Второгодник

– На эту тему написано множество научных монографий, и уж при твоей-то эрудиции…

– Да уж, в педагогической литературе много написано, и все авторы вкладывают в это понятие все, что придет им в голову. Знаете, у меня в голове вертится одна песенка, не знаю откуда, о том, как одна женщина подбирала себе мужа. Я, пожалуй, спою, не обессудьте – голосок, а может, и слух у меня так себе. Не с начала, только то, что относится к теме разговора. Я запел, слегка кривляясь в такт музыке, песенку Кати Семеновой:

Подруги замужем давно,А я о принце всё мечтаю….Ждать буду терпеливо я,Надежды всё же не теряя.Того, кто влюбится в меня,Уже сама я воспитаю.Чтоб не пил, не курил,И цветы всегда дарил.В дом зарплату отдавал,Тёщу мамой называл.Был к футболу равнодушен,А в компании не скушен.И к тому же, чтобы онИ красив был, и умён.

Народ в кабинете оживился, расслабился и заулыбался. Пора добивать.

– С педагогической наукой все понятно, они сначала читают постановление Пленума ЦК, а потом пишут на эту тему научную работу. Когда я задавал вопрос, то хотел услышать какие-то уточнения, которые, возможно, существуют для вашего внутреннего потребления. Но увы… Внимание: вопрос! Только ответьте честно: Вам не кажется, что понятие «гармонической личности» никак не тянет на практическую цель? Это, скорее, такой специальный образ, на который, в случае чего, можно списать все, что угодно.

– Руководство Партии осуществляется не так буквально, как ты пытаешься изобразить. В постановлениях пленумов и съездов указывается только политическая воля, как бы идея. Потом она прорабатывается в Академии, на совещаниях педагогических работников, в министерстве образования и т. п. Все это выливается в некие циркуляры по Министерству образования, которые уже исполняются на местах. Потом вносятся встречные предложения о том, как лучше что-то выполнить. Эти предложения изучаются, обобщаются и вносятся изменения в циркуляры. Потом этот круг повторяется, пока не будет достигнут требуемый результат.

– Замечательно, значит, все-таки существуют уточнения для служебного пользования. Поскольку понятие «гармонической личности» в качестве цели педагогического процесса возникло не вчера, давайте представим ситуацию: Вы, Сергей Иванович, как руководитель РОНО собрали совещание директоров школ вашего района, которых представляет Нонна Николаевна. Нонна Николаевна, вы понимаете, кого и как вам надо воспитать? Нет? Тогда слушаем руководителя. Он торжественно, со знанием простых истин, которые никому до сих пор не понятны, начал: «Товарищи, мы получили из Министерства циркуляр, в котором поставлены четкие и понятные цели нашей работы. Вы должны развернуть работу по формированию из наших школьников гармоничных личностей. Не будем, товарищи, кидаться высокими словами – гармоничная личность, в которую вы должны превратить каждого нашего школьника, это…» Что это? – я хитровански посмотрел на Нонну Николаевну, подмигнул ей и мотнул головой в сторону Сергея Ивановича, мол, посмотрим, как он будет выкручиваться. – «Работу надо начать завтра же, помните: она находится на контроле ЦК. Каждый год мы должны увеличивать количество гармоничных личностей на 10 %, это будет жестко проверяться по следующим критериям…» Каким критериям, Сергей Иванович? ….

– Бред! А, вообще, смешно… Прямо представила такое совещание и Сергея за большим столом… – фыркнула Нонна Николаевна.

– Я, как живого, увидела нашего Митрофаныча, вот у кого язык без костей, – вставила свои пять копеек Лариса Сергеевна.

– А в чем бред, Нонна Николаевна? – заговорщицки спросил я.

– Не воспитываем мы никакую гармоническую личность…

– А кого воспитываете? – еще хитрее прошепелявил я.

– Мы проводим работу по патриотическому воспитанию, по укреплению дисциплины, по физическому и трудовому воспитанию. Составляем планы и отчитываемся в РОНО об их выполнении. Если все собрать, то, может быть, получится работа по формированию гармоничной личности.

– И сколько патриотов получается после выполнения ваших планов?

– Игорь, кончай утрировать! Какие патриоты, физкультурники и трудовики! Мы просто даем школьникам некий опыт в каждой из этих областей.

