Марина [НЕ] грустит: Тяжёлая музыка

– Ну, спасибо! Ну, поддержал!

– А тебе так поддержка нужна? С каких пор?

Мы обменялись долгими взглядами.

Так бывает – посмотрел на человека, и обоим всё ясно. Не буду вам врать насчёт замены тысяч слов – оставим штампы в стороне. Если вам нужно передать какую-то информацию, то по-прежнему лучше слов пока ничего не выдумали. Но какие-то вещи иногда понятнее на уровне эмоций.

На уровне невербального общения, если угодно.

Тут даже никаких экстравагантных теорий не требуется: объяснение предельно простое. Просто наши глаза считывают больше информации, чем мы проговариваем в голове. А мозг это всё анализирует, понятно? И вот уже нам приходят на ум выводы, сделанные из посылок, которые мы даже не взяли в толк. И нам уже кажется, будто речь об интуиции и каком-то волшебном наитии.

Не надо обольщаться – чудеса для эльфов.

Мы же с вами люди продвинутые и учимся понимать всё правильно.

Так что – вернёмся – когда мы с Марусей поняли друг друга по взглядам, это был лишь взаимный экспресс-анализ психоэмоционального состояния с последующими выводами. И оные выводы нас в целом удовлетворили. Маруся поняла, что я в любом случае на её стороне. Ну, а ваш покорный – по блеску в глазах и поджатым губкам распознал куда большую решимость, чем можно было подумать, а растерянности – наоборот, не увидел. То есть нервы были лишь остаточным внешним проявлением, что в целом устраивало всех.

А ещё подумалось, что когда Маруся не кривлялась, то выглядела очень красиво и как-то даже… фирменно, что ли. Как настоящая звезда в образе. С этими чётко очерченными красными губами, с этими стрелками на глазах. Волосы ей собрали в аккуратный пучок, которые она должна была сама распустить во время второго номера.

И ещё ей подобрали серьги с рубинами, чтобы подчеркнуть губы.

И ожерелье из горящих красных камней.

Весь вид был настолько потрясающим, что завораживал меня не хуже любого эльфа. А ведь ещё ожидались эффекты! Концерт открывала Fuel, под конец которой в свете специальных проекторов Маруся должна была пылать, как метеор.

Я живо представлял себе эту картину, когда девушка снова заговорила и стала обычной собой:

– Яр! Ну, это же подстава! Ну, вот как она так могла?

«Снова здорова! А я-то думал, что тема исчерпана!»

– Ты же знаешь, что прекрасно могла. Это Снежана, она может ещё не такое. Но пойми, Марусь, от того, что ты сама себя накручиваешь, будет только хуже. Расстроишься – не сможешь нормально выступать.

И тут я ни разу не кривил душой: любое расстройство – это же всамделишная нешуточная помеха, оно не даёт ни сосредоточиться, ни даже собственно обрадоваться. А меж тем нам предстояло заразить своей музыкой громадный зал! Мы должны были сами верить, чтобы нам поверили другие. От нашего умения сыграть – причём в самом широком смысле! – зависел успех всего мероприятия. И знаете, может, весь тот концерт и был организован Шифтерами ради их тайных целей, но накануне эльфы и прочие инопланетяне сходили с ума по нашему року совершенно искренне. И для меня после вчерашнего стало по-настоящему важно подарить им потрясающее шоу, подарить им всем встречу с нашей крышесносной музыкой ради чего-то большего, нежели просто тайная операция разведки. Мне показалось, что мы могли что-то поменять в жизни этих «людей», донести до них какие-то смыслы, там, я не знаю… Дать им то, чего не мог дать больше никто.

Вчера мы обсуждали это с Марусей до самой ночи. И неудивительно, ведь она не менее моего была заведена демонстрационным выступлением. Мы, честно говоря, так зарядились от зрителей, что на многое закрыли глаза. Например, мы так и не переговорили с вампирским Игнатом о том, к чему пришли давеча на пляже. Решили, что сначала следует отыграть концерт, а потом уже всё остальное решать.

Кстати, о вампирчике.

В гримёрку постучали, и в дверь просунулась довольная мина – угадайте, чья?

– Двадцать минут! – молвил вампир своим обычным тоном, у меня возникло стойкое желание чем-то в него запустить. Игнат включил свою дурацкую улыбочку, как будто знал больше, чем говорил! Ничего он не знал, клоун. Ни-че-го!

