Никакого принуждения

10 декабря. Аня.

Я шла по улице. Солнце ещё не взошло, уличные фонари раскрашивали оранжевым стены новостроек, серую тротуарную плитку и скукоженные остатки грязного льда. Моё дыхание превращалось в облачко пара, я ныряла в него при каждом шаге. Получалось, я дышала собственным углекислым газом.

Я шла по привычке. То есть специально вставать без четверти семь утра и выходить без десяти восемь мне не хотелось. Просто если выбирать между сытой жизнью и безденежьем, то аванс перевешивал в сторону рационализма и долготерпения.

До метро шагать полчаса. Я приспособила это время для радио: слушала новости, бодрую музыку и шутки ведущих. Мне не хотелось в этом признаваться, но ещё я включала радио для того, чтобы почувствовать свою причастность к чему-то. Словно ведущие принимали в свою компанию и меня.

Так получилось, что практически всё время я проводила в одиночестве. Восемь часов в день сидела в маленьком кабинете с серыми стенами, в каморке без окна. Вместо него на стене висела репродукция картины. По-моему, авангард. Яркие пятна и разводы краски приводили меня в недоумение: разноцветное полотно не компенсировало отрезанного пространства.

Компания, в которую я устроилась три месяца назад, только открылась и ещё не успела окупиться, поэтому моей единственной коллегой была моя начальница. И она предпочитала не сидеть в офисе, а порхать из города в город, налаживая деловые связи с поставщиками и клиентами. Моя же работа сводилась к тому, чтобы ждать случайных звонков по телефону и вводить данные в систему.

Блок питания гудел под столом, за дверью раздавались весёлые голоса офисного планктона. Похоже, кто-то был рад после выходных вернуться в замкнутый и душный лабиринт коридоров.

– Да, ты знаешь, мы подыскивали квартирку, ну, в районе Лесной или Коменды, – протянул манерный голосок. – Прокатались все выходные, ничё толком не успели.

Мимо моей каморки проплыла девица в слишком короткой юбке и тоненьких капронках. На улице уже несколько дней держался минус, даже выпал снег. Неужели ей не было холодно? Хотя, если она на машине, то какая разница.

Я считала минуты до обеда. Десять минут, чтобы проверить почту. Двадцать, чтобы ответить на письма. Пятьдесят для оформления заявок, тридцать для корректировок. Пять минут – прогуляться до туалета. Время тянулось как жевательная резинка.

На обеде я обычно сидела за столом одна. Залипала в телефон: лента ВК всегда радовала незамысловатыми шутками, в Инстаграме моя подруга выкладывала фотки своего творчества. Все мы украдкой подглядывали друг за другом – легальный вуайеризм. Теперь никто не смог бы представить свою жизнь без него.

А потом я снова считала минуты. Это стало навязчивой идеей: мне казалось, что жизнь ускользала от меня, и я не делала ничего стоящего. Встречала рассветы по пути на работу, выходила из офиса с закатными лучами солнца.

Эта монотонность дней – потрясающая скука жизни – сводила меня с ума. Глядя на растрёпанную стопку счетов, я гадала, какой путь могла бы пройти, возьми судьбу в свои руки?

Неожиданно завибрировал мобильник.

«Привет! Какие планы на субботу?»

Это была Света, моя лучшая подруга. По-правде сказать, единственная.

«Пока никаких, а что?»

«Пошли в кафе! Посидим, кофе попьём»

«Ок»

Давненько мы с ней не виделись. Она уезжала на неделю в Италию, хотя я не совсем поняла, зачем её туда понесло зимой. Но если человек мог себе это позволить, то почему нет?

14 декабря. Аня.

– Тебе трудно, что ли? – Света капризно поджала покрытые розовым блеском губки. – Ань, я никого не могу больше попросить. Ну, пожалуйста!

– Если тебе действительно надо… Ладно, схожу с тобой.

Светка захлопала в ладоши, а я сделала большой глоток чая. Мне бы хотелось, чтобы в кружке сейчас оказался капучино, но время близилось к семи вечера, и для кофе было уже поздновато. Всегда завидовала людям, которые могли пить кофе в любое время суток и не страдать от этого бессонницей.

На улице стемнело, мокрый асфальт поблёскивал в свете автомобильных фар, прохожие старательно обходили лужи. Мы направились в сторону нового жилого комплекса, где родители Светы недавно купили ей однушку. Мне было очень любопытно посмотреть, как она обставила своё жильё, хоть я и старалась не подавать виду.

