Обнажая искренность

Я смотрел на нее, ничего не говоря. Трудно описать словами то, что не может быть выражено, что можно только почувствовать. Словно заглянув в ее душу и слившись с ней, я познавал эту девушку, впитывал ее фибры, делая их своими. В это самое мгновение я чувствовал то, что чувствует она, чувствовал ее волнение, ее переживания, раскачивающиеся на поверхности ее океана, словно волны. В ней была глубина, что редкость в современном человеке. Глубоко внутри нее жила та самая любовь, как основа, как то, из чего сделана эта девушка, из чего сделан каждый из нас. И, как это часто бывает, великолепие ее естества было омрачено пылью пережитого, былого в ее жизни, всего того, что она ощущала, когда ей было больно, когда ей делали больно, и теперь все это налетом лежало поверх ее настоящей.

–Почему ты молчишь? – спросила Катя удивленно.

–Узнаю тебя, – ответил я мягко.

–Разве узнавание человека не строится на взаимном диалоге?

–Есть нечто за пределами слов. Чувствование.

–Ты меня чувствуешь?

–Именно так.

–И что ты чувствуешь?

Сейчас Катя играла ту роль, которую «принято» играть в современном обществе, роль «девушки на свидании» – она стремилась понравиться. Меня это забавило, что показалось мне странным, потому как довольно часто или, точнее сказать, практически всегда, подобное поведение вызывало у меня твердую антипатию и нередко чувство тошноты. Пронаблюдав этот момент в себе и в ней, я осознал, что она только старается вести себя так, как велит социум, но сама не является таковой, не является притворщицей.

–Чувствую, что ты очень искренний человек, что ты настоящая, в тебе нет притворства. Разумеется, легкий налет социальных условностей присутствует, как и в каждом, но это шелуха.

–Вот как!? – удивленно произнесла Катя, – спасибо. Подобного мне еще не говорили никогда.

Я улыбнулся. Молчание воцарилось, тишина, которую я так люблю, обнимала своим присутствием.

–Так что, Максим, над чем сейчас работаешь?

–Знаешь, Кать, в тебе есть огромный потенциал.

Глаза ее округлились. Ожидание привычного развития событий «как на свидании» рушилось о реалии происходящего.

–Вот здесь подробнее, пожалуйста, – отбросив не важное в данный момент удивление, произнесла она.

–У тебя есть то, что в настоящее время в нашем мире большая редкость.

–Что же это?

–Твое живое любящее сердце.

Я увидел, как Катя изменилась в лице.

–Береги это в себе, это очень важно. Важнее, чем ты можешь представить, чем можешь подумать.

–Признаться, я в шоке.

–Это заметно. Для меня это самое важное и поэтому я об этом говорю.

–Просто я впервые слышу подобное. Меня это реально шокировало. Ты…ты не пытаешься переспать со мной, не показываешь, какой ты крутой, хотя тебе есть чем гордиться, ты не пытаешься показать мне свою силу и то, какой ты властный. Ты вообще очень странный парень.

–«Странный», потому что отличаюсь от подавляющего большинства парней, с которыми ты знакома? Потому что не пытаюсь залезть тебе в трусы? «Странный», потому что не стремлюсь нажить выгоду из всего, не стремлюсь добиться власти и иметь кучу денег? Поэтому странный? Потому что пропагандирую искренность, открытость и любовь? Катя, ты реально считаешь это странностью? Мир болен и эту болезнь признали «нормальностью». В мире, где все горбаты, прямая осанка считается уродством.

–Удивительно иметь подобное мировоззрение в современном мире.

–Удивительно, на мой взгляд, видеть все это разнообразие великолепий прекрасного, таинственного, уникального и одновременно стараться быть похожим на «навязанный» социальностью эталон красоты и популярности, сверкающий с экрана телевизора или глянцевой обложки журнала.

–Пощечина всему налаженному устою мира.

