Дом Земли и Крови

Даника ссутулилась в кресле, уложив на кофейный столик босые ноги с разноцветными ногтями.

– Только два, придурки, – буркнула она.

Проходя мимо, Брайс потрепала Данику по шелковистым волосам. Даника укусила ее за пальцы и щелкнула зубами. Брайс усмехнулась и прошла на тесную кухню. Там она принялась шарить по навесным шкафам, звеня и гремя посудой, пока не нашла искомое.

А искала она джин. Найдя, глотнула прямо из бутылки. Потом еще.

– Готовишься к тяжелой ночи? – спросил Коннор.

Он стоял в проеме кухонной двери, скрестив руки на мускулистой груди.

Капелька джина упала ей на подбородок. Брайс потянулась к подбородку, но вспомнила, что может смазать вызывающе красную губную помаду. Нет, она промокнет каплю бумажной салфеткой из коробки с пиццей. Она умеет себя вести.

Когда Брайс впервые накрасила губы этой помадой, Даника сказала: «Этот цвет надо назвать красно-минетным. Любой мужчина, увидев твои губы, сразу подумает о минете». Вот и сейчас взгляд Коннора приклеился к ее губам. Самым непринужденным тоном, на какой она была сейчас способна, Брайс ответила:

– Ты же знаешь, я обожаю развлекаться по четвергам. Почему бы не начать пораньше?

Встав на цыпочки, она поставила бутылку на верхнюю полку шкафчика. От этого движения край облегающего платья приподнялся. Коннор смотрел в потолок, словно тот был покрыт затейливой росписью. Потом, когда платье вернулось в прежнее положение, он мельком глянул на Брайс. В гостиной кто-то включил звук телевизора на максимальную громкость, от которой задрожали стены.

«Спасибо, Даника».

Даже обостренный волчий слух не сможет пробиться через такую какофонию звуков и подслушать.

Чувственный рот Коннора дрогнул, но сам он остался на прежнем месте.

Брайс проглотила джин, подумывая, не притушить ли его недопитым пивом. Правда, то успело нагреться.

– Послушай, – начал Коннор. – Мы ведь давно знакомы…

– Ты произносишь отрепетированную речь?

Коннор выпрямился и покраснел. Первый заместитель Даники, самый страшный и опасный волк Вспомогательных сил… покраснел.

– Нет, – пробормотал он.

– А мне кажется, что ты старательно это репетировал.

– Могу я позвать тебя на свидание или вначале мне нужно с тобой переругаться из-за построения фраз?

Брайс усмехнулась, но в животе возникло неприятное ощущение.

– Я не хожу на свидание с волками.

– Так сделай исключение, – ухмыльнулся Коннор.

– Нет, – ответила Брайс, но слегка улыбнулась.

И тогда Коннор с непоколебимой самоуверенностью, присущей лишь бессмертным хищникам, сказал:

– Ты меня хочешь. Я тебя хочу. Это началось не вчера, и твои игры с человеческими парнями все равно не помогут тебе это забыть. Я прав?

Он был прав. У Брайс заколотилось сердце. Хорошо еще, что голос не задрожал.

– Коннор, я не пойду с тобой на свидание. Мне хватает доминирования Даники. Не хочу, чтобы еще один волк, особенно мужского пола, пытался управлять моей жизнью. Двух ваниров, сующихся в мои дела, я просто не выдержу.

Золотистые глаза Коннора погасли.

– Я ведь не такой, как твой отец, – сказал он, имея в виду не Рандалла.

Брайс оттолкнулась от стола, собираясь пройти мимо Коннора и покинуть квартиру. Она и так опаздывала.

– Это не имеет никакого значения и не связано лично с тобой. Я говорю «нет».

Коннор не шевельнулся. Брайс остановилась в нескольких дюймах от него. Пусть она была на каблуках и имела рост выше среднего, Коннор и сейчас возвышался над ней. Он заполнял собой все пространство.

Типичное поведение альфа-придурков. Так же себя вел ее настоящий фэйский папочка. Увидел девятнадцатилетнюю Эмбер Куинлан, очаровал, соблазнил, попытался удержать и зашел слишком далеко. Настолько далеко, что, когда Эмбер обнаружила, что беременна от него (беременна Брайс), она поспешила дать деру, пока он не нашел ее по запаху и не запер у себя на вилле в Пяти Розах. И жила бы ее мать взаперти, пока бы не постарела, перестав его интересовать.

