Без права на эмоции

Андрей подошел ко мне и протянул руку для пожатия. Я неуверенно дала ему свою ладонь, и он проговорил:

− Вот теперь я узнаю ту взбалмошную девчонку-студентку, которой ты была всего несколько лет назад, Соколова. Молодец, девочка. Глядишь, и выйдет что из тебя, − сказал он и усмехнулся.

Я пожала его руку и уже с улыбкой закинув на себя парашют, потащила его к ожидавшей нас машине. По дороге в штаб все молчали, погруженные каждый в свои мысли. Вернувшись в здание, мы переоделись и разошлись каждый по своим делам.

Выйдя из штаба, я развернула записку, которую мне дал Туз и направилась по тому адресу, где жила Софья. Найдя нужный мне дом, который выделялся на фоне остальных своим отделанным лепниной фасадом, я поднялась на пятый этаж и постучала в дубовую дверь, которая спустя мгновение отворилась. На пороге я увидела небывалой красоты женщину лет сорока пяти, одетую в элегантный длинный шелковый халат бежевого цвета. Женщина удивленно окинула меня взглядом и проговорила:

− Здравствуйте, вы по какому вопросу?

− Здравствуйте. Меня зовут Оля. Я от Туза, − проговорила я и протянула женщине записку.

Женщина бегло пробежала по ней глазами и уже с интересом перевела на меня взгляд.

− Он сказал, что если вы поможете мне, то долг будет закрыт, − тихонько прошептала я и добавила, − помогите, пожалуйста.

Женщина молча улыбнулась и отошла в сторону, давая понять, что я могу войти. Пройдя внутрь квартиры, я огляделась и ахнула, настолько красивым было помещение, в котором жила эта красавица. Женщина заметила мою реакцию и снисходительно махнув рукой сказала:

− Это все мишура, не обращайте внимание.

− Да уж, мишура, − проговорила я, все так же восхищенно рассматривая окружающую обстановку пока мы шли на кухню.

Зайдя в небольшую комнату с красивой кухонной мебелью, женщина указала мне на стоящий у стола диван, и я села. Сама же она облокотилась о стену и закурив сигарету внимательно на меня посмотрела.

− И чем я могу помочь такой воспитанной девушке, как вы? – проговорила она, давая понять, что мы из разных кругов и мне не стоит ничему у нее учиться.

− Понимаете, я разведчица. То есть еще не разведчица. Но могу ею стать, если за две недели научусь всему, чтобы сойти за одну даму, немку весьма определенного круга и специфического поведения, − проговорила я и дословно передала описание Хильзы Миллер Софье. – У меня так не получается себя вести. А вот у моей напарницы−это просто в крови все. Она такая красивая, грациозная, смелая в делах с мужчинами. Если я не научусь быть такой же, то мою кандидатуру отвергнут и поедет она. А мне просто необходимо это назначение. Жизненно необходимо.

− Жизненно необходимо…не видела я еще человека, который бы так рвался навстречу своей смерти, − проговорила женщина, выпуская густой клубок дыма. – Тебе что, не сидится в Москве под теплым боком своего мужа? – спросила она, указывая на мое обручальное кольцо.

Я перевела взгляд на свою ладонь и потерев кольцо, которое так и не сняла до сих пор после известия о Димкиной смерти ответила тихо:

− Это прошлое.

− Разошлись что ли? Иль погиб? – спросила Софья, все так же изучающе смотря на меня.

− Он разведчиком был. Его самого и всю группу поймали и расстреляли, − проглотив комок в горле ответила я.

− Так ты потому так рвешься на фронт, что умереть хочешь? – приподняв бровь спросила женщина.

− Нет. Мое задание напрямую связано с тем, кто виновен в смерти моего мужа. Меня туда направят, понимаете? Если я смогу туда попасть, я смогу отомстить и спать спокойно. Если не погибну, конечно, − ответила я.

− Ясно, − проговорила женщина, гася сигарету о хрустальную пепельницу. – Хорошо. Помогу. Уважаю в женщинах такую самоотверженность. Сама когда-то такой была. И Тузу передашь тогда, что должок закрыт. А то он на мне как камень висел все эти годы. Все думала, чем же мне расплачиваться придется с ним. А такой вид расплаты мне уж очень по душе, − нараспев проговорила женщина и подойдя ко мне подала руки, заставив меня встать на ноги.

Я встала, и Софья обошла кругом меня, затем подняла подбородок, развернула мои плечи назад и шлепнула ниже поясницы.

