Дург. Лес мертвецов

– Миледи говорила, куда держит путь? Если она едет через лес, ей стоило бы присоединиться к нам. Одной соваться в лес смертельно опасно.

– Я не знаю, милорд, куда она едет. Она ничего не говорит. Вообще странно, что знатная дама путешествует одна, даже без служанки. Видимо, она здесь кого—то ждёт, раз отпустила свой экипаж, – и трактирщик, вильнув в сторону от руки Дурга, проскользнул в дверь.

– Загадочная девица, однако, – прочавкал рыжий, обгладывая гнилыми зубами баранью кость, – вообще на людях не появляется. Захочешь за ней проследить, не получится.

В этот момент послышались быстрые удары ног по деревянным ступеням лестницы, и в харчевню буквально вбежал сияющий от счастья трактирщик. Он подошёл к своему шкафчику. Открыл дверцу. На нижней полке стоял пузатый глиняный горшок. Из него он вытащил большое мочёное яблоко. Положил его на блюдце, разрезал на четыре части и порхающей походкой вновь скрылся в проёме двери ведущей вверх.

– Видимо, «старому сундуку улыбнулась новая парчовая вещь» – с невозмутимым видом произнёс рыжий, выковыривая кусок мяса, застрявший между чёрными редкими зубами.

– Эта, как ты говоришь, «парчовая вещь» не только новая, в смысле молодая, но ещё и очень красивая, – загадочно произнёс Дург.

– Вы видели её?

– Да, столкнулся один раз в коридоре.

– И не смогли разговорить?

– Миледи не склонна к общению.

– Почему же? Вон, с трактирщиком она, судя по его сияющей довольной физиономии, весьма не дурно общается.

– «Старому сундуку», опять же, как ты выразился, достаточно одной улыбки такой дамы, чтобы потом неделю сиять от счастья.

– Вы, Дург, прямо разожгли во мне интерес. Надо как—то взглянуть, на эту, по вашему мнению, неземную красавицу.

В харчевне от скопления людей и, хоть слабо горящего, но всё же источника тепла, было более менее комфортно. Но, войдя в свою комнату, Дург сразу продрог. Забрался под одеяло, оставив один нос. Но и нос вскоре стал ледяным. Согреться никак не получалось. Сон не шёл. В коридоре послышались шаги. «Наверное, трактирщик понёс ещё одно одеяло даме, – предположил Дург. – Мне бы тоже не помешало ещё одно».

В районе двери в комнату леди раздался стук, и послышался голос. Но это был не голос трактирщика. Как только голос стих, послышались шаги обратно. Через мгновение раздался стук в дверь. Совсем не было желания вылезать из-под одеяла.

– Кто там? – выкрикнул Дург.

– Откройте, сеньор. Это я, Максимилиан, – Дург впервые услышал имя рыжего студента, которого сразу узнал по голосу. – Не пожалеете, сеньор.

Дургу пришлось покинуть своё относительно тёплое убежище. Но, быстро отодвинув задвижку на двери, он тут же шмыгнул обратно. Рыжий вошёл в комнату, толкнув дверь ногой. В каждой руке у него было по тряпичному свёртку приличного размера. На вид довольно тяжёлые.

– Нате, суньте под одеяло, – чуть ли не скомандовал Максимилиан.

– Что это такое? – с недоверием спросил Дург.

– Это горячие камни. Я нагрел их на углях. Хоть для этого наш очаг сгодился, – с очень серьёзным видом произнёс рыжий.

Дурга даже удивила такая деловитость бесшабашного до сего момента студента. Он взял один свёрток. Даже через тряпку чувствовалось, что он почти раскалён. Вот почему, неся свёртки, Максимилиан спрятал кисти рук поглубже в рукава куртки. Сунув камень по одеяло, Дург сразу почувствовал, как приятное тепло заполняет пространство и разливается по всему телу.

– Спасибо, Максимилиан. Ты настоящий друг, – почти промямлил Дург, поддавшись неге тепла.