Брайс запрещала себе даже думать о такой жизни. Особенно после проведения всех тестов на кровь. Из кабинета медведьмы она вышла, зная, что от своего фэйского отца унаследовала не только винно-красные волосы и заостренные уши.

Настанет день, когда ей придется хоронить мать и Рандалла тоже. Ничего удивительного. В мире людей так и происходит. Она проживет еще несколько веков, а от матери и отчима останутся лишь фотографии и видеозаписи. И воспоминания. Стоило Брайс подумать об этом, у нее сводило живот.

Пожалуй, надо было бы еще глотнуть джина.

Коннор продолжал неподвижно стоять у двери.

– Одно свидание не пробудит во мне собственнических замашек. Можно обойтись и без свидания. Просто… пицца, – сказал он, глядя на пустые коробки.

– Этого у нас с тобой было предостаточно.

Вечерами, когда Данику вызывали на совещания к Сабине или к другим командирам Вспомогательных сил, Коннор часто приходил с угощением или вел Брайс в ближайший ресторанчик, которых более чем хватало в окрестностях их дома.

– Если это не свидание, тогда какая разница?

– Пробная встреча перед свиданием, – произнес сквозь зубы Коннор.

– Проверочное свидание, на котором я решу, хочу ли пойти с тобой на настоящее?

– Ты из всего умеешь сделать… – Коннор молча освободил проход. – До встречи.

Улыбаясь про себя, Брайс прошла мимо него в гостиную, где во всю мощь орал телевизор, а волки с предельным вниманием пялились в экран.

Даже Даника знала пределы давления на Коннора, за которыми начинались серьезные последствия.

На мгновение Брайс захотелось схватить первого заместителя Даники за плечо и посоветовать найти нежную, ласковую волчицу, которая мечтает о целом выводке волчат. Ему ведь совсем не нужна взбалмошная, сумасбродная девица, помешанная на вечеринках, готовая напиваться и нанюхиваться до состояния блюющей студентки. А главное, эта девица не знает, способна ли она любить кого-то еще, кроме Даники. Даника – все, что ей нужно.

Но Брайс не схватила Коннора за плечо. К тому времени, когда она выудила из керамической чаши ключи, он снова развалился на диване (на ее месте) и сосредоточенно глядел в экран.

– Пока, – бросила она стае.

Даника все-таки подняла голову. К настороженности во взгляде подруги примешивалось легкое удивление.

– Ты уж там отожги, сучка, – сказала Даника.

– Отожгу, глупышка, – ответила Брайс, с легкостью произнеся их обычные слова прощания.

Она уже вышла в грязную переднюю, когда Даника добавила:

– Люблю тебя.

Рука Брайс замерла на дверной ручке.

Данике понадобилось несколько лет, чтобы научиться произносить эти простые слова, но она и сейчас говорила их нечасто. Помнится, услышав их от Брайс впервые, она сердито скривилась. Брайс пришлось рассказать Данике, что эти слова она привыкла говорить с детства, поскольку каждое расставание с близкими может оказаться последним и потом она будет корить себя, что даже не простилась. Упрямство Даники сломало только одно их долбаное приключение, когда они хорошенько дернули и погнали на мотоцикле… Потом очнулись от стволов, упертых им в затылок. Вот тогда Даника впервые и произнесла: «Люблю тебя» – и потом иногда произносила снова.

Освобождение Бриггса не подействовало бы так на Данику. Должно быть, Сабина хорошо погладила дочь против шерсти.

Брайс вышла в коридор и двинулась к лестнице. Ее каблуки стучали по истертым плиткам пола. Может, послать свидание с Рейдом подальше? Смотаться в ближайший магазин, купить несколько ведерок мороженого и залечь с Даникой в постель, чтобы лакомиться мороженым и смотреть их любимые комедии абсурда?

А может, позвонить Фьюри и попросить нанести «дружеский визит» Сабине?

Нет. Такого у Фьюри она никогда не попросит. Фьюри четко разграничивала их дружбу и свои профессиональные занятия, а подруги предпочитали не задавать ей слишком много вопросов. Такое прощалось только Юнипере.

Вообще непонятно, как они сдружились – четыре совершенно не похожие личности: будущая предводительница всех волков, ассасин, получавшая немыслимые деньги от заказчиков, ведущих войну на Пангере, невероятно талантливая балерина, единственная фавна, принятая в городскую балетную труппу, и… она.