– Оставайся сегодня у меня ночевать, а? Кровать большая, поместимся, – внезапно предложила Светка. – Тебе ведь далеко ехать, а мы завтра пойдём на встречу, кафешка тут рядом находится.

– Хорошо, – я легко согласилась с предложением.

Она была права: съёмная студия, в которой я жила почти год, находилась на другом конце города. К тому же, соседи снизу неделю назад начали делать ремонт. Они вроде соблюдали режим тишины, но отдохнуть и расслабиться у меня не получалось.

Петляя по детским площадкам, мы быстро пришли к нужному подъезду. Квартира Светы напоминала свою хозяйку: светленькая, чистенькая, с вычурной люстрой и тёмно-синими бархатными шторами. Удивительное сочетание минимализма и жажды роскоши.

– Как тебе? – с ухмылкой спросила Света. – Конечно, мебели маловато, но мне очень нравится.

– Да, здесь уютно.

– Я ещё планирую поменять стол на кухне и купить зеркальный шкаф.

Зеркальный шкаф? Забавно, что бы в нём отразилось сейчас? Я представила, как мы выглядим со стороны: блёклая долговязая девушка в джинсах и серой водолазке и жизнерадостная миниатюрная блондинка в платье-футляре. На самом деле, Светка была на два года старше меня, но её беспечный нрав и белоснежная улыбка сбавляли ей пару-тройку лет. А я… просто старалась быть ответственной, наверное. Постоянные заботы никогда никого не молодили.

Лежа в кровати и разглядывая причудливые тени на потолке, я ещё раз попыталась отговорить подругу от сомнительной затеи.

– Свет, а может, не надо туда идти? Ну, зачем тебе это? У тебя же всё есть: парень, работа, жильё. Родители, вон, помогают.

– Ты опять за своё? – кажется, Света нахмурилась. – Я хочу с ним встретиться, просто поговорить, для начала.

– Для начала?

– У меня есть одно дело, о котором я тебе не рассказывала, – она ответила, запинаясь, словно не могла подобрать правильные слова. – Мне нужен совет, напутствие.

– А я тебе посоветовать не могу?

– Аня, ты меня извини, но куда тебе советы раздавать? Ты своей жизнью нормально распорядиться не можешь, а туда же!

Так резко высказаться в мой адрес Светка позволила себе впервые. Вот тебе и доброй ночи.

15 декабря. Аня.

Погода шалила: вчера лил дождь, сегодня с утра лужи подмёрзли. Солнце не могло пробиться сквозь серую пелену, затянувшую всё небо над огромным городом. Люди, словно сонные мухи, лениво брели по тротуарам, старательно обходя грязь, держась в стороне от дорог. То и дело из-под колёс слишком резвого автомобиля поднимался фонтан брызг, уродливыми разводами растекаясь на пуховиках и ботинках прохожих, пожухлой траве и корпусе самой машины.

– Анька, не отставай! – поторопила Света, которая в честь важного события надела новую серебристую курточку.

– Да, иду, – пробурчала я в ответ, перешагивая очередную лужу. – Свет, а может, всё-таки не надо?

– Сколько можно! – она гневно топнула ножкой в замшевом ботинке. – Если не хочешь, можешь не идти. Сама справлюсь.

Я замерла на миг, глядя в удаляющуюся спину подруги. То она умоляла меня пойти с ней к этому чудотворцу, про которого в городе за последний год чего только не болтали, то посылала на все четыре стороны. Может и правда, стоило развернуться да пойти в метро?

А старик этот, чудотворец то есть, – занятная личность. Ходили слухи, что кому-то он помог встретить «ту самую половинку» – любовь всей жизни. Ещё, кажется, он вылечил мужчину с последней стадией рака. У Светкиной коллеги муж получил повышение, и они переехали за границу, в Англию.

Но вот что было странно: несмотря на успехи, главные герои этих историй не распространялись о чуде. Они вообще обрывали все контакты: либо старались уехать из города, либо замыкались в себе.

– Ты идёшь или как? – серебристый пуховичок замер у светофора, передумав бежать на мигающий зелёный. – Бросишь меня одну?

Внезапно подул холодный ветер. Я поёжилась. На подходе к кафе ещё раз попробовала отговорить подругу от сомнительной встречи, но она только схватила меня за локоть и втолкнула в открытую дверь.

