заметив мой непонимающий взгляд, пояснила, что это восходящая звезда телевизионных сериалов. Хотя кто-то считает его голубым, а кто-то натуралом, по мнению Софы, он – бисексуал, его можно видеть в обнимку и с молодыми мальчиками, и с молодыми девочками. Впрочем, не гнушается он и женщинами намного старше себя. Правда, если эти женщины платежеспособны. Вчера его сопровождала дама средних лет с огромным бюстом. Оба они красовались в боксерских трусах: он – красного цвета, она – синего.

– А эта дама его спонсирует? – спросила я.

– А ты еще сомневалась? Еще как! Кстати, ее можно всегда узнать только по груди. Они у нее, как для других – отпечатки пальцев. Надо же было столько силикона напихать!

«5-ое Авеню».

Пока Софа в красках продолжает описывать увиденное, я вспоминаю другую вечеринку, в «5-ом Авеню», которую несколько лет назад устроила одна моя близкая подруга Вирджиния (американка, долгое время проживавшая в Москве и владевшая фирмой «The Point». Сейчас она с мужем и детьми живет в Лондоне). Народу набежало много. Телевизионщиков, которые подкарауливали знаменитостей у входа, было еще больше. Кажется, это мероприятие было связано с продажей мебели. В холле стояли красивые кожаные кресла и диваны, на которых расположились гости. Многие курили сигары, от чего в воздухе стоял чуть резковатый запах. На стенах висели картины в позолоченных рамах. Струнный квартет в вечерних платьях играл классику. Залы были оформлены в разных стилях, но один из них, переделанный под ЮАРовский дом конца 19 века, заслуживал особого внимания. Он состоял из двух комнат, в одной из которых находилась огромная кровать, загороженная со всех сторон марлевой тканью от комаров; на ней две обнаженные модели, юноша и девушка, имитировали занятие любовью. В соседней комнате стояла прозрачная ширма, за которой две другие модели медленно раздевали друг друга. Я с удовольствием наблюдала, как несколько человек, громко разговаривающих на одном из языков народов Кавказа, одетых в дорогие костюмы, сшитые на заказ, и в туфли ручной работы, с большими золотыми перстнями на пальцах, постепенно накачиваясь спиртным, по очереди бегают в комнату-спальню (видимо, запоминают, что нужно делать с женщиной в постели), а затем, возвращаясь, громко смеются, делясь впечатлениями об увиденном. Н-да, одеть-то их одели, а вот как вести себя в обществе научить не успели. Село, то бишь аул, он и есть аул. Их перебежки туда-сюда длились минут сорок (я даже засекла). Скорее всего, горячим мужчинам с гор недостаточно было увидеть один раз, чтобы в дальнейшем, отправив своих русских (украинских, белорусских) любовниц в Ниццу или еще куда подальше и вспомнив наконец о своих законных кавказских женах, удовлетворить последних не только «деревенским» способом.