Сокровище Потерянного Мира

– А почему не мне? – невольно вырвалось у женщины.

– Он надеялся, что отец вас подготовит к этой… вести. Так и сказал.

Мужчина уставился, глядя на меня исподлобья:

– Можно ли верить вашим словам? Насколько я понимаю, больше никого с вами не было. Свидетелей нет.

Я кивнул:

– Вы правы, свидетелей нашей встречи с вашим сыном не было. Тогда я отправился в Потерянный Мир в одиночный поиск…

– Откуда мы можем знать, что всё сказанное – правда? Никто же подтвердить не может. Свидетелей не было.

– Мои слова может подтвердить Дмитрий…

– Как, Дима может подтвердить? Он – живой? – воскликнула женщина. – Где он?

Я протянул смартфон сначала ей, но потом подумал, что лучше с ним сможет обращаться мужчина, и передал аппарат ему.

– Дмитрий уже не мог его держать в руках, они были у него переломаны, потому вёл запись я. Он оставил вам послание…

Дрожащими руками мужчина отыскал видеозапись, женщина прильнула к нему, уставившись на экран. Изображение я не видел, но хорошо помнил его, ибо смотрел и слушал наяву, и после неоднократно прокручивая запись. Сейчас только слышал голос:

«Здравствуйте, мама и папа… Простите, что так нелепо получилось… Вы были правы, это была совершенно безумная идея… Это наш последний разговор… Извините, я попросил Алексея не показывать меня ниже пояса, там почти ничего нет… Алексей нашёл меня здесь… Я угодил в «вертушку»… Сам виноват, не спал две ночи, плохо соображал, и наткнулся на неё, выйдя на поляну… Теперь могу винить только себя… Как хотелось бы оказаться рядом с вами… в целости и сохранности… Но… Плакать не буду, хоть и хочется… Элеоноре скажите, я достал аленький цветочек… Она непременно желала получить его, как доказательство моей любви к ней… Совсем чуть-чуть не донёс его… Впрочем, в любом случае она бы его не получила… даже бы не увидела… Ещё не найдя его, я понял, что она недостойна такого подарка… но искал его, из чистого упрямства… Я многое понял… понял в отношении её… Скажите Элеоноре, как она себя именует, что я желаю ей счастья и обиды не держу… Кого винить, если дураком оказался я сам… Аленький цветочек – это «огненный цветок» – дарю Алексею… Он тут… Наведи объектив на себя, пусть увидят тебя, и знают, что это именно ты… «Огненный цветок» твой. Что ты с ним сделаешь – это твоё дело… И всё моё – твоё… Всё моё, что сейчас находится у меня… Прошу взять. Бери!.. Только пообещай, что ты хотя бы известишь моих родителей о том, что со мной случилось… Только за один твой звонок им я готов отдать тебе все сокровища Потерянного Мира! Да что там он – все сокровища мира!.. Хорошо бы донести до них это моё послание вместе со смартфоном, но если не получится, то хотя бы позвони им… Прошу тебя!.. Алексей, расскажи им всё…»

При этих словах я вспомнил, что в этот момент я тогда обнаружил махайрода. Услышал выстрелы, а чуть позже свой истошный крик «Это саблезуб!».

Людмила Олеговна ахнула, глядя на экран:

– Это просто жуть! Настоящее чудовище!

После некоторой паузы вновь прогрохотал мой АШ-12, я пустил пулю в голову махайрода и вернулся к умирающему Дмитрию.

Сказал ему: «Извини, добил саблезуба. Продолжай говорить».

Дмитрий продолжил:

«Как не вовремя он явился… На чём я остановился?.. Вроде бы сказал всё главное… Остальное расскажешь ты … Многое хочется сказать, многое… Очень многое, но… Я уже ухожу… Мама и папа, если бы вы знали, как я вас люблю!.. Не передать словами, как мне жалко, что я вас потерял навсегда… Простите своего неразумного сына и прощайте! Прощайте все!.. Всё, Алексей, прекращай запись! Нет сил, я сейчас заплачу…»

Теперь я крепко пожалел, что тогда исполнил просьбу и выключил смартфон, нужно было ещё запечатлеть и его слёзы. Теми более он тогда уже и не смотрел на меня. Наверное, вообще ничего не видел из-за слёз. А спустя полчаса его не стало…

Сильно сожалел, что послушался и даванул на кнопку. Мысленно обругал себя. Как говорит Андрей: «Хорошая мысля, приходит опосля».

Женщина бросилась меня обнимать и всё норовила встать передо мной на колени. Я едва удерживал её от этого. Павел Петрович и помогал мне, и мешал, благодарно обнимая и шепча:

– Простите, что я сомневался в вас и принял столь холодно. Я такого и не предполагал. Приходили разные мысли. Совсем не те.

Я смущённо говорил:

– Конечно же, вы и не могли знать. А люди всякие бывают. Иные хуже зверя.

Мужчина закивал, хотя вряд ли когда встречался лицом к лицу с каким-либо чудищем Потерянного мира.

Затем я достал из кармана часы и перстень с бриллиантом Дмитрия:

– Не знаю, правильно ли я сделал, но забрал их у него. Он говорил, что дарит их мне, но я считаю, что они должны быть ваши. Пусть будут вам подарком от него.

Положил их рядом со смартфоном.

Женщина схватила их и прижала к груди.

Павел Петрович спросил:

– А почему вы не оставили их себе? Это же очень дорогие вещи.

– Знаю, он говорил. Но сейчас я не бедный человек. Да и я принял часть того, что он подарил мне. То, что находилось в боксах. Он нашёл неплохие артефакты. Да и я сам до того отыскал не хуже. «Серебряные дожди» прошли накануне, после них всяких диковинок появляется очень много, как грибы после дождя, только собирай…

Потом они ещё раз просмотрели видеопослание от своего сына. С обильными слезами женщины…

По настойчивой просьбе снова рассказал, уже более подробно, о встрече с Дмитрием, ответил на множество вопросов. На очень многие. При этом вспомнил некоторые детали, которые уже казалось и забыл.

Павел Петрович спросил:

– Алексей, а вы давно прибыли в Москву?

Услышав, что утром, женщина оторвалась от смартфона:

– Так ведь обеденное время уже, нужно угостить гостя. Я сейчас распоряжусь.

Павел Петрович принялся расспрашивать меня о моей жизни. Я вкратце изложил свою судьбу-судьбинушку. Понятно, в самых общих чертах.

Вернулась женщина и сообщила, что через десять минут обед будет на столе.

Так и оказалось. Мы перешли в большой зал, в нём сиротливо выглядел стол, за который можно было усадить с десяток человек. Мы сели за него втроём. На накрахмаленной скатерти уже находились фарфоровые сервизы, вазы с фруктами, многочисленные холодные закуски, напитки – соки, минеральная вода.

Дородная полная женщина в белом переднике принесла борщ.

Павел Петрович посмотрел на меня, чуть наклонив голову:

– Как насчёт горячительного? Не стесняйтесь, у нас в баре большой выбор. Может, пятизвёздочный коньяк?..

Я покачал головой:

– Спасибо, лучше не надо. В Потерянный Мир пьяным лучше не соваться.

– Но тут же не Потерянный Мир? – воскликнула женщина.

– Простите, это у меня вырвалось. Я и по жизни редко когда пью. Только по какому-либо поводу. Да и то немного. Так что лучше не надо.

– Ну, как хотите, а я выпью. – Павел Петрович крикнул: – Зина, рюмку коньяку мне, пожалуйста!

Женщина в переднике принесла ему на маленьком подносике рюмку с коричневым содержимым и характерным запахом. Тут же в розетке лежали колечки лимона, аромат которого я сразу ощутил, и рот невольно наполнился слюной.

Он залпом выпил коньяк и закусил лимоном.

Зина унесла пустые тарелки и взамен их доставила другие, с тушеной капустой. Потом был ещё и шашлык.

Павел Петрович поинтересовался, справляясь с одной палочкой:

– А как вы оказались в Потерянном Мире? Ну, как стали стрельцом?

– По любви, – брякнул я.

– По любви к Потерянному Миру?

– Нет, по другой любви, хотя это, наверное, любовью и не назовёшь…

Я рассказал о своей симпатии к сотруднице Тамаре, о сопернике Тимуре. Прошлое нахлынуло на меня…

Андрея называть не стал, только упомянул, что в первый раз от нападавших спас меня приятель. А позже мне установили самодельную бомбу в квартире… Я сказал, что сам случайно её обнаружил… Затем меня у дома встретили Тимур с каким-то помощником или другом. Оба с пистолетами…

– Ну и? – посмотрел на меня Павел Петрович.

– Они первыми выстрелили в меня. Я ответил…

– И?..

– Они промахнулись, а я попал…

– Обоих – насмерть?..

Я кивнул, гадая про себя: как они поступят? Как законопослушные люди известят правоохранительные органы? А ежели я нахожусь у уголовного авторитета, то реакция будет иной.

Супруги переглянулись. Женщина потупилась, а её супруг спросил:

– После этого вы отправились в Потерянный Мир?

– А куда ещё? У этого Тимура дядя фирму возглавлял. И не одну. У них куры денег не клюют. Только валюту, – с кривой усмешкой пошутил я. – Он бы со мной такое сделал! Они всё могут…

Налил минеральной воды и сделал пару глотков. Оправдываясь, добавил:

– Спасение зайца в его ногах. Вот я и побежал в Потерянный Мир.

– И не побоялись вернуться в страну? В Москву вот приехали…

Мы встретились взглядами с Павлом Петровичем и я ответил:

– Я же дал слово вашему сыну, передать вам его послание. Потому я здесь.

– Могли бы и не передавать…

– И потом жить всю жизнь с этим на совести?

– Другие живут.

– Да, таких немало. Иные люди хуже зверя. Но я не зверь. Хочу жить в ладу со своей совестью.

Супруги переглянулись.

Мужчина спросил:

– А что будете делать теперь? Ведь слово вы сдержали, нас известили.

– Что делать? Не знаю.

– А что вы хотите больше всего? Какое у вас самое большое желание в данное время?

– Честно?

– Да, честно! Какое?

– Выспаться. Выспаться по-настоящему. – Видя недоумевающие взгляды, я пояснил: – В Потерянном Мире спать приходится, держа уши на макушке, постоянно быть готовым отреагировать на какую-то опасность. Например, отбить нападение хищника. А по дороге к вам не смог расслабиться, хотя и старался, но не удалось. Потерянный Мир ещё не отпустил. Очень хочется поспать спокойно, совершенно ничего не опасаясь. Совсем ничего. Пока это не удаётся.

Я умолчал о другом своём желании: во что бы то ни стало побывать в своей квартире, немного побродить по Воронежу. Надену тёмные очки, чтобы никто случайно из знакомых или сослуживцев не узнал… О дальнейшем я не думал. Там будет видно. «Будет день и будет пища», – сказал бы Андрей.

– Отоспитесь, а что дальше, опять в Потерянный Мир?

Невольно я поёжился:

– Не хотелось бы туда. Не тянет. Но и тут – в России – оставаться мне нельзя. Родственники Тимура будут искать меня. Рано или поздно доберутся до меня. Они богатенькие буратины, могут всех и всё купить. Они сегодня хозяева жизни. Кто я в сравнении с ними? Никто и звать меня никак. Увы, такова реальность.

Женщина посмотрела на супруга умоляющими глазами:

– Павел, ну, сделай что-нибудь, ты же это можешь. Ради Димочки, сыночка нашего. – У неё из глаз хлынули слёзы.

Мужчина посидел. Посмотрел на меня пристальным взглядом, поднялся и направился к дверям, бросил коротко:

– Подождите, постараюсь вернуться пораньше.

Людмила Олеговна продолжала тихонько вытирать слёзы. Я не знал, как её утешить.

Так мы сидели некоторое время молча.

Я вдруг осознал, что не совсем наелся, ибо больше отвечал на вопросы. Да и стеснялся есть быстро, не зная, как обращаться с приборами.

На глаза попались соблазнительно порезанная колбаса. Попробовал ломтик, он буквально таял во рту. Я отправил вслед ещё несколько. Потом попробовал красную рыбу.

– Не стесняйтесь, кушайте, пожалуйста, – подбодрила меня женщина. – Это семга, она мне тоже нравится. Я и себе возьму кусочек!

Только она с ним управилась, как вернулся её супруг.

– Ну? – посмотрела она на него.

Он улыбнулся ей и повернулся ко мне:

– Я переговорил с… одним нужным человеком… Словом, вы можете возвращаться в Воронеж и жить спокойно. Насколько я узнал, на вас дела нет. И не будет. В любом случае.

– Как это понимать – в любом случае? – не понял я.

– Ну, если события происходили… э, не совсем так, как вы их мне изложили…

– Я сказал правду, врать не умею.

– Но некоторые люди могут дать иную трактовку вашим действиям, далёкую от правды. Но даже в этом случае вам ничего не грозит. И никакие дяди не сунутся…

В голове мелькнула мысль: «Он что, вроде крёстного отца? Как в известной книге и кинофильме?..»

Павел Петрович протянул мне визитку:

– Возьмите на всякий случай. Уверен, что особой надобности в ней нет, но так и вы будете чувствовать себя спокойнее, и у меня на душе полегчает: хоть часть долга за сына вернул.

– Какой долг? Я же ему слово дал!.. – Краем глаза прочёл на визитке рядом с именем и отчеством известную во всей стране фамилию. Меня словно бы чем-то ударили по голове. Только сейчас я понял, почему он мне кажется знакомым: я же его часто видел в новостных выпусках телепрограмм о деятельности власти. Правда, в жизни он заметно иной. Человечнее, что ли. Хотя высочайшая должность оставила на нём заметный отпечаток. О ней не скажу, а только намекну. Естественно, он не первое и не второе лицо в государстве, а третье, четвёртое или пятое. Не ниже. Вот откуда его властные манеры. Он же и есть власть.

Глупо спросил:

– Так это вы?

Павел Петрович кивнул, его брови удивлённо поднялись:

– А что, разве Дима обо мне этого не сказал?

– Нет, ни слова, – качнул я головой. – Да нам не до того было. Мы же находились в Потерянном Мире. Кругом всякие опасности, доисторические хищники. Мерзавцы всякие бродят, которые не лучше любого монстра. Неприятности ждёшь ежесекундно и с любой стороны. Сами видели, как саблезуб напал! У меня в голове другое было – как ему хоть чем-то помочь, хотя я видел, что шансов нет. Он даже до своей аптечки не мог дотянуться, она в стороне валялась. Так и лежал, страдая от боли. Я ему вколол двойную порцию обезболивающего, больше ничего сделать не мог…

Женщина снова заплакала, а Павел Петрович словно бы сморщился лицом, мотнул головой и сдавленно произнёс:

– Весь в меня был. Страшно упрямый! Хотелось ему доказать, что он способен на всё, а не просто папенькин сынок. Вот и доказал…

– А вы знаете, он сумел сделать то, что почти никому не удавалось до него – нашёл «огненный цветок». Нёс его… Увы, не донёс…

Женщина зарыдала навзрыд, закрыв лицо руками. Павел Петрович сделал знак Зине, та поняла его правильно и принесла ещё одну порцию коньяка…

+ + +

После обеда он пригласил меня в кабинет и у нас состоялся разговор наедине.

Павел Петрович, глядя мне в глаза, тихо сказал:

– Вы очень обяжете меня, если поможете доставить тело сына домой. Ну, хотя бы вынести из Потерянного Мира. Цену называйте любую.

– Дело не в цене, – потупился я. – Честно говоря, будет сложно отыскать то место, где я его похоронил. Я же случайно на него наткнулся. Никогда там не бывал. А потом шёл дальше, не запоминая место, ориентиры. Был озабочен, чтобы не наткнуться на хищника или какого-то мерзавца, не угодить в аномалию… Впрочем, дальше я наткнулся на одно дерево… Очень запоминающееся. – Я не стал пояснять, что имею в виду сонное дерево, которое едва не убило меня. – Его я точно найду. А далее от него пойму направление, пусть даже примерное.

– Получите в помощь любое количество солдат или спецназовцев.

Я покачал головой:

– Они не помогут. Будут даже лишними, не столько помогут, сколько помешают. Там же Потерянный Мир, нужны иные навыки. Хоть армию пошли – все лягут. «Серебряные дожди», аномалии погубят, а оставшихся доедят разные зверюги. Знаете, как осторожно мы ходим по Потерянному Миру?.. Имея ручной локатор, опыт и чуйку. Порой выверяем каждый шаг.

– Найду специалистов и в этом. Говорите, сколько их вам требуется?

– Нужны абсолютно надёжные люди. Наши жизни зависят друг от друга. Если я пойду, то сделаю сначала предложение своему напарнику. Надеюсь, он согласится.

– Обещайте ему всё, что угодно. Ваш напарник всё получит.

– Он не рвач, ничего запредельного не пожелает.

– Всё получит. Клянусь. Что ещё?

– Думаю, один-два опытных стрельца не окажутся лишними. Придётся нести контейнер с телом.

– Контейнер изготовят по специальному заказу. Лёгким, разборным и надёжным, – заверил Павел Петрович.

Я замялся:

– Учтите тот факт, что «вертушка» лишила вашего сына ног. Они остались в ней. Сразу ниже колен у него ничего нет.

Лицо Павла Петровича скривилось, словно от внутренней боли:

– Это вы к тому, что и контейнер должен быть соответствующим?

– Да, меньше именно на столько.

Мне пришла неприятная мысль, и я не скрыл её:

– Павел Петрович, может случиться так, что все наши усилия окажутся безрезультатными.

– Это ещё почему?

– Могила не слишком глубокая. Мне до пояса. Я рыл найденной поблизости лопатой. Мне казалось, что рыл очень долго. Мозоли на руках образовались. Дикие звери могут найти и раскопать.

Павел Петрович негромко выругался. Встал, зашагал по кабинету.

Я вспомнил про золотые самородки в могиле. Сдержался, про них ничего говорить не стал.

Павел Петрович вернулся к столу:

– Будем надеяться на лучшее. Сделаем всё, что сможем. Оплату получите в любом случае вне зависимости от результата. Получите всё необходимое и аванс. Более того, когда вы дадите окончательное согласие идти за телом сына, я оформлю дарственную на свою квартиру. Она на Садовом кольце, в хорошем месте. Там прежде мы жили, пока не построили вот этот дом, в котором мы с вами сейчас находимся. Захотите, будете потом жить в нём.

Я покачал головой:

– Не получится новоселья. Мы с напарником делим всю бычу поровну.

– Бычу делите, а что это?

– Ну, всё то, что добудем во время ходки. Добычу. Коротко – бычу.

Павел Петрович возразил:

– Этот вам подарок не за то, что вы сделаете, а за то, уже сделано. За последние ваши часы с моим сыном, за заботу о нём, принесённую весть и последние слова. Для нас это много. Очень много! Получите дарственную перед выходом в Потерянный Мир. Это займёт какое-то время, нужно всё правильно юридически оформить. А вознаграждение вам и всем тем, кто пойдёт с вами, будет помимо этого. Я вижу, что у вас есть совесть, вы постараетесь сделать всё, что сможете. Уверен, что и напарник у вас такой же. Этого достаточно. А что будет, то будет. Это как бог даст.

Я хотел сказать «как Потерянный Мир даст», но промолчал. Бог всё же выше Потерянного Мира. Хотя ему всё же лучше об этом не говорить…

– Отдыхайте, отсыпайтесь. Через неделю-две позвоните. Всё обдумайте, изложите свой конкретный план. Я со своей стороны подготовлю всё необходимое… для транспортировки. Договорились? Обещаете позвонить?

Я дал слово. Мы обменялись крепким мужским рукопожатием.

Глава 24. Москва – Воронеж

Провожали меня супруги вместе.

У выхода я остановился и показал глазами амбалу на ящик стола. Тот перевёл взгляд на Павла Петровича. Тот кивнул.

С некоторым смущением, здоровяк достал пистолет и положил в подставленный мною карман. Какое-то упрямство жило внутри меня: положите туда, откуда взяли.

Мужчина вполголоса смущённо произнёс:

– Простите, тут такой порядок, иначе нельзя.

– Я не в обиде, – успокоил его я.

Павел Петрович спросил, кивнув на карман:

– Даже здесь не расстаётесь с ним?

– Привычка – вторая натура. Без него я как бы… голый. Чувствую себя беспомощным, беззащитным. Извините, только что из Потерянного Мира. Привычка такая осталась.

Снаружи меня ждал огромный чёрный автомобиль, возле которого почти навытяжку стоял Данила.

– Вас отвезут, куда скажете, – показал на него Павел Петрович.

Я понял, что отговорки будут нелепыми, их просто сочтут излишними. Пришлось принимать то, что дают. Кивнул в знак согласия.

Людмила Олеговна обняла меня и даже прижалась к моей груди на какое-то мгновение. Её супруг только пожал мне руку и хлопнул по плечу:

– Огромное спасибо от нас. Помните, если понадобится какая помощь, то сразу же звоните. Номер в визитке только для самых близких…

Данила вёз меня молча, не решаясь заговорить, только временами бросал на меня изучающие взгляды.

– Что за машина? Какая марка? – спросил я.

– Наша российская. «Кортеж». Последняя модель, усовершенствованная.

– Хорошая, – похвалил я.

Данила согласно кивнул.

Показались московские окраины. Данила спросил:

– Куда вас отвезти?

– На площадь трёх вокзалов. Так же она у вас называется?

– Да, – наклонил он голову. – А куда именно на ней? Площадь большая.

– Мне без разницы, высадите, где сами сочтёте нужным. Можно к Казанскому вокзалу.

Он чуть помедлил и согласно кивнул.

Данила рулил по городу, тщательно соблюдая все правила дорожного движения. На нас оглядывались с тротуаров, глазели из соседних машин. Иные уважительно покачивали головами. В таких случаях ощущал неловкость.

Я отвёл голову от дороги и встретился с взглядом Данилы. Он не утерпел и спросил:

– Никогда не видел ни к кому такого уважения шефа. Чем же вы его заслужили?

Я не знал, что ему ответить. Да и следовало ли это делать?

Он тут же быстро продолжил:

– Впрочем, не говорите ничего. Это просто глупое любопытство. Вдруг скажете такое, чего мне знать не положено. Меньше знаешь, спокойнее жить.

– Это точно, – ответил я ему.

Через пару минут он остановился прямо напротив Казанского вокзала, я вышел, попрощался с Данилой и направился к кассам под взорами многих удивлённых глаз. Их заслужил я как пассажир внушительного автомобиля. «Кортеж», – вспомнил я его марку, названную водителем.