– Хочу вам честно признаться, сеньор, что этот камень изначально предназначался не вам. С его помощью я собирался взглянуть на прекрасную, по вашим словам, постоялицу. Я нагрел два камня, больше не нашёл. Один ей, один себе. Поднялся вверх и постучал в дверь. Надо признать, что ответил мне невероятно приятный женский голосок. Но на моё предложение взять камень для согрева этот же голосок послал меня ко всем чертям. Так что, план мой провалился. И чтобы не нести второй камень вниз, они уже прожигали мне руки, я решил сделать доброе дело вам.

– Ну что ж, и на том спасибо. Хотя бы ты честен, рыжий плут, – и оба дружно рассмеялись.

– Неужели она не мёрзнет? Жаба она что ли? – раздосадованно протянул рыжий.

– Тебе придётся поверить мне на слово, Максимилиан. Она действительно красавица, – с этими словами сладкая дрёма заволокла глаза Дурга. Приятное тепло обволакивало всё тело, и он провалился в сон. Рыжий быстро сбегал вниз в общую комнату, забрал своё одеяло и прибежал обратно в комнату Дурга. Закрыв дверь на щеколду, он, обняв камень, завернулся в одеяло и уснул в углу. Своё присутствие в комнате утром он планировал объяснить тем, что Дург, уснув, не смог бы замкнуть комнату изнутри, а это чревато в таких местах.

Дикое ржание лошадей и истошный человеческий вопль из конюшни посреди ночи подняли на ноги весь трактир. Как бы ни хотелось покидать тёплую постель, но Дург вскочил, схватил меч и выбежал на улицу. Трактирщик уже отодвигал засов на воротах сарая для лошадей. Во двор высыпали все постояльцы. Факел в руке трактирщика едва горел от ледяного ветра со стороны леса. Но и в этом тусклом свете вошедшим внутрь удалось разглядеть забившегося в угол, побледневшего и трясущегося от страха крестьянина-сыровара.

– Как ты здесь оказался, и что произошло? – быстро командным голосом выпалил Дург.

– Мы с женой легли спать, – заикаясь, начал рассказывать крестьянин, – обнялись, чтобы согреться. Вскоре она захрапела. А я даже у неё под боком не мог согреться и, услышав, что трактирщик ещё не спит, попросил его закрыть меня в сарае с лошадьми. Тут, опустив обеих кобыл на пол, я прекрасно устроился между ними, согрелся и сладко уснул. Но сон мой продолжался не долго. Посреди ночи лошади вдруг вскочили на ноги, стали ржать, как оголтелые, и на дыбы становиться. Чуть не затоптали меня сонного. Я попытался их успокоить, как вдруг слышу удар в дверь, за ним ещё. Трактирщик, думаю, выгнать меня решил что ли. Подхожу к воротам, темень непроглядная. Смотрю в щель между досок, а там глаз красный на меня смотрит, злющий. Урчание слышу утробное, и вонь ужасная. Я сначала аж дар речи потерял, звука издать не мог от страха. А потом как заору. Хорошо, что вы быстро прибежали. А то, если бы и не загрыз, то я бы от страха помер здесь.

Дург оглядел всех собравшихся.

– Кто пойдёт в первый караул? Лошадей охранять надо. А то велика вероятность, что придётся пешком в дорогу выступать. Заодно опробуем схему караулов. В лесу ночи будут ещё тревожнее. Может, вообще спать не придётся.

– Кто это был? – почти одновременно спросили все присутствующие.

– Затрудняюсь ответить, – задумчиво протянул Дург, – вероятно, те, кто оставил следы на берегу лесного ручья. Может, призраки животных, может, оборотней. Они, наверное, тоже когда—то умирают. Но это ещё более худший вариант.

Первыми дежурить вызвались два солдата, молодой и ветеран. Дург с рыжим должны были сменить их через два часа. Сарай закрыли на замок. А часовые сидели в предбаннике трактира, поглядывая в лючок входной двери.

