Судьба убийцы

– Не сломана, – заключил он. – Не сломана, но я не знаю, как по-вашему сказать, что с ней.

Калсидиец сжал руку в кулак и обхватил его пальцами другой руки. Потом рывком выдернул кулак из собственной хватки.

– Выскочила, – сказал мне Керф. Потянулся ко мне, и я сжалась, но он только махнул рукой на мое плечо. – Выскочила.

– Мне рукой не пошевелить.

Внутри росла паника. Я с трудом могла дышать.

– Ляг. Не двигайся. Расслабься. Иногда оно само становится на место. – Он поглядел на Двалию. – Она – оса.

Я непонимающе уставилась на него. Керф слабо улыбнулся:

– Это калсидийская поговорка. Если пчела жалит, она умирает. Она расплачивается за боль, которую причинила. Оса может жалить снова и снова. Ей ничего не будет за то, что она делает тебе больно. – Он пожал плечами. – Вот они и жалят. Ничего другого не умеют.

Двалия вдруг вскочила на ноги:

– Я знаю, где мы очутились! – Она покосилась на маленький свиток в руке. – Руны совпадают! Это глупо, но выходит, что так! – Она уставилась в темноту. Потому глаза ее сузились, и выражение лица изменилось: она что-то поняла. – Он солгал нам. Он солгал МНЕ! – взревела Двалия.

Я думала, она была страшна, когда злилась, но когда она вышла из себя, то стала еще страшнее.

– Он солгал мне! Рыночная площадь, говорил Прилкоп, на нахоженной дороге! Он думал, что очень умный. Он обманом заманил меня сюда! Обманул меня! – Последние слова она выкрикнула, лицо ее исказилось от ярости. – Прилкоп! – проговорила Двалия, брызжа слюной. – Всегда такой снисходительный. Такой спокойный и надменный. И Любимый, такой молчаливый, а потом как начнет трещать, и трещит, и трещит! И все ложь! Что ж, я заставила его кричать. Я выбила правду из них обоих, или нет?

– По-видимому, нет. – Алария произнесла это еле слышно, уставившись себе под ноги. Вряд ли кто-нибудь, кроме меня, услышал ее.

Но голова Реппин дернулась, как будто слова донеслись до нее, и она попыталась выпрямиться, сидя.

– Ты думала, что победила. Ты думала, что выбила правду, терзая его тело. Но он оказался сильнее тебя, верно? Умнее. Прилкоп обманом заставил тебя привести нас сюда, и вот мы здесь, голодаем. Умираем! – Ее голос сорвался.

Двалия пустыми глазами уставилась на Реппин. Потом смяла желтоватую карту обеими руками, встала и засунула ее в мешок, на котором сидела. Маленький свиток она свернула и убрала обратно в футляр. И приветственно помахала костяной трубочкой Реппин:

– Не все, Реппин. Не все мы тут умрем. – Ее улыбка сделалась шире, Двалию распирала гордость. – Я расшифровала это. Прилкоп солгал мне, но истинный Путь всегда победит!

Она порылась глубоко в мешке, вытащила маленький мешочек, развязала шнурок на нем и достала тонкую перчатку. Во мне зарычал Волк-Отец. Я уставилась на нее. Мне вдруг сделалось дурно, хотя я не знала отчего. Двалия принялась медленно и осторожно натягивать перчатку на руку, продевая каждый палец на свое место. Она уже надевала ее, когда утащила всех нас в столп Силы.

Двалия встала:

– Соберите вещи, приведите пленницу. Идите за мной.

Пленница. При звуке нового именования меня словно грязной водой окатило. Двалия не оглянулась, чтобы убедиться, послушались ли ее. С видом превосходства она подошла к одной из колонн и изучила символы на ней.

– Куда она ведет? – робко спросила Алария.