− Нда, − констатировала она только ей одной ведомый факт и вытащила шпильки из моих волос, заставив их рассыпаться по плечам. – А теперь пройдись, − сказала она отойдя в сторону и я прошла из кухни в коридор и обратно под пристальным взглядом моей новообретенной наставницы.

− Ну что? – спросила нетерпеливо я, совсем не понимая, что во мне могла видеть Софья, разглядывая мою походку.

− Ну что-что?! Запущенный вариантик. Эдакая девчушка в длинной юбке без капли раскрепощенной. Ты точно замужем была? – с насмешкой спросила меня Софья.

− Точно, − обидевшись ответила я.

− Поверю на слово, − скривившись ответила Софья и добавила, − понимаешь, детка, тебе надо сыграть тигрицу, а ты – мышь, ну на худой конец…даже нет, ты – мышь и не более того.

− Да ладно вам, я всегда нравилась мальчишкам, − так же обиженно ответила я.

− Вот именно. Мальчишкам. А эта особа, − сказала она, беря в руки фотографию Хильзы и показывая ее мне, тыча при этом пальцем в образ немки, − эта особа нравится не мальчишкам. Она нравится матерым волкам. Мужчинам такого уровня, которых ты и в жизни то не встречала, поскольку сидела под папкиным крылом, который и близко бы тебя к ним не подпустил. Тебе нужно ее сыграть, эту волчицу, и без капли оттенка того, которой ты являешься сейчас.

− Ну так научите, как стать волчицей, − строго проговорила я.

− Научите, − хмыкнула Софья и небрежно кинула фотографию на стол, затем выражение ее глаз сменилось на искрящееся и игривое и она, прикусив свою пухлую нижнюю губку алого цвета кокетливо произнесла, − научу. Только не обижаться, не ныть, не стесняться и впитывать все как губке, поняла меня?

− Поняла, − серьезно произнесла я.

− Да и, кроме того, то, чему я тебя научу поможет тебе в будущем и себе найти не мальчишку, а матерого волка, − с улыбкой проговорила женщина, взяв меня за руку и стягивая обручальное кольцо с пальца и кладя его на стол, кивая при этом в сторону него своей хорошенькой головкой. − А это – прошлое. Самое прекрасное, самое волнующее и дорогое. Но это – прошлое. Такого, что было у тебя с твоим первым мужчиной, более у тебя не будет ни с кем. Это нужно принять и понять. И отпустить. Но будет еще что-то, что будет иметь свое очарование и красоту. Будет мужчина, девонька, вот увидишь, будет такой, который тоже заставит биться твое молодое сердечко так же сильно, как оно билось при встрече с тем единственным, за которого ты когда-то замуж выходила.

Софья произнесла эти слова с такой уверенностью и добротой, что я почему-то вздохнула с облегчением, глядя на одиноко лежащее на столе маленькое колечко золотого цвета. Эта красивая молодая женщина в ту минуту вселила в меня веру в то, что жизнь у меня не закончена. Выполнить бы мой долг перед Димкой и жить дальше…если судьбе будет так угодно. Я подняла свои красные от надвигающихся слез глаза на эту великолепную женщину и обняла ее, сказав тихое «спасибо». Софья потрепала меня по щеке и проговорила:

− Первое правило – никаких эмоций. Такие женщины, как эта немка, и эмоции показывают только тогда, когда им это выгодно. Поэтому. Плачешь только тогда, когда понимаешь, что это повлияет на мужчину в хорошем смысле этого слова. Некоторых мужчин просто выводят из себя слезы, поэтому плакать при них запрещено категорически, там другие приемы работают. Но об этом позже. А сейчас пойдем в гардеробную, оденем тебя и будем учить.

Пройдя через всю огромную квартиру, мы зашли в довольно-таки внушительную комнату, всю завешенную нарядами. Посреди нее стоял стол, накрытый красивой бархатной скатертью, в дальнем углу красовался белый туалетный столик с зеркалом, а возле одной стены стояло огромное зеркало, к которому и подвела меня Софья.

− Чтобы вести себя так, как та женщина, нужно любить себя, свое тело, свое отражение в зеркале. Зеркало – твой самый лучший друг, потому, что оно помогает тебе видеть себя в любом свете, − проговорила Софья, расстегивая на мне платье и стягивая его на пол, благодаря чему я осталась стоять перед своим отражением в одном только белье.

Подтянув бретельки на бюстгальтере, она помогла мне красиво уложить свою грудь, которая тут же приняла пленительные очертания, вызвав у меня улыбку.