Остаток ночи прошёл спокойно. Лошади в сарае не спали, громко фыркали, но на ржание не переходили и копытами не били. Когда хоть немного рассвело, Дург подошёл к воротам сарая. Следы у ворот были с человеческую ладонь. Отпечатки длинных когтей глубоко уходили в утоптанную землю. Очень крупная собака или волк. На воротах когти оставили полосы с разлохмаченными в щепку краями. На грубо тесаном засове Дург заметил клочок шерсти. Взял в руку. Шерсть была выдрана с кусочком кожи, что очень редко бывает с животными. И только поднеся к носу – всё понял. Неприятный трупный запах заставил сморщиться. Кожа поэтому так легко вырвалась – зверь был мёртв, пребывая в процессе разложения. Но при этом он напал на постоялый двор. Интересно, насколько глубоко в лес осмеливаются проникать эти чудовища. Вероятно, это разведчики из Долины блаженных. Этот и многие другие ответы на вопросы и предстоит узнать в это утро.

Глава 5. Встреча с прокажённым

Дург открыл сарай заранее взятым у трактирщика ключом. Вывел лошадь, закрепил седло. Сделал два круга верхом по двору. Удостоверившись, что лошадь ведёт себя спокойно и размяла ноги, кивнул рыжему открыть ворота. Пустив коня в лёгкий аллюр, внимательно осмотрелся по сторонам, вынув, на всякий случай, меч из ножен.

До окраины деревни доехал спокойно. Спешился, завёл коня в кустарник и стал ждать там, всматриваясь в деревенские домики, стоящие ближе к лесу.

Вот от них отделилась невысокая тёмная фигура с корзиной в руках. По походке и силуэту – это была женщина. С четверть мили она шла по открытой местности. Потом дорога пошла через кустарник. Когда она поравнялась с Дургом, он привязал лошадь и стал тихо пробираться за ней. Услышав тихие голоса, остановился. В тусклом утреннем свете проглядывались две фигуры, женская, стоящая к нему спиной, и мужская, в длинном балахоне и посохом в левой руке. Его лицо было закрыто маской, свисающей с верхнего края капюшона. Понять, что это мужчина, можно было только по более высокому росту и коренастой фигуре. Хотя силуэт, насколько позволял рассмотреть издали балахон, выдавал физическую немощь этого человека. Дург понимал, что, если он начнёт пробираться через кусты ближе к этой парочке, его обязательно выдадут хруст и шевеление веток. Поэтому он резко вышел из кустов, молниеносно преодолел расстояние, отделяющее его от пары и, остановившись в десяти футах от них, заговорил.

– Доброе утро!

От неожиданности женщина вскрикнула, а мужчина выставил вперёд посох.

– Не подходи, иначе худо будет!

– Опусти свою палку. Неужели ты, несчастный, думаешь, что она убережёт тебя от моего меча, которым я прекрасно владею. Давай не будем это проверять, – спокойно и уверенно сказал Дург, даже не вынимая меч из ножен.

– Не убивайте его, прошу вас, господин. Он и так несчастен. И меня тоже. Мы ведь не сделали вам ничего плохого, – взмолилась женщина.

– Если бы я хотел вас убить, вы бы уже не разговаривали со мной. Если вы заметили, я даже не доставал свой меч из ножен. Как зовут тебя, несчастный? – повелительным тоном спросил Дург.

– Гийом, – виновато, затихающим голосом ответил прокажённый, опуская посох.

– Мне надо поговорить с тобой, Гийом. А вот супруга твоя пусть возвращается в деревню, – скомандовал Дург.

Женщина спешно переложила содержимое своей корзины в котомку прокажённого и, не сказав ни слова, быстро засеменила по дороге.

– Сегодня ночью на конюшню трактира напало неведомое животное. Скажи мне, Гийом, когда ты шёл по лесу сюда, не видел ли ты чего странного или слышал, чего раньше не было? Вчера мальчик, собирающий дрова в лесу, видел следы зверей. Сегодня ночью следы лап были на постоялом дворе, а когтей – на воротах сарая. А ты лучше меня знаешь, что сейчас в этом лесу нет животных, – говоря это, Дург пристально всматривался в груботканую сетчатую маску, скрывавшую лицо собеседника.

– Я ничего не видел и не слышал, – бегло проговорил тот.

– Послушай, тебе грозит большая опасность. Всем вам грозит опасность. Похоже, это первые разведчики из Долины блаженных. И уже кое—кто исчез в Лесу мертвецов. Причём, этот кое-кто из мертвецов, – настаивал Дург.