–Этот устой давно пора менять, при том кардинально. Достаточно взглянуть на то, в каком положении сейчас находиться мир в целом и все сразу становиться ясно. Другое дело, что многие сознательно закрывают глаза, не желают видеть. Думают, что если притвориться, будто этого нет, значит, это исчезнет, но все только усиливается.

–Глубоко ты забрался.

–Извини, ты права, прорвало что-то. Не будем об этом больше. Лучше расскажи о себе.

–Что тебя интересует?

–Были болезненные отношения в прошлом, да?

–Сразу решил ткнуть в самое больное место?

–Ты предпочла бы поговорить о погоде?

–Нет, конечно, просто…

–Просто больно, я понимаю. Нужна смелость, чтобы заглянуть внутрь себя и достать все наружу. У тебя эта смелость есть, просто ты не решаешься.

–Вот как?

–И я решил тебя немного подтолкнуть, потому как ты можешь колебаться до конца жизни и, в конце концов, будешь горько жалеть о том, что так и не решилась взглянуть своим страхам в лицо.

–Чувствую себя словно на приеме у психоаналитика.

–Я бы был хорошим психоаналитиком. Дело в том, что для меня ничто более не важно. Все эти совершенно бессмысленные разговоры о работе, развлечениях, происходящих событиях… ощущение, что люди специально притворяются, что не замечают, как тонут в собственных же страхах. Страхах быть одинокими, никому не нужными и не любимыми совершенно ни кем, даже своими родителями. Из-за этого они судорожно стремятся завести хоть какие-нибудь отношения, создавая пародию на жизнь, чтобы хоть немного менее остро ощущать то тянущее на дно чувство одиночества внутри.

–Да уж, похоже, что все, что о тебе говорят – правда.

–Что же обо мне говорят?

–Что ты обескураживаешь, выбиваешь землю из-под ног.

–Для того, чтобы родилось нечто новое и прекрасное, сначала нужно разрушить старое и уродливое, освободить место.

–Кажется, я тебя понимаю.

–Уверен, что понимаешь и глубоко внутри чувствуешь, нечто внутри тебя откликается.

–Откуда ты знаешь?

–Чувствую это в тебе. Ты хочешь любить, Катя, и быть любимой.

–Да это так.

–Только любовь в тебе не может сиять в полную силу, пока боль прошлого застилает ее. Это нужно достать и вынести наружу, на свет – только в этом случае может произойти преображение.

Катя молчала, задумалась, вниманием погруженная внутрь себя. Она хотела достать все, что жило внутри нее, хотела показать мне это, но, как будто, ее что-то останавливало.

–Ты дорожишь всем этим, верно?

Она подняла глаза на меня и произнесла:

–Трудно расстаться с тем, что чувствовала к человеку, которого любила.

–Боишься, что не сможешь ощутить больше ничего подобного? Поэтому цепляешься за старые чувства?

–Да, боюсь, ты прав, – Катя еще раз подняла на меня глаза и, казалось, они готовы были наполниться слезами. – Как бабочку меня разобрал и посмотрел, из чего я сделана.

–Разобрал, чтобы заменить детали, которые больше не работают. Страх тебе мешает, Катя, он шепчет тебе, что ничего лучше ты уже не найдешь, не почувствуешь. С другой стороны тебя тянет надежда, побуждает тебя двигаться и искать. Тебя разрывает на двое. Взгляни страху прямо в глаза, увидь, что он останавливает тебя, сжигает изнутри, съедает настоящую тебя, осознай и отбрось его.

Мгновения Катя молчала, словно открывая погреба своей памяти, затем медленно заговорила:

–У меня были отношения с парнем, довольно длительные. И он и я были знакомы с родителями друг друга. Я думала, что это то самое, любовь, семья, дети, радостное время препровождение. Готовить ему завтраки по утрам, целовать перед уходом на работу, стирать его рубашки, растить вместе детей, ездить на отдых, веселиться с друзьями. Но… вместо этого он был весь в работе, работа была в политике, приходил домой злой, срывался на мне, кричал, постоянно в стрессе и раздражен. Разумеется, ни о каких радостных днях и речи быть не могло. Я часто плакала и, в конце концов, не выдержала и ушла.