– Подожди там, за угловым столиком. Мне нужно в уборную, – Светка кивнула головой в сторону маленького стола на две персоны.

Народу в зале было немного: девушка за барной стойкой, двое мужчин за большим столом слева и парень, которого обслуживал официант в атласном жилете. Я осторожно опустилась на деревянный стул, стянула перчатки и положила их на скатерть в красную клеточку.

– Здравствуйте! Вот наше меню, – мужчина средних лет протянул мне кожаную папку с золотым тиснением. – Вы у нас раньше бывали?

– Нет.

– Тогда не буду торопить. Выбирайте.

Официант отошёл к барной стойке, я открыла меню.

– Если вы позволите, я бы посоветовал взять фирменный кофе и венские вафли. Они здесь вполне сносные, – на стул напротив опустился седовласый старик.

– Я… Вы не ко мне. Моя подруга… Она сейчас подойдёт, – я залепетала, сразу догадавшись, кто именно ко мне подсел.

– Вы – Анна, так? – выцветшие глаза, не мигая, уставились мне куда-то в переносицу.

– Я.

– Тогда всё верно. Светлана попросила с вами встретиться. И, прежде чем вы уйдёте, я скажу, что смогу помочь.

Вот гадина. Не зря я не хотела сюда идти.

Внешность незнакомца не цепляла взгляд: белые с жёлтым отливом волосы, прозрачные голубые глаза, крупные черты лица. Старческая высохшая фигура тонула в чёрной дутой куртке, какую обычно носят подростки. Но что-то меня в нём смущало. Было в старике нечто неправильное.

– С чем помочь? У меня всё хорошо, – захлопнув меню, я схватила перчатки. – Мне не нужна ваша помощь, извините.

– За что вы извиняетесь?

Этот вопрос застал меня врасплох. А действительно, за что?

– Я не извиняюсь, я просто…

– Вы просто не умеете делать то, что хотите. Боитесь, что вас неправильно поймут. Скажите, вы действительно считаете Светлану своей подругой?

Онемев от изумления, я осталась сидеть за столом.

– Что-то мне подсказывает, вам просто не хватает храбрости обращать на себя внимание. Поэтому вы начали общаться со Светланой. Она ловит взгляды прохожих, а вам остаётся комфортная тень рядом с ней.

– Я не…

– И вы не привыкли жить собственной жизнью. Подобно вампиру вытягиваете из окружающих людей жизненную силу, а сами ничего в ответ не даёте.

Я почувствовала какую-то пустоту внутри. Мне совсем нечего было возразить этому старикашке, который знал, куда бить. Задержав взгляд на его лице, я внезапно поняла, что мне показалось неправильным. Его зрачки были не больше игольного ушка и совсем не реагировали на свет.

– Это не ваше дело, как я живу.

– Согласен, не моё.

К нам подошёл официант, поставил на столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой с пышками в сахарной пудре.

– Я это не заказывала, – отодвинув от себя чашку, я удивлённо посмотрела на официанта.

– Это для вас заказала девушка, – он махнул в сторону бара. – Видите, сидит в углу?

Светка. Великий комбинатор, чтоб её!

– Вам не надоело, что она делает всё, что ей хочется? В том числе и с вами? – старик отхлебнул из белоснежной чашки. – А вкусно! Хотя я не очень люблю американо.

– С чего вы это взяли?

– И ведь даже кофе она заказала тот, который сама любит, а не который вы предпочитаете. Верно? – зрачки-точки неотрывно следили за мной.

Именно. Как же меня это достало!

– Забавно. Вы ведь даже попросить не можете, – усмехнулся мужчина.

– Попросить? – моя рука замерла над пышкой.

– Вы бы хотели изменить свою жизнь?

Собеседник снова застал меня врасплох. Его манера общаться утверждениями обезоруживала, но не давала расслабиться.

– Меня всё устраивает, – припечатала я.

– Ой ли? – старик отодвинул от себя чашку с кофе, поставил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные пальцы. – Вы ведь в душе ненавидите себя и свою жизнь.

– Ну и что! Кого это волнует? Все так живут, не я одна.

– Но сейчас у вас появилась возможность это изменить. Правда, хочу сразу предупредить: маятник равновесия коварен, придётся заплатить высокую цену. В вашем случае.