− Ты молодая и очень красивая девушка, Оля. Нужно только научить сиять эту красоту в нужном свете, а для этого ее необходимо обернуть в нужную обвертку, − проговорила Софья и достав одно из платьев из стоящего рядом шкафа помогла его надеть.

Когда на платье была застегнута последняя пуговица я обернулась к зеркалу и ахнула. Я выглядела совсем иначе благодаря этой не такой уже и откровенной, но так мастерски подобранной под меня одежде. Мягкий голубой цвет ткани оттенял мои серые глаза, туго затянутый широкий пояс, завязанный в затейливый бант, придавал моей талии изящный вид, слегка увеличенный вырез сзади открывал соблазнительно мою спину, а красивое декольте умело поддерживало пленительные очертания моей груди. Такое ощущение, что платье было шито прямо под меня, настолько идеально оно село на мою фигуру.

− Ну? Понимаешь теперь, о чем я? − спросила женщина, видя мой изумленный взгляд.

− Да, − ответила я с улыбкой и покрутилась вокруг себя.

− Теперь походка, − строго продолжила Софья, пройдясь по комнате из одного конца в другой. – Бедра – твой главный козырь. Когда идешь, то делай едва уловимые, плавные, покачивающие движения, дабы у мужчин, которые на все сто всегда провожают женщин взглядом, разгорался интерес к твоему телу, которое при такой походке соблазнительно окутывает ткань платья.

Софья говорила и говорила, заставляя меня то и дело повторять за ней разнообразные жесты и движения, которые должна была, по ее мнению, уметь делать каждая женщина. Она учила меня красиво садиться за стол, элегантно и в то же время соблазнительно держать бокал, отпивая глоток и смотря на мужчину поверх него, завлекая его взглядом, кокетливо стрелять глазками и томно взирать, дабы увлечь, как она любила выражаться, матерого волка. Затем мы отточили описанные в донесении жесты и привычки Хильзы, присущие только ей, этой загадочной женщине, образ которой мне предстояло носить на себе в случае одобрения моей кандидатуры. Позже мы перешли на макияж и прически, благодаря чему я самостоятельно смогла нарисовать на своем лице то, что утром изобразил на мне Андрей. Мы так увлеклись, что совсем потеряли счет времени и когда вышли из гардеробной, то увидели, что на улице стояла уже непроглядная темень.

− Так поздно уже! – проговорила я с сожалением.

− Оставайся сегодня у меня. А завтра поедешь отсюда на работу. Позвони отцу и предупреди его, − предложила Софья.

− А я вам не помешаю?

− Нет, моего сегодня не будет. У них заседание допоздна, поэтому я сказала, чтобы ночевал у себя, дабы не беспокоить меня в столь поздний час, − улыбнувшись ответила Софья и повела меня на кухню, где начала готовить незатейливый ужин пока я разговаривала с отцом по телефону.

Усевшись за стол и с наслаждением отпивая из чашки кофе, я спросила:

− А как целовать мужчину, если у тебя с ним ничего нет? Как сыграть страсть и влюбленность? Этому же нельзя научиться, наверное?

− Почему? – пожав плечами проговорила Софья. – Тот мужчина, с которым ты будешь играть эту роль, он тебе не противен? У тебя есть к нему симпатия хоть какая-то? – спросила она, закуривая сигарету.

− Я даже не знаю, никогда об этом не задумывалась, − ответила я и впервые за все это время и сама задала себе вопрос насчет Андрея. – Он красивый молодой мужчина. И он ни капельки мне не противен. И можно сказать что да, он мне очень симпатичен.

− Ну и в чем тогда дело? Просто наслаждайся его обществом в такие минуты и все. Наслаждаться обществом мужчины – это прекрасно. А у вас еще, конечно опасное, но такое романтичное задание. Как в кино прямо. Так что не вижу ни одной причины, по которой мне бы нужно было тебе здесь давать указания. Нужно целовать, обнимать или еще что? Просто делай и все, − ответила женщина с улыбкой глядя на мое недоумение, написанное на лице.

− У напарницы это так хорошо выходит, прямо как по-настоящему, − проговорила я, откидываясь на спинку стула и рассказывая Софье как Нинка лихо крутится подле нашего бывшего преподавателя.

− Так может у нее это и есть по-настоящему, раз она не отлипает от него. Ты не думала об это? Может он ей нравится просто? – спросила Софья засмеявшись.

