Сны командора

Толчком к выходу Шелихова на широкую торговлю с крупными объемами стала его женитьба на вдове Наталье Алексеевне, унаследовавшей дело своего пропавшего мужа.

Сказать, что только положение и деньги купчихи Гуляевой приглянулись Григорию Шелихову, будет неверно. Оценил он в ней прежде всего красоту и смелость и то, как могла она взять на себя рьяно инициативу в деле, отвергая всяческую нерешительность. Никогда Григорий не пожалел об избраннице, получив от нее сполна и любовь, и верность, и поддержку, и, конечно, финансовую самостоятельность.

Сразу после женитьбы, располагая теперь нужными для развития торговли и промысла средствами, Шелихов покинул службу у Ивана Голикова и выехал в маленький портовый город Охотск на побережье Камчатского моря, что в устье реки Охота, из которого стал отправлять экспедиции за пушным зверем на Курильские и Алеутские острова. Одновременно он организовал одну за другой несколько торговых компаний. На этот путь Григория Шелихова наставил Никифор Трапезников. Именно Трапезников был одним из первых купцов, активно осваивавших просторы восточных рубежей России, и теперь он вкладывал свой опыт и талант в новоявленного зятя.

За пять лет Шелихов сумел снарядить и отправить в дальние края десять судов. При этом чаще всего он становился компаньоном своего бывшего хозяина Ивана Голикова. Первая совместная экспедиция была отправлена в 1779 году, когда Шелихов в компании купцов Ивана Голикова и Михаила Сибирякова снарядил на промысел на Алеутские острова судно «Иоанн Предтеча».

Главным организатором экспедиции был Григорий Шелихов, а Иван Голиков дал основную часть капитала. «Иоанн Предтеча» благополучно вернулся в Охотск и доставил владельцам пушнины на сумму, многократно превышающую затраты. Григорий Шелихов, контролировавший эту сделку, кроме своей доли взял еще за организацию всей работы увесистый кусок заработка, отчего быстро встал на ноги.

Обычно в те времена компании образовывались только для одного компанейского дела, и после возвращения судна с грузом доходы делились между пайщиками, а компания распадалась. Григорий Шелихов решил организовать нечто более крупное и постоянное, чтобы можно было вкладывать в постройку верфи и судов нажитые вскладчину средства, нанимать на службу на долговременной основе проверенных и знающих людей, расширять объём оборотных денег.

Григорий Шелихов предложил Ивану Голикову основать постоянную компанию сроком на десять лет и по возможности добиться в Петербурге официальной санкции на исключительные права промышленной и торговой деятельности на островах и на берегах Америки. Осторожный Иван Голиков после некоторого раздумья одобрил план Шелихова, и оба купца отправились в Петербург, где в августе 1781 года образовали новую Северо-восточную компанию.

Целью этого постоянного предприятия было определено вести пушной промысел на Алеутских островах и у берегов Северной Америки. К великому разочарованию компаньонов императрица Екатерина II отказалась предоставить им монопольные права.

Екатерина очень настороженно отнеслась к инициативе купцов развивать торговый промысел в Америке. К тому ее подводило с одной стороны нежелание втягиваться в международную неурядицу с Англией и рвущимися к независимости Объединенными Областями Америки. На призыв короля Георга помочь Англии в войне с новоявленными американцами Екатерина тактично уклонилась: не наше, мол, это дело, но и развивать активно отношения с новой территорией не спешила.

С другой стороны, понимала императрица, что без должного контроля со стороны государства купцы на новых землях могут учинить такое беззаконие, вплоть до самостоятельности своей купеческой от государства Российского, что потом только головной болью все и обернется. Монополия же – именно тот инструмент, который и привести может к бесконтрольному захвату территорий, а управлять деятельностью купцов на расстоянии чуть ли не в половину кругосветного перехода было очень затруднительно.

Смущала императрицу и репутация российских «конкистадоров», уже отметившихся своими «строгостями» в Америке. После жестокого наказания алеутов, выступивших в очередной раз против пришлых с запада людей, против фактического порабощения местных жителей побережий, когда было убито несколько сотен аборигенов на острове Кадьяк, за Шелиховым закрепилась известность «кровавого палача». И в последнее время то и дело к двору приходили вести о новых жертвах с обеих сторон: то вооружаемые американцами алеуты разграбят крепость и вырежут колонистов, то колонисты, озверев от страха и желания мстить, перебьют десяток-другой ожесточившихся местных жителей.

Экспансия шла не на жизнь, а насмерть.

Доходили также слухи о совершенно грабительских методах охоты новоявленных хозяев, когда ради добычи пенисов морских моржей десятки тысяч туш животных оставляли гнить на берегу. Дело было крайне выгодным: сушеные пенисы морских великанов очень высоко ценились на рынках в Китае.

«Ради этих «погремушек» такой разор чинят?» – сокрушалась Екатерина, представляя горы тел напрасно убитых животных.

А вот компаньон Шелихова Иван Голиков прославился на иной манер: попался купец на контрабандной поставке в столицу большой партии французского коньяка, за что был наказан изъятием товара и оштрафован.

При встрече, пристально оглядывая Григория Шелихова, понимая все сложности освоения дальних и чужих берегов, императрица качала головой и не могла дать свое просвещенное покровительство столь жестокому насилию над дикими туземцами. Все же заботило Екатерину то, что о ней могут подумать в Европе.

А еще сомневалась государыня в необходимости этой территории для России и совершенно была против бесконтрольной монополии.

– Нам бы то освоить, что имеем… – говаривала Екатерина в ответ на смелые предложения купца и первопроходца, наложив резолюцию на письмо с прошением от сибирских купцов:

«В новых открытиях нет великия нужды, ибо хлопоты за собой повлекут».

Но в то время все оставила пока как есть, ибо даже времени на обдумывание американских дел недоставало. Ограничивать личную инициативу купцов она посчитала ненужным занятием, напротив, отметив их усилия, одарила и наградила дорогим оружием.

Все силы в то время занимали Таврида, Молдавия, Курляндия и иные западные и южные рубежи государства, которое росло, как на дрожжах, под грохот пушек и топот конницы. Увиденное Екатериной в поездке в 1787 году по Малороссии и Крыму так вдохновило её, что, казалось, к новому величию России и Ее Величества всего один шаг. Но этот шаг хотелось сделать уверенно, именно на западном направлении, где жизнь кипела и требовала каждодневного участия, оставляя восточные, пока находящиеся в состоянии глубокого сна, рубежи, как далекий и зыбкий ресурс государственного созидания.

Григорий Шелихов, награжденный тем не менее Екатериной за деяния свои на восточных рубежах империи и прозванный Гавриилом Державиным русским Колумбом, не получил должной поддержки мудрой правительницы в деле предоставления исключительных прав предпринимательства и отбыл в свои пределы.

Вернувшись в Охотск, Григорий Иванович Шелихов заложил три судна-галиота на верфи вновь созданной компании.

Галиоты были закончены к весне 1783 года, а в августе флотилия вышла из Охотска в свое историческое плавание к берегам Америки, пройдя Камчатское море до западного берега полуострова и далее на юг, вдоль берегов Камчатки. Обогнув полуостров на южной его оконечности, мимо мыса Лопатка к Курилам, галиоты шли уже затем на север, вдоль восточного берега полуострова до Командорских и Алеутских островов. Идти затем на восток, вдоль Алеутских островов, называлось у местных мореходов «пробираться по за огороду», ибо эти острова лежат столь близко один от другого до самой Америки, что держась островов, казалось, трудно сбиться с пути и потерять их из виду. Здесь начиналась территория непуганых и обильных пастбищ морского зверя, и можно было даже на утлых суденышках от острова к острову пройти к берегам Америки.

В те времена промысел на далеких берегах сулил многие опасности и не скупился одаривать скорой смертишкой промысловиков и мореходов.

Суда, отправившиеся из Охотска, никогда не доходили в тот же год до Кадьяка, – самого крупного острова у берегов Америки. Из-за штормов и худых кораблей, отсутствия опытных навигаторов на море боялись оставаться позднее сентября. Как скоро наступала осень, искали залив с пологим, песчаным, «мягким» берегом или закрытую бухту, вытаскивали на берег судно и устраивались на зиму, пережидая период штормов. Жили в построенных наспех землянках, питались битым зверьем и рыбой. Так держались до июля, ибо только с этого времени льды на Камчатском холодном море расходятся и, выброшенные на берег, остаются здесь таять. Штормы успокаиваются, и начинаются в здешних местах короткое холодное лето и безопасное плавание. Судно стаскивают на воду и плывут дальше, достигая Кадьяка, если все удачно складывается с ветром, уже к осени.

Бывали и нередко случаи, когда суда терялись на просторах океана и приходили в порт на Кадьяке через два, три, а то и четыре года.

Случалось, что суда носились по морю по месяцу и по два, не зная, в какой стороне суша. Мореходы тогда доходили до крайности от недостатка пищи, а еще более – из-за нехватки воды. От голода съедали свои сапоги и кожи, которыми обвертывали такелаж, и ждали дождя, молясь и прося небеса о влаге.

Суда, бывало, и вовсе пропадали или доходили поздно до назначенного места, истратив или испортив сыростью весь груз.

Случались с мореходами и совершенно необычные истории.

Одно судно, пустившись от Камчатки к Алеутским островам, потерялось и зашло далеко на юг, гонимое попутным ветром. Но когда в ноябре стало уже нестерпимо жарко в южных широтах и возникло чувство, что несет их в дышащую жарким огнем пасть южного чудища, мореходы, мучаясь от отсутствия воды, решились положиться на волю божью. От безысходности вынесли на палубу образа Богоматери и взялись молиться все хором, призывая внимание Господа к их горестной судьбе.

И чудо свершилось!

Через некоторое время полил дождь и задул южный ветер, который не стихал более двух недель. Южак подхватил суденышко и понес теперь в другую сторону.

Так, следуя в северном направлении, они оказались уже в широтах острова Афогнак, что рядом с Кадьяком, где вскоре и были обнаружены людьми с русских колоний, прибывших для промысла.

Другой случай был с судном, которое носило по морю так долго, что всем уже казалось, будто они или у Японии, или у Америки. И тогда, увидев пологий берег, решили на него «взойти», что значило просто выброситься, направив судно по крутой волне. И так «счастливо взошли» тогда на берег, что корабль остался цел, а морские валы и вовсе не достигали уже посудины. Так и сидели, покуда не появился на берегу солдат. К удивлению скитальцев, заговорил он с ними по-русски и объявил, что они на берегу камчатском, рядом с Большерецком. С помощью солдат местного гарнизона спустили судно снова на воду, поправили его и пошли вдоль берега по назначению.

Другой случай вспомнился и вовсе из разряда удивительных.

Носились по волнам купцы, не сохраняя курса месяца два, и когда увидели скалистый берег, то решили оставить корабль на якорях и сойти на сушу, чтобы пополнить запас воды и просто отдохнуть от выворачивающей нутро качки. Удачно высадились, а на второй или третий день разыгралось на море такое представление, что на глазах страдальцев судно их сорвало с якорей и унесло в море с глаз долой. Остров, на котором оказались промысловики, был скалист и малопригоден для долгой жизни. Не было на нем и леса, чтобы построить какое-никакое суденышко. Да и чем было строить-то неказистую посудинку?

Оставалось одно – ждать погибели и молиться.

Молились от безысходности, а как-то под вечер вдруг увидели корабль, что шел к острову. А когда разглядели, то убедились, что Бог есть и вершит свою волю, спасая страждущих, – к острову несло их потерянное судно. Тут уже сподобились, быстро сели в шлюп и кинулись ему навстречу, не жалея жил и сухожилий. Настигли суденышко, забрались на борт и развернули родимое свое прибежище, сродни «Ноевому ковчегу», которое разыгравшийся шквал нес прямехонько на прибрежные скалы.

Примеров неудачного плавания было много из-за того, что недоставало среди купцов знающих навигацию мореходов. А тех, что были в распоряжении промышленных людей, часто просто не уважали из-за собственного невежества и неверия в ученость других. Частенько мореходов поколачивали при малейших промахах и запирали в каюту а сами, не зная куда плыть, часто просто выбрасывались на пологий берег и ждали, когда прояснится их положение. Частенько так и погибали.