Катя склонила голову, закрыла ладонями лицо и заплакала. Тихо и незаметно, сама с собой, доставая и бередя старые раны, проливая на них свет своего внимания, позволяя им вновь раскрыться, очиститься, доставив ей новую порцию боли. Я не вмешивался, этого не следовало делать, я это знал. Все, что она достала теперь, должно было выйти, показаться свету и исцелиться в лучах сознания. Ни единого звука не подавала она, словно стараясь оградить мир от своего страдания, полагая, что миру его и так достаточно. Спустя время, словно мгновение, она открыла лицо, достала платок и обтерла слезы, затем подняла голову и посмотрела на меня. Я смотрел на нее в ответ, мягко, желая согреть тишиной сострадания. Она улыбнулась, словно поблагодарив меня за то, что я позволил ей выплеснуть все это, за тем заговорила:

–После моего ухода он часто звонил и писал, чуть ли не силой требовал меня вернуться. Это еще больше убедило меня в правильности моего решения. Я бросила юридическую деятельность, к которой частично принуждал меня он, и отправилась искать себя.

–Ты большая молодей, – проговорил я, – ты сильная и смелая.

Катя усмехнулась, радость вырвалась из нее, пробужденная поддержкой комплимента.

–Спасибо. И…спасибо, что вытащил все это из меня, мне стало легче, заметно легче. Пусть там еще осталось в загашнике, но теперь я знаю, что со всем этим делать.

–Всегда пожалуйста.

–Ну, раз уж я обнажила перед тобой свою душу, теперь твоя очередь, Максим Орловский, – с улыбкой на лице говорила она.

–Что ты хочешь знать?

–Историю любви, конечно.

–Было множество историй, в основном тех, когда я влюблялся без памяти, а мной управляли, словно марионеткой. Были и тяжелые опыты, подобно твоему. Были даже слезы и самая настоящая физическая боль. Но обо всем этом сейчас нет необходимости говорить. Не потому, что я не хочу об этом рассказывать, нет, могу рассказать о чем угодно, просто это не даст должного эффекта. Все это я уже достал из себя, заново прожил и отпустил с любовью и благодарностью за полученный опыт и сделанные выводы.

–Когда проживаешь пережитое заново, то после о нем совсем легко говорить.

–Именно так. Порой даже приятно, поскольку понимаешь, что твой опыт помог тебе, научил тебя, сделал сильнее и также может помочь другому человеку.

–Удивительно.

–Жизнь удивительна.

Катя некоторое время молчала, словно собираясь с духом, чтобы сделать признание. Смотрела на меня и мило улыбалась. Сквозь нее светилась симпатия.

–Знаешь, я совсем не ожидала, что окажешься именно таким.

–Каким?

–Глубоким, открытым и…помогающим. Опыт моей жизни говорит мне, что в подавляющем большинстве своем люди стремятся получить для себя выгоду, получить то, что хотят от тебя.

–Ты это отчетливо видишь, верно?

–Да, особенно когда парень общается со мной только для того, чтобы переспать. И это расстраивает.

–Пусть это тебя радует – ты видишь истину. Не печалься о том, что не видишь то, что хотела бы – любовь, радость и прочее – это не значит, что всего этого нет. Напротив, вся эта эгоистичность, наблюдаемая вокруг, является сигналом для того, чтобы понять и выбрать, кем быть тебе самой. Видя отсутствие искренности вокруг, я выбираю быть искренним сам.

Катя смотрела на меня и глаза ее были раскрыты больше прежнего. Ее удивило услышанное.