Хотелось бы мне изменить свою жизнь к лучшему? Безусловно. Трудность заключалась в том, что у меня хромала фантазия. Не было ни одной идеи, в какую сторону двигаться для того, чтобы стать успешным и счастливым человеком. Ах да, и ничего не давалось просто так: старик упомянул про какую-то плату.

– Цена? – я еле разлепила внезапно пересохшие губы.

– Вы ведь хотите, чтобы вас освободили. Чтобы исчезли страхи, неуверенность в себе и в завтрашнем дне. Чтобы жизнь стала легкой и непринуждённой, и всё делалось само собой. Так?

Я промолчала. Похоже, он видел меня насквозь.

– Всё это не возьмётся из ниоткуда. Чтобы подарить вам свободу, придётся отнять её у других.

– Как? – я чуть подалась вперёд.

– Мы боимся того, что можем ощутить. Человек воспринимает мир с помощью зрения, слуха и голоса. Если вы хотите, чтобы я помог, то должны лишить трёх людей одного из этих чувств.

Как ни в чём не бывало, этот седой чудотворец спокойно взял с тарелки пышку и откусил половину, обсыпав свою чёрную куртку сахарной пудрой. А я обмякла на стуле, словно тряпичная кукла. Старик рассуждал об этом так, словно ничего особенного не предлагал. Разумеется, чудес без подвохов не бывало, но это предложение переходило все границы разумного.

– С чего мне вам верить?

– Это не мне решать. Я никого ни к чему не принуждаю.

– В любом случае, я не смогу, – просипела я, смаргивая неожиданные слёзы.

– Это тоже решать не мне. Но предложение бессрочное. Как только с вашей стороны условия будут выполнены, я тут же исполню свои обязательства. А теперь мне пора. До свидания!

Он отодвинул стул, чуть помедлил и встал из-за стола.

– Подождите!

Старик удивлённо посмотрел на меня, нахмурился, но сел обратно.

– То, что вы предлагаете… Как можно вообще на такое решиться? Ведь придётся покалечить ни в чём не виновных людей.

– Вы действительно полагаете, что есть ни в чём не виновные люди? – он иронично ухмыльнулся. – Кроме того, вы же их не убивать будете…

– Но это безумие! – я перебила его, нервно дернула рукой и уронила со стола чашку.

Она разбилась. Кофейная гуща растеклась уродливым пятном на светлом ламинате. К нам поспешил официант, попутно рукой и кивком головы подзывая уборщицу. Началась суматоха. И тут чудотворец притянул меня к себе, заглянул в глаза и спросил:

– У нас есть только эта жизнь, понимаете? И как её прожить, решать нам. Можно спрятать голову в песок, притворяться живым, а самому тихонько ждать смерти. А можно делать то, что хочется. И не пытаться втиснуться в рамки, которые придумали незнакомые нам люди. Так что вы выберете?

20 декабря. Аня.

«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…» – отражалось от расписных стен, взмывало под ажурную арку ввысь тягучее бормотание. Свечи потихоньку таяли, и с еле заметным дымком взмывали в небеса молитвы уставших от несправедливостей жизни людей.

Я никогда не умела молиться. Старалась говорить что-то души, а в церкви всегда требовали речей по регламенту. Поэтому я просто выбирала какую-нибудь икону, становилась напротив и размышляла. Иногда это выливалось в исповедь, но исповедь молчаливую, обречённо смиренную.

Нас воспитывали в страхе перед судьбой. Нам не позволялось отрывать взгляд от грязи под ногами, потому что один неверный шаг грозил падением в пропасть. Но земля подо мной не разверзлась, люди не отшатывались от меня в отвращении, полиция с мигалками и сиреной не гналась следом. А ведь я сделала ужасную вещь: я искалечила подругу.

После разговора с чудотворцем мы со Светкой вернулись к ней домой. Она всю дорогу допытывалась, что я попросила у старика. А я лишь шла за ней следом и молчала. Я молчала, пока она кипятила чайник и разливала чай, пока доставала печенье и выкладывала в вазочку конфеты. Мне было интересно, когда же она, наконец, угомонится.

– Ты – дура! – выкрикнула неожиданно Света. – Такой шанс упустить! Я больше для тебя вообще ничего делать не буду, раз ты даже не пытаешься воспользоваться случаем.

– А ты считаешь, стоит воспользоваться? – тихо переспросила я.

– Конечно, стоит! А, кстати, что он тебе предложил?