Калсидиец пошел следом за Двалией. Только он, больше никто. Я отодвинулась от костра. Мои руки были свободны, ноги не связаны. Их покалывало из-за онемения, а плечо, наоборот, кричало от боли. Может, получится встать и убежать? Отталкиваясь от земли здоровой рукой, я еще немного отодвинулась в темноту. Все тело болело. Если я смогу потихоньку откатиться, возможно, мне удастся уползти…

Реппин встала и попыталась одной рукой подобрать мою шубу.

– Не знаю, смогу ли я нести мешок, – извиняющимся тоном сказала она.

Никто ей не ответил.

Не обращая внимания на сердитый взгляд Двалии, Керф встал рядом с ней и уставился на колонну. Потом протянул руку и провел пальцами по высеченным в ней рунам.

– Вот эту я помню, – сказал он и как-то странно улыбнулся. – Я стоял на коленях почти что на ней, и больше смотреть было не на что. Мы бдели у тела моего деда в Палате Опрокинутых Дверей в замке герцога Калсиды. Это была большая честь, что тело деда выставили для прощания в таком месте. На следующий день его сожгли на погребальном костре в гавани.

Двалия одарила его недобрым взглядом и улыбнулась:

– Это было в Калсиде, верно?

Он кивнул:

– Оттуда до имения моей семьи всего полдня верхом. Говорят, замок герцога построен на месте, где в древности была великая битва. Четыре таких камня, как этот, повалили на землю и вделали заподлицо в пол той палаты. Говорили, что тебе очень повезет, если удастся отколоть от одного из них кусочек на удачу. Я пытался, но камень оказался твердый как железо.

Улыбка Двалии стала шире.

– Так я и думала! Мы по-прежнему на верном Пути, мои небелы. Теперь я уверена. Недаром нам так улыбнулась удача. – Она похлопала костяным футляром по ладони. – Сама судьба вложила этот свиток в мои руки. Рисунки на нем сделаны странным манером, а надписи на чужом языке, но я сумела разгадать его. Я отыскала на этой карте место, где мы сейчас, и я знаю, что этот камень перенесет нас в Калсиду. Керф отведет нас в свое семейное имение и представит как друзей. А его родные дадут нам все, что нужно, чтобы мы добрались домой. – Она повернулась к Виндлайеру. – Так, Виндлайер?

Керф явно растерялся. Виндлайер тащил один мешок за плечами, а другой волок по земле; он выглядел усталым и неуверенным. Свет костра играл на его лице, и Виндлайер казался то подобострастным слугой, то побитым псом.

– Мои родичи помогут вам? – переспросил Керф.

– Ты попросишь их уважить нас, – заверила его Двалия.

Я еще немного отползла от огня. При каждом движении боль в выдернутом из сустава плече становилась почти нестерпимой. Прижала покалеченную руку здоровой. Как больно мне будет, если я встану и побегу?

– Мне шубу не поднять, – пожаловалась Реппин, ни к кому в особенности не обращаясь.

– Нет, – покачал головой Керф. – Я не смогу просить за вас моих родичей. Я даже для себя ничего попросить не смогу. Они захотят узнать, как так вышло, что я остался в живых и вернулся, когда все мои товарищи погибли. Они решат, что я бежал с поля боя, бросив моих братьев по оружию умирать. Я буду покрыт позором.

Двалия нацепила на лицо улыбку, взяла Керфа за руку рукой без перчатки и зыркнула на Виндлайера:

– Уверена, твоя семья с радостью примет нас, если ты замолвишь за нас словечко. Уверена, они будут гордиться тобой.

Не сводя с них глаз, я продолжала отползать в темноту. От боли в руке аж тошнило. Лицо Виндлайера застыло, когда тот направил силу мысли вовне. Я чувствовала, как отчаянно он ломится в разум Керфа, словно до меня доносилось эхо далекого крика. Калсидиец, не сводя с Двалии глаз, перестал хмуриться, лицо его разгладилось. Реппин оставила попытки подобрать мою шубу и с пустыми руками поковыляла к остальным. Там она понимающе улыбнулась и кивнула самой себе, глядя, как Виндлайер творит свою магию, но никто не обратил на нее внимания. Я согнула ноги и оттолкнулась ими, отодвинувшись еще дальше.