– Все, все! Суду все понятно! – я повернулся лицом к Сергею Ивановичу – никакую гармоничную личность школа не формирует. Вместо этого она реализует некий набор мероприятий, который непонятно к каким результатам приведет. Вы, руководители разного уровня, проверяете наличие планов мероприятий и их выполнение, а результат этой работы вас особо не интересует. Так?

– Чушь полная!!! Полный дилетантизм! Я даже теряюсь с ответами.

– Это просто необычная постановка вопроса. Когда я сказал о десяти процентах патриотов, у вас у всех глаза на лоб полезли от глупости постановки вопроса, а вот планы работы по патриотическому воспитанию – это да, это понятно. Кстати сказать, можете провести интересное исследование о том, какие глаголы используются во всяческих постановлениях, решениях и законах. Если вы будете внимательны и честны, то увидите, что в 80–90 % случаев используются глаголы в несовершенном виде: делать, а не сделать, добиваться, а не добиться и т. п. Другими словами, все эти документы сориентированы на процесс, а не на результат, что, собственно, и приводит к той ситуации, которую мы имеем. Ну, все, достаточно! Каждый может и должен остаться при своем мнении.

Если кто-то из вас задумается над известными вопросами, но под другим углом зрения – буду рад. А сейчас три блиц вопроса, одна сентенция и резюме нашей беседы. Вопрос раз – ответ одним словом: Кто главное действующее лицо педагогического процесса, от кого в большей степени зависят результаты?

– Учитель!

– Министр, то есть государство.

– Ученики, – вставила Лариса Сергеевна.

– Товарищи, это ужасно – все неверно! А еще есть варианты? – я сделал круглые глаза, изображая вселенский ужас. Возникла пауза. Она, эта пауза, повисла очень веско, почти зримо.

– Не буду расшифровывать правильный ответ – читайте Макаренко, но это – директор школы. Вопрос номер два: кто самое заинтересованное лицо в результатах педагогического процесса?

– Государство. Оно ставит задачи и проверяет результаты!

– Педагоги. Они отвечают за результат, с них спрос, – сказала Нонна Николаевна

– Ученики, – второй раз подряд сказала Лариса Сергеевна.

– Родители, – буркнул я. – Третий и последний вопрос: что такое педагогика, наука или что-то еще?

– Конечно, наука, – вполне уверенно проговорил Сергей Иванович.

– Наука.

– Наука!

– Если верить К.Д. Ушинскому, которого принято считать основателем советской педагогической науки, то педагогика – искусство, а не наука. Непонимание этой простой истины, на мой взгляд, является решающим аргументом в пользу того, почему система среднего образования в СССР все время, раз за разом, начиная с конца 30-х годов, деградирует. И, к великому сожалению, будет продолжать деградировать до полного развала.

Педагогика, как и, например, театр имеют одну природу – это искусство творческих людей, в одном случае режиссера и артистов, а в другом – директора и учителей. Представьте себе, что решением правительства театральное искусство признано наукой. Это значит, что надо создать Академию театральных наук, а ученые аргументированно исследуют законы театральной деятельности, выработают выверенные рекомендации и будет у нас театральное счастье и процветание. Смешно? Да, смешно, а тем не менее с педагогикой поступили именно так, а потому никаких шансов у реформ сверху – нет. Чтобы они там не затевали, прорастет только глупость и формализм. Кстати, это же касается и экономики, и политики, и большинства общественных наук. Надо дать возможность людям самим выбрать, какие посадить семена, и вырастить то, что лучше всего подходит для данной местности, а не засеивать все кукурузой, потому что ученые увидели в ней перспективу.

На меня накатила тоска, которая была со мной все последние годы пребывания в прошлом теле. Я-то знал, до чего дореформируют школу: роль учителя опустят до нуля – ему откажут в доверии даже принимать экзамены у детей, их роль сведут к натаскиванию на ЕГЭ; воспитание окончательно уберут из всех документов и практики, один из Министров скажет: Цель школы – вырастить грамотного потребителя; учителя и директора станут бояться учеников и родителей, каждый свой шаг обкладывая всякими бумажками и расписками, централизацию доведут до абсурда, директоров школ из педагогов превратят в администраторов.