Её нездоровый интерес к моей жизни неприятно удивил меня. Раньше я не обращала на это внимания, но Светка словно ставила надо мной эксперименты, сталкивая с определёнными людьми, конструируя события, заманивая в ловушки. А потом наблюдала, как я из всего этого выбиралась.

– Извини, я сейчас вернусь, – я выскользнула из-за стола и спряталась в ванной комнате.

Из зеркала над раковиной на меня смотрели испуганные глаза на бескровном лице. Я пригладила волосы на висках, убрала ресничку с щеки. Неожиданно взгляд зацепился за жидкость для контактных линз, которая стояла на полочке под зеркалом.

А ведь у Светы с детства было плохое зрение. Она терпеть не могла очки, поэтому всегда ходила в линзах. Под раковиной в шкафчике обнаружилось средство для прочистки труб. И план созрел сам собой.

– Что ты выберешь? – пробормотала я, прислонившись лбом к прохладному зеркалу.

Это оказалось так просто: добавить пару капель чистящего средства в бутылочку с жидкостью для линз. Время не остановилось, а я осталась той же самой Аней, которой проснулась утром.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго…» – нараспев читала женщина в чёрном платке.

Я приезжала к Свете в стационар. Она была раздавлена горем. А я совсем ничего не чувствовала, только наблюдала, как тусклые лучи солнца бороздили больничный пол. Неприятно пахло хлоркой и спиртом, где-то в коридоре хлопали двери.

С момента рождения мы все идём к своему концу. Нас только страшит справедливый небесный суд. Но, интересно, справедливость – это понятие абсолютное или относительное?

11 января. Вика.

Будильник настойчиво проигрывал припев одной старой песни, мерзко вибрируя возле уха. Отложить ещё раз на потом я не могла: и так проспала на час дольше. Да и сосед сверху врубил Арию, а «Утренний колокол» не располагал к приятной дремоте.

Кое-как приняв вертикальное положение, я с закрытыми глазами добрела до ванной. «Слаааавит праааздниииик!» – донеслось подвывание откуда-то из трубы. Почему звукоизоляция в туалете – самое уязвимое место в квартире? Ведь тут стены должны быть как в бункере, чтобы можно было спокойно отвести душу, так сказать.

Минутная стрелка безжалостно приближалась к шести часам. Вечера, разумеется. Сегодня лягу завтра, а повезёт – встану послезавтра!

Споткнувшись о кучу грязного белья, я наткнулась на перевёрнутую табуретку рядом с кухонным столом, включила чайник и смахнула на пол крошки от печенья. Стоило навести порядок, да времени не было. Точнее, на такое бесполезное занятие его не хотелось тратить: всё равно через три дня чистоты квартира всегда возвращалась в привычную консистенцию хаоса.

Квартирка моя, берложенька! Шторы привычно задёрнуты, лампочку я выкрутила недели две назад, и только стеклянный чайник нервно мигал синим, освещая старую клеёнку в жёлтый цветочек.

Телефон продолжал вибрировать в комнате: похоже, меня уже потеряли. Куда мы с ребятами собирались сегодня? Кажется, кататься на ватрушках за городом. Снега на днях намело так много, что в первый день природной неожиданности город стоял в пробках, а в школах отменили занятия для младшеклассников.

Присёрбывая чай из любимой кружки со сколотой ручкой, я открыла холодильник и осмотрела плесневелый кусок сыра. Больше никакой еды в доме не было.

Из кучи тряпок на стуле выудила тёплые лыжные штаны, термобельё и вязаную кофту. Натянула на себя вещи, пригладила короткий ёжик волос на затылке, сняла с дверной ручки кожаный рюкзак и шагнула в полутёмный подъезд панельной пятиэтажки.

Лампочка мерцала, раздумывая, перегореть ли сейчас или поработать ещё немного. Летом коммунальщики обновили ремонт, так что находиться на площадке стало намного приятнее. Серебристая тойота уже ждала меня у подъезда.

– Викусик-арбузик, соизволила проснуться, наконец-то! Мы тебя уже час вызваниваем. Садись, погнали!

– Где-то горит? Ты чё такой взъерошенный? – в тон Андрею ответила я.

– Витёк и компания уже заждались, – хихикнул Андрей, открывая мне заднюю дверь тойоты.

На дорогу выпала пустая бутылка колы и смятый пакет чипсов: Андрюха использовал задние кресла как помойку. Отодвинув мусор в сторону, я забралась с ногами на сидение, перегнулась через спинку переднего кресла и мимолётом глянула на себя в зеркало заднего вида.

– Поехали уже, красотка! – слова потонули в визге шин.

Стёкла машины задрожали от басов, сидения завибрировали в такт музыке. Тойота превратилась в передвижную колонку, а я растворилась в звуке, став пульсирующей силой без тела и эмоций. Свет фонарей сливался в прерывистую линию, что указывала нам путь прямиком в ночное небо, к звёздам.

– Причалили, выходи! – совершенно неожиданно раздалось у меня над ухом.

Чернильная темнота обступала машину со всех сторон, и потребовалась минута, чтобы различить силуэт холма, поросшего деревьями. Среди мелких кустов люди раскатали горку, а чуть поодаль была натоптана дорожка к трассе, где носились на колёсах.

Отойдя от машины, я упала спиной в сугроб и уставилась на Большую Медведицу. Как там говорили, если ковш не перевёрнут, то осадков не ожидается? Глупости, по-моему.

– Эй, ты чё там валяешься? Пошли кататься! – Андрей вытаскивал из багажника пакеты с ледянками. – Щас кореш мой подъедет, с подружкой. Колесо привяжем!

– Это у Витька новая подружка? – я чуть подняла голову над снегом. – А старая куда делать?

– А ты не слышала? Несчастье там случилось, девка зрение потеряла, – неловко потоптавшись рядом с тойотой, Андрей добавил, – а девчонка эта – подружка старой. Прикинь, как срослось?

– И чё, они прям серьёзно?

– Да, вроде да. Не знаю, чё пристала!

Спину начало подмораживать, и я, перевернувшись сначала на живот, встала на ноги. Как быстро люди меняли друг друга, словно перчатки. Светка была хорошенькой, даже жалко её. Но жизнь – штука непредсказуемая: сегодня ты на вершине горы, а завтра – под этой же горой, в канаве.

Кстати, о горке.

– Я пойду, скачусь разок. Дай-ка мне что-нибудь!

– На ледянку. Только осторожно, я в прошлый раз на ней хорошо так улетел.

В темноте совершенно невозможно было разобрать, как люди взбирались на этот холм. Кажется, я собрала все кусты, прежде чем оказалась на вершине. Ветер внезапно подул злой и кусачий, забрался за воротник, уколол морозными иголочками щёки.

Отсюда, сверху, спуск казался безобидным, но ноги лишний раз ломать не хотелось, поэтому я съехала с горки медленно, по возможности притормаживая на ухабах и ямках.

– Катаешься как девчонка! – расплылся Андрюха в глуповатой улыбке.

– А я и есть девчонка, дурак, – беззлобно парировала я.

Вдалеке послышалась музыка, и темноту вспорол свет фар. «Разноцветная витамиииинкаааа!» – проорало совсем рядом с раскатанной горкой. Из-за поворота на нас выскочил джип и остановился в метре от тойоты.

Первым с водительского места выпрыгнул Витёк. Он галантно открыл пассажирскую дверь и подал руку высокой девушке в чёрном пуховике. Никогда раньше не замечала за ним такой обходительности!

– Ребзя, знакомтесь – это Аня.

Аня смущённо потупилась и робко улыбнулась. Мда… И где он откопал такую скромницу?

– Привет! Я – Андрей, а это – Вика. Витька, ну, мы вас заждались уже. Чё так долго?

– Ничё не долго. Как договаривались, к восьми часам подъехали. Ты разогрев взял?

– Обижаешь! – Андрюха метнулся к своей машине. – Всё по высшему разряду!

Как-то незаметно Аня оказалась рядом со мной. Она была выше на голову, длинные ухоженные волосы, собранные под шапкой в хвост, красиво ложились ей на плечо. Вообще, не нашего поля ягодка.

– Я так рада, что вы пригласили меня покататься! Витя очень много рассказывал про вас с Андреем.

– Чем больше народу, тем веселее! – задорно отозвалась я, а внутри будто оборвалось что-то, застыло.

Ох, не понравилась мне эта Аня! Что-то с ней было не так.

Пока парни «разогревались» и привязывали колесо к машине, мы с Аней успели пару раз скатиться с холма на ледянках. Видно было, что зимние развлечения ей не по душе, но зачем она за нами увязалась тогда? Ради Витька только?