– Ну конечно же, моя семья с радостью примет вас. Все, что у нас есть, мы предоставим в ваше распоряжение, – сказал Керф Двалии, уверенно улыбаясь.

– Алария, приведи ее! – крикнула Двалия, глядя не на меня, а мне за спину.

Я обернулась. От злобного торжества на лице Аларии меня мороз продрал по коже. Все это время, пока я следила за Двалией, она была у меня за спиной. Сейчас или никогда. С силой оттолкнувшись здоровой рукой, я сумела встать на ноги и прижала непослушную руку к животу. Я побежала.

Алария догнала меня через три шага. Она схватила меня за волосы и пнула по ноге так, словно всю жизнь только об этом и мечтала. Я закричала. Алария помотала мою голову туда-сюда, как лиса треплет пойманного зайца, а потом отшвырнула меня в сторону. Я упала на больное плечо. Алые вспышки, черные пятна. Я не могла вдохнуть. Вообще ничего не могла. Но тут она схватила меня за рубашку на спине и подняла, почти поставив на ноги.

– Иди! – крикнула Алария. – Иди, а не то я еще тебе врежу!

Подчиниться было трудно, не подчиниться – невозможно. Алария была выше и сильнее меня, и ее никто не избивал. Она удерживала меня за одежду и тянула вверх так, что получалось идти только на цыпочках. Уже на полпути к Двалии и остальным, с трудом удерживая равновесие, я поняла, что в плече пульсирует тупая алая боль и рука снова слушается меня. Ну хоть что-то…

У колонн Двалия выстраивала своих утят на собственный вкус.

– Я пойду первой, – объявила она, как будто кто-то другой мог вести нас. – Виндлайер возьмет меня за руку, а другую руку даст Керфу.

Она тепло улыбнулась калсидийцу, который согласно кивал, и я поняла: эти двое важнее всего для нее. Чтобы выжить, ей надо, чтобы колдун и солдат из Калсиды прибыли с ней.

– Потом девчонка. Керф, держи ее крепко. Только не за руку: помни, она кусается. Держи ее за шею сзади. Вот так. Алария, ты пойдешь последней. Возьми ее за руку повыше, у плеча, и держи изо всех сил.

Алария была рада исполнить этот приказ, и мне оставалось лишь слабое утешение, что это будет мое неповрежденное плечо. Керф вцепился мне в шею, в нем не осталось и следа доброты, которую он выказывал ко мне прежде. Калсидиец снова сделался марионеткой Виндлайера.

– Погодите! А я? Я пойду последней? – возмущенно спросила Реппин.

Двалия холодно посмотрела на нее:

– Ты не пойдешь последней. Ты не нужна. Ты не пошла за дровами. Сама решила быть бесполезной. Алария, сходи принеси ту шубу. Возможно, удастся выручить за нее денег в Калсиде. И мешок Реппин прихвати.

Глаза на бледном лице Реппин сделались огромными. Алария выпустила меня и побежала выполнять поручение. Калсидиец цепко держал меня. Алария спешила. Она что, пытается доказать свою полезность? В мгновение ока та вернулась с мешком Реппин на спине и моей некогда белой шубой, перекинутой через руку. И схватила меня за плечо, вонзив ногти.

– Вы не можете меня тут бросить! Мне нужен мой мешок! Не бросайте меня!

В свете костра лицо Реппин казалось мертвым. Прокушенную руку она прижимала к груди. Здоровой попыталась схватить Аларию за запястье. Та отвернулась от нее и прижала к сердцу мою шубу свободной рукой, так чтобы Реппин ее не достала. Хватка Аларии на моем плече сделалась сильнее. Интересно, отчего? Может, она пытается ожесточить свое сердце, прежде чем бросить Реппин, а может, испытывает облегчение? Возможно, просто радуется, что это не ее здесь бросят. Теперь я поняла, как Двалия удерживает их в своей власти. Когда она жестоко обращается с кем-то из своих людей, другие радуются, что могут ненадолго перевести дух. Небелы не знают преданности, только страх перед Двалией и надежду на ее подачки.