Закругляя паузу, хлопнув ладошками по коленкам, я сказал:

– Простите, товарищи, за то, что внес сумятицу в ваши головы, но кто-то же должен, в конце концов. Вы слишком успокоенные, за вас думает и все делает Партия. А что, если она не делает того, что надо? Представьте на секунду, что Партия делает что-то не то, не потому, что хочет навредить, а потому, что не знает, не умеет, слишком уверена в старых подходах.

Все сидели, уставившись в одну точку, и молчали.

– Ладно! Сергей Иванович, я хочу заключить с Вами договор.

– Какой? – как-то заторможенно, еще не отойдя от предыдущего разговора, ответил Сергей Иванович.

– Где-то после окончания учебного года мы с мамой вернемся в Питер, я помогу вам защитить докторскую диссертацию по психологии личности. Что-то типа «Возможности развития памяти детей старшего дошкольного или младшего школьного возраста». Помогу, а вернее, сам проведу исследования детской памяти.

Еще мы сможем провести исследования в области раздвоения личности. Дело в том, что оно у меня присутствует – молодое тело живет отдельно от старого мозга.

Я никогда не сплю, вернее, мое тело спит, а вторая часть меня всегда бодрствует, размышляет, строит планы, проводит работу над ошибками и т. п. Все это можно изучить и даже попробовать повторить у других детей и взрослых.

Ну и, в-третьих, могу с вашей подачи проходить разные исследования в разных научных учреждениях. Это тоже Вам очков добавит, потому что против моей воли толком ничего исследовать не удастся. Мне по силам свести достоверность всех таких исследований к нулю. Ну, кроме анализов мочи и кала, конечно.

Хочется, чтобы вы почувствовали пользу от нашего сотрудничества. Как?

Сергей Иванович, сидевший вполне себе прибалдевшим, почесал голову и сказал:

– Да, уж!!! Возможности завораживают!.. Но раз ты предлагаешь договор, то предполагается, что я тоже что-то буду должен. Чего потребует Мефистофель от бедного доктора Фауста?

– Хочу вас попросить о трех вещах: во-первых, помочь мне закончить школу как можно быстрее. Имеется в виду, помочь мне преодолеть административные барьеры – все экзамены сдам сам. Во-вторых, помочь поступить в пединститут им. Герцена, в-третьих, мне надо наладить контакт с начальником КГБ по Ленинграду.

Вот, собственно, все, что мне может понадобиться в ближайшем будущем. Устраивает?

– Да, конечно, устраивает. Сомнения вызывает только третий пункт. Я знаком лишь с заместителем начальника, но думаю, мы все уладим.

– Вот и здорово, тем более, что третий пунктик понадобится только где-то через годик, может через два.

– По рукам! Удивительно! Еще сегодня утром ничего подобного мне даже в голову прийти не могло. Вы, молодой человек, явление природы, неизвестное науке.

– Я обычный мальчик, просто кто-то, скорее всего, я же, но старый, поселился у меня в голове. За сим, хотел бы откланяться. Меня мама ждет и очень волнуется. Она никак не может привыкнуть, что со мной произошли такие катаклизмы.

1 августа 1965 года, воскресенье.

Вчера вечером прибежал Вовка и передал приглашение Нонны Николаевны зайти к ней сегодня утром. Очень интересно, что она хочет сказать, тем более что она в первый раз выступает инициатором встречи.

За последнюю неделю мне удалось устроить четыре «случайные встречи» с целью поговорить на темы школьного строительства на макаренковских принципах. Она упирается и не сдается, наверное, потому, что неизвестность и ответственность ее пугают, а, с другой стороны, непонятно, что и как надо делать, и почему ее работа в предыдущие годы даже рядом не лежала с идеями А.С. Макаренко. Корпоративный гонор никто не отменял. К тому же трудно пойти на поводу у мальца.

Нонна Николаевна выглядела уставшей. Чуть лишнего опущенные плечи и уголки губ, не первой свежести прическа, – все это наводило на мысль о бессонной ночи и большом количестве выпитого чая.

– Чаю хочешь? – спросила Нонна Николаевна.