–Признаться, я была практически готова отчаяться, думая, что ничего чистого в этом мире больше не осталось, но тут вдруг ты говоришь вот эти вещи, и они меня поражают. Слушая тебя, я решила, что ты скажешь не отчаиваться и продолжать искать и надеяться, но ты говоришь, чтобы я сама была тем, что ищу. Это ведь так?

–Именно так. Ты все поняла верно. Будь тем, что желаешь видеть вокруг. Будь началом.

–Поразительно…

–Пожалуй, тебе будет о чем поразмыслить сегодняшним вечером.

–Так и есть! – с восклицанием ответила Катя.

Еще некоторое время мы сидели, общались, в основном на радостные темы, смеялись и после я отвез Катю домой.

Пара дней прошли в тишине, полностью посвященные писательству. Роман был почти закончен и был этому очень рад.

Позвонила Диана

–Макс, привет!

–Привет, Диан, рад тебя слышать!

–Взаимно, дорогой. Звоню спросить, как ты и подумал ли ты над моим советом.

–Я прекрасно, спасибо. Твой совет…пожалуй, я им воспользуюсь. Возможно, я не исключаю такой возможности, ты права и мне действительно нужны отношения.

–Отлично! Рада это слышать. И, словно зная заранее, я звоню, чтобы пригласить тебя на одно мероприятие. Его проводит компания, где работает Миша. Все это он должен тебе говорить, но я захотела сказать сама. Компания устраивает этот банкет с целью привлечения общественности к искусству. Приглашены много разных известных людей. Почему бы тебе не взять Катю и прийти вместе с ней?

Несколько секунд я молчал, словно побывав в будущем и прочувствовав, какие пытки мне предстоят. Светское сборище шоу-бизнеса – хуже и быть не может.

–Диан. Ты представляешь какой пыткой это будет для меня?

–Прости, дорогой, все ради Кати, она хочет туда попасть. К тому же вы сможете уехать спустя некоторое время.

–Мне полегчало. Как я мог забыть – всегда можно уехать. Хорошо, свожу Катю на это сборище улыбающихся искусственных людей.

–Будь душкой, Макс, не натвори там ничего, за что может быть потом стыдно, ну или за что забирают в полицию.

–Обещаю, буду паинькой, все ради дамы.

–Умеешь быть душкой, когда хочешь.

–В том то и дело, Дин, что не хочу.

–Почему тогда согласился?

–Нужно кое-что проверить, но это рискованно.

–Вот как? Расскажи потом по результату, мне интересно. Я люблю твою философию, ты знаешь.

–Знаю, обязательно поделюсь. Увидимся на мероприятии.

–Целую.

Я созвонился с Катей, рассказал ей о готовящемся мероприятии и предложил составить мне компанию, она согласилась, почти вскрикнув от радости, словно ребенок, это вызвало у меня улыбку. Она была искренней, и мне это симпатизировало, это была точка соприкосновения меня и ее. Слушая, как она взахлеб рассказывает мне, как сильно хотела попасть на это мероприятие, я размышлял, как бы побыстрее оттуда свалить и куда потом поехать.

День мероприятия настал, я заехал за Катей, и мы отправились к месту проведения. По приезду мы увидели большое количество людей, одетых в вечерние платья и костюмы. На мне был черный костюм и черная рубашка, Катя была одета в вечернее платье.

Мероприятие началось, стали выступать какие-то люди, параллельно все выпивали, общались, бесконечно много здоровались и искусственно улыбались. Я держался из последних сил. Как и предполагал, ничего интересного не произошло, за исключением встречи с людьми, с которыми когда-то давно нас сводила жизнь.

–Эта девушка просто пожирает тебя глазами, – настороженно-возбужденно проговорила Катя, – ты видишь?

–Вижу и не хочу туда смотреть.

–Кто она?

–Из прошлой жизни?

–Из «прошлой», это какой?