– Пожалуйста! – завопила Реппин в ночи.

Виндлайер тихонько пискнул. Он отвлекся на миг, и хватка Керфа на моем затылке ослабла.

– Она бесполезна! – прорычала Двалия. – Она умирает, она ноет, на нее приходится тратить то немногое, что у нас осталось. Не сомневайся в моих решениях, Виндлайер. Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты меня ослушался. Сколько погибших, и все по твоей вине! Слушай меня и держи крепко, иначе я и тебя здесь оставлю!

Я вдруг осознала опасность:

– Нельзя этого делать! Лучше пойдем по дороге, должна же она куда-то вести. Стоячие камни опасны! Мы можем вообще никогда не выйти оттуда или потерять разум, как Керф!

Никто не услышал моих предостережений, как я ни кричала. Двалия прижала руку в перчатке к резной поверхности камня. Ее втянуло в камень медленно, как кусок имбиря тонет в теплом меде. В свете брошенного костра было видно, как она погрузилась в камень. Виндлайер последовал за ней, задыхаясь от ужаса. Он смотрел, как его пальцы, запястье, локоть уходят в камень, и хныкал.

– Мы плывем с мертвецами! – выкрикнул Керф. На лице его застыла безумная усмешка. – В разрушенный дворец мертвого герцога!

Мне показалось, что калсидиец вошел в колонну медленнее, чем Виндлайер, словно камень отторгал его. Я упиралась, но рука Керфа по-прежнему крепко держала меня за шею, даже когда все остальное уже погрузилось в камень. Я посмотрела наверх, когда он подтаскивал меня к колонне, и дыхание у меня перехватило от ужаса. Дополнительная отметка на камне была не так уж нова. Она была прорезана не так глубоко, как изначальные руны, но смысл ее не оставлял сомнений. Кто-то нарочно провел глубокую царапину поперек руны, словно чтобы предостеречь любого, кто решил воспользоваться этим проходом.

– Папа! – закричала я. Крик одинокого ребенка, который никто не услышит. – Папа, помоги мне!

В следующий миг моя щека коснулась камня, и меня затянуло в смоляную тьму.

Глава 4

Калсида

Мы изучили множество старых свитков, в том числе такие, что прежде не были переведены, и я убедился, что легендарные Элдерлинги из наших сказаний – это народ, который некогда на протяжении жизни многих поколений населял обширные земли. Но их города и культура пришли в упадок задолго до того, как был заложен Олений замок. Сведения, почерпнутые из брусков камня памяти – мы зовем их «кубики Силы», – только подтвердили это предположение.

Почему же Элдерлинги, мудрый народ, владевший могущественной магией, исчез из нашего мира? Есть ли тут связь с исчезновением драконов, еще одним событием, которому мы не можем найти объяснение? А теперь, когда и драконы, и Элдерлинги вернулись в мир, как это скажется на будущем рода человеческого?

И как много правды в наших легендах о союзе между Элдерлингами и Видящими, заключенном в незапамятные времена? Именно этот союз пытался возродить король Верити, отправляясь в Дождевые чащобы. Встретился ли он там с живыми Элдерлингами во плоти, или то была лишь запечатленная память о них? Ответы на эти вопросы мы, возможно, найдем, если будем и дальше исследовать кубики Силы.

Чейд Фаллстар, «Исчезающие Элдерлинги»

Моя мать так иногда делала. Когда хотела перенести меня.

Подернутое дымкой воспоминание: логово, мать несет меня, держа за шкирку. Мысль была не моя, зато она первой пришла ко мне. Кто-то цепко держал меня на шиворот, сжимая волосы, кожу и воротник рубашки. Воротник – вот что душило меня! Меня вытащили из трясины, и кто-то закричал:

– Здесь нет места! Брось ее! Места нет!

Чернота была непроницаемой. Прикосновение воздуха к лицу. В панике я вцепилась одной рукой в чью-то рубашку и заползла на Керфа. Он лежал на боку. Я приподняла голову и ударилась обо что-то. Кто-то цеплялся за мою руку и пытался заползти следом, и это было еще хуже. Калсидиец подо мной перевернулся на спину. Я скатилась с него и оказалась зажата между ним и стеной. Машинально попыталась оттолкнуть его, чтобы освободить побольше места. Но он был тяжелый, мне не удалось его сдвинуть, а потом вдобавок Алария ахнула и, повизгивая, вскарабкалась на него, на мое прежнее место.

Визги перешли в крики:

– Отпусти! Пусти меня!

Она билась, лежа на Керфе.

– Твои ноги бьют по мне, – с упреком сообщил Виндлайер.

– Пусти! – вопила Алария.

– Я тебя пальцем не трогаю. Прекрати брыкаться, – велела ей Двалия. – Виндлайер, слезь с меня.

– Не могу! Я застрял. Тут слишком тесно. – Он задыхался от ужаса.

«Где мы? Что с нами произошло?» – гадала я.

Двалия попыталась говорить командным тоном, но у нее ничего не вышло. Не хватало дыхания.

– Тихо, все!

– Меня тошнит. – Виндлайер рыгнул. – Это было ужасно. Они все висли на мне. Хочу домой. Я не могу. Не хочу это делать. Мне надо домой. – Он лепетал, словно ребенок.

– Отпусти! – голосила Алария уже навзрыд.

– Помогите! Я тону! Подвинься, я не могу вылезти из-за тебя!

Я узнала голос и учуяла запах Реппин. Ее загноившаяся рука страшно воняла. Наверное, она так старалась вылезти, что у нее открылась рана.

– Моя рука… Я не могу выбраться! Вытащите меня, кто-нибудь! Не бросайте меня здесь! Не бросайте меня с ними!

Где же мы?

Успокойся. Выясни, что произошло, потом составь план.

Уверенность Волка-Отца заполнила меня. Дыхание со свистом вырывалось у меня из груди. Но его голос в моей голове был таким спокойным…

Слушай. Ощупывай. Принюхивайся. Что ты можешь понять?

Трудно было угомониться, когда рядом со мной пыхтели, били наотмашь и боролись.

Алария умоляла:

– Пусти! Тут нет места! Не тащи меня обратно! Ай!

Реппин не закричала. Только издала протяжный стон, который внезапно оборвался глухим бульканьем, будто тяжелый камень упал в компостную яму. И вот уже только пыхтение Аларии нарушает тишину.

– Ее затянуло обратно в камень, – сказала Двалия скорее утвердительно, чем вопросительно.

И тогда я вспомнила, что она потащила нас в столп Силы.

– Мне пришлось! Пришлось оттолкнуть ее! Здесь больше нет места! Ты сама сказала бросить ее. Я не виновата! – Алария больше оправдывалась, чем раскаивалась.

– Замолчи! – Голос Двалии все еще срывался на писк от нехватки воздуха. – Я буду говорить. Виндлайер, слезь с меня.

– Прости. Я застрял тут. Керф затолкал меня на тебя, когда выбирался. Я не могу пошевелиться. Камень давит. – Он был на грани истерики. – Меня так тошнит… И я не вижу! Я что, ослеп? Лингстра Двалия, я ослеп?

– Нет. Тут темно, идиот. И не смей блевать на меня. Ты так навалился, что в лепешку меня раздавишь. Подвинься.

До меня донеслись звуки возни, потом хныканье Виндлайера:

– Не могу, мне некуда двигаться! Меня самого расплющило.