Врезать бы ему. Любя. Правда, деятель предусмотрительно ретировался, прикрыв за собою дверь.

А вот меня кольнул внутренний голос где-то на задворках сознания:

«Ага! Вот ты и попался Яр! Чего такой нервный, а?»

Уже по тому, что включился внутренний диалог, можно было вполне диагностировать крайнюю степень беспокойства. Было ли это напряжение чисто инстинктивное или же мой мозг на внутреннем уровне принял во внимание куда больше факторов и по результатам обработки, так сказать, упорно выдавал сигнал тревоги?

Никогда я об этом не узнаю. Ну, и ладно: дело уже прошлое.

Маруся тем временем влезла в невысокие сапожки на низком каблуке и встала в картинную стойку, чтобы я оценил её стиль, изящество и бесконечный драйв.

И я таки оценил.

Подхватил на руки, закружил, словно пушинку.

– Э! Ты аккуратнее! Помнёшь! Порвёшь! – протестовала девушка. – А ты в усилителях, что ли?

– Угу! – самодовольно кивнул Ярослав Сергеевич.

– Будешь гитарой жонглировать, как показывал? – припомнила Маруся парочку моих трюков.

– А то ж! И ещё кое-что. Помнишь, мы репетировали?

Она поняла.

Во время Imagine Маруся поднималась по специальной конструкции довольно высоко. Петь, возносясь над залом в белом платье, само по себе было бы очень эффектным решением, но мы придумали сумасшедший трюк – Маруся шагала в пустоту, я бросал гитару и перехватывал её в прыжке. «Как такое вообще успеть?» – если бы меня спросили, то вместо ответа я бы лишь загадочно улыбнулся.

Трюк мы давно отрепетировали, хотя и не заявили. И вот – решили удивить всех.

– Думаю, мы сегодня обойдёмся без этого, – сообщила моя девушка, и я просто ушам не поверил.

– Та-ак, – я отступил на шаг и упёр руки в боки. – Кто ты и что сделала с Марусей?

Шутка была в том, что я как бы распознал в девушке клона-подмену, ведь настоящая Маруся никогда не отказалась бы от подобного хулиганства. Время от времени мы разыгрывали подобные сцены в разных контекстах.

Вот и теперь мы снова принялись за любимую игру: пошли, напружинив ноги, вокруг друг дружки, как бы обходя потенциальную опасность.

– Я – Дарт Вейдер с Планеты Вулкан! – с деланной интонацией говорила Маруся, припоминая шутку из «Назад в будущее». – Я захватил это тело, чтобы ты…

И запнулась – не придумала.

– Чтобы ТЫ… – повторила она, скрючив пальцы. – Ну не знаю… В общем, ЧТОБЫ ТЫ!

– А если я НЕ? – уточнил я в том же духе.

– ТО Я ОГО-ГО! – захохотала Маруська и кинулась мне на шею.

– А я тебе тогда ата-та! – сообщил я и в качестве защитной меры еле-еле шлёпнул её пониже спины.

Девушка сразу включила режим недотроги:

– У! Какой ты пошляк! Извращенец! – взвизгнула она слишком высоко, отскочила, приняла жеманную позу. Схватила со стула какую-то шмотку и закрыла ею лицо, оставив лишь глаза.

– Да! Я дикий мужчина! – взревел я на манер известного певца, и видимо, это было так смешно, что нас, наконец, прорвало, и мы оба расхохотались до колик в животе.

– Не, а серьёзно, почему бы трюк не показать?

– Не знаю… почему-то мне кажется, что на Imagine это лишнее. Она должна возносить. Вот если бы ты именно взлетал, и потом я пела у тебя на руках, находясь под самым потолком или проносясь над головами зрителей – это да.

– Репетировали… – предпринял я последнюю попытку, тем не менее уже зная результат.

– Мы этот трюк обязательно добавим куда-нибудь, пожала плечами Маруся, и в этот момент нам подали сигнал о скором выходе. Прямо на зеркалах высветилась надпись с обратным отсчётом.

– Идём, пока не началось… – проговорила девушка.

Ух, любимая, знала б ты, что к тому времени уже несколько часов как всё «началось».

А то и больше.

Конечно, не с нами и не для нас, и тем не менее.

Началось.