–В которой я был безрассуден и только и делал, что искал развлечений и удовольствия, пренебрегая в том числе и чувствами людей.

–А, ясно, прости, что спросила.

–Ничего. Можешь спрашивать что угодно, я полностью открыт.

–Ты сказал «в прошлой жизни», это значит, что был какой-то переломный момент?

–Да, был, я определенное время жил в Тайланде, потом в Индии, там многое осознал и понял. О себе, жизни, куда я иду и чего хочу и, главное, кем выбираю быть.

–Должно быть очень интересный опыт.

–Ценнейший в моей жизни.

–Расскажешь подробнее? – ласково спросила Катя.

–Буду рад, но только не здесь. Как тебе тут, кстати, все уже посмотрела, что планировала?

–Ты хочешь отсюда уехать, да?

–Да, это так. Давай уедем, где потише и обстановка более приятная?

–Хорошо, поехали, я увидела все, что хотела.

Мы сели в машину и направились в город. Никуда конкретно я не вел, просто катаясь по городу среди горящих фонарей Москвы. Есть в этом некая доля романтики. Эти огни словно шепчут отчаявшимся душам, что есть еще надежда, что впереди ждет праздник, что он еще позвонит, она ответит взаимностью, что все еще может наладиться, семья склеиться, влюбленные сойдутся. Как оно будет в итоге не важно – важна эта самая секунда, в которой зародился огонек этой самой надежды.

–Я еще ни разу не видела, чтобы ты пил алкоголь. Ты не пьешь. Потому что за рулем?

–Нет, Кать, я не пью, потому что не пью.

–После того особого переломного момента?

–Именно после него.

–Расскажешь подробнее?

–Полгода я жил с монахами и практиковал медитацию. Мастера помогли мне очиститься. Очистить тело, разум и дух. Вкратце так. Почему у меня более нет нужды в алкоголе? Просто, потому что мне хорошо и без него, как и без никотина, без наркотиков, без адреналина, кофе, сладкого и прочего, прочего, всего, что потребляют люди, дабы хоть на миг почувствовать себя удовлетворённее, почувствовать подъем, хотя бы на уровне тела.

–Ого, – практически вырвалось из уст Кати.

–Как-то так. Ну а как тебе мероприятие, ты увидела всех, кого хотела?

–О, да! Я люблю читать, печатное слово – моя страсть и очень хотела увидеть некоторых писателей. Была в полном восторге, когда увидела их, взяла автограф.

–Почему не сказала мне, я бы тебя познакомил с кем угодно.

–Не хотела тебя тревожить по пустякам.

–Помочь тебе познакомиться и пообщаться с твоими любимыми писателями – для меня это большая радость.

–Мой любимый писатель сейчас сидит рядом со мной, – произнесла Катя, словно признавшись в своих чувствах.

Я взглянул на нее и увидел уже знакомое розовое зарево на ее лице.

–Признаться, Максим, я в полнейшем восторге, что еду сейчас с тобой в одной машине, что мы вот так просто разговариваем, что ты очень мил и прост со мной. Было время, когда я читала твой роман и думала, – «Как бы здорово было познакомиться с этим парнем, должно быть он очень интересный», и вот я здесь.

Всеми фибрами своего тела я чувствовал искренность в ней. Она была чиста, она была невинна, словно дитя она говорила сейчас эти слова и, о мой Бог, как я боялся навредить этому чистому сердцу.