– Если не можешь сделать ничего хорошего, хоть не дергайся. Эй, калсидиец! – Двалия задыхалась. Виндлайер был упитанный, а она застряла под ним. – Керф?

Тот хихикнул. Страшно было слышать хихиканье из уст огромного мужчины в темноте.

– Прекрати! Двалия, он меня щупает! – В голосе Аларии звучали возмущение и ужас.

Керф снова хихикнул и вытащил руку из-под меня. Поднял ее, дав мне чуть больше места, и я догадалась, что он обнял и прижал к себе Аларию.

– Хорошо, – сказал калсидиец хрипло, и я почувствовала, как он прижался к ней бедрами.

– Прекрати! – взмолилась она, но тот в ответ только зарычал и гортанно хохотнул.

Он упирался в меня плечом, и я почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он притиснул Аларию ближе к себе. Его дыхание сделалось глубже. Керф начал ритмично ерзать рядом со мной туда-сюда, вжимая меня в стену. Алария разрыдалась.

– Не обращай на него внимания, – холодно велела ей Двалия.

– Он пытается взять меня силой! – пискнула та. – Он…

– Ему не хватит для этого места, так что не обращай внимания. Он даже свои штаны спустить не сможет, про твои и говорить не приходится. Представь, что он – всего лишь собачонка, которая пристает к твоей ноге. – (Мне послышалось или в голосе Двалии прозвучало удовлетворение? Она что, радуется унижению Аларии?) – Мы очутились в ловушке, а ты пищишь, что мужчина тебя трогает. Нашла чего бояться.

Алария в ответ жалобно захныкала, в такт толчкам Керфа:

– Девчонка, Би… Она выбралась из камня? Она жива?

Я лежала тихо-тихо. Мне удалось высвободить вывихнутую руку, и я, не обращая внимания на боль в плече, ощупывала свою тюрьму. Камень подо мной. Слева – Керф. Справа – каменная стена, насколько я могу дотянуться. Подняв руку, коснулась кончиками пальцев каменного потолка. Камень был гладкий, как полированный пол. Я пошевелила ступнями. Снова камень. Даже если бы я была одна, то не смогла бы сесть, так тут было тесно. Где же мы?

Калсидиец ерзал все быстрее, шумно дыша открытым ртом.

– Алария, пощупай там вокруг. Девчонка вышла из камня?

– Должна… была… Ой! Я выбралась… потому что держалась… за нее. – Голос Аларии делался все тише и тоньше. Калсидиец продолжал пыхтеть. – Это так… гадко. Он слюнявит мне лицо. Он воняет. Прекрати! – Она сорвалась на крик, но Керф только начал покряхтывать.

– Можешь ее нашарить? Она жива? – гнула свое Двалия.

Я лежала не шевелясь. Керф по-прежнему страстно раскачивался, но я почувствовала, как рука Аларии нащупала меня. Я затаила дыхание. Она коснулась моего лица, потом груди:

– Она тут. Не двигается, но она теплая. Виндлайер! Заставь его перестать!

– Не могу. Меня тошнит. Меня так тошнит…

– Виндлайер, не забывай, что я, и только я могу приказывать тебе. Алария, замолкни!

– Их там было так много, – простонал Виндлайер. – И все цеплялись за меня, тянули… Меня так тошнит…

– Так пусть тебя тошнит молча! – рявкнула Двалия.

Алария ахала от ужаса. Она больше ничего не говорила, только тихонько попискивала, а потом калсидиец издал низкий стон, удовлетворив некоторым образом свою страсть. Алария попыталась отползти от него, но я почувствовала, как напряглась его рука, и поняла, что он удержал ее. Меня это устраивало. Не хватало еще, чтобы она скатилась с него на меня.

– Ощупайте все, докуда можете дотянуться! – велела Двалия. – Кто-нибудь может нашарить выход из этой могилы?

Неудачное слово она выбрала.

– Могилы, – повторил Виндлайер и дрожащим голосом застонал от отчаяния.