– А вы? – выдал я в ответ с явным сочувствием. Вот ведь прилетело на ее голову! А могла бы спокойно готовиться к новому учебному году, как делала много раз до этого.

– А что, так заметно, что я чай уже видеть не могу?

– Есть немного, но дело в том, зачем все это? Я имею ввиду бессонные ночи…

– И зачем же?

– Нонна Николаевна, все упирается в то, нравятся ли вам результаты вашей предыдущей работы, можете ли вы гордится ими? Если да, то скажите об этом, и я сольюсь по-тихому, и все останется, как было.

– А ведь похоже, что ты все равно продолжишь…, только в другом месте.

– Однозначно, да. Моя настойчивость связана с тем, что здесь, в Октябрьске, идеальные условия для старта: леспромхоз на коленях, колхоз весь в долгах и дотациях, родители, кто поумней, бегут в город, а остальные заглядывают в бутылку, дети на танцы ходят в трениках и с тоски воют… Им всем только стоит показать кусочек нормальной жизни, зажечь маленькую искорку и – возгорится пламя!

Нонна фыркнула, но с какой-то грустинкой в голосе.

– С чего начнем, оратор?

Я весь подобрался, как перед стартом на сто метров и с тихой надеждой спросил:

– Это значит, да?!! Вы готовы положить на алтарь свою жизнь?

Нонна вскочила, как-то неловко крутнулась и выкрикнула:

– Да, да, хочу я…, хочу чего-то нового, светлого, радостного… Хочу видеть детские улыбки, а не испитые рожи родителей, – она чуть успокоилась, а потом сказала:

– А ты садист, знаешь это?

У меня в глазах стояли слезы, такие крупные, которые заволакивают все яблоко и искажают обзор, а потом очень медленно скапливаются внизу и, продавив мелкие реснички, неспеша ползут по щеке крупными каплями.

– Просто я ждал этой минуты без малого пятьдесят лет. Вам не понять, что значит пронести через полвека знание того, что ты можешь все исправить, и не иметь возможности даже начать.

– Значит, ты все-таки из будущего! – тихо не то сказала, не то прошептала Нонна Николаевна. В ответ я только отмахнулся.

В комнате установилась тягостная тишина, которую никто из нас не решался тронуть. Казалось, что нарушится то хрупкое единство, которое показало свои первые ростки и которое очень легко убить неуместным словом.

– Нонна Николаевна, там у вас на полочке стоит коньяк от Сергея Ивановича, давайте по маленькой и начнем потихоньку. Не бойтесь меня споить, просто невозможно не отметить это событие. Наш паровоз поднял пар и готов первый раз провернуть колеса… Стравим излишки и тронемся!

Нонна Николаевна молча подошла к шкафу и наполнила рюмки:

– Ну, давай, коллега, начнем, по старой русской традиции, с пьянки, – похоже она, не торопясь, возвращалась в норму. Мы выпили. – С чего начнем?

– Ну, что ж, старорусское «Что делать?» накроем новомодным структурированием целей. Пожалуй, так. Нам желательно по этому пункту иметь полное согласие, иначе придут лебедь, рак и щука. Чур, их!

Начать никак не удавалось, не находились заранее заготовленные слова, и, к тому же, на фоне возвышенности момента разговор о целях педагогики казался банальным.

– Давай, Игорь, ты заварил кашу, ты и начинай, – женщина, как всегда, тоньше и одновременно практичнее воспринимает окружающий мир. Именно поэтому все мужчины, имея сильные мускулы, волю, напор, желание, всегда, во все времена стоят перед ними на задних лапках и с надеждой заглядывают в глаза. Это касается только тех, кому повезло найти Женщину. Похоже Нонна была из таких.

Вздохнув, начал с очень общего.

– Нам придется биться за разные цели: педагогические, сиречь воспитательные, образовательные, социальные, спортивные, хозяйственные…, ну и что-то там еще.

– Так! Сильно зашел, – похоже Нонна пришла в себя. Рюмочка коньяка порозовила щечки и искранула в глазах. Я же сделал вид, что с мысли меня ничем не сбить и продолжил:

– Воспитательные цели – это наше с вами все, и никому они не должны быть известны. Более того, нам их придется маскировать, чтобы никто даже не догадался, что мы их воспитываем. Эти цели мы будем скрывать и от педагогического коллектива. Объяснения требуются или как?

– Или как! Макаренко я тоже читала и не далее, как на этой неделе, – откликнулась Нонна шутливо, хотя глаза были серьезны.

– В порядке дискуссии предлагаю всего четыре цели: трудолюбие, целеустремленность, ответственность и заботливость по отношению к контактной зоне: к родственникам, друзьям, школьному коллективу. Эти цели выбраны потому, что являются комплексными и системными, то есть большинство остальных находятся уже внутри них. Жду возражений, дополнений, готов к умеренным компромиссам, потому что по этому пункту нам надо договориться до последней запятой. К слову, все идеологические цели опускаем, как не относящиеся к теме дискуссии.

– Заваривай чай, а я буду переваривать то, что ты тут наговорил, – откликнулась хозяйка кабинета. – Кстати, ты, когда работаешь руками, можешь еще и языком подрабатывать, в смысле отвечать на вопросы?

– Угу, – отфутболил подколку, тщательно анализируя содержимое шкафа.

– Угу – это значит могем? Тогда ответь, почему дискриминируем идеологию? Если об этом узнает кто-то серьезный, то нам перекроют кислород и отправят воспитывать таежных комаров, – голос Нонны звучал вовсе не шаловливо, а со знанием предмета.

– Во-первых, мы не дискриминируем, потому что вся советская идеология уже сидит внутри выбранных нами целей. Например, патриотизм – это Забота о стране, в которой живешь. Во-вторых, идеология – на девяносто процентов образовательный вопрос. Вот пусть наши с вами учителя и продвигают «идеи в массы». В-третьих, идеологически выверенное оформление нашей работы вполне имеет право на жизнь и достижению наших целей не помешает, даже наоборот. Когда я говорил, что идеология не предмет и не способ воспитания, имелось ввиду, что если мы попытаемся превратить идеологический постулат в черту характера конкретно взятого ребенка, то неизбежно столкнемся с неразрешимыми проблемами. Проще говоря, это невозможно. Принципиально! Достаточно и того, что наши ученики будут иметь знания в рамках официальной программы обществоведения, истории и литературы.

– Услышала и буду думать, – помолчав и что-то записав в блокнотик, Нонна продолжила. – А почему бы нам не включить в список целей такое фундаментальное качество личности, как честность?

– А вы представляете себе такую честную личность? Которая лепит всегда и во всем правду-матку? Без компромиссов. Только осторожнее с ответом, потому что любой компромисс – это либо ложь во благо, либо умолчание. Про худшее вообще не будем говорить. А во-вторых, ложь во благо уже автоматом попадает в тему «заботливость», не так ли?

– Игорь, буду думать. Для меня все необычно, а потому требует времени. У тебя очень насыщенные тезисы. Вроде бы четыре простые цели, но, подозреваю, на их обосновании можно защитить не одну кандидатскую. Очень хочется возразить, но, наверное, будет лучше сначала погонять свои вопросы внутри себя.

– Очень разумно! Откладываем до следующей встречи. Переходим к образовательным целям. Во-первых, предлагаю исключить из программы обучения такие предметы, как природоведение, рисование, пение, труд, физкультуру, этику, эстетику, чистописание, черчение, военную подготовку. А добавить скорочтение, скорописание, много запоминание, шахматы, скороговорко-произношение и спорт. По исключенным предметам выставлять оценки формально, а по вводимым вообще не выставлять, ограничится тестами и школьными соревнованиями. Каково?

– Слушай, все это несерьезно! Нас ведь прикроют при первой же проверке! Если бы я знала, что творится у тебя в голове, разговора точно бы не было!

– Значит, у меня есть возможность оправдаться?

– Давай не будем заниматься прожектерством! Пожалуйста! Не разочаровывай меня!

– Да и не собираюсь. У меня только один вопрос: вас волнует то, что мы исключаем из образования важные предметы, или то, что нам не позволят это сделать?

Нонна Николаевна задумалась, встала и начала прохаживаться вдоль стола туда и обратно, чисто Сталин.

– Ты сложно спросил. Буду думать.