Мы заехали в кафе, заказали десерт и чай. Я смотрел, как она уплетает сладость, и видел, как горят ее глаза, как они сверкают. Боялся признаться себе, но так сверкают глаза от любви. -«Что ты скажешь в ответ, мое сердце?» – спрашивал я себя, снова и снова. Удивительно, но мне не хотелось уйти, не хотелось просто оставить все это и исчезнуть. Я хотел остаться и просто быть рядом с этой чистой девушкой. Быть может дело вовсе не в ней, все дело в той искренности, чистоте и невинности, что струилась сквозь нее, за которыми я так сильно соскучился. Имеет ли это значение сейчас, если мне хорошо в это мгновение? Если мне просто хорошо, то почему бы просто не наслаждаться моментом? Роем пчел жужжат навязчивые мысли о будущем. Нужно ли о нем задумываться сейчас? Строить планы, пытаться увидеть себя через пять лет с ней или с другой или совсем одному? Я отогнал все эти мысли от себя и полностью переместился в чувствование. Улыбка растянулась на моем лице. Мне было хорошо.

Вечер улетучился волшебной дымкой детской радости. Я что-то рассказывал, она смеялась. Звон ее голоса вибрациями отдавал в мое сердце, и я был рад, что радовалась она. Струящиеся блеском глаза продолжали смотреть на меня, горя, продолжали краснеть ее нежные щеки. Я поймал себя на том, что замираю в благоговении каждый раз, когда она улыбается. Никогда ранее я не видел такой улыбки. Она была не «лучшая», она была уникальная. Что-то рассказывала она, и я был готов услышать пересказ всей ее жизни, только бы продолжать ее слушать.

Официант сообщил нам, что заведение закрывается. Не успев понять «как», мы осознали, что время пролетело незаметно. Расплатившись, мы сели в машину, и я направился к дому Кати, чтобы отвезти ее.

–Ну вот и приехали? Ты здесь живешь?

–Да, спасибо, что подвез.

–Спасибо за чудный вечер и прекрасную компанию.

–И тебе спасибо.

Она сидела рядом, выпрямив спину, уже готовая выходить, но не делала этого. Ясно почему. Я потянулся вперед, Катя, отвечая взаимностью моему движению, положила ладонь на мое лицо, приблизилась и мы поцеловались. Поцелуй воплощенных ожиданий, распустившихся надежд и искренних чувств. В очередной раз я поразился искренности и открытости этой девушки.

Наконец, наши губы разъединились. Катя смотрела на меня сияющими от радости глазами, я отвечал ей взаимным взглядом. Нечто изменилось в ней, – наблюдал я теперь. Словно новая, до этого момента не виданная, грань бриллианта явилась на свет. «Кто она теперь?» – спросил я себя. В ней проявлялась сексуальность, струилась сквозь нее, смешиваясь со вспышками чувственности.

–Не хочешь зайти? – произнесла она слегка дрожащим голосом, явно волнуясь. Голосом девушки, еще так мало знающей этот аспект жизни, но уже сумевшей найти в себе смелось заявить об этом. Я смотрел на нее во все глаза и не мог поверить – сколько же силы в этом юном создании? Любовь – вот истинная сила, – пришло понимание в тот же момент. Вот откуда она черпает вдохновение.

Как я позже осознаю, путем бесчисленных разборов собственных воспоминаний, воспроизводя сей эпизод бесчисленное количество раз, я осознал – это был решающий момент, момент, переломивший все. Момент, острым мечом разрубивший гордиев узел, но только наоборот – создавший узел еще крепче из стальных цепей. Все, что ни делается, все к лучшему? – в который раз повторяю самому себе. Хочется себя утешить, но утешение не приходит. Часть меня знала, что будет именно так, но я должен был проверить, иначе бы этот вопрос преследовал меня всю мою жизнь.

-Да, я с удовольствием зайду, – произнес я.

Стоило нам войти в квартиру, как Катя в тот же миг бросилась ко мне, обвила руками мою шею и впилась губами в мои губы. Я поддался, ответив взаимностью.

–Прости, – вымолвила Катя, глубоко дыша.

–Все хорошо, – ответил я, – ты меня сюда не чай пить позвала. Или чай?

–Нет, не чай, – снова обнимая меня, произнесла она. – Очень странно себя чувствую, словно меня не держат никакие ограничения, нет преград, которые, конечно, являются предрассудками, но все равно, порой, оказывают влияние.

