Война Искры: Равника

В эту минуту Белерен, Джура, Тефери и эта женщина, Лавиния из Азориусов, находились внизу, на площади, во власти вопиюще несуразного заблуждения, будто ничтожные чары невидимости способны укрыть их от разума Древнего Дракона. Их появление без труда заметил бы даже этот слабак, его братец, Уджин! И вот так они думали одурачить его, Боласа? Хм…

Ну, а что там их союзники? Златогривый, Налаар, Баллард и Карн по-прежнему пребывали в стенах представительства. Отворение портала Межмирового Моста пережили все четверо, и это стоило признать небольшим чудом. Однако оно будет последним из чудес, которые им суждено сегодня увидеть.

Весс, разумеется, ждала на позиции. В полной готовности выполнить повеление господина, дабы спасти собственную шкуру, покрытую вязью загадочных татуировок. Второй слуга, Баан, охранял Бессмертное Солнце.

Болас расширил охват, потянулся мыслями вдаль. Кто еще из мироходцев сейчас на Равнике? Какой-то незнакомый мальчишка, едва-едва почувствовавший Искру и явственно пахнущий Гобаханом… Этот был совсем близко, как и вор по имени Фейден. Кроме них, к площади двигались бывшие, так сказать, креатуры дракона, Кайя и Зарек. До этого оба – каждый сам по себе – пытались упрочить собственную власть над гильдиями, что якобы возглавляли. Естественно, великими успехами попытки не увенчались, ведь оба были обязаны возвышением ему, Боласу, а когда оставили его службу, дракон, в свою очередь, тоже бросил их на произвол судьбы. Ну, а без его поддержки им и мясного пирога не слепить – что уж там говорить об упрочении власти! Вот и так называемый «глава гильдии» Раде тоже сидит у костра в кратере Груулов, стараясь не выпустить из рук хлипкую опору собственной власти. Этому Болас еще мог бы помочь, стоило лишь захотеть… но стоит ли? Дракон ненадолго задумался. Да, возвышение Раде тоже устроил он, но… нет. Какой в нем смысл? Теперь Раде для Боласа бесполезен.

«Разве что только в одном».

Тем временем с противоположного края города двигались на соединение со Златогривым Аджани Тамиё с Киорой, прибывшие пару минут назад. За ними, одна за другой, в ответ на призыв Маяка, явились Нарсет и Самут.

И в ту же самую секунду на территории Ракдоса появился еще один мироходец.

«Кто же? О, да. Об-Никсилис. Этот, по крайней мере, чуть интереснее прочих. Хотя “интереснее” – пожалуй, не совсем подходящее слово. Возможно, чуть менее скучен?»

За этими шли еще и еще, а сколько еще придет… И каждого Болас помнил по имени, знал все его возможности. Все сильные и слабые стороны. Все трещины в латах каждого. Все это стало его ремеслом.

Прежде, чем день подойдет к концу, на зов Маяка Нив-Миззета откликнется не одна сотня мироходцев. Это изобретение, это устройство малыш-дракон берег на самый крайний случай. Если больше ничто не поможет, Зареку следовало привести Маяк в действие, созывая к себе мироходцев со всей Мультивселенной, и те, разумеется, явятся на подмогу. Ну, а поскольку больше ничто не помогло, поскольку Болас оставил от Нив-Миззета только груду костей, Маяк в самом деле был активирован. И ни единой из этих жалких пародий на разумные существа даже в голову не пришло, что идея Маяка заронена в так называемый «Огненный Разум» Нив-Миззета им, Боласом!

При этой мысли Болас невольно заулыбался.

«А мироходцы идут и идут… о, возможно, придут не все, но и этих будет довольно. Вполне довольно».

Всякий, явившийся на зов Маяка, угодит в ловушку. Бессмертное Солнце не выпустит с Равники никого, отдав их на милость дракона и его хитроумных замыслов. План Боласа работал, точно прекрасно отлаженный часовой механизм. И Межмировой Мост, открытый Теззеретом с Амонхета, был первым ударом этих часов судного дня.

Тут Болас осознал, что поддается злорадному торжеству, и на миг призадумался: быть может, этакие эмоции ниже его достоинства? Однако на деле угрызений совести он не испытывал. Враги до сих пор не сумели удивить Древнего Дракона ничем. Буквально ничем. Пожалуй, хоть сколько-нибудь удивительным могло показаться одно: как скверно Стражи подготовились к этому дню. После того, как он наголову, с позором разгромил их на Амонхете, следовало бы ожидать, что в новый бой они вступят хоть с каким-нибудь планом. Хоть с самым плохоньким.

«Хоть с чем-то, похожим на план – разумеется, жалкую, безнадежную, но все же стратегию!»

Но нет, куда там… муравьи стратегии чужды. Муравьи попросту следуют своим, муравьиным инстинктам, без конца повторяют одни и те же действия, бегут раз навсегда проторенной тропкой снова, и снова, и снова – неважно, к чему это приведет.

«О да, на сей раз муравьи могут двинуться маршем на пару футов левее, а не правее, но все же пойдут вперед – пусть даже навстречу неминуемой гибели. Они же никогда ничему не учатся».

Подумав об этом, Болас даже слегка устыдился за них.

Между тем единственным мироходцем с Равники, кого он не мог отыскать, оставалась Враска. От края до края обшарив, прочесав мыслью город-мир, он убедился: на Равнике Враски нет. Должно быть, сбежала в другой мир. Что, впрочем, ничуть не удивляло, однако было немного досадно: Боласу очень хотелось примерно наказать ее за шальные порывы к бунту. Но ничего, рано ли, поздно, а он ее где-нибудь да настигнет. Со временем он переловит всех мироходцев в Мультивселенной до одного, придут они сегодня на Равнику или нет.

В конце концов, спешить ему некуда. Время есть – он ведь бессмертен. Когда-то он, Никол Болас, даже был богом, и скоро, очень скоро, станет богом опять…

Картина двенадцатая. Джейс Белерен

«Ну, хватит. Пора и меру знать».

В конце концов, он, Джейс – Воплощение Договора. Нет, к этой власти он отнюдь не стремился. Более того, сопряженные с нею обязанности ему чаще всего не нравились. Древний сфинкс, головоломка, лабиринт, явление судебного пристава… и, наконец, этот дар, что обычно казался, скорее, проклятием. Все это было весьма непросто, но в сумме сводилось к следующему: вся магия, связующая Равнику через десять правящих ею гильдий, все токи магической силы, струящиеся под городом, нашли средоточие в нем – в особе Джейса Белерена.

Магическая мощь, подвластная Воплощению Договора, действительно была велика. Все, что бы Джейс ни объявил законом, немедленно претворялось в жизнь. С этим следовало быть осторожным – или, по крайней мере, действовать с умом. Не нарушая процедуры. Подобно судье, в вынесении вердиктов Джейс должен был держаться буквы Договора, заключенного десятью гильдиями. Попросту пожелать появления (или, кстати сказать, ликвидации) чего-либо он не мог. И раз-другой испытал это на делах незначительных – пожелав кусок трдельевого торта в глазури и тому подобное. Разумеется, никакого торта он не получил, так как о правах граждан на получение бесплатных десертов когда бы душа ни пожелала в законах не говорилось ни слова. Однако в вопросах гораздо более существенных Джейс обладал потрясающей мистической властью – согласно либо букве, либо духу закона, либо тому и другому разом.

Вот потому он и колебался – до этой самой минуты. Будь то в пределах его полномочий, он с радостью выдворил бы Никола Боласа из пределов этого мира. Или пожелал его смерти. Увы, согласно Договору гильдий, в появлении дракона на Равнике ничего незаконного не усматривалось. Даже создание пирамиды и статуи были проступками спорными, поскольку Площадь Десятого Района являлась нейтральной территорией. Попробуй Джейс повелеть им исчезнуть или воспользоваться ими как предлогом для атаки на Боласа, могло, конечно, и получиться. Но, с учетом значительной силы Боласа, могло и не выйти, и тогда Джейс лишь показал бы противнику свою силу – и пределы оной.

Когда они вчетвером покидали представительство, их план был довольно прост. При помощи ментальных сил Джейса и власти Тефери над временем подойти к Боласу достаточно близко, чтоб Джейс смог, так сказать, выписать магический ордер на его арест, попросту обвинив дракона в нарушении спокойствия граждан. «Ордер» Джейс облек бы в форму чар временного паралича, а Гидеон – покончил с драконом, пустив в ход Черный Меч. Согласно закону, за подобное преступление Гидеона следовало наказать, но Джейс, воспользовавшись имевшейся в Договоре статьей о помиловании, свел бы наказание практически к нулю. К общественным работам – к уборке мусора, например. Возможно, Гидеону бы даже понравилось.

Однако Межмировой Мост изменил всё. Портал погубил немало горожан и уничтожил представительство Воплощения Договора. Между тем, любое покушение на Договор влекло за собой множество наказаний, включая смертную казнь, а любая очевидная угроза для Равники и ее жителей по всем законам находилась в рамках Джейсовой компетенции. Теперь он был твердо уверен, что вправе воспользоваться властью Воплощения Договора. Закрыть Мост и ликвидировать опасность, которую представляет собою Болас, покончив с Боласом раз и навсегда.

Джейс, Гидеон и Тефери с Лавинией по-прежнему оставались невидимыми для посторонних глаз. Гидеон рванулся назад, к зданию представительства, но Джейс сгреб его за плечо и потянулся к товарищу мыслью.

«С ними все в порядке, – телепатически шепнул он, пользуясь тем же каналом. – Я удостоверился. Все целы, невредимы, выбираются наружу».

«Это хорошо. Но там ведь посторонние – пострадавшие, и опасность не миновала. Нужно помочь им», – заявил Гидеон.

«И мы их без помощи не оставим. Но дай же мне две минуты, чтоб я смог применить власть Воплощения Договора, и я все это прекращу. Когда дракон будет мертв, а портал закрыт, “помочь им” станет значительно проще».

Гидеону, очевидно, по-прежнему не терпелось рвануться на помощь, но разумности Джейсовых слов не мог отрицать даже он, господин-Великий-и-Славный-Герой.

«Две минуты», – мысленно напомнил Гидеон.

«А то и меньше», – откликнулся Джейс, переглядываясь с Лавинией и Тефери.

Лавиния только кивнула. Любому другому ее кивок не сказал бы почти ни о чем, но Джейс-то знал: для Лавинии он равнозначен воодушевляющей речи, и это заставило воспрянуть духом. Сказать откровенно, Лавиния с самого начала, пусть и держалась с ним мрачновато, но верила в Джейсов потенциал на посту Воплощения Договора более, чем сам Джейс.

«Удачи», – телепатически пожелал ему Тефери, едва заметно пожав плечами.

Джейс собрался с духом и призвал магию Равники. На этот раз все отчего-то показалось каким-то иным. Чего-то недоставало. Что-то пошло не так. А может, тому виной лишь его собственная неуверенность, собственные сомнения? Раздумывать времени не было. В последний раз коснувшись сознания Лавинии, причастившись ее непреклонной решимости, Джейс Белерен взял на себя полную власть Воплощения Договора десяти гильдий.

– Дракон Никол Болас злодейски убил граждан Равники и покусился на Договор гильдий, уничтожив представительство его Воплощения. Именем Воплощения Договора приказываю: закрыть этот портал, а Боласа казнить смертью.

И – ничего. Никаких перемен.

– ЗАКРЫТЬ ЭТОТ ПОРТАЛ.

Вновь – ничего.

– ДРАКОНА НИКОЛА БОЛАСА КАЗНИТЬ СМЕРТЬЮ.

Опять ничего!

Где же власть Воплощения Договора? Джейс потянулся мыслью в самую глубину души, охватил мыслью всю Равнику от края до края.

Ничего. Ни-че-го.

«В чем дело?» – спросил Гидеон с нотками нетерпения.

Джейсу отчаянно захотелось дать ему в челюсть.

«Не знаю».

Но в следующий же миг Джейсу подумалось, что на самом-то деле он все понимает. В следующий же миг он осознал, что потратил последние пару минут, уговаривая самого себя поверить в план, который заведомо не сработает.

«Я потерял власть. Потерял власть».

«Джейс…»

«Проклятье, Гидеон, я – больше не Воплощение Договора!»

«Как?»

«Союз между десятью гильдиями с самого начала был, в лучшем случае, непрочен, – вступила в их мысленный разговор Лавиния. – Когда Враска убила Исперию и предала нас всех, результат был катастрофическим. Все взаимные симпатии, все взаимоотношения между гильдиями пошли прахом. Возможно, и сам Договор десяти гильдий был аннулирован».

«Так возобновите этот треклятый договор!» – велел Гидеон.

«Если бы все было так просто, – подумал Джейс, а для общего сведения мрачно сообщил: – Дело не в гильдиях. Они друг другу не доверяли никогда, за тем-то Договор и понадобился. Нет, дело в токах магической силы. Равникские токи силы сходятся под представительством Воплощения Договора. Поэтому его и построили именно здесь. Поэтому Болас и отворил Межмировой Мост в этом месте. Чтоб разорвать токи силы. И его план сработал. Договор десяти гильдий и управляемая им магия исчезли, развеялись. Возможно, навсегда».

«А это твое, насчет “слово – закон”?»

«Забудь. Было и прошло. Еще одним оружием в нашем арсенале меньше…»

Казалось, в голове Джейса Белерена явственно зазвучал хохот Боласа.

Картина тринадцатая. Гидеон Джура

Яростно зарычав, Гидеон сорвался с места и устремился к порталу – спасать от гибели, кого сумеет.

«Девять преисподних, Гидеон, подожди! – заорал по телепатическому каналу Джейса Тефери. – Я не так молод, как прежде, мне за тобой не успеть!»

– Мы должны спасти этих людей! – оглянувшись, крикнул в ответ Гидеон.

«Будь любезен, потише, – напомнил ему Джейс. – Показывать Боласу этот меч нам совсем ни к чему!»

Одной только Лавинии и хватило проворства поймать Гидеона за руку. Гидеон развернулся к ней. На глазах его выступили слезы.

«Мы должны помочь. На счету каждая секунда».

Стиснув его щеки латными рукавицами, Лавиния зашептала – так, чтоб ее слышал он и только он:

– Знаю. Здесь мой мир. Все это мой народ. Но ты не должен показываться Боласу на глаза. Черный Меч – последняя наша надежда.

Гидеон согласно кивнул и утер глаза.

«Очевидно, сию же минуту в атаку на Боласа мы не пойдем, – подумал Джейс. – Невидимость с нас снимаю, целиком сосредоточусь на маскировке Черного Меча и его силы».

Все четверо двинулись назад, к Межмировому Мосту. Тут-то Гидеон и увидел ее. Вот она робко взобралась на груду каких-то обломков, вот поднялась на вершину обрушившейся балюстрады, выпрямилась во весь рост, замерла…

Лилиана Весс!

«Она все же пришла на Равнику».

Улыбнувшись, Гидеон оглянулся и полоснул Джейса гневным взглядом.

«А я же тебе говорил! Я говорил, что она придет!»

Но Джейс не откликался – просто, не мигая, смотрел в сторону Лилианы.

«Подключи ее к нашей связи, – велел Гидеон. – Ее нужно ввести в курс дела».

Но Джейс по-прежнему не отвечал. Только теперь Гидеон понял, что смотрит он не на Лилиану, а мимо, в портал.

Гидеон обернулся.

Из портала наружу двигалась…

Целая армия! Целая армия, пришедшая на Равнику через Межмировой Мост…

«Но это же невозможно, – подумал Гидеон. – Через этот портал не пройти ничему органическому».

И в следующий же миг он понял, в чем суть. Нет, это вовсе не армия живых, органических существ. Таковыми их уже не назвать. Все это – Вековечные из разоренного мира, Амонхета. Из того самого мира, который Никол Болас разве что не уничтожил без остатка.

Там, на Амонхете, Стража раскрыла еще один долговременный замысел Боласа. Десятилетиями жители Амонхета учились воинскому искусству. Когда лучшие из лучших достигали совершенства, их убивали и мумифицировали, покрывая с ног до головы множеством слоев синего минерала под названием «лазотеп», защищавшего их целиком. Органики в Вековечных почти и не оставалось. После воинов воскресили, оставив им все обретенные силы и мастерство… но не оставив ни капли собственной воли. Теперь все они служили одному только Боласу.

На Амонхете Гидеон видел их в деле. Вековечные истребляли всех на своем пути. Братья убивали братьев. Родители – детей. Влюбленные – тех, кого любили больше всего на свете.

Точно такую же участь Болас приготовил и Равнике. Явившееся войско, Орда Ужаса, было его армией вторжения, и Стража вновь не сумела ему помешать.

«Если только…»

Гидеон вновь перевел взгляд на Лилиану. Некромантки сильнее нее он не встречал в жизни.

«Если ей удастся взять власть над Вековечными в свои руки…»

И тут, на его глазах, Лилиана надела Кольчужную Завесу. Золотое плетение ярко сверкнуло на солнце. Гидеон закусил губу. Завеса усиливала магическую мощь Лилианы, но эта мощь легко могла погубить некромантку. Вдобавок, порой Гидеон сомневался, гадал, кто же кем управляет – Лилиана Завесой, или Завеса ею?