– Э, не-ет! Ясность об общих принципах нашего проекта надо внести именно сейчас. Мой подход таков: в начальной школе мы учим детей учиться: быстрочтение, чтобы снять страх перед книгой, быстрописание, чтобы позволить записывать мысли учителей или свои собственные влет, без видимых усилий и т. д. Таким образом, первоклашки семь месяцев учатся учиться, а потом за два месяца быстренько сдают то, что надо было бы пройти за четыре года. Мы экономим три года. Я бы хотел по итогам года перевести всех учеников начальной школы в пятый класс с отличными отметками и такими же знаниями.

– Дети не смогут освоить программу. Никто еще не делал этого.

– Хорошо, сформулирую по-другому. Вы верите в то, что ребенка, первоклассника, можно научить читать со скоростью три страницы в минуту с запоминанием семидесяти процентов информации? Напомню, что сейчас даже выпускник читает со скоростью полстраницы в минуту с запоминанием 30–50 процентов информации.

– Это правда?

– Что правда, Нонна Николаевна? Вон там Петрович траки тягает, протестируйте хотя бы его, неважно, что у него высшее образование. К слову, обозначилась одна организационная задача. Надо найти спецов по обучению скорому чтению, развитию памяти, по шахматам, стенографии и тому подобное и сманить их работать у нас.

– Ты считаешь, что этому можно научить?

– Я знаю, – ответить с полной уверенностью в глазах мне было легко, сам через это прошел и дочку пропустил. Все работает на сто процентов.

– Если можно научить первоклашек так читать и к тому же запоминать лист незнакомого текста с одного прочтения, а еще выполнять все операции над двухзначными цифрами в уме, то да, можно за два месяца сдать курс начального образования.

– Тогда напрягите свои связи в Питере по поиску нужных нам учителей.

– А платить чем будем? Они не дешевые!

– Как думаете, за какие деньги они согласятся сюда ехать?

– Думаю, от пятисот рублей в месяц.

– Нонна Николаевна, а с помощью этого телефона можно позвонить главному бухгалтеру леспромхоза?

– Да, конечно.

После недолгих совместных манипуляций нам удалось услышать голос Елены Петровны.

– Елена Петровна, это Игорь, еще помните такого?

– Тебя забудешь, как же, – хихикнула та.

– Елена Петровна, наш с вами разговор начинает приобретать первые практические очертания. Нонна Николаевна на нашей стороне, мы сидим и составляем новую программу обучения. Нам нужна помощь, не на что пригласить на работу десять не дешевых педагогов. Может ли леспромхоз оказать братскую шефскую помощь в размере пяти тысяч рублей в месяц? Мой совет принять этих учителей на работу вместо алкашей. В леспромхоз, конечно. Вместо них я обещаю прислать около пятидесяти детей-работников. На четыре часа в день.

– С тобой точно не соскучишься. Сделаю!.. Но только, если ты сможешь выполнить свою часть уговора.

– Отлично! Вы должны понимать, что если мне не удастся сделать то, что обещал, то все вообще теряет смысл, – ответил я и повесил трубку.

– Нонна Николаевна, леспромхоз выделит на цели найма новых педагогов пять тысяч рублей в месяц. Елена Петровна только что подтвердила наши предварительные договоренности. Так что давайте напряжемся.

– Вот это скорость решения проблем! Если так и дальше пойдет, то мы действительно свернем горы… – сказала, а может быть, утвердила, а может быть, спросила саму себя Нонна Николаевна.

– Тогда, если общий подход, который состоит в том, что прежде, чем учить, мы нужным образом готовим детей и формируем у них требуемые навыки, принимается, то можем перейти к формированию команды специалистов-педагогов и формулированию образовательных целей. Напоминаю, что все это дискуссионно. К слову, это тот случай, когда тему надо обязательно пропустить через обсуждение с педагогами-предметниками. К тому же, то, как все это получится в итоге, будет понятно из практики. Может, нам не удастся сэкономить три года. Настройку будем производить по ходу – главное научить детей обрабатывать большой объем информации.

– Да, поняла.

– Я бы образовательные цели сформулировал так: начальное образование уложить в год, все остальное – в пять-шесть. Итого среднее образование закончить по итогам шестого класса. Оставшиеся три года использовать на изучение программ высшего образования по выбранным специальностям, имея целью сдачу выпускных экзаменов за институт экстерном.