− Может и так, − задумчиво проговорила я, удивленная тем, что совсем не рассматривала такой вариант.

− Ох, девчонка ты еще, Оля,− все так же смеясь прощебетала Софья.

− А как вы с Тузом познакомились? – решив перевести нашу беседу в другое русло спросила я. – Нет, если не хотите, можете не отвечать, − добавила я, увидев на лице женщины образовавшуюся напряженную складку меж бровей.

− Отчего же. Отвечу. Рассказ, правда, не для воспитанных барышень, − с насмешкой окинув меня взглядом сказала она и продолжила, − Я раньше была девушкой не очень нравственного поведения, мягко говоря. В двадцать лет я как-то ужинала в ресторане и познакомилась с Косым. Ты я думаю в курсе, кто это такой. Ну и деньги, внимание, наряды сделали свое дело. Я стала его любовницей. Но Косой был человеком, который любил поколачивать периодически своих женщин и мне часто перепадало от него. Со временем мне все это надоело, и я решила уйти от него. Но не тут-то было. Косой упорно не хотел меня отпускать и как-то раз закрыл на одной квартире, приставив ко мне в охрану Туза, дабы я не смогла сбежать. Сам же каждый вечер захаживал ко мне и издевался, заставляя насильно ложиться с ним в постель, избивал, таскал за волосы, в общем делал все, дабы я запомнила его на всю жизнь на прощание. Как-то утром, когда Косой ушел, я сидела на кухне зареванная и услышала, как дверь в квартиру отворилась и ко мне на кухню вошел Туз. Он тогда положил передо мной на стол довольно-таки внушительную сумму денег и адрес одной квартиры. Затем сказал мне уходить и оставаться на той квартире до тех пор, пока он не уладит все с Косым. Я быстро собралась и убежала. Вечером в мое новое жилище приехал Туз с кучей продуктов и нужных мне мелочей и приказал ни под каким предлогом не покидать квартиру, поскольку взбесившийся Косой начал искать меня по всему городу. Туз тогда все так обставил, будто бы я сама расшатала решетку на окне и смогла улизнуть таким образом. Так я и жила на квартире, пока все не улеглось и Косой не нашел себе другую пассию, благополучно забыв про мое существование. Туз каждый вечер приезжал ко мне и вскоре мы стали любовниками. Он был таким со мной…Я даже не знаю, как сказать. Он не был тем криминальным отбросом, которого я видела ранее, пока была рядом с Косым. Это был совсем другой человек. Умный, начитанный, рассудительный, спокойный. Я всегда любовалась ним и думала, какая бы судьба его ждала, не случись тогда революции. Он же был человеком из высшего света, а оказался на самом дне. Затем я смогла со временем выйти из своего укрытия. Туз на тот момент влюбился в другую женщину, и я очень тяжело перенесла наше расставание. Пошла работать помощницей в подпольный бордель, где познакомилась…в общем не буду трогать эту тему. И оказалась здесь, − с улыбкой окинув свои апартаменты закончила рассказ женщина.

− Дааааа, − протянула я, с восхищением смотря на Софью. – Прямо как в сказке про Золушку.

− Да уж, про Золушку, − хмыкнула в ответ женщина. – Про Золушку из борделя. Ладно, пойдем спать, − добавила Софья и мы пошли каждая в свою кровать.

На следующее утро я проспала, не услышав будильник. Вскочив, я с ужасом увидела сколько время и начала поспешно натягивать на себя платье. Софья тоже только-только проснулась, и заспанная вышла из своей комнаты.

− Ты куда прям так срочно летишь? – зевая спросила она. – Позавтракай хотя бы.

− Да какое там позавтракай! Мне сейчас позавтракать только осталось и благополучно вылететь из штаба. Андрей прощать мне опоздания не будет, я знаю, − проговорила я, наспех умываясь и причесывая волосы.

− Андрей это тот, с которым играть нужно будет? – спросила с интересом Софья.

− Да, он такой строгий! Совсем не изменился с того времени, когда заставлял меня зубрить немецкий, − приподняв брови и покачав головой проговорила я.

− Вспоминай, что я вчера тебе говорила насчет мужчин и применяй на практике, − разведя руками с улыбкой произнесла Софья, открывая мне входную дверь. – Привет Тузу передавай. И сама как будет надобность забегай ко мне, может еще какие вопросы возникнут, − потрепав меня по плечу сказала женщина и я, утвердительно кивнув ей, помчалась в штаб. Через пол часа я, запыхавшаяся, влетела в здание штаба и быстро постучавшись зашла в кабинет Гордеева. Нинка сидела на стуле, закинув нога на ногу и снисходительно глядя на меня сказала:

− Соколова, ну ты совсем не изменилась. А сейчас время-то военное, строгое. Нельзя опаздывать.

