Под знаком черепа

Мама говорила, что Михаил Владимирович – человек с положением и со связями, тут-то они и пригодились. Когда он сказал, что может пристроить Надю в университет, мама молитвенно сложила руки. На филфаке был огромный конкурс, так что Надю с ее небольшим проходным баллом зачислили только на непопулярное албанское отделение. Кстати сказать, до самого поступления Надя понятия не имела, что есть такая страна – Албания. Про нее никто ничего не знал, а отделение организовали давно, когда Албания считалась социалистической.

Было их в группе пять человек, албанскому языку учила очень старая преподавательница.

– Это ничего, – говорила мама, – зато выучишь английский и вообще получишь фундаментальное образование.

Училась Надя средненько, потому что нужно было подрабатывать, да и не слишком ее интересовала учеба. Зато выросла и похорошела. Теперь даже мама не смотрела на нее снисходительно, хотя частенько ворчала. У мамы испортился характер, потому что Михаил Владимирович стал, по ее выражению, от нее отдаляться. Надя рассудила, что ему просто надоело жить на два дома. Он был старше мамы, и ей уже к пятидесяти катило. Но с мамой она об этом не говорила – не хотелось на упреки нарываться, дескать, если бы мать жила одна, то любовник бы давно бросил ту семью и переехал к ней.

Окончила Надя с грехом пополам университет, и, ясное дело, оказалось, что работать идти некуда. Кому нужен албанