Я лишь тобой одной дышу

– Не жалко было отдавать? – с хитринкой глядя на Дениса, спросил Илья Петрович.

– Чужого мне не надо. А как узнал, что без серег мы в свой век попасть не сможем, так что тут говорить? Я счастлив был, что наконец-то встретил тут своих, и что домой уйдем. Устал я по болотам шастать, да если б даже у Насонова прижился, домой хотелось очень!

– Ну, вот и все мы вспомнили с тобой. И все по полкам разложили. Пора уж спать! Сегодня, чую, рано не проснусь, к полудню бы подняться. Оксане будет лихо! Шустрая у нас Любашка! За нею глаз, да глаз!

– А про Стромилова что слышно? Почему сказал ты, что он любил гулять. Он умер?

– Господи помилуй, нет! Дочь заневестилась. У ней дебют. Он в Петербург ее увез. Она от первой у него жены. Еще сынок есть. Только он еще малыш. Тут с нянькою и с дядькой остается. А Варюшку он в свет везет. Пора ей замуж. Там остепенится!

– Невеста говоришь? Ее не видел я. Мальчишка был. Он хлеб мне приносил. По виду был барчук. Ему лет семь не больше.

– Восемь. Тогда шесть было. Он рослый и смышленый очень. Явно не в отца! – засмеялся князь. – Ну, все, пойдем на боковую. А завтра, уж сегодня, к Игнату, к конюху, тебя сведу. Пусть обучает верховой езде. Пока к Игнату, далее посмотрим.

– Не надо мне! Умею. И хорошо держусь в седле. Не то, что ваш Василий!

– Вы все же ездите на лошадях! Все врал мне, значит, Васька!

– Нет. Не врал. Владимир тренер по конному спорту. Я к нему ходил. И научился!

– Неужто все же на этих ездите… машинах что ль? – с крайне расстроенным видом спросил Илья Петрович.

– Да. Увидел бы и испугался! – засмеялся Денис. – Не хмурься, Илья Петрович, я шучу!

Князь проводил Дениса в его комнату, а сам пошел к себе в спальню. Уж скоро Любонька проснется, а он ложится только! Илья Петрович тихо подошел к кровати, полюбовался на спящую жену и лег. Заснул он моментально. Оксана повернулась к мужу и, улыбнувшись, прошептала:

– Спи, отдыхай, душа моя. Теперь скучать нам не приридется!

Глава 2. Денис

Илья Петрович встал только после полудня. Попив чаю, спустился в парк, где в тенистой беседке сидели Оксана и старая нянька. Они наблюдали за возней Любоньки с борзыми щенками. Возле девочки стоял мальчик-псарь и следил, чтобы щенки не разбежались и не поранили девочку своими острыми зубками. Люба задорно хохотала и постоянно встревала в возню щенят, кувыркаясь и бегая вместе с ними. Девочка была резвая и шаловливая. Тихие игры ее не привлекали, она скучала, капризничала, постоянно ерзала и елозила пухлыми ножками. Ей хотелось все время куда-то бегать, лазать и прыгать. Одним словом – непоседа. Старая нянька уже с ней не справлялась, и Оксана старалась не выпускать их из виду. Никому другому она ребенка не доверяла, и очень переживала, когда узнала, что Владимир скоро увезет старушку к Полюшке. Она не знала, что ей теперь делать, ведь для того чтобы подыскать девочке хорошую няню, а вскорости и гувернантку, надо достаточно много времени. Самой ей надо было заниматься хозяйством и обустройством дома. Проверять работу кухни, давать указания кухарке, о том, что приготовить, присматривать за остальными домашними слугами, проверять ключницу и кладовые. Ей хотелось кое-что переменить в доме, так как у Ильи Петровича хозяйки не было уже много лет, и дом выглядел по-холостяцки мрачно, хотелось чего-нибудь светлого, праздничного и женского. А за два года своего замужества Оксана еще ничего не меняла. Илья Петрович и так был слишком занят, он каждодневно принимал у себя старост, жалобщиков, объезжал поля, следил за конюшнями, скотным двором и псарней. Людям своим он доверял, но любил все проверить самолично. Управляющий же вообще в последнее время стал от работы увиливать, и все время на сторону смотрел. Оксана поняла, что он уже немало нажился и хочет расчета, чтобы перейти на службу в другое имение. Не велика потеря – подумала Оксана. Ей было это все в новинку, она никак не могла войти в роль княгини, научиться командовать домашними слугами, не быть слишком мягкой и лояльной к ним. Оксана стала замечать, что этим стали пользоваться, но сделать что-нибудь была не в силах. Управлению хозяйством учили барышень почти с рождения, как и другим наукам, которые могли бы пригодиться в жизни благородным девицам, которые впоследствии становились женами и хозяйками больших имений. А она была человеком вольным и простым, и кроме своего чародейства ничему более не обучена. В этом она преуспела! Сначала все ее боялись, но вскоре, увидев, что новая княгиня приветлива со всеми и добра, а зла и вовсе никому не причиняет, постепенно к ней привыкли, и даже полюбили. Но слабостями пользовались часто. Княгиня по ночам прислугу не будила, все, что понадобится, делала сама, а за какой-нибудь проступок и за лень слегка журила, и быстро забывала обо всем. Князь часто брал с собою маленькую дочку. Сажал ее на лошадь и объезжал поля, а Любонька кататься с ним любила, была спокойна и тиха, и часто засыпала. Князь привозил ее домой, укладывал в кроватку, а они с Оксаной шли обедать.

Нянька увела малышку в дом, та отбивалась и кричала, тянула ручки к князю, но старуха, крепко ухватив Любочку за ручку, не давала ей никакой надежды вырваться. Девочке пора было обедать и ложиться спать. Илья Петрович сегодня никуда не собирался. Он подошел к жене, и, целуя ее в лоб, спросил:

– Что, уморилась, душа моя? – спросил он у Оксаны.

– Ну, просто егоза! – смеясь, ответила она. – Нет с нею никакого сладу!

– Пройдет все скоро, и будешь вспоминать с тоской те времена, когда она была малышкой и нам давала жару!

– Не знаю, что и делать! Владимир скоро нянюшку к Полине отвезет. Как будем с ней справляться? Кого искать? Ты знаешь, я никому ее не доверяю!

– Есть молодуха одна в деревне. Пусть няней будет при Любаше. Она своих братишек всех взрастила, без матери. Мне сказывал об ней наш староста, Захар. Просил его я. И молодухе польза. Жить в няньках лучше и сытней, чем в поле спину гнуть.

– А она здорова ль?

– Здорова, в силах, и молода еще. С ней справится она, не сомневайся. Займешься обустройством дома, отдохнешь, модистку выпишем из Петербурга… А сколько я тебе журналов модных заказал!

– Зачем мне это все? Вот домом я хотела бы заняться. Хочу гостиную обоями оклеить, и сделать посветлей ее. Диваны надо б в тон к ним подобрать и поменять цветы, часы напольные поставить, столы для карт и кресла. В другую, мне хочется рояль перенести из залы и научиться музицировать на нем.

– Учителя я выпишу. А хочешь, к Стромиловым пошлю, у них теперь он в праздности живет. Лишь спит, да ест, и девок портит.

– А не боишься ты, что я его в лягушку превращу? Он отвратителен. Не знаю, как его там терпят. Прогнали бы уже!

– Зато учитель хоть куда! Стромиловский сынишка и тот играет на роялях! А ему, как сказывают, медведь на ухо наступил!

– Нет. Не настаивай, его я не хочу сюда. Попробую сама, пока учитель не найдется.

– Я помогу тебе, душа моя! Вот только надобно нам с нашим гостем разобраться! К Насонову он хочет в Петербург. Так приодеть его бы надо, да обхожденью, танцам обучить. А как ума не приложу! А пусть Насонов сам и думает! Чай, в Петербурге!

– И правильно! Пойду, проверю, как там нянюшка справляется с шалуньей нашей. Ее бы искупать нам надо перед сном.

– Иди, а я займусь делами, пора уж! Дениса не видала?

– Верхом уехал. Да красиво так! Он ладно держится в седле!

– Ну, хоть одно умеет! Намаемся еще!

– Не бойся! Он толковый! – и нежно улыбнувшись мужу, удалилась.

Князь решил пройтись по парку. Два месяца стояла жуткая жара. Вздохнуть свободно можно было лишь вечером, а днем в тени раскидистых деревьев парка. И у купальни. Пойду-ка окунусь – подумал Илья Петрович. Надо б охладиться. Но подойдя к пруду, вдруг передумал. Он наклонился и, попробовав воду рукой – не холодно ли, испугался…

Он вспомнил, как пришел Денис. А вдруг и этот пруд таит в себе какие-то загадки? Вдруг он сейчас нырнет, а вынырнет в каком-нибудь другом пруду, иль веке? Уж лучше я из кадки обольюсь – решил Илья Петрович, и вернулся к дому, не понимая, что с ним случилось и откуда этот страх!

– С гуся вода, с Любаши худоба! – услышал князь у двери детской. Он отдышался и вошел. Оксана мыла дочь. Девочка сидела в большом фаянсовом тазу, и весело смеялась, когда мать поливала ее из кувшина.

Князь остался стоять в дверях, и с нежностью наблюдал за женой и дочерью. С чего он вдруг так испугался? Он сам не понял, что с ним произошло. Ведь озеро в имении Васильчиковых. И бояться своего пруда совсем не надо.

Видать, я перебрал вчера – подумал Илья Петрович. И сразу понял – он испугался, что больше никогда их не увидит!

Любаша визжала от восторга и, казалось, совсем не расположена была ко сну. Но Оксана быстро вынула ее из таза и, укутав полотенцем, отдала ребенка князю в руки. Девочка сразу притихла, прижалась кудрявой головой к груди отца и вскоре засопела.

– Привыкла у тебя на ручках засыпать! – сказала шепотом Оксана.

– Ты так считаешь? – целуя дочь и укладывая ее в кроватку, спросил Илья Петрович.

– Ты с нею каждый день кататься ездишь, она после полудни уже не засыпает без тебя. – Прикрывая палантин кроватки, сказала Оксана. Потом подошла к князю и поцеловала его в щеку.

– Устала что-то, притомилась. Или на солнце разморило. Жара опять.

– Так в чем же дело? Вызови нам дождь! – попытался пошутить Илья Петрович.

– Пусть будет так! Коли жара стоит, так, значит, надобно природе! А дождик я давно не вызывала, забыла уж, как ворожить!

– Меня пугаешь ты? Ты, чай, не заболела?

– Устала просто. – И провела рукой себе по лбу. – Спеклась, пойду, прилягу.

– Ступай. А я займусь делами!

Илья Петрович вызвал к себе Степана. Старик пришел и стоя возле двери кабинета вопросительно смотрел на барина, ожидая приказаний. Князь сидел за столом и думал. Казалось, он не замечает старого слуги.

– Что Вы просить изволили? – осмелился заговорить Степан.

– С чего начать не знаю, право! Зови сюда мне управляющего, да пошли скорее за портным… Еще цирюльник нужен и сапожник. Да скоро чтоб явились… А где наш гость?

– Изволили уехать. К обеду обещались быть.

– Ну, ладно, как вернется, вели ему ко мне сюда подняться. Ступай.

– Да, еще я об одном тебя хотел просить… Скажи всем слугам, особенно, что носят юбки – чтоб за зубами языки держали.

– Об чем Вы это, барин?

– Сам знаешь, не дури. Особливо, если кто пойдет в деревню. Чтоб не болтали никому, что гость ночной пришел пешком и мокрый весь!

– Так спали все, Илья Петрович! Его никто не видывал в глаза!

– Я все тебе уже растолковал. А коли что услышу – пеняйте на себя.

– Я понял, барин, – сказал старый Степан и, поклонившись, вышел.

Илья Петрович нахмурился и подумал, что если разнесут по всей округе про их ночного гостя, придется вновь комедию ломать, как в прошлый раз. Болтали много про тех, потомков, да про Оксану. А, главное, узнали гости и родня. И началось! Но объяснять им князь не стал подробно ничего. Откуда он жену себе привез, и кто они такие. Он половину слуг в Тамбовскую губернию отправил, а няньку взял к себе. И запретил всем строго-настрого болтать!

– Меня Вы звали, князь? – спросил входящий в кабинет, лысоватый невысокий человек, их управляющий.

– А, это ты, садись, – и замолчал, делая вид, что занят чтением расходной книги.

– Вам что-то там внушает недоверие? – усаживаясь в кресло напротив князя, спросил управляющий.

– Ты в город собирался, вот письма, захвати! – подавая управляющему пачку корреспонденции, сказал князь. – Ты можешь быть свободен, ступай.

– Я, собственно, хотел сказать… Э…

– Ну, не тяни, об чем ты?

– Болтают люди, что странный человек вчера пришел…

– Еще одна забота! Чай ты не управляющий? Вели всем замолчать!

– Игнат молчит. Знать, еще кто видел!

– И что в нем странного? Кузен приехал.

– Весь мокрый, пеший… Ни в карете, ни верхом. С одной котомкой! Сдается, странно это все!

– Не суй свой нос, куда негоже! – воскликнул князь, – И если что услышу, запорю! – потом осекся, вспомнив, что теперь крепостных уж нет. Ну, ты понял! Недоволен буду, и из усадьбы прогоню!

– Так кто же это? Просто любопытно…

– Еще раз говорю тебе – кузен.

Управляющий встал с кресла и посмотрел в окно:

– Да вот он сам. Верхом, в чудной одёже! Но на коне он скачет лихо!

– А я что говорю! А ты ступай, любезный, да письма не забудь!

В кабинет вошел улыбающийся Денис. Он с некоторым опасением посмотрел на управляющего и уже хотел выйти, но князь его остановил.

– Постой, кузен, хочу тебе представить управляющего нашего.

– Вяземский, Денис Михайлович.

– Известная фамилия! Меня зовите просто – Федор. По батюшке я Афанасьевич.

Денис наклонил голову, и молча рассматривал ничем неприметного человека. Его пытливый и изучающий взгляд ему не понравился. Он, стараясь быть небрежным сел в кресло, и положив ногу на ногу, сказал:

– Я чем-то вызываю интерес? Вы так меня рассматриваете, будто я с луны свалился!

– В этом и вопрос! – хитро улыбаясь, воскликнул управляющий.

– Себя развязно ты ведешь! – возмутился Илья Петрович. – Меня уж перестало это забавлять. Ступай, ты задержался сильно.

– Но все же… Я брюк таких не видел никогда! И сорочка тоже! А волосы так никто у нас не носит. Быть может, он действительно с луны свалился? – и засмеялся.

– Эти брюки я из Америки привез. – Нашелся Денис. – И сорочку тоже!

– И как там. В Новом свете?

– Все хорошо у них. Не стоит волноваться.

– Свое я любопытство удовлетворил, откланяюсь теперь, – сказал Федор и вышел из кабинета.

– Уж больно любопытный! – воскликнул князь. – А ты хорош! И что тебя с утра кататься понесло? Мы вроде вместе спать ложились, уже под утро.

– Мне захотелось немного покататься, к Стромиловым я ездил. Интересно стало.

– А вдруг тебя так кто-нибудь узнает?

– К имению я близко не приближался. Так проехался по тем местам.

– Ну, хватит! Этот хитрый лис уже пронюхал что-то! Мол, люди о тебе болтают.

– Может быть…

– Ты вещи брал с собой какие? – поинтересовался Илья Петрович.

– Конечно! Рюкзак непромокаемый с собой принес. А там, все, что мне нужно.

– А что тебе так интересно, князь?

– Да, так,– смутился Илья Петрович. – А ту игрушку не принес?

– Какую? – сделав вид, что не понимает, спросил Денис.

– Ну, ту, где ваши эти там, машины, что ль бегут…

– Не, эту нет. Принес тебе другое.

– Пойдем, покажешь! – сгорая от нетерпения, воскликнул князь. – Рюкзак! А что это такое? Вот люди и болтают, кто на что горазд!

Придя в комнату Дениса, Илья Петрович стал с интересом рассматривать все, что тот доставал из рюкзака. Он все вертел в руках и с любопытством спрашивал:

– А это что?

– Это я тебе принес фонарь! Смотри, тут батарейки. Их не трогай до поры. А здесь он светит. Будешь ночью в сад ходить и перед собой светить, чтоб не споткнуться. Можно и по дому.

– На кой он мне? Я ночью сплю! – отложив электрический фонарик, разочарованно сказал князь.

– А вот еще тебе – это ручка. Ей будешь ты писать. В чернильницу макать ее не надо. Берешь и просто пишешь. Я много их привез. Мне надо все записывать.

Илья Петрович смотрел на шариковую ручку как на невиданное чудо. Он подошел к бюро и, высунув язык, попробовал писать.

– Пишет! Это ж надо! А где у ней чернила?

– Там внутри. Но это ерунда, иди сюда, еще чего принес, смотри.

Князь снова подошел к нему и сел.

– Смотри, игрушка эта давно у нас уж устарела.

– Машины?

– Много тут всего! Потом я покажу тебе как на ней играть. Там и машинки есть и самолетики, и танки. И для девчонок игры есть. Понравится тебе.

– А вот магнитофон. Все это устарело у нас. Я у отца все взял. Тут фишка в чем – все может работать на батарейках. Я тебе их много привез. Всяких. Смотри, на кнопочку нажал и музыка играет. Не надо музыкантов, ничего! Сиди и слушай! А вот кассеты разные. Наушники. И музыка играет тех композиторов, которые еще на свет не появились!

– Это ж надо! – воскликнул князь. – Оксаночке моей понравится!

– А для нее вот я принес помаду, французскую, и тушь для глаз, косметика, короче! Такой сейчас нигде не сыщешь! И Полюшке пусть часть подарит. Я расскажу ей позже, как этим пользоваться надо. Для доченьки – карандаши цветные, для рисования, и вот – фломастеры. И вот ночник на батарейках, тоже лампа. Чтобы свечу не зажигать.

– Вот это да! А это для чего? – удивился князь, рассматривая красочную упаковку фломастеров.

–Тоже для рисования. Вот подрастет и будет рисовать. Она же девочка, хотя и мальчики рисуют. Им тоже нравится.

– И все? – копаясь в куче всяких мелочей, спросил князь, – а это что?

– Моя аптечка. Отец пихнул. Он врач.

– Ох, эти мне врачи. Они лишь кровь пускать умеют, а более не знают ничего!

– Не говори, Илья Петрович, теперь, у нас, медицина многого добилась. Даже детей в пробирке делать могут!

– Ой, врешь ты все! Это как же? В какой такой пробирке?

– А так – берут у нас, ну, – и покраснел, – сперму, у женщин яйцеклетку и все! Соединяют вместе, а потом…

Князь аж замер:

– Что потом?

– Да сам не знаю толком! Я не врач. Потом подсаживают – возвращают в тело женщины зародыш, и он до срока там. Потом рождается и все! Отец мне говорил, он гинеколог – женский врач.

– А что же, по-простому, как у нас, теперь не могут что ль?

– Ну, почему же! Это тем делают, кто сам родить не может.

– И что еще у вас там нового? – усмехнулся князь. – Капуста-то растет, аль что другое там едите?

– Растет, – вздохнул Денис.

– А это что такое? – спросил Илья Петрович, вытаскивая из кармашка рюкзака плотно завернутые в целлофан фотографии.

– А это я принес, чтоб посмотрели вы, как там у нас теперь. Там и Полина с Владимиром, и Ирка с Васькой. Ну, и дома, машины, самолеты. Сейчас посмотрим. А потом Оксане покажи и Полюшке с Владимиром. У вас уж тоже скоро фото будет, но такого качества… Только спрячь подальше потом.

– Сам знаю, не учи! – обиделся князь и стал срывать целлофан.

В дверь постучали, и вошел Степан.

– Там в холе все стоят, – сказал дворецкий, – Портной, сапожник и цирюльник. Ждут. Вы спуститесь, иль к Вам сюда привесть?

– Веди их в комнату ко мне. Туда придем мы.

– Слушаюсь, – сказал старик.

– Пойдем, что ль! – с сожалением откладывая фотографии, сказал князь. – Сейчас мы будем человека делать из тебя. А то незнамо на кого похож!

– Я готов, – сказал Денис и улыбнулся.

– А эти брюки, ты и впрямь что ль из Америки привез? – поинтересовался князь.

– Они у нас везде в продаже. В России. Сейчас там этого добра навалом. Да и вообще всего полно! Я их тебе оставлю и рубаху. Мы вроде бы комплекции одной.

– А что ж ты про Америку загнул? Да и накой они сдались мне?

– Так эти самые штаны к нам из Америки пришли. У вас таких ведь нет. А там уж есть. Рабочая одежда.

– Рабочая? Ну, ладно, примерю после, – улыбнулся князь. – Да, а фамилию придумал что ль? Княжеская.

– Фамилия моя, а в джинсах можно на коне скакать – удобно!

– Так, ты, выходит, тоже князь?

– Какой я князь? Из грязи в князи! Теперь-то кем мне быть? Там в свете?

– Им и будешь, князем. Вот только Вяземские могут не признать.

– Так, может, их там нет? – с надеждой спросил Денис.

– А где ж им быть? Дай мне подумать. О, фамилию тебе другую надо! Не такую, а то уж больно на слуху.

Илья Петрович подошел к Денису, по-отечески обнял его, и сказал:

– Эх, как я рад, что ты вернулся! Еще бы Ваську! Я часто вспоминаю вас. – Пойдем, что ль? Будем из тебя нашего человека делать!

В комнате Ильи Петровича стояли парикмахер, портной и сапожник. Комната князя теперь почти пустовала. Она служила только гардеробной, в которой часто хозяйничал Степан – дворецкий и камердинер, в одном лице. Он следил за одеждой князя, за его туалетными принадлежностями, помогал ему одеваться к балу или к выезду.

Илья Петрович плохо привыкал к людям. Он полностью доверял старому слуге, и пока тот в силах не видел смысла нанимать другого. Он вообще не любил чопорности. Все его домашние слуги ходили в простой одежде, надевая парадные ливреи только к приезду гостей. Да и сам он одевался просто, без роскоши и изящества. Правда, когда бывал в свете, был всегда одет с иголочки и по последней моде. Ни он, ни его сын Владимир жизни светской не любили и не понимали. Им больше нравилось жить в деревне, в имении, и заниматься хозяйством. Оксана была только рада этому. Ей не хотелось выезжать в сезон в Петербург. Она боялась, осуждения и пересудов. Хотя, ее не очень обсуждали, опасаясь ее славы лесной колдуньи. Ей было трудно привыкать ко всему. Учиться вести беседы, танцевать, устраивать приемы. Ей больше нравилось жить на природе, и она частенько ездила к охотничьему домику и сидела возле могилы отца. Ей казалось, что он все еще с ними, и помогает им. Любовь преобразила ее. Из колючей и независимой лесной колдуньи она превратилась в послушную и любящую жену – хозяйку имения, княгиню. Правда, ей иногда казалось, что все это случилось с ней во сне, а муж всегда ей говорил, не было бы пришлых, не встретились бы мы. И она знала, что это так и есть. Если бы тогда не появились Полина и Владимир, а вслед за ними Василий и Ирина, ничего бы так и не случилось. Вернее все случилось бы, но по-другому!

Оксана лежала в их с мужем спальне, отдыхая от духоты и суматохи утра. Если уже в полдень так жарко, то что же будет после обеда? – думала Оксана.

Этот год выдался таким знойным, что ей приходилось тайком от князя заниматься колдовством, вызывая дожди и грозы. А что было делать? Так можно и без урожая остаться. Начнется голод, мор. Нет, коль она может помочь себе и людям, зачем отказываться от умения, дарованного ей отцом? Хотя в последнее время она старалась обходиться без этого. Часто к ней приходили люди из деревни и просили помочь. И она помогала, но только в лечении хворей. В остальном отказывала. Ей не хотелось афишировать своего умения, ведь теперь она стала княгиней, и ей многое было недозволительно, несмотря на то, что после замужества она имела больше привилегий и материальных благ, по сравнению с ее прошлой жизнью.

Оксана поднялась, решив посмотреть, как обстоят дела с обедом и заодно заглянуть в комнату мужа, что там они с их гостем делают, будет он похож на человека их времени, или все же нет?

Глава 3. Встреча

Оксана подошла к комнате мужа и заглянула в приоткрытую дверь. Она увидела Дениса, стоящего как изваяние с раздвинутыми в сторону руками. Возле него скакал портной, снимая мерки. Сапожник и цирюльник уже уходили. Они подобострастно поклонились ей, и юркнули мимо нее в дверь. Входя в комнату, Оксана улыбнулась мужу, который быстро на нее взглянул и, улыбнувшись ей в ответ, уткнулся в какую-то чудную штуку у себя в руках. Эта штуковина издавала какие-то странные отрывистые звуки и загоралась огоньками. Князь чертыхнулся, закатил глаза, нажал куда-то пальцем и больше ни на что не реагировал. Оксана подошла и посмотрела на предмет, который так занимал мужа. И сразу же узнала вещь, которую показывал Илье Петровичу Василий. Еще там, в охотничьем домике. Она была немного другой, но князь, с ней увлеченно занимаясь, совсем не обращал внимания на жену. Оксана покачала головой и взглянула на Дениса, вокруг которого суетился портной. Тот подгонял к нему сюртук.

– Вы узнали вещи мужа? – спросил Денис, заметив, что Оксана чем-то озадачена.

– Да, это правильно! Вы с князем одного сложения и роста. Он правильно решил. Пока сошьют тебе одежду, походишь в этой.

– Я заказал ему костюм для верховой езды и кучу башмаков, – оторвавшись от своей игрушки, сказал Илья Петрович. – Вот в Петербург к Насонову приедет, так тот ему все новое закажет. По последней моде. Ему же в свете надо побывать! А там чуть что не так, потом не оберешься склок и пересудов! Ох, не люблю я свет!

– А разве ты со мною не поедешь? – спросил Денис у князя.

– Пожалуй, нет. Останусь тут с Оксаной. Она с дочуркою не справится одна. Да у меня страда! И сенокос и сборы. И сад мой. Кто за ним останется следить?

– Сад? Не слышал я о нем. Ты мне не говорил.

– Ох, это было его наипервейшим увлеченьем. Теперь ты новую игрушку дал ему! – воскликнула Оксана.

– Я дело никогда не забываю! – возразил князь жене, и отложил игру.

– Действительно, Илья Петрович, займешься ей зимой. Когда тоска и холод, нет хозяйственных забот, – улыбнулся Денис.

– Заботы у меня всегда! Оранжерея у меня зимой. Я не показывал тебе еще?

– Нет. Покажешь. А что за сад? – спросил Денис.

– Я вывожу сорта. Там много у меня всего. И овощи и фрукты. А ягоды какие!