– Мы не мёртвые! – с лёгкой дерзостью парировал прокажённый.

– Тем более! Зато они мёртвые. Эти огромные волки или псы – мертвы. Но они материальны. Их когти и клыки реальны. И, раз они пришли за лошадьми, значит, они питаются не только мертвечиной. А значит, вам грозит ещё большая опасность. Сегодня я в составе небольшой группы людей выезжаю через лес к королю. Я прекрасно понимаю, что нам тоже грозит множество опасностей. И хотел бы попросить твоей помощи, как проводника. Ты берёшь немного уксуса и соли, так как немощь не позволяет тебе много унести. Да и жена твоя не в состоянии часто покупать столь дорогие продукты. Я возьму в трактире ещё пять раз по столько. Ты вместе с нами дойдёшь до своего жилища. Звери рыщут здесь, по опушке леса. Я знаю, как от них защититься. Пойдя в одиночку, ты можешь не вернуться. А с запасом соли и уксуса тебе пока не будет надобности ходить сюда, подвергать себя опасности. За это время может решиться проблема с пришельцами, – Дург был очень убедителен в своей речи.

– Не стоит вам соваться в лес, – тихо произнёс Гийом.

– Это почему?

– Вы живые, от вас пахнет жизнью.

– Но ты тоже живой.

– Мы живые мертвецы. От нас воняет смертью. Поэтому мы в этом лесу свои. Нас мёртвые не трогают. Нам не надо будет никуда идти. Мы уже на месте. Наши умершие остаются с нами и помогают нам, приводят к нам гостей. А зверьё в лесу есть. Если вы сунетесь туда, то обязательно с ними встретитесь.

– Ты видел их?

– Это не те звери, про которых говорил ты, – лесной гость говорил неохотно. Дург не понял, про каких он говорил зверей. Но не стал развивать эту тему.

– Зачем вам уксус и соль? Вы пытаетесь лечиться ими?

– Нет, мы солим и маринуем гостей. Так они не сильно воняют и приятнее на вкус.

– Ты шутишь? Вы что, едите мертвечину? – Дург с содроганием представил себе эту картину. Хотя во время затяжных войн и неурожаев случаи каннибализма были не редки и среди здоровых людей.

– А ты можешь предложить нам другую пищу? – прервал размышления Дурга прокажённый. – В этом лесу, кроме мертвецов, нам больше нечего есть. Призраками сыт не будешь.

– Почему в лесу и материальные, и бестелесные мертвецы? – спросил Дург собеседника.

– Этот порядок установили верховные повелители нижнего мира. В Урочище бестелесных мертвецов собираются души тех, кто не был похоронен в земле: сгоревших в огне, утонувших и съеденных рыбами и крабами, солдаты на полях боёв, растасканные стервятниками и псами, казнённые, тела которых оставляли на корм воронью. Исключение составляет только Долина юных дев. Там бродят призраки женщин, нетронутых при жизни. Их тела не сохраняют, чтобы над ними не надругались в потустороннем мире. Только в этой долине и в Ущелье добрых призраков вам ничего не угрожает. Там покоятся души праведников.

– А как же вы?

– Пещеру прокажённых вам тоже лучше обходить стороной. Если уж люди привыкли есть мертвечину, откажутся ли они от возможности полакомиться живой плотью?

– Чем опасны бестелесные мертвецы?

– Смотря кто. Висельники бросаются на людей и высасывают весь воздух из лёгких. Обезглавленные отрывают головы. Сожжённые, заключая в своих объятиях, – испепеляют. Все бестелесные хотят приобрести тело.

– Но ведь они без тела, как они это делают?

– Этим их наделила ведьма. Здесь в мире живых они бессильны. Только она может творить здесь, что хочет. Они нет. Но там, в Урочище, они могут всё. Пока повелители не решат их судьбу, и они не уйдут в другие миры. Поэтому ночами из Урочища идёт могильный холод. Это концентрация людских пороков: злобы, ненависти, зависти. Дольше всех в теле остаются те, кто при жизни погряз в этом. Они были погребены, и лес забрал их. Теперь они скитальцы. У скитальцев есть возможность осознать свои грехи, покаяться в них. И, если им повезёт, в них ударит молния, и они сгорят. Или, на худой конец, попадут к нам и таким образом лишатся тела. Тогда они уйдут в Ущелье добрых призраков. А мы, похоже, так и будем жить на стыке этих двух миров, – прокажённый замолчал. Даже через его маску чувствовалось глубокое горестное раздумье.