–Будь собой. Настоящей. Искренней.

–Спасибо, Макс, это очень ценно для меня.

–Мы так и будем стоять у входной двери в обнимку?

–Ох, – отскочила она, – проходи, посмотришь, как я живу.

Я прошел в комнату и сел на диван. Катя тут же подошла и села на меня сверху.

–Прости, не могу себя сдерживать, – произнесла она, – меня так и тенят к тебе.

Я чувствовал, как учащенно бьется ее сердце, наблюдал, как вздымается ее грудь придыхании.

–Ты ведь именно такой, да? Ты открытый, раскрепощенный, с тобой можно вести себя так, словно ты наедине с собой? Я понимаю это и мне это нравиться. Господи, как же часто мне приходилось притворяться, быть кем то, кем я не являюсь. А сейчас, сейчас словно внутри меня исчезла плотина, и река энергии хлынула вперед, сметая на своем пути любые преграды.

Я молчал, ничего не говорил, только наблюдал.

–Это ты всему причина, Макс, это благодаря тебе мне сейчас так хорошо.

–На самом деле я лишь помог тебе сбросить с себя груз, что закрывал эту самую радость. Теперь его нет, и энергия течет в тебе легко и свободно.

Словно в кадре кинофильма, Катя встала, смахнула с себя лямки платья, которое тут же рухнуло на землю, и осталась передо мной в нижнем белье.

–Возьми меня, – произнесла она невинно.

Я встал, прижал ее к себе и поцеловал. «Ночь нежна», – говорил классик. Удивительные переживания наполняли меня – я видел, как женское тело, словно молоко и мед, плавится в моих объятьях, как возгласы чувственности окрашивают палитрой высоту небес. Видел, как тонула эта девушка в объятьях чувственности и страсти, отдавая себя полностью. Я наблюдал… наблюдал движения ее тела, подсказывающего свои желания – я помогал их осуществить; наблюдал сокращения ее естества, повелевавшего быть мягче или жестче, быстрее или медленнее – я подчинялся. Я наблюдал себя, выполнявшего желания женщины, помогая ей исчезнуть личностью и возродиться чувственностью. Словно покорный раб, искренне любящий своего господина, я клал свою голову на отсечение вместо своей хозяйки, сохраняя ей жизнь, принося в жертву себя. В эту ночь я полностью забыл о себе. Была только она, ее желания и их исполнение.

Признался себе я легко – любви к этой девушке во мне не было. Я чувствовал любовь в ней, внутри нее, горящую бушующей бурей, но она была не в силах разжечь огонь во мне. Не хватало силы. Мужчина, любящий женщину, по-настоящему, без притворств, честно и открыто, смело, без страха, будучи готовым идти на смерть ради нее – утопает в этой женщине полностью, умирает в ней без единого желания спастись и, несмотря на полную сдачу, несмотря на полностью обнаженную собственную слабость, он возрождается вновь, заново взращённый любовью своей возлюбленной. Неся в одной руке свое сердце, в другой кинжал, мужчина полностью отдает свою жизнь в руки любимой женщины. Рискованно? На столько, что он готов встретить смерть, но остаться верным своей любви к ней. Тотальность, возведенная в абсолют. Эта женщина была прекрасна, она была земна и одновременно она была богиня, богиня для кого-то, но не богиня для меня. Как бы я не старался, искренне и всецело, отдать себя моменту, отдать себя этой девушке, погрузиться в нее полностью и исчезнуть, нечто во мне, где-то глубоко внутри, не могло или не давало исчезнуть, оно наблюдало. Я наблюдал, наблюдал за ней, наблюдал за собой, за тем, как откликается ее тело на мои прикосновения, как реагирую я на эту девушку. Только начав, я уже все понимал. Понимал, что будет дальше, а точнее, как не будет, и все равно предпринимал попытки, одну единственную попытку – попытку полюбить.