А мы-то ни сном, ни духом! Радостные от скорого выступления и одновременно все в трясучке от боязни забыть текст или ноты. Хохочущие по пути больше от нервов, чем от радости, хоть и от неё тоже. Мы выбежали на сцену под огни и от оглушительных оваций мгновенно растеряли все тревоги.

Ни с чем не сравнимое чувство, когда ты стоишь на сцене!

Да, многие боятся подобного, и в какой-то степени их можно понять. В сущности, это, наверное, основано на диких древних инстинктах. Ну, вроде того, что для многих видов незаметность – залог выживания. Человек в этом ряду должен быть на первых позициях: ни тебе больших когтей, ни зубов, ни силищи. Скорости нет, ловкость посредственная. Даже шкуры с какой-нибудь непробиваемой чешуёй – и то нет. Серьёзно, для нас, по сути, опасны любые более-менее агрессивные животные, не говоря уже о крупных хищниках. И вот будучи беззащитным, ты ещё и сам себя выставляешь на обозрение, мол, вон он я, глядите! Тут-то нас и поджидает охотник – можно и на гуще не гадать.

Самое смешное, что вот это всё не было какими-то умозрительными заключениями, а имело к нам с Марусей самое прямое отношение. В том смысле что, выставляя себя на сцену, мы сами открытым текстом приглашали любых недоброжелателей найти нас и начать вредить.

И раз уж на то пошло, то и ворота отворяй, прям как в той пословице.

А старт дала какая-то заварушка в зале. Какое-то движение, на которое, может, и внимания иной раз не обратили бы, пока не грохнуло. Где-то закричали, люди кинулись к выходам. Тут же звук на инструментах вырубился, включился свет, и нас немедленно увели со сцены эльфы с озабоченными лицами и серебряными нашивками на серой форме. Молчаливая и очень сосредоточенная Маруся тут же дала мне знак, мол, ни слова, потом переговорим. Игнат – тоже насупленный, каким бывал во время нашего первого приключения, – продемонстрировал свои покрасневшие глазки, которыми он то и дело зыркал по сторонам, словно и впрямь высматривал нечто конкретное.

В таком режиме нас долго вели по каким-то лестницам и коридорам, и у меня грешным делом закралось сомнение, оставались ли мы всё ещё в пространстве Диллиа-Дом.

И, забегая вперёд, – таки нет, планету мы не покидали. Просто нас вели какими-то тайными тропами, возможно, защищёнными магически. В итоге мы оказались в комнате для телепортаций. Отсюда Мила и ещё одна эльфка из числа Шифтеров без затей отправили нас в отель. Ни на какие вопросы не ответили, ничего путного не сказали, только лишь дали указания не отпирать дверь никому, даже охране, после чего Мила пропала из виду, а мы остались в полном недоумении.

Ожидание наше, по крайней мере поначалу, ничем интересным не отметилось, а вот похождения Милы – очень даже, да ещё последствия повлияли основательно. Так что далее, с вашего позволения, мой рассказ временно превратится в повествование от третьего лица и сосредоточится на Милене.

Подробности я узнал много позже, а кое-какие художественные детали мне и вовсе пришлось выдумать. Нет, а что вы хотели – откуда бы я узнал, кто куда посмотрел, что увидел или, тем более, почувствовал? Какой там! Кто что сказал в деталях, мне тоже вызнать неоткуда, согласитесь. Если что, записей никто не вёл (хоть, может, и стоило бы!). Но это не повод выпилить такой важный кусок истории! Поэтому я восстановлю его для вас на основании рассказов одной рыжей участницы и – своего воображения. Общий смысл постараюсь передать максимально точно. Или хотя бы литературненько.

Итак, оставив нас, Мила Краснова, перенеслась в телепортационную комнату и уже оттуда – в местную штаб-квартиру Шиф’таэри. Поводов волноваться у неё образовалось хоть отбавляй, тем более что сводок ей не дали. Ну, вы знаете – чем меньше информации сообщат НАМ, тем проще действовать эльфской разведке. Ещё бы хоть кто-то поделился, с каких пор Мила перестала быть ИМИ и стала НАМИ. Заодно хотелось бы понять, что за бред нагородили с конспирацией, если мы с Марусей формально числились агентами, то бишь давно уже стали ИМИ.

Будучи накрученной в таком духе, тем более что моя атомная девушка основательно поездила по чьим-то острым ушам, Мила налетела на оператора, что обязан был информировать нас о любых изменениях обстановки:

– Да вы что тут себе позволяете? – бушевала Мила, а эльф за пультом лишь невнятно мямлил:

– Госпожа Милена…

– Оправдываться будете, когда назначим проверку! – не дала ничего объяснить Мила. – Доложите обстановку: почему прервали концерт? Какого рода нападение? Текущий статус.

Эльф поглядел на Милу, прищурившись, очень долго.

– Концерт прерван согласно инструкции, – вымолвил он, наконец. – При возникновении обстановки, опасной для жизни и здоровья Шифтеров и гражданских, операции типа «Д» приостанавливаются. По имеющимся данным, нападение проведено группой лиц в невменяемом состоянии. Возможно, даже управляемых извне. В настоящее время нападение пресечено, тела нападавших доставлены в морг, нескольких удалось взять живыми, но вытянуть сведения не получается.

– Из-за внешнего управления, – кивнула Мила. Она даже несколько умерила пыл: объяснения оставили довольно тревожное впечатление.

Оператор подтвердил, и Мила, ничего не сказав, пулей вылетела из его аппаратной. Вообще-то неплохо бы ей было извиниться, но это лишь моё мнение – у эльфов всё не как у людей. Или почти всё.

Выскочив из операторской, Мила прямиком влетела в соседнюю дверь – к руководителю местных операций.

– Кто дал авторизацию? – потребовала она с порога, даже не удосужившись поприветствовать.

– Ваш непосредственный начальник, – парировал темноволосый эльф в униформе с золотыми нашивками, – ещё вчера.

Мила внутренне пожалела, что нельзя садануть чем-то тяжёлым, чтобы этот хлыщ не казался таким спокойным.

– Мне никто не сообщил – почему?

– При всём уважении, госпожа Милена, в круг моих обязанностей это не входит, и, если руководство не оповестило вас, значит, именно этого требовала операция.

– Если мои подопечные в опасности, я обязана знать!

– Однако же опасности нет – так о чём мы говорим?

Милу трясло. Помните, я рассуждал об очеловечивании и полном провале Милы по этому направлению? Так вот, ещё ни разу в жизни наша эльфка не ощущала себя настолько хомо сапиенс. Эмоции перекрывали – она была готова поклясться, что наконец-то поняла, смысл выражений о мурашках.

Однако же, кое-как справившись с собой, она процедила:

– Дайте доступ к задержанным и к телам погибших.

Её собеседник, не меняясь в лице, лишь развёл руками:

– Он у вас есть и так.

Услышав, что хотела, Мила не осталась в кабинете ни секунды. Да, выходить телепортом было дурным тоном, но тон в тот момент заботил эльфку менее всего прочего. Она была очень раздосадована – это раз, а второе и главное – её не оставляло чувство, будто спокойствие местных Шифтеров основывалось лишь на недопонимании возможных рисков. Проще говоря, ЕЩЁ НИЧЕГО НЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ.

Очутившись снова в телепортационной комнате, она пулей метнулась к лестнице и, минуя лифт, спустилась на первый цокольный уровень. Здесь должны были держать захваченных нападавших. Куда идти, Мила определила довольно быстро, благо, она хорошо знала планы стандартных Шифтерских зданий, которые мало разнились от планеты к планете.

– Задержанные сегодня – которые? – накинулась она на охранника, который и виноват ни в чём не был, и даже возражать не думал.

– Боксы двадцать два и двадцать три.

– Всего двое?

– Они не были настроены на то, чтобы сдаться.

– Допросы проводили?

Охранник явно был расположен сотрудничать: без лишних слов он назвал имя оперативника, который вёл дело, и уточнил, что допросы ещё не проводились. Наконец, он рассказал, что нужного эльфа следовало искать в морге. Мила смягчилась.

– Дайте двадцать второй. И включите запись.

– Включено!

– Благодарю.

Мила пробежала по коридору в небольшой зал с прозрачной стеной, по другую сторону которого специальный механизм уже расположил камеру с задержанным. Камеры плотно упаковывались в отдельном очень большом помещении, но при необходимости оперативные работники вызывали нужного задержанного вместе с его боксом. Такие вот обычаи у самого гуманного народа…

Как Мила ни торопилась, как ни подмывало, не глядя, сразу же рявкнуть в микрофон первый из накопившихся вопросов, она задавила порыв и принялась осматривать задержанного. Им оказался эльф с ярко-алой шевелюрой, и цвет волос в наименьшей степени настораживал во всём его виде. По крайней мере, дурной вкус хотя бы не заставлял тело висеть неподвижно над полом и непрерывно лыбиться, склонив голову набок.