Я закрыла глаза и вздохнула, дабы не взорваться. Затем посмотрела на мужчин и проговорила, едва переводя дух:

− Извините меня, пожалуйста. Больше такое не повторится.

− Я очень на это надеюсь, − строго ответил Андрей.

− Можно мне поговорить с вами наедине? – спросила я у мужчин, давая понять, что персона Нинки нежелательна сейчас в кабинете.

Гордеев молча кивнул Нине на двери и та, хмыкнув, оставила нас одних.

− Можно мне отсутствовать пару дней? – неуверенно проговорила я, поглядев на Андрея, который услышав такую фразу с усмешкой поглядел на меня.

− Да хоть десять, − ответил он.

− Мне правда надо. Очень, − извиняющимся тоном проговорила я.

− Я не сомневаюсь, − в таком же духе ответил мужчина.

− Да брось ты, майор, − оборвал его Гордеев строго. – Оля, если тебе нужно, то я тебе разрешаю не приходить два дня, но не более того. Но ты должна довести за эти дни вокал до ума, особенно те две песни, которые тебе написала Мария Федоровна. Договорились? – мягко проговорил Гордеев, и я облегченно вздохнула.

− Спасибо вам огромное! Я все сделаю на отлично, − счастливо улыбнувшись я подлетела к Гордееву и поцеловав его опять в щеку, показала язык Андрею как раньше в университете, чем вызвала его усмешку, пулей вылетела на улицу и отправилась в управление к отцу.

Зайдя в кабинет отца, я плюхнулась устало на стул перед ним и бросила сумку на пол.

− Папа, ты не представляешь себе! Я с такой женщиной познакомилась! – вспоминая вчерашний день проговорила я.

− Это с той, у которой ты ночевала? – с сарказмом проговорил отец.

− Да. Папочка, она такая красивая, я таких женщин никогда не видела. Она меня столькому научила, ты не представляешь себе…потрясающая особа! – в восторге проговорила я.

− Это ради этого ты из штаба отпросилась? – строго спросил отец.

− Нет, не ради этого, − уняв свои эмоции ответила я. – Мне помощь твоя нужна.

− В чем?

− Мне нужно мальчика одного найти. Он, скорее всего в детдоме каком-то. Его мать умерла лет пять назад. И о ней бы узнать хоть что-то. Где похоронена хоть, − проговорила я, вытаскивая из сумочки блокнот с записями и кладя перед отцом.

Отец бегло пробежал глазами по записям и спросил:

− Тебе зачем это надо?

− Это не мне. Это человеку одному надо. Он мне помог, теперь я хочу хоть что-то для него сделать.

− Какому человеку?

− Осужденному одному. Его Тузом зовут. Он нас с Нинкой в штабе в карты играть учит. Немка же виртуозная картежница оказалась, вот нужно, чтобы и мы умели играть мастерски. Ну так что, поможешь? – заглядывая хитро в глаза отца спросила я.

− Осужденный…карты…немка. Оля, тебе не кажется, что не нужно бы тебе во все это лезть? Может хватит уже? Поигралась и хватит, − строго проговорил отец.

− Я не играюсь, папа. Для меня это очень важно. Я только оживать начала в надежде, что все у меня получится. Ты понимаешь, папа? Я оживать начала! – тихо прошептала я отцу.

Отец долго сидел и молча смотрел на меня. По его лицу было видно, что он радовался тому, что я действительно крылья начала расправлять после того, что со мной произошло. Но, в то же время он прекрасно понимал, что то, к чему я стремилась так отчаянно, могло в два счета лишить меня всего, и жизни, и крыльев. Посмотрев еще раз на записи, он взял телефон и попросил секретаршу вызвать какого-то человека. Через пять минув в кабинет постучали и на пороге появился молодой парень примерно моего возраста с рыжими волосами и румяным, улыбчивым лицом.

− Женя, знакомься, это моя дочь, Ольга.

− Очень приятно, − проговорил парень, улыбнувшись искренней улыбкой.

− Евгений, вот здесь записи, нужно найти мальчика одного и узнать о женщине, − проговорил отец, протягивая блокнот парню. – Возьмешь машину и вместе с Олей объедете все детские дома Москвы. Авось мальчишка где-то здесь находится. Если нет, то завтра поедешь к Михаилу Георгиевичу в управление, к тому, к которому мы ездили на прошлой неделе, и попросишь его поднапрячься, чтобы найти информацию.