– Где обитает ведьма? – спросил Дург, прерывая тягостное молчание.

– В древнем разрушенном городе Гельтербанг, на восточной границе Долины смерти, во дворце тогдашнего правителя. Туда вообще не советую вам соваться. Ведьма злая на всё человечество. Правда, случайно туда не попадёшь. Город находится глубоко в лесу, вдали от хоженых дорог. А идти туда специально – самоубийство.

– Ты сможешь провести меня к ней? А наш отряд через лес?

– Нет. Я нарисую тебе карту. Запомни её. И обходи нашу пещеру стороной.

– Где гарантии, что ты не нарисуешь нам дорогу в западню?

– Нет никаких гарантий. Как нет у тебя и других вариантов. Тебе придётся мне поверить. Весь ваш путь – западня. Все, кто едет с тобой, либо очень отчаянные, либо сумасшедшие. Или находятся в совсем безвыходном положении. Но главное, всем вам жизненно необходимо, во чтобы то ни стало попасть на ту сторону леса. Если человек имеет возможность отказаться идти через лес – он непременно откажется. Даже если в твоём отряде есть самые невинные на вид «овечки», поверь мне – они знают, на что идут. У них есть чёткие цели. Обычные люди обходят этот лес за десять миль.

Гийом нарисовал на дорожной пыли путь, по которому придётся пройти отряду. Пожелал доброго пути. И, не обращая больше внимания на собеседника, закинул на плечо котомку и, не прощаясь, ушёл в лес. Прокажённым прощалось много, чего не прощалось обычному простолюдину. Дург не стал реагировать на вызывающее поведение этого несчастного и направился к месту, где привязал коня.

Дург ехал в трактир. Перед глазами стояла начертанная посохом на дорожной пыли карта Леса мертвецов. Важно было не забыть, не упустить ни одного нюанса и по приезду сразу перенести всё на бумагу. Возможно, карта не точна. Но, может так случиться, что упущенный поворот или развилка дороги будет стоить жизни всем.

Глава 6. Отряд отправляется в дорогу

Въехав во двор трактира, Дург увидел, как все отправляющиеся усиленно готовились к предстоящей дороге. Запрягали лошадей, крепили груз, подгоняли сбрую, упряжь и одежду. Только рыжий студент Максимилиан сидел на крыльце с маленькой котомкой на коленях, совершенно беззаботный. При появлении во дворе Дурга он вскочил, взял коня под уздцы и довольный, с раболепством в голосе произнёс так, чтобы слышали все:

– Мы заждались вас, наш предводитель. Все готовы выступить в дорогу.

– Возьмите больше еды с собой. Трактирщик, выводи своего лошака и неси мешок соли и бочонок уксуса, – с ходу стал раздавать команды Дург.

– С чего бы это? – недовольно возразил трактирщик, выгребая навоз из сарая.

Дург достал из—за пояса кожаный мешочек с монетами и бросил его трактирщику. Тот, проворно поймав его, без промедления ринулся исполнять приказания.

– Поедешь на нём, – кивнув в сторону выводимого из сарая лошака, сказал рыжему Дург. Спрыгнув с коня, он подошёл к пеньку, в который был воткнут топор на длинной ручке. Выдернув из пенька, Дург проверил его на заточку, усмехнувшись про себя: «Старый палач знает толк в топорах». Бросил рыжему: – Возьми его, пригодится, – тот неуклюже поймал теперь уже своё личное оружие и с гордостью сунул его рукоятью за пояс.

Поднявшись вверх, Дург бросил взгляд в сторону комнаты таинственной незнакомки. На секунду замер в раздумье и всё же шагнул к ней. Постучал в дверь.

– Миледи, через четверть часа мы отправляемся в дорогу через лес. Если вам с нами по пути, советую поторопиться.