– Они что здесь, все мозги прожрали в рыбных ресторанчиках??? – спросила Мила вслух, сама не зная кого. От злости её мелко заколотило, и несколько смачных эпитетов в адрес коллег вырвались сами собой.

«Куда они вообще смотрели? О чём думали?» – стучалось в висках, пока она искала кнопку тревоги. Нашла, однако предварительно нужно было всё же удостовериться.

– Задержанный, вам меня хорошо слышно? – прокричала она в микрофон, включив связь с боксом.

Тело в воздухе прокрутилось вокруг своей оси и подплыло к той стене, где, по задумке находилась Мила. Из разинутого рта закапало.

Чёрное.

Большего и не требовалось.

– Дежурный! – зарычала Мила, хлопнув ладонью по красной кнопке. – Дежурный, слышишь меня?

– Да, госпожа Ми…

Завыло.

– Полный карантин прямо сейчас, с этой секунды! Содержимое бокса двадцать два и двадцать три немедленно сжечь, не распечатывая.

– Но…

– Авторизация Четыре – тринадцать – двести шесть – ноль – двадцать. Заражение протоплазмой, всё понял?

– Так точно!

– Уровень с моргом немедленно полностью изолируй. Выход только через телепорт, понял?

– Так точно! На нижнем уровне сейчас двадцать сотрудников. Телепортеров нет.

– Я их вытащу сама. И сообщи в центр ходатайство о лишении премий и надбавок для всего руководящего состава местного управления.

– Передано.

– Спасибо!

Мила отключилась от дежурного.

Сирены выли негромко, но настойчиво. Сканер, похожий на костлявую руку, свесился с потолка и принялся лениво вертеться, просвечивая объекты в поисках заражения. Похожие устройства включились во всех помещениях.

Хоть что-то согласно протоколу.

Одновременно бокс за прозрачной стеной наполнился пламенем.

«Бедолага…» – пронеслось в голове Милены, пока она, отвернувшись, готовилась перенестись в морг. Для этого следовало как минимум установить доступность места назначения. Пара мгновений – и изображение с камеры выскочило на экран наруча. Ещё секунду Мила медлила. Не понимая причины своей нерешительности, агентесса рассеянно переводила взгляд то на свой экран, то на выжигаемый бокс.

«Началось» – произнесла у себя в голове Мила настолько чётко, как если бы сказала это вслух. Не было вечного «я-ж-знала», не было высокомерного «я-ж-говорила». Зато откуда-то накатила бесконечная усталость и желание, опустив руки, просто наблюдать.

А следовало делать дела, и к тому же быстро.

Хлопок – Мила прошла через карантин прямо в морг, где тоже как раз «началось». Через стеклянную стену анатомического театра столпившиеся эльфы наблюдали, как упакованные в специальные мешки тела задёргались, а судебный медик и ассистент немедля открыли огонь. Впрочем, довольно безуспешно: предписываемое в случае зомби-заражения попадание в голову не давало никакого результата.

Не теряя времени, Мила отправила нескольких оказавшихся с нею в одной комнате эльфов в карантинные боксы и только после этого заорала в комлинк, перекрикивая сирену:

– Заражённые есть?

Вместо ответа и словно с издёвкой один из пакетированных трупов взорвался, густо окропив всё вокруг чёрным. Эльфы, на кого попало, с воем скорчились на полу.

– Заблокировать анатомический театр! Дежурный, слышишь?

– Уже сделано! – вместо дежурного ответил начальник отделения. – Заражение локализовано, запускаем протокол очистки. А вам, Милена, лучше подняться в командный центр.

– Дайте картинку, – попросила эльфка без лишних объяснений. Где комната командного центра, она знала благодаря изученным планам. Оставалось лишь определиться, как ничего не разрушить при перемещении. С той стороны её логику тоже прекрасно поняли, передали изображение с камеры, и секунду спустя Мила с хлопком появилась в точке назначения.

– Господа, агент Милена Краснова, – представил начальник.

Собравшиеся кивнули.

– Агент Краснова, здесь собрались руководители всех подразделений нашего отделения. Не берусь судить, но по вашей реакции, столь масштабный оборот событий предполагался. Не очень понимаем, почему центр не дал нам полную информацию. Тем не менее. Мы там, где есть. Ситуация всем присутствующим понятна, и теперь надо выяснить, с чем мы всё столкнулись.