Спустя час я уже нёсся в экспрессе «Москва – Воронеж» в комфортабельном вагоне, расслаблено сидя в удобном кресле, вслушиваясь в едва слышимый перестук колёс на бесшовных рельсах какой-то мудрёной конструкции. Недавно слышал в новостях, что освоена такая технология.

Рядом со мной сидел полный мужчина невысокого роста с пухлыми щеками, лет тридцати пяти, с нетбуком и, видимо, набирал какой-то текст, быстро-быстро стуча по миниатюрным клавишам. Я подивился его умению и усмехнулся, вспомнив шутку своего напарника про «дятлов клавиатуры». Действительно, словно дятел долбит. Долбостук!

Мужчина осведомился: не помешает ли нам музыка? Потом включил какую-то музыкальную радиостанцию. Я прослушал с середины песню Вики Цыгановой, а затем стало звучать совершенно неожиданное для меня, заставившее заныть сердце:

«Живёт в белорусском полесье

Кудесница леса – Олеся.

Считает года по кукушке,

Встречает меня на опушке

Олеся, Олеся, Олеся!

Так птицы кричат,

Так птицы кричат,

Так птицы кричат

В поднебесье.

Олеся, Олеся, Олеся.

Останься со мною, Олеся,

Как сказка, как чудо, как песня.

Боясь, что вернутся морозы,

Заплачут в апреле берёзы.

Олеся к ветвям прикоснется,

Росою слеза обернется.

Живёт в белорусском полесье

Кудесница леса – Олеся,

Живёт в ожидании счастья,

А с ним нелегко повстречаться.

Олеся, Олеся, Олеся!

Так птицы кричат,

Так птицы кричат,

Так птицы кричат

В поднебесье.

Олеся, Олеся, Олеся.

Останься со мною, Олеся,

Как сказка, как чудо, как песня…»

Стало горько. В который уж раз я осознал, какой я неудачник в отношениях с женщинами. Вероятнее всего, я уже никогда не увижу Олесю, ведь в Потерянный Мир мне возвращаться совсем не хочется. Там уже нет Олеси. Я прошёл мимо неё, как корабль мимо желанного острова в тумане… Она останется для меня только «как сказка, как чудо, как песня…»

Незаметно для себя задремал и мне приснился сон, в котором я гастролировал в составе вокального ансамбля, выступал со сцены перед огромным залом со множеством лиц и пел с горечью в голосе в микрофон:

«Олеся, Олеся, Олеся!

Так птицы кричат,

Так птицы кричат,

Так птицы кричат

В поднебесье.

Олеся, Олеся, Олеся.

Останься со мною, Олеся,

Как сказка, как чудо, как песня…»

Меня прервали довольно грубо:

– Что ты орёшь про свою Олесю7 Да вон же она!

– Где, где она? – я принялся ошалело озираться по сторонам.

Мне показали пальцем в небо:

– Да вон же она! Туда гляди! В поднебесье!

Я увидел Олесю вверху впереди себя, её нёс в своих когтях кондор.

Бросился за ней, размахивая откуда-то взявшимся мечом, в моей левой руке появился «огненный цветок».

Олеся сверху прокричала:

– Обернись! Обернись!

Я оглянулся и заметил чудовищных размеров динозавра, уже разевавшего на меня пасть с ужасающими клыками. Какой-то внутренний импульс заставил выставить перед собой «огненный цветок», из него вырвалось пламя, от которого загорелся язык ящера, затем заполыхала пасть и вся голова…

Смотря на это, я забыл обо всём прочем, отступил назад сначала на шаг, затем на второй, третий, четвёртый. Вспомнил об Олесе, принялся искать её глазами, но оказалось, что я нахожусь в берёзовом лесе, меня обступила большая и странная толпа. Никакой Олеси уже не было.