− Будет выполнено, товарищ полковник, − проговорил парень и мы с ним направились на улицу, где сели в автомобиль и поехали в один из ближайших детских домов.

Подъехав к невысокому зданию, я вышла из машины и оставив моего сопровождающего на улице пошла внутрь. Найдя кабинет заведующей, я показала ей записи, которые сделал Туз, но она с сожалением покачала головой, и мы с Женей отправились дальше. Тот же самый результат ждал нас и в других детских домах. Никто не знал никакой Галины Скворцовой и мальчика с такой фамилией нигде не было. Я откровенно запереживала, поскольку понимала, что после эвакуации, затем после возвращения детских домов в Москву мы могли и не найти там мальчика. И быть он мог невесть где, если остался в живых в это темное время. Уже отчаявшись мы заехали в самый последний дом на окраине Москвы и пройдя без энтузиазма по гулким помещениям здания, в коридорах которого отовсюду слышались звонкие детские голоса я остановилась перед дверью заведующей и постучала.

− Проходите, − услышала за дверью я строгий голос и неуверенно вошла в комнату.

− Здравствуйте, − поздоровалась я, робко переминаясь с ноги на ногу, поскольку у меня с самого детства в душе присутствовал страх перед казавшимся мне таким грозным званием «Заведующая детского сада». В детском саду воспитательница вечно пугала нас, грозясь позвать в группу эту страшную женщину, в те минуты, когда наше поведение выходило из-под ее контроля.

− Проходите, присаживайтесь, − проговорила женщина, указывая мне на стоящий около стола стул. – Вы по какому вопросу к нам?

− Мне бы мальчика найти надо, − ответила я, уже в который раз за сегодня протягивая свой блокнот.

Женщина пробежала глазами по записям и отдала блокнот мне.

− А вы кем приходитесь этому мальчику? – спросила она.

− Я – никем, − ответила я. – Но его ищет отец уже несколько лет. Но, пока безрезультатно.

− А отцу вы кем приходитесь? – прищурив глаза спросила женщина.

− Тоже никем. Он мне помог очень. Я решила отплатить ему тем же, − пожав плечами ответила я. – Ну так как? Нет у вас мальчика?

− Как вас зовут? – задала встречный вопрос женщина.

− Ольга, − ответила я.

− Ольга. Я могу с вами говорить открыто? – спросила женщина.

− Конечно.

− Мальчик здесь, в этом детдоме. Мишкой его зовут. Десять лет исполнилось ему неделю назад. Но вот только я бы попросила вас не говорить о нем отцу, − проговорила женщина.

− Почему? – удивленно спросила я.

− А вы думаете мальчику будет лучше, если он будет знать, что его отец – криминальный авторитет по кличке Туз?

− Так вы его знаете? – удивленно воскликнула я.

− Знаю. Я дружила с Галиной. Когда она умирала, то просила приглядеть за Мишей. Еще она просила, чтобы я в свое время рассказала Тузу о том, что Миша его сын. Но я решила этого не делать. Приходил сюда Туз ещё в начале войны, но я сказала, что нет у нас такого мальчика. Он тогда денег много оставил нашему детдому, поскольку он был последним в Москве, где можно было найти ребенка. Меня еще тогда терзали сомнения насчет того, правильно ли я поступаю. Но потом я узнала, что у Туза разборки его банды с кем-то начались и решила оставить в неведении и отца, и сына.

− Но ведь не вам решить и не вам судить, вы же понимаете? Туз − отец Миши. Они оба имеют право знать. Туз не такой уже и плохой человек, и я думаю был бы прекрасным отцом, если бы в свое время Галина не ушла от него и не скрыла, где находится. Да, у него такая жизнь. Но он правда хороший, − проговорила я слова, которые, как мне казалось ранее, никогда бы не применила по отношению к человеку такого уровня.

− И Галка так же говорила, − со вздохом ответила женщина. – Она до последнего вздоха жалела, что ушла тогда от него. Жалела и не могла вернуться, настолько ей было стыдно перед ним. Она и захворала то тогда, наверное, из-за разлуки с ним. Помню, лежачая она уже была, бредила перед смертью и все прощения у него просила. Я ей пот вытираю со лба, а она смотрит на меня и прощения у него просит. Страшно так было, − добавила женщина, едва сдерживая слезы.