Ответа из-за двери не последовало. Дург вошёл в свою комнату. Достал из-под кровати саквояж. Откинул край матраса, ближний к стене, достал длинный свёрток. Развернул его. На грубой холщовой ткани лежали меч и кинжал. Кинжал этот до сегодняшнего утра висел на поясном ремне. Но перед поездкой на встречу с прокажённым, учитывая ночное происшествие, был заменён на другой, с клинком из серебра. А вот теперь настал момент и для смены меча. Этот меч Дург заказал кузнецам Долорингии. И даже эти, непревзойдённые мастера обработки метала признались, что это был сложнейший заказ в их практике. Этот меч не отличался какой—либо изысканной красотой или особым изяществом исполнения. Дург, как и большинство дворян того времени, питал страсть к красивому оружию с богатым убранством. Особенно знатная молодёжь старалась перещеголять друг друга рукоятями и эфесами с вырезанными экзотическими животными и украшенными драгоценными металлами и камнями. Большинство таких мечей выходили из кузниц Долорингии. Но на сей раз меч выглядел очень скромно. Несмотря на то, что при его изготовлении было потрачено немало серебра. В этом и была сложность. Обычно золото и серебро применялось для украшения эфеса и рукояти. В данном же случае серебро должно было содержаться в клинке. Но вплавить его в сталь можно было только в ничтожном количестве, так как это повлияло бы на прочность клинка. Поэтому стояла задача прикрепить серебро к телу клинка, выкованному из прекрасной долорианской стали, рецепт которой знали только здешние мастера. Но меч – оружие контактного боя. При соприкосновении с другим оружием, доспехами и костями серебряные накладки легко могли слететь. Поэтому в теле клинка, по всей его длине, с обеих сторон были выкованы две бороздки. Они немного уходили в тело клинка, создавая нависающие края. Когда потом в эти бороздки было залито расплавленное серебро, затвердев, оно уже ни при каких ударах не могло оттуда выпасть. Кузнецы признались, что им никогда ещё не приходилось выполнять настолько сложную работу. Потом известный алхимик Надиус, из университета в Гидсе, поместил меч в полученный им жидкий раствор серебра. Частицы серебра плотно покрыли всю поверхность клинка. То же самое Дург сделал с наконечниками стрел для своего арбалета. Это позволило значительно удешевить их изготовление. И, соответственно, увеличить количество. Сами стрелы были сделаны из вымоченной в воде осины, как и рукоять меча, заканчивающаяся снизу острым шипом.

Готовясь к заданию короля, Дург понимал, с чем ему придётся столкнуться. Сначала он прочёл книгу профессора, которую упоминал рыжий студент. Потом собирал информацию от очевидцев. Анализировал слухи и домыслы о Лесе мертвецов, о его обитателях. Предполагал, с кем и с чем ему придётся столкнуться. Конечно, реалии, скорее всего, окажутся хуже ожидаемого. Предусмотреть всё невозможно. Дург потратил не одну неделю на сбор информации и приготовления к этому заданию. Всё, что могли рассказать, посоветовать, чему могли обучить, чем снабдить – ничего не оставалось без внимания. Приходилось отсеивать массу придумок, фантазий и галлюцинаций. Порой рассказы были столь неправдоподобны, что невозможно было поверить. Но люди божились и клялись, что всё сказанное ими – сущая правда.