Брайс Куинлан. Помощница колдуньи. Будущая танцовщица, вопреки «неподходящему строению тела», которая вечно встречается со смазливыми человеческими парнями, а те не знают, как с нею общаться. А что будет с Даникой, если Брайс замутит отношения с кем-то из этих придурков?

Брайс спускалась по лестнице, косясь на тусклый шарик первосвета. Он помаргивал, отчего серо-голубая шелушащаяся краска стен приобретала зловещий оттенок. Домовладелец жутко экономил на первосвете. Возможно, даже не платил городу ни марки и просто выкачивал первосвет из энергорешетки.

Если честно, не только освещение – все в этом доме было дерьмовым.

Даника могла позволить себе жилье получше, а вот Брайс – нет. Щадя гордость подруги, Даника никогда не предлагала, что будет сама оплачивать их квартиру в чистеньком высотном доме где-нибудь у реки или в ЦДР. Окончив университет, они искали жилище сообразно доходам Брайс, и этот дом оказался наилучшим выбором среди прочего хлама.

Порою Брайс жалела, что отказалась от щедрых отступных ее настоящего отца. Она тогда проявила гордость и независимость. А ведь этот напыщенный мерзавец предлагал горы золотых марок в обмен на вечное молчание о нем. И жили бы они с Даникой сейчас в шикарном небоскребе с бассейном на крыше и глазели бы на шизанутых ангелов, летящих над головой. И среди обслуги не было бы похотливых самцов, вроде здешнего уборщика, который пялится на ее грудь всякий раз, когда она жалуется на забитый мусоропровод.

Открыв стеклянную дверь, Брайс вышла на вечернюю улицу, наполненную туристами, гуляками и усталыми трудягами, мечтающими поскорее добраться домой. Дневная жара отбивала охоту болтаться по улицам. Вечерняя прохлада множила толпы. Мимо быстрым шагом прошел дракиец в костюме. Судя по прицепленной к поясу сумке, курьер. На его пути встретился целый табун оборотней. Именно табун, судя по тому, что от них пахло свежестью и зеленью полей. Все семейство лихорадочно щелкало камерами своих телефонов. Им и невдомек, что даже в это время у кого-то могут быть дела.

На углу скучала парочка малакимов в черных доспехах 33-го легиона. Крылья они держали плотно прижатыми к своим мускулистым телам, чтобы (упаси боги!) какой-нибудь спешащий прохожий или пьяный идиот случайно не задел. Коснуться ангельских крыльев без разрешения… в лучшем случае дерзнувший это сделать оставался без руки.

Плотно закрыв стеклянную входную дверь, Брайс погрузилась в хитросплетение ощущений, из которых и состоял этот древний многоликий город. Настоящая прохлада придет позже, а сейчас жаркий сухой воздух прожаривал ее до костей. Отчаянно сигналили машины, застрявшие в транспортном потоке. Из дверей клубов и ресторанов доносились обрывки смеха и музыки. С реки (до Истроса было квартала три) тянуло ветром. Лениво покачивались ветви пальм и кипарисов. Ветер был не совсем речным; в нем чувствовался соленый привкус близкого бирюзового моря. Соблазнительно пахло жасмином, росшим у самой ограды соседнего парка. Этот запах перебивало отвратительное зловоние прокисшего пива, мочи и блевотины. Еще шаг – и ноздри Брайс раздулись от пряных ароматов баранины, которую уличный торговец жарил на медленном огне… И все это принадлежало ей, торопясь достичь ее ноздрей.

Стараясь не угодить каблуком в выбоину, Брайс наполнялась вечерним Городом Полумесяца, опьянялась им. Вскоре она смешалась с разношерстной толпой прохожих.

4

«Жемчужина и роза» была средоточием всего, что Брайс ненавидела в этом городе. Единственное утешение: Даника проиграла ей пятьдесят серебряных марок. Вышибалы беспрепятственно пропустили Брайс, даже не взглянув. Она поднялась на три ступеньки и вошла в ресторан через двойные двери, украшенные бронзовыми накладками. Но даже пятьдесят серебряных марок оказались бы жалкой каплей, приведись ей самой расплачиваться за обед. Нет, за здешние деликатесы нужно платить золотыми марками.

Рейд мог себе это позволить. Учитывая величину его банковского счета, он едва ли даже взглянет на чек, прежде чем протянуть официанту свою черную карточку.

Ее провели к столику в самом центре зала с позолоченными стенами. Ярко светили люстры, подвешенные к потолку с затейливой росписью. В ожидании Рейда Брайс выпила два стакана воды и полбутылки вина.

Через двадцать минут ожил телефон в ее черной шелковой сумочке. Это был не звонок, а сообщение. Если Рейд отменил свидание, она его прибьет. Откуда она возьмет столько денег, чтобы заплатить за вино? Конечно, платить придется. Значит, она на целый месяц останется без балетных классов. Пожалуй, даже на два.

Но сообщения были не от Рейда. Брайс перечитала их трижды, затем налила себе еще рюмку дорогущего вина. Богатенький Рейд опаздывал. Вот пусть и платит. Особенно за то, что знать Города Полумесяца, кучкующаяся здесь, развлекается, разглядывая ее платье, кожу, фэйские ушки и стройное человеческое тело.

«Полукровка». Брайс почти слышала презрительные мысли посетителей. В лучшем случае они считали таких, как она, своей прислугой. В худшем – двуногим мусором.

Брайс вытащила телефон и в четвертый раз перечитала сообщения Коннора: «Ты знаешь, говорить я не горазд. Но вот о чем я старался сказать перед тем, как ты не пожелала слушать и попыталась заткнуть мне рот. Думаю, это стоящее дело. Ты и я. Сделать попытку. Почему бы нет?»

И дальше: «Я по тебе с ума схожу. Мне больше никто не нужен. У меня никого и не было, уже давно. Одно свидание. Если не получится, больше приставать не стану. Дай мне шанс. Пожалуйста».

Брайс продолжала смотреть на строчки сообщений. Голова кружилась от этого долбаного вина.

Наконец, опоздав на сорок пять минут, соизволил появиться Рейд.

– Извини, малышка.

Чмокнув ее в щеку, Рейд уселся напротив. Он был в безупречном костюме угольно-серого цвета. Белая рубашка подчеркивала золотистый оттенок загорелой шеи. Ни один темно-каштановый волосок на его голове не стоял торчком.

Рейд обладал непринужденными манерами человека, родившегося и выросшего в богатой семье, где не скупились на его образование и исполняли малейшие желания. Реднеры были одной из немногих человеческих семей, допущенных в высшее ванирское общество, и одевались соответствующим образом. Рейд очень придирчиво относился к своему внешнему виду, учитывая каждую мелочь. Брайс знала: любой галстук, который он надевал, должен был нейтрализовать зеленый отлив его светло-карих глаз. Все его костюмы шились на заказ и гармонировали с загорелым телом. Тщеславный отпрыск богатого папочки. Но ведь и Брайс не менее придирчиво относилась к своей одежде. Так что в этом они схожи. Она занималась танцами. Рейд занимался с личным тренером. И здесь у них имелось сходство. Помимо любви к танцам, Брайс разрабатывала свое тело. Однажды может случиться, что ей придется убегать от хищника, охотящегося на улицах. И тело не должно ее подвести.

С тех пор как многие эоны назад ваниры проникли на Мидгард через Северный Разлом и захватили планету (у историков это событие называлось Переходом), лучшим способом спасения от ванира, решившего закусить тобою, было спасение бегством. Это если у тебя не было огнестрельного оружия, бомб или прочих жутких штучек, которые изготавливали Филип Бриггс и подобные ему. Бомбы и пистолеты убивали даже почти бессмертных существ, чьи раны, по сравнению с человеческими, затягивались с поразительной скоростью.

Брайс часто думала о жизни, какой та была в незапамятные времена, когда на Мидгарде обитали только люди и обычные животные. А потом на планету хлынули обитатели из множества других миров, сильно разнящихся между собой. Однако все они были намного более развитыми и цивилизованными, нежели человеческий мир. Даже существующий календарь опирался на Переход, и потому все события делились на «ч. э.» и «в. э.», то есть человеческую эру и ванирскую эру.

– Отличный выбор, – похвалил Рейд, взглянув на бутылку, где оставалось не более трети вина.

Сорок пять минут. Мог бы позвонить или хотя бы прислать сообщение.

– Что-то случилось на работе? – скрипнув зубами, спросила Брайс.

Рейд пожал плечами и стал оглядывать зал, ища среди посетителей высокопоставленных чиновников. С ними он всегда был готов переброситься несколькими учтивыми, ничего не значащими фразами. Публика рангом пониже, наоборот, искала случая поболтать с ним. Как-никак сын человека, чье имя написано двадцатифутовыми буквами на крышах трех зданий в Центральном деловом районе.

– Часть малакимов озабочены развитием конфликта на Пангере. Хотели получить у нас заверение, что их инвестиции не пострадают. Собрание затянулось дольше запланированного.

Пангерский конфликт. Война, которую Бриггс отчаянно старался перенести и на здешний континент. Вино, ударившее Брайс в голову, достигло желудка. По ощущениям это было похоже на бурлящий поток, столкнувшийся с маслянистой лужей.

– Ангелы опасаются, что война может прийти и к нам?

Не заметив в зале никого достойного его внимания, Рейд открыл кожаный переплет и принялся изучать меню.

– Нет. Астерии этого не допустят.

– На Пангере допустили.

– Брайс, все не так просто.

Уголки его губ изогнулись вниз. Разговор окончен. Брайс не стала задавать новых вопросов. Пусть изучает меню.

Сообщения с континента, лежащего за Хальдренским морем, становились все тревожнее. Человеческие мятежники были готовы скорее погибнуть, чем подчиниться астериям и правлению «избранного» ими сената. Война на обширной пангерской территории длилась уже сорок лет, уничтожая города и неумолимо приближаясь к бурному морю. Город Полумесяца лежал на юго-восточном побережье Вальбары, посередине каменистого, засушливого полуострова, прозванного Рукой. Если война перекинется на их континент, город первым примет на себя удар.

Фьюри отказывалась говорить о том, что видела на Пангере. О том, что делала там и на чьей стороне сражалась, тоже. Большинству ваниров такое положение вещей совсем не нравилось. Особенно после пятнадцати тысяч лет правления, когда никто не смел оспорить их власть.

Большинству людей это тоже не нравилось, но по другой причине. По причине пятнадцати тысяч лет, проведенных в условиях, близких к рабству. На людей охотились забавы ради, ими питались, а их женщин считали пригодными лишь для плотских утех. Правда, за последние века положение людей несколько изменилось. Имперский сенат даровал им больше прав (естественно, с одобрения астериев). Сколь велики эти права – каждый человек мог убедиться на собственной шкуре. Всякий, переступавший незримую черту, отбрасывался назад, становясь настоящим рабом Республики.

Рабы обитали в основном на Пангере. Горстка их жила и в Городе Полумесяца. По большей части это были воины-ангелы 33-го легиона – личной гвардии губернатора. У них на запястьях были вытатуированы буквы «С. И Н. М.». Во всем остальном они почти ничем не отличались от свободных граждан.

Невзирая на то что Брайс считала здешние богатейшие семьи отъявленными придурками, Город Полумесяца оставался плавильным котлом. Одним из немногих мест, где люди не были обречены всю жизнь заниматься скучной, низкооплачиваемой работой. Но это не означало, что здесь у людей имелся широкий выбор профессий.

Взгляд Брайс натолкнулся на темноволосую синеглазую фэйку. Женщина пришла сюда со своей живой игрушкой – человеческим парнем. Скорее всего, фэйка была из числа знати.

Брайс так и не решила, кого она ненавидит сильнее: крылатых малакимов или фэйцев. Наверное, все-таки фэйцев. Изящество и незаурядные магические способности, присущие фэйцам, порождали у них ощущение, будто им позволено делать что угодно и с кем угодно. Это отношение разделялось многими, кто входил в Дом Неба и Дыхания, – самоуверенными ангелами, высокомерными сильфами и вспыльчивыми элементалями.

Даника всегда называла их «Домом Недомерков и Дебилов». Правда, это суждение отражало ее принадлежность Дому Земли и Крови. Вражда между оборотнями и фэйцами была давней и неутихающей.

Брайс по рождению принадлежала к двум Домам, однако ей не позволили присягнуть на верность Дому Земли и Крови. Такова была плата за статус полноценной гражданки, предоставленный ей отцом. Отец подал прошение о предоставлении ей полных гражданских прав, но поставил условие: присягнуть на верность Дому Неба и Дыхания. Она ненавидела этот Дом, ненавидела высокородного папочку, склонившего ее к такому выбору, но даже Эмбер считала, что полученные преимущества значили больше личных предпочтений.

Не сказать чтобы Дом Земли и Крови представлял людям широкие возможности и давал защиту. Наглядный пример: живая игрушка фэйки – парень, который сопровождал ее, как собачонка.