Первые галиоты, спущенные на воду Шелиховым, назывались «Три Святителя», «Симеон и Анна» и «Святой Михаил». На первом отправился в опасное путешествие сам Григорий Шелихов вместе со своей отважной женой Натальей Алексеевной. Целью экспедиции было достичь большого острова Кадьяк, лежащего в непосредственной близости от берегов Америки.

Вот тогда началась история Русской Америки, учиненная Шелиховым с компанией. И осталось с тех времен свидетельство того, – договор, который появился на свет, как оперативный документ по созданию колонии на берегах Америки, составленный иркутскими купцами.

«1785 года, декабря.

В американских странах, на острове Кыхтаке, на галиоте «Трех святителей»: Василия великого, Григория богослова, Иоанна златоустого, да на коче «Симеон богоприимец и Анна пророчица», рыльский купец Григорий Иванов Шелихов с товарищи и со всеми при гавани лично находящимися мореходцами учинили:

1. Определили мы, каждый из усердия к любезному отечеству, по своей воле сыскать неизвестные досель никому по островам и в Америке разные народы, с коими завести торговлю…

2. Но в мае будущего 1786 года к первым числам снарядить судно «Трех святителей» и идти при компанионе Шелихове, с божьей помощью в Охотск.

3. При благополучном прибытии в Охотск принадлежащие всем компанионам меха на свои паи к себе взять, а достальные бобры, лисицы, выдры, хвосты, лоскуты бобровые, принадлежащие по разделу остающимся здесь нашим людям, продать с тем чтобы на вырученные деньги искупить потребные каждому вещи…

4. Для лучшего успеха общей пользы не возбраняем вам, компанионам, помимо нас, мореходов, платных людей сюда договорить и прислать…

И судно стараться, нимало не медля, отправить из Охотска сюда того же лета, чтобы по заступлении на наши места присланных от вас людей мы свободны были с божьей помощью выходить отсюда в Охотск.

На подлинном подписали разных городов и разного звания мореходцы, состоящие при компании Голиковых и Шелихова.

Остров Кыхтак, который от россиян назвался Кадьяк. 1785 года, декабря 11 дня».

С тех пор много воды утекло, а на Кадьяке, в бухте Трех Святителей и на острове Ситка, стояли теперь крепости с пушками, часовнями и церквями, закрепив власть компании сибирских купцов и России на эти берега.

Теперь Шелихов строил программу развития своего купеческого промысла и создания значительной колонии на берегах Америки. Для этого готовились планы налаживания отношений и просвещения алеутов, местных индейцев кониага и тлинкитов-колошей, которые должны были стать добропорядочными подданными России, православными людьми, и пополнить штат лояльных к российской власти работников.

Троих уже мальчиков, рожденных алеутками от промысловиков, отправил Шелихов учиться навигации в Петербург и ждал теперь их с надеждою укрепить мореходство.

Одной из первых задач Григорий Шелихов считал необходимость исследования побережья в устье Амура с целью постройки незамерзающего порта для налаживания торговли с Южным Китаем, Японией, Кореей и другими странами региона. Место в устье могучей реки уже обследовали и заложили обширную избу, чтобы можно было причалить и остановиться тем, кто возьмется обустраивать причалы и будущий порт.

Для освоения дальних рубежей и добычи морского зверя, ловли рыбы ставилась цель заселить промышленными людьми Сахалин и острова Курильской гряды.

В планы компании Шелихова входило снаряжение экспедиции по Ледовитому океану от устья Лены до Берингова пролива для налаживания морского пути на Камчатку и в Америку. Этот путь был более рациональным, так как проходил по рекам и далее морем. Но следовало серьезно изучить движение льдов и их состояние в прибрежной зоне, чтобы налаживать движение товаров.

Среди важных решений была определена задача налаживания торговли с испанской Калифорнией и с недавно возникшими Соединенными Областями Америки. И, конечно, намечалось развивать колонию на американском берегу, расширение границ этой территории.

Для поездок на восток и доставки грузов к морю планировалась постройка дороги от Иркутска до реки Лены, станций и причалов на всем пути до Якутска и далее до Охотска.

Грандиозность планов Георгия Шелихова поразила Николая Резанова. В путешествии по Сибири Николай видел огромные пространства, практически не заселенные людьми, но выяснилось, что были люди, готовые идти дальше к новым землям, и это казалось и странным, и грандиозным. Вопрос о том, стоит ли идти в неведомые края, замерзать в этих необжитых местах, рисковать жизнью, отдавать ее за полушку, если вокруг имелись в достатке неосвоенные, гораздо более доступные территории, возник у Николая Резанова при обсуждении планов компании с иркутским купцом.

Ответ Шелихова удивил столичного чиновника:

– Там благодатные места с огромным, несчитанным числом непуганого морского и таежного зверя, косяков рыбы.

Есть там и золото в большом количестве, – находили в селениях местных индейцев и самородки, и многочисленные изделия из этого металла. Есть что взять на новых землях, и нужно спешить, ибо бостонцы из Соединенных Областей Америки уже ходят вокруг наших поселений и готовы прибрать все к рукам, если только мы дадим слабину.

Климат, что важно, в этих краях не в пример сибирскому – гораздо теплее на побережье, что очень благоприятно для развития промыслов. Нужно несколько лет, чтобы на американском берегу встать на ноги, и тогда мы крепко, думаю, навсегда, там утвердимся.

Что касается Сибири и ее богатств, то спору тут нет, но, сооружая порты, дороги, станции, мы строим пути освоения пространств и богатств и этого обширного края.

Так прокомментировал вопрос Резанова Шелихов, и чувствовались в его словах и здравый смысл, и убежденность, и стало понятно, что не только деньги волновали этого человека. Его увлек процесс созидания, без которого великих свершений не бывает.

Просматривая документы и отчеты о работе компании, Николай Резанов видел данные о значительных и все более возрастающих оборотах торговли. Именно в этот момент он подумал о том, что было бы правильно и выгодно поддержать иркутских купцов и составить так отчет, чтобы с помощью правительства реализовать намеченные планы развития Сибири и новых дальних рубежей, которые, конечно, потребуют значительного времени, денежных средств и общегосударственных усилий, включая и участие армии.

Российским купцам досаждали иностранные конкуренты. Особенно англичане, предлагавшие для обмена с местным населением более дешевые товары, чем русские купцы. Российские купцы понимали, что необходимо государственное учреждение колонии. Постепенно число русских колонистов на Алеутских островах и в Северной Америке достигло нескольких сот, а к 1794 году в результате начавшейся активной деятельности Шелихова оно увеличилось почти в два раза.

Расширению колоний очень мешало существующее в России крепостное право, которое не давало возможности широкого привлечения крестьян в далекие и такие благоприятные края. Именно тогда и возникла идея добиться от императора и правительства страны решения о направлении в Русскую Америку осужденных на каторгу для осваивания новых земель, подобно тому, как это делала Англия, обживая свои колонии в Австралии и Новой Зеландии.

Григорий Шелихов строил планы по созданию сельскохозяйственной колонии «Славороссия» на юге Северной Америки для обеспечения поселений продуктами питания и прежде всего хлебом.

Составленные планы новых поселений включали ровные улицы, школы, библиотеки, парки. При этом Шелихов не был государственным человеком. Он оставался купцом, промышленником, предпринимателем, действовавшим с разрешения правительства, но без должной поддержки с его стороны и достаточных полномочий для представления Российского государства на дальних рубежах.

В те времена Григорий Шелихов был самым успешным торговцем пушниной на Алеутских землях, но его пушной империи требовались и другие способные руководители. Очень не доставало знающих навигацию моряков, кораблестроителей для организации судостроительной верфи.

Одного помощника Шелихов нашёл в лице Александра Андреевича Баранова – потомственного купца, прибывшего в Иркутск из Каргополя.