«И все же, если на свете и есть обстоятельства, что призывают к подобному риску…»

Завеса скрывала большую часть лица, но Гидеон даже отсюда, издалека, мог видеть – и, мало этого, чувствовал – ее мистическую энергию, пронизавшую, окутавшую тело Лилианы. Узоры на ее обнаженной коже – на лбу, на груди, на ладонях – замерцали пурпуром, глаза под Завесой вспыхнули пурпурным огнем. Гидеон видел разбежавшуюся от Лилианы Весс рябь магической силы, слышал ее натужный вопль…

«Сейчас она… Сейчас…»

С этой мыслью он перевел взгляд на Вековечных. Их глаза тоже засверкали пурпурным огнем. Миг – и Орда Ужаса разом остановилась, устремила взгляды на повелительницу.

«Они в ее руках. Сейчас Лилиана поведет их против дракона…»

Но тут, повинуясь взмаху ее руки, Вековечные развернулись и двинулись к жителям Равники. Не успевшие прийти в себя после учиненных порталом бед, те изумленно уставились на приближающийся строй Орды Ужаса. Да, Гидеону очень – отчаянно хотелось поверить, что Лилиана ведет неупокоенных на помощь живым. Но, сколь бы ни сильным было это желание, он вновь помчался вперед.

«Прошу тебя… прошу…»

Тем временем Вековечный, шедший впереди остальных, подошел к юной человеческой женщине, высвобождавшей из-под обломков камня мужа, а может, возлюбленного, а может, брата. Та подняла на него взгляд и, скованная ужасом по рукам и ногам, даже не шелохнулась, когда неупокоенный воин, подойдя вплотную, свернул ей шею. Гидеон был еще далеко, однако явственно услышал хруст, почувствовал его собственным телом.

«Нет…»

Остальные – и Джейс, и Лавиния, и Тефери – со всех ног бросились за Гидеоном к месту начавшейся бойни. Казалось, сердце в груди вот-вот разорвется на части. На бегу Гидеон оглянулся. Лица товарищей были мрачны, на канале мысленной связи царило безмолвие. Гидеон ожидал услышать от Джейса: «А я же тебе говорил», – и ведь верно, Джейс которую неделю твердил, что доверять Лилиане нельзя, что Стража нужна ей лишь для того, чтобы покончить с собственными, личными демонами, освободиться от договора, подчинявшего ее их воле. И они это сделали. Последнего демона Гидеон с Лилианой прикончили вдвоем, вместе, при помощи Черного Меча. О ее освобождении он позаботился сам, лично. Промедлив ради этого с возвращением на Равнику. Он верил: свобода дарует ей силы помочь Страже одолеть Боласа. Он верил ей, когда она говорила, что хочет воспользоваться этими силами ради победы над Боласом. Но вот Лилиана воспользовалась ими, служа дракону, на его стороне.

«Ведет его воинство захватить для него этот мир…»

Нет, никаких «а я говорил» со стороны Джейса не последовало. Но в них и не было надобности. Гидеон верил в Лилиану, но Лилиана для них потеряна. Лилиана предала их.

«А значит, теперь Лилиане Весс придется умереть…»

Картина четырнадцатая. Лилиана Весс

В тот день, когда Вековечных впервые спустили с цепи, Лилиана Весс тоже была там, на Амонхете, и все-таки даже не подозревала, что их так много. Они шли и шли из портала – кожа и плоть, замененные лазотепом, блестят в лучах утренней зари, отливают металлической синевой. На Равнику, фаланга за фалангой, двигались увековеченные люди и увековеченные минотавры, эскадроны увековеченных авенов, ангелов, демонов, дрейков и даже тройка увековеченных драконов, паривших над рядами пехоты. И каждый, любой Вековечный, к какой бы расе, к какому бы виду ни принадлежал, был одним из величайших воинов Амонхета, взращенных и обученных для битв, лучших из лучших… и ныне лишенных всякого подобия свободы воли. И каждого украшал лазотеповый картуш, при выходе из портала вспыхивавший неярким голубым огоньком, а после, под действием чар Лилианы, загоравшийся пурпурным светом.

«Под действием моих чар…»

Пришлось напомнить себе, что у нее попросту нет выбора. А ведь она еще успела застать те давние времена, когда понятие «мироходец» кое-что значило. Те времена, когда Искра, дарующая способность странствовать меж миров, доставалась отнюдь не всякому Бифштексу, обученному махать мечом, не всякой девчонке, умеющей сотворить чуточку пламени. В те дни мироходцы были бессмертны. В те дни каждый из мироходцев был просто-таки божеством.

«И Лилиана Весс в те дни была… богиней!»

Ну, а потом грянуло это треклятое Исцеление, Мультивселенная изменилась, и мироходцы сделались смертными вновь. И в тот же миг Лилиана почувствовала на плечах всю тяжесть прожитых столетий. Со временем она неминуемо состарится и умрет. Большая часть ее неимоверной силы уже оказалась утрачена, а остатки развеются в воздухе заодно с ее пеплом или же, вместе с ее трупом, пойдут на корм червям да личинкам.

Тут Лилиана на миг задалась вопросом, что вышло бы, если б она просто смирилась с подобной участью. Но нет, такой поворот ее разум решительно отвергал даже в эту минуту. Да и, как бы там ни было, сейчас уже поздно что-либо менять, и размышлять о подобных вещах бесполезно. Смириться с судьбой… нет, этот путь не для нее.

Отчаявшись вновь обрести былую силу, былую юность, былое бессмертие, Лилиана обратилась к тому, кто мог понять, оценить ее утрату. А именно – к Николу Боласу, еще одному мироходцу, еще одному бывшему, отставному божеству Мультивселенной. И дракон не подвел – по крайней мере, с виду. Взяв все переговоры на себя, он помог Лилиане Весс заключить сделку, соглашение, договор с четырьмя демонами – Котофедом, Гризельбрандом, Разакетом и Бельзенлоком. Она стала им слугой, а взамен они сделали Лилиану прежней Лилианой. Юной. Исполненной своеобразной мрачной красоты. И, конечно же, силы.

И, самое главное, ей удалось одурачить их всех. Демоны сделали ее слишком могущественной, и она, одного за другим, прикончила всех четверых. Или же хитростью вовлекла в расправу над ними Стражей. И после того, как Гидеон помог ей, убив Бельзенлока Черным Мечом, она искренне полагала, будто совершенно свободна. И была вполне готова присоединиться к Стражам в назначенном месте, на Каладеше. А после отправиться с ними на Равнику, биться с Боласом. Да, Лилиана прекрасно понимала: возможно, она – в своем роде чудовище, однако Болас – чудовище совершенно иного вида, и посему уж лучше ему умереть.

Да, так она думала и сейчас. Однако на Доминарии все изменилось. На Доминарии дракон сообщил ей весьма неприятную истину. Суть в том, что Болас посредничал в заключении сделки с демонами, а после гибели всех четверых договор – за отсутствием иных претендентов – перешел к нему. Теперь Лилиана угодила к Боласу в рабство, как он с самого начала и замышлял. И в то время, как демоны были настолько самоуверенны и глупы, что предоставили некромантке свободу, достаточную, чтобы с ними покончить, Болас был – да, самоуверен, однако отнюдь не глуп. Его власть оказалась непреложной. Отказав ему в повиновении, Лилиана умрет. Вот так – невероятно просто и в той же мере ужасающе.

«Но…»

Но если сейчас, до времени, подыграть ему, ей вполне может выпасть шанс – хоть один шанс – склонить чашу весов в свою сторону, убить Боласа и освободиться навсегда!

Ах, как же в это хотелось верить! Как же хотелось настолько поверить в себя! И еще часа два-три назад действительно верилось.

Однако даже во время поисков разумных, логических оправданий своим поступкам, Лилиана в глубине души понимала: все это – оправдания, отговорки, не более.

Во исполнение ее приказа – во исполнение драконова замысла – Вековечные напали на мирных горожан. Обнажили мечи, занесли топоры… и вот клинки, со свистом рассекая утренний воздух, устремились книзу, а вновь поднялись окровавленными.

В необходимости этого Лилиана сомневалась всею душой. Зашла даже так далеко, что спросила дракона: зачем, дескать, ему истреблять «своих же будущих рабов».

Но Болас настаивал: резня-де необходима.

«Твоих никчемных Стражей нужно выманить на простор. И они выйдут – чтоб прекратить бойню. Значит, без бойни не обойтись. И крови должно быть в избытке. Все мироходцы должны свято верить, будто отражают вторжение – тогда то, что последует дальше, застанет их врасплох».

– Этого я делать не стану, – объявила Лилиана.

«Тогда умрешь лютой смертью», – без обиняков отвечал Болас.

Над площадью зазвенело эхо множества криков. Резня набирала ход. И перед Лилианой, и повсюду вокруг гибли – гибли лютой смертью невинные души. Но свою жизнь чародейка ценила превыше любой другой. Один принцип ставила превыше всех остальных. Нет, Джейс на ее счет вовсе не ошибался.

«Пусть гибнут все до единого… лишь бы жила Лилиана Весс».