Многообещающая вступительная речь, как же!

Тут нужно было для начала определиться с терминами.

– Что значит, масштабный оборот событий? Вы про заражение на цокольных уровнях? – спросила Мила, внутренне сжимаясь от предвкушения возможного отрицательного ответа.

– К большому сожалению, нет.

Теперь уже и Мила рассмотрела большую интерактивную карту города во всю стену, и несколько районов на ней уже успели подсветить красным или оранжевым. Видимо, говоря о масштабах, начальник имел в виду как раз вот эту самую карту.

– Мы не знали, с чем столкнёмся. Знали только, что следует быть наготове, – Мила попытаюсь сохранить лицо.

– Ваши подопечные – это же связано с ними? – с готовность спросил её начальник отделения, и тут уж Миле пришлось задуматься.

– Могу я узнать ваш допуск? – пустила она в ход последний довод.

Эльф назвал код доступа.

– Приходится признать, – ответила Мила, – что вам не дали полной картины из-за режима секретности.

Честно говоря, тут было от чего выпасть в осадок.

Во-первых, с какого перепугу аж сам руководитель местного отделения – недостаточно авторизованный офицер?

Во-вторых, непонятно, как вышло, что всему локальному руководству так занизили доступ?

Или…

– У вас этот доступ был всегда, так? И его раньше для всего хватало, – Мила даже не спросила, а констатировала, и по угрюмым выражениям лиц собеседников поняла, что не ошиблась. То есть нашему делу – делу Маруси – изначально присвоили настолько высокий уровень секретности, что доступ к нему получили очень немногие. И Мила, постоянно варясь в этом котле, даже не понимала, насколько высоко забралась. Новый уровень использования сотрудников втёмную! Поздравляем, товарищи эльфы, вы сказали действительно новое слово в деле поддержки секретности! Тайна оказалась настолько тайной, что даже имевшие доступ к ней, не знали о степени её тайности. Медаль вам! Две медали!

Пока все играли в гляделки и (назовём вещи своими именами) отчаянно тупили, интерактивная карта города издала тревожный сигнал, а ранее зелёный сектор мгновенно стал красным, миновав жёлтую и оранжевую стадии.

Здесь мне бы очень-очень хотелось приписать что-то вроде того, как Мила задумалась, что бы сделал Ярик на её месте. Как засомневалась. Как в её уме боролись противоположные позиции, подходы, концепции или что там ещё у эльфов бывает. Круто было бы, если бы в ней шевельнулось что-то неожиданно человеческое – типа, следствие длительного общения с землянами. Но нет – почти наверняка ничего такого она не думала. Мила была эльфкой, думала, как эльфка и поступала как эльфка. А ещё она оставалась – да-да, давайте не станем забывать – бывалой разведчицей. Наконец – и это тоже фактор существенный – её ничто лично не связывало с тем городом и с планетой вообще. И потому она просто приняла решение:

– Это не обычная атака, а полноценное протоплазменное заражение. Запускаем Первый исключительный протокол.

Присутствовавшие кивнули, словно ожидали подобного. Не берусь судить, были ли они более опытны, нежели Мила, но вот личная привязанность свою роль сыграла, и упомянутый протокол они вводить желанием не горели. Кто-то сморщился, точно от кислятины, кто-то принялся старательно тереть глаза. А начальник и вовсе отвернулся к карте.

– При всём уважении, госпожа Милена, мы это поняли и сами из ваших действий в нашем штабе. Однако у вас нет доказательств, что речь именно о протоплазме. Тем более что демоны не появлялись в обитаемых мирах уже давно, и есть мнение, что они вовсе покинули Вселенную.

– Тогда чего ещё вы от меня хотите?

– Любой информации, которая поможет спасти жителей, быстро найти и нейтрализовать источник.

– Мне нечего вам сообщить… – проговорила Мила и зачем-то добавила. – Простите… Я могу только авторизовать вас использовать защитное снаряжение уровня «Д» с тяжёлым плазменным вооружением. Ну, и боевым магам даю авторизацию на термальное уничтожение заражённых.

Новая пауза повисла – на сей раз очень мрачная. Тяжёлая.

Похоронная.

– Есть шанс расколдовать? – спросила эльфка с нашивками отдела правового обеспечения.