Красивый, светловолосый, от силы лет двадцати. Наверное, он был раз в десять моложе своей спутницы. Никакого клейма на руке, свидетельствующего о положении раба. Значит, пошел в рабы добровольно, пожелав то, что предлагала фэйка: секс, деньги, влияние. «Дурачок ты наивный», – подумала Брайс. Фэйка будет забавляться им, пока он не надоест или пока не постареет и не утратит юношескую прыть. Тогда она попросту вышвырнет игрушку, а он все будет жаждать фэйских богатств.

Брайс кивнула аристократке. Фэйка сочла это неслыханной дерзостью и оскалила белоснежные зубы. Надо отдать ей должное: она была красивой. Как и большинство фэйцев.

Рейд это видел. Он нахмурился, качнул головой (но не фэйке) и возобновил изучение меню.

Брайс отхлебнула вина и подала знак официанту принести еще бутылку.

«Я схожу по тебе с ума».

Коннор бы не спустил посетителям этих усмешек и перешептываний. Даника тоже. Такое уже бывало, когда кто-то из подобной публики выказывал Брайс пренебрежение или принимал ее за одну из многочисленных ванирских полукровок, торгующих своим телом на улочках Мясного Рынка.

Большинство тех женщин не имели шанса совершить Нырок. Одни успевали одряхлеть и истрепаться еще до наступления зрелости, другие унаследовали человеческую природу, и ритуал был им заказан. И существовали хищники: прирожденные и обученные, которым Мясной Рынок служил охотничьими угодьями.

Официант принес вино. В этот момент телефон Брайс принял новое сообщение. Рейд неодобрительно поморщился, поэтому она не стала доставать телефон, а вначале заказала вспененную смесь из мяса и сыра на большом ломте хлеба.

Сообщение было от Даники: «Брось ты этого охломона с его вялой колбаской и избавь Коннора от страданий. Одно свидание с ним тебя не убьет. Он столько лет тебя ждет. Лет, Брайс! Дай мне повод улыбнуться».

Брайс поморщилась и убрала телефон в сумочку. Подняв голову, она увидела, что Рейд больше не изучает меню, а отстукивает сообщение на своем телефоне. Приглушенный экран отражал точеные черты его лица. Портативные переносные телефоны появились около полувека назад. Их изобрели гении из технической лаборатории корпорации Реднера. Изобретение подняло скромную корпорацию на недосягаемую высоту и принесло неслыханные прибыли. Тогда многие думали, что новое средство связи объединило планету. У Брайс имелось свое мнение на этот счет. Жителям планеты дали хитроумные игрушки, позволявшие не смотреть друг другу в глаза и коротать время на дерьмовом свидании.

– Рейд, – позвала она.

Он лишь поднял палец – «не мешай».

Брайс постучала красным ногтем по черешку рюмки. Ее ногти всегда были длинными. Она ежедневно принимала эликсир, позволявший им сохранять крепость и не ломаться. Конечно, ее ногти уступали клыкам и когтям, но и они могли хорошенько расцарапать физиономию нападавшему, выиграть драгоценные секунды и позволить ей убежать.

– Рейд.

Он продолжал набирать сообщение и остановился, лишь когда принесли первое блюдо. Мусс из осетрины на ломте хрустящего хлеба, с обрамлением из зелени. Наверное, миниатюрные съедобные папоротники. Брайс подавила смех.

– Принимайся за еду, – не отрываясь от телефона, предложил Рейд. – Не жди меня.

– Один кусок, и мне конец, – пробормотала Брайс, берясь за вилку.

Хел знает как есть этот деликатес! Никто из посетителей не ел руками, но… Фэйка снова презрительно усмехнулась.

Брайс опустила вилку, сложила аккуратным квадратиком салфетку и встала:

– Я пошла.

– Хорошо, – ответил Рейд, по-прежнему не отрываясь от экрана.

Он наверняка подумал, что она отправилась в туалет. Брайс поймала взгляд щегольски одетого ангела, сидевшего за соседним столиком. Тот скользнул глазами по ее голой ноге, затем скрипнул стулом и откинулся на спинку, чтобы полюбоваться ее задницей.

Потому-то Брайс и заботилась о прочности своих ногтей.

Она могла бы просто уйти, ничего не объясняя. Но она так не привыкла.

– Ты не понял. Я ухожу. Спасибо за обед.