Развернувшись в Иркутске, Александр Андреевич взялся строить два небольших завода: один для производства спирта и водки, а второй, в селении Тальцы, на берегу Ангары, в пятидесяти верстах от Иркутска, – стекольный, дабы разливать произведенную водку. В компаньоны по строительству стекольного завода Баранов взял Адама Лаксмана, увлеченного идеей выпускать в Сибири стеклянную тару цветное стекло, изящную посуду и украшения и даже художественно выполненные витражи.

Стекольный завод наладил работу и начал производить разнообразную продукцию. Но дело как-то сразу не пошло ладно, а затем и случившийся в Тальцах пожар подорвал основательно торговые дела купца Баранова. Оставшиеся активы пришлось недорого продать.

После этих событий Баранова, уже было собравшегося уезжать из Иркутска с семьей, позвал к себе Шелихов, убеждая взяться за организацию промысла на Камчатке и островах Северной Америки. Но Баранов от предложения отказался и, найдя компаньонов, взялся за промысел самостоятельно, перебравшись на Камчатку.

И в этом направлении дела у Баранова шли поначалу неплохо, но однажды караван нарт с добытыми шкурами попал в засаду местных охотников-чукчей и был полностью уничтожен: люди перебиты, а шкуры или разворованы, или сожжены. В результате у Баранова возник большой долг перед кредиторами, и пришлось идти на службу к Шелихову, который взялся долг погасить.

На остров Уналашка Александр Баранов прибыл в 1791 году с Камчатки. На галиоте «Трех Святителей» он вышел из Охотска в 1790 году, но на пути потерпел крушение у берегов полуострова и прибыл к месту только на следующий год.

Сразу по прибытии Александр Баранов развернул активную работу пытаясь восстановить было угасающую деятельность русской колонии, вновь организовать промыслы, освоить новые территории и защитить колонистов от постоянных угроз со стороны местных индейцев. Все это удалось даровитому, умному, волевому и жесткому по характеру Баранову, который сразу в сложнейших условиях выстроил свою систему управления колонией.

Вскоре сорокатрёхлетний купец из Каргополя был назначен Шелиховым главным управляющим на острове Кадьяк. Именно на нем держалось теперь управление всей русской колонии на берегах Америки, а Баранов грезил освоением новых земель и территорий. «Аппетиты» нового управляющего простирались теперь вплоть до Гавайских островов и Калифорнии. Не раз он уже подбадривал Шелихова разговорами о возможных поставках на север Америки для голодающих колонистов продуктов и фруктов из южных пределов торговой компании, чтобы преодолеть страшную напасть здешних мест – цингу, уносящую десятки колонистов ежегодно. А в настоящий момент, остро нуждаясь в судах для ведения промысла и торговли, Баранов строил на острове Кадьяк верфь, планируя в ближайший год спустить на воду первый корабль. На стапелях уже стояли трехмачтовый «Феникс» водоизмещением 180 тонн и судно поменьше под названием «Дельфин». Планировалось спустить через год второе небольшое каботажное судно «Ольга».

Шелихов при очередной встрече увлеченно рассказывал Резанову о своей последней поездке в Америку и, отметив невесть откуда взявшуюся сноровистость Баранова, теперь радовался необычайно достижениям и порядку в своей американской компании.

– Вот ведь не думал, что так удачно выберу управляющего. Он здесь, в Иркутске, многое начал делать по-новому: завод отстроил, стал мастеровых обучать, школу учредил для детей деревенских, но не прижился как-то в среде местных купцов со своими честностью в делах и прямолинейностью суждений. А в результате «прогорел» на сделках быстро, не найдя общего языка с компаньонами, а те попросту подставили его. Много чего пообещали, но мало что сделали на самом деле. Показалось тогда, что никчемный он хозяин, а тут смотрю, ошибался я, – такой удачный вышел выбор, просто не нарадуюсь, – делился с Резановым Шелихов.

Большое внимание Шелихов по настоянию Баранова уделял просвещению местных жителей – алеутов и индейцев-колошей. Шелихов поначалу ворчал, деньги жалел, предпочитая вкладывать их в развитие промысла, но, когда из Петербурга прибыли местные парни, отправленные ранее учиться на шкиперов, возрадовался необычайно, ибо получить грамотных специалистов, выросших в здешних условиях, было большой удачей.