– Тихо! – зашипела на него Двалия. – Проверь у себя над головой. Нет там отверстия?

Я слышала, как они ворочаются в темноте, водят руками по камню, шаркают по нему подошвами. Сама не издавала ни звука.

– Ну как? – настойчиво спросила Двалия.

– Ничего, – уныло ответила Алария. – Где ни шарю, везде камень. Мне даже головы почти не поднять. А рядом с тобой нет свободного места?

Керф расслабился и задышал медленно и размеренно. Ясно, что он уснул. Наверное, бывают обстоятельства, когда безумцам можно только позавидовать.

– Стала бы я лежать под Виндлайером, будь у меня выбор! – огрызнулась Двалия.

Повисла тишина. Потом Алария сказала:

– Может быть, тебе лучше вернуть нас туда, откуда мы пришли?

– К сожалению, калсидиец, когда вышел из камня, оттолкнул меня от него. Теперь он лежит на камне-вратах. Мне отсюда не дотянуться.

– Мы прямо как селедки в бочке, – печально заметил Виндлайер. И добавил чуть тише: – Наверное, мы все тут умрем…

– Что? – взвизгнула Алария. – Умрем здесь? Сдохнем от голода в темноте?

– Так ведь выбраться-то не получается, – угрюмо ответил Виндлайер.

– Тихо! – прикрикнула на них Двалия, но было поздно.

Алария сломалась. Она начала судорожно всхлипывать, а через несколько минут я расслышала глухие рыдания Виндлайера.

Умрем здесь? А кто умрет первым? У меня к горлу подкатил крик.

Такими мыслями делу не поможешь, укорил меня Волк-Отец. Дыши. Только тихо.

Паника, набухавшая во мне, враз сдулась под напором его суровости.

Думай, как выбраться отсюда. Ты сможешь войти в камень сама? Можешь дотянуться до камня под калсидийцем и открыть путь обратно в лес?

Не уверена.

Попробуй.

Я боюсь пробовать. А вдруг я застряну в камне? А вдруг выйду из него одна и неизвестно где?

А вдруг останешься здесь и умрешь от голода? Конечно, после того, как остальные свихнутся и набросятся друг на друга. Давай, попытайся.

Когда я скатилась с Керфа, то упала на спину. Теперь я, извиваясь, перевернулась на бок. Вывихнутое плечо при этом оказалось подо мной. И ту же руку мне пришлось пытаться просунуть под спину Керфа, на котором вдобавок лежала Алария. Я старалась делать это медленно, там, где поясница калсидийца не так плотно прилегала к полу. Но я все равно тихонько застонала от боли, и Алария перестала хныкать.

– Что такое? – вскрикнула она и потянулась ко мне. – Она шевелится! Би жива, она очнулась!

– А еще я кусаюсь! – напомнила я, и она поспешно отдернула руку.

Теперь, раз они все равно узнали, что я пришла в себя, скрываться больше не имело смысла. Я засунула руку так далеко под спину Керфу, как только смогла. Он заерзал, намертво придавив ее, потом рыгнул и снова захрапел. Плечо горело огнем, но я проталкивала руку все дальше, царапая ее о неровный камень. Я спохватилась, что громко дышу через рот, и закрыла его. Шума стало меньше, но ужас не отступил. А вдруг меня засосет в камень, едва я дотронусь до руны? Как это будет – меня затянет под него? Или они с Аларией провалятся в камень вместе со мной, будто в распахнувшуюся моими усилиями дверь? От страха у меня сдавило мочевой пузырь. Я запретила себе чувствовать позывы. Запретила чувствовать что бы то ни было, сосредоточившись только на том, чтобы проталкивать руку вдоль камня. Мои пальцы внезапно нащупали узкую бороздку. Я осторожно исследовала ее. Это была руна.

Чувствуешь что-нибудь? Можешь что-то сделать?

Я старалась. Мне не хотелось этого делать, но я прижимала руку к руне, водила пальцами по ее очертаниям.