В итоге Дург заказал меч с серебряными вставками, гарда которого была вся испещрена молитвами и заговорами от нечистой силы, злых духов и коварных чар. Рукоять была набрана из осиновых накладок, а навершие рукояти венчал, в палец длиной, осиновый шип. Устье ножен было отделано войлоком, чтобы не соскабливался серебряный налёт с меча. Вершина ножен представляла собой острие меча, выточенное из ствола осины, вымоченного в воде и обожжённого на огне для придания древесине дополнительной твёрдости. Такие ножны должны были служить дополнительным оружием, в крайнем случае. Также был заказан кинжал, клинок которого полностью состоял из серебра, несколько метательных напоясных ножей, клинки которых тоже были покрыты налётом серебра, как и наконечники стрел для арбалета. Сам арбалет был сделан из дерева нубаи с острова Ласафон в Южно-Куфийском море. Древесина этого дерева прочна, но легка. Арбалет из неё, даже несмотря на металлические части, был не обременителен в походе, а при стрельбе облегчалось прицеливание. Дуги ковали те же кузнецы, что и меч. Их пружинистость позволяла выпустить стрелу на двести шагов. А с двадцати шагов – пробить любые доспехи. Но тетива при такой стрельбе лопалась после четвёртого выстрела. Дург перепробовал все возможные варианты, чтобы найти прочную и долговечную тетиву. Замена тетивы на арбалете процесс длительный и трудоёмкий. В опасных боевых условиях промедление могло стоить жизни. Это в крупных сражениях, в боевых порядках стрелков линия арбалетчиков после выстрела отходила для перезарядки и замены тетивы за спины тех линий, которые были готовы к стрельбе. Для действий одиночки такой вариант не подходил. Найти подходящую тетиву в стране не получилось. Можно было поставить обычные дуги, с которыми до замены можно было сделать тридцать—сорок выстрелов. Теоретически арбалет Дурга изначально не предназначался для поражения целей на большом расстоянии и пробивании рыцарской брони. Лес был пристанищем мертвецов, телесных и бестелесных. Но поговаривали, что ведьма, существовавшая в обоих мирах, стала собирать армию нечисти, прекрасно себя чувствовавшей в такой среде. Вампиры и оборотни, тролли и лешие охотно шли под знамёна ненавистницы людей. Вот для этого сброда и предназначалось оружие с серебряными вставками и напылением. Более важна была точность стрельбы из арбалета, чем способность стрелы пробивать доспех. Но отсутствие мощи делало бесполезным применение разрывных стрел. Стрелы с разрывающими плоть наконечниками придумал один странствующий монах. Он и рассказал Дургу, как можно бороться с живыми мертвецами. Он путешествовал по Лесу, когда в нём только начинались роковые перемены, и ему пришлось столкнуться с покойниками. Остановившись на ночлег у ручья, теперь он называется Ручей белых костей, он был разбужен шагами в темноте. На его окрик – «Кто здесь?» – ответа не последовало. А уже через мгновение в отблесках пламени костра он увидел искажённые смертью лица. Бесконечные войны в последние годы, засухи, сгоревшие и вытоптанные лошадями посевы породили целую армию этой разновидности покойников. Целые области вымирали от голода. Лес забирал их тела, которые и теперь продолжают скитаться в поисках пищи. Все животные, не сумевшие убежать, были съедены. А дальше дно ручья стало заполняться человеческими костями. И одинокие путники и целые обозы пропадали в районе Ручья белых костей. Он и название своё получил по этой причине. Монах схватил короткое копьё, на одном конце которого был трёхгранный наконечник, а на другом круглый металлический набалдашник. Одним концом которого можно пользоваться как колющим оружием, другим как ударным. Первого нападавшего, а их было четверо, монах пронзил насквозь в грудь. Быстро вытащив копьё, второму нападавшему он вонзил его в переносицу. Трёхгранный конический наконечник, войдя в черепную коробку, просто раздвинул её в разные стороны. Череп с треском лопнул с обеих сторон в районе височных костей, вываливая своё содержимое. Нападавший при этом сразу упал, не шевелясь. А пронзённый в грудь, опустившись на колени, вцепился руками в ногу монаха. И тут на его голову обрушился удар тяжёлого набалдашника, от чего череп его разлетелся вместе с чёрными прогнившими мозгами во все стороны, и он сразу затих. Смекалистый монах таким же образом разделался с двумя другими нападавшими. Жизнь одинокого скитальца-паломника требовала умения постоять за себя. Ему не раз приходилось отбиваться от пары—тройки грабителей. Обычно первому следовал укол в грудь, а второму удар набалдашником в челюсть. После этого вооружённые, как правило ножами, бандиты предпочитали ретироваться. Но с живыми покойниками пришлось выработать новую тактику. Вернувшись в свой приход, монах не успокоился. Стал думать, как усовершенствовать наконечник так, чтобы при ударе черепная коробка разлеталась в разные стороны. Дург случайно узнал об этом монахе, когда собирал информацию о людях, побывавших в Лесу мертвецов. Его наблюдения и проделанная работа оказались очень полезными. Делать копьё Дург не стал. Это было громоздко и предполагало прямой контакт с противником, и требовало время для обучения. Для этого у него был меч, которым он владел в совершенстве и имел возможность разрубать головы в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Но изначально Дург не планировал участие в выполнении задания многочисленного отряда. Поэтому, сходиться в рукопашную – было крайним случаем. Лучше, как можно дольше держать врага на расстоянии и при этом смертельно его поражать. Исходя из этого, Дург заказал кузнецам наконечники для стрел – уменьшенные копии разработанного монахом наконечника для копья. Плоскости наконечника были расположены таким образом, что при пронзании плоти она раздвигалась в разные стороны. В случае с копьём, при относительно не высокой скорости удара, такой эффект достигался за счёт большого размера наконечника. А вот со стрелой требовалась большая скорость и сила удара. Были перепробованы все имеющиеся в армии и у охотников луки и арбалеты. Наилучший эффект достигался при применении тяжёлого лука, штатного оружия королевских тяжёлых лучников, способных пустить стрелу на триста шагов и при этом пробить доспех. Но Дургу такой вариант совершенно не подходил. Во-первых, лук и стрелы к нему были очень громоздкими. Во—вторых, тетива при такой стрельбе не выдержит и десяти выстрелов. А поменять её можно только при помощи нескольких человек. И в—третьих, стрельба из такого лука предполагала чудовищную силу рук, приобретаемую в течение многих лет тренировок. При этом даже самый лучший лучник был плохим фехтовальщиком. Сила, требуемая для натягивания лука, закрепощала руку. А для Дурга владение мечом было намного ценнее меткой стрельбы из лука, которая была занятием простолюдинов. Дворянин обязан был прекрасно владеть мечом. Поэтому лёгкий компактный арбалет был оптимальным вариантом. Но, чтобы добиться требуемой силы и мощи при выстреле, потребовалось выковать дуги из стали, идущей на лучшие мечи. Такую сталь годами наковывают, сваривая слой за слоем и закаляя в солёной крови животных. Дург испытывал арбалет, стреляя в отрубленные головы казнённых преступников. С пятидесяти шагов при попадании стрелы в район носа – голова разлеталась на куски в разные стороны. Череп не выдерживал давления создаваемого изнутри, и кости расходились по швам. Но оставалась проблема в тетиве. Нужна была очень прочная нить. При этом долгое время не терявшая эластичность и не растягивающаяся. Варианты кожи и жил животных отпали сразу. Для долговечности требовалось найти очень прочные нити. Огромное значение играло их переплетение. В итоге за основу взяли плетение тетивы кочевниками долины Ил. Их всадники в одном бою выпускали больше сотни стрел на одной тетиве. Её плели из конского волоса. Брали два пучка волос из гривы, складывали каждый пополам и сплетали пучки между собой. Рядом с петлями, где натянутая тетива касалась дерева, оборачивали тонкой нитью из воловьей кожи. А её середина, которая непосредственно касалась стрелы, обматывалась отмоченным в вине усом рыбы-тигр. Эта рыба водится в единственной в той местности степной реке. Вода в ней очень мутная. Поймать крупную рыбу с достаточно длинными усами – очень сложно. Поэтому такая тетива ценится очень дорого. А если ещё она сплетена из гривы рыжего коня, то вообще на вес золота. Дург приложил много усилий, чтобы достать такую тетиву. После того, как король разбил инстов в битве при Сауре, многие кочевые племена, живущие на западных границах королевства, стали вести себя настороженно, если не враждебно. Они прекратили все торговые отношения и сами перестали пропускать купеческие караваны и обозы через свои территории. На границах часто происходили стычки. Нередко конные дозоры с обеих сторон обменивались несколькими выстрелами из луков. Собирая по долгу службы данные о таких инцидентах, Дург заметил закономерность. Солдаты жаловались на то, что кочевники стреляли в них с более далёкого расстояния, и стрелы при этом не только наносили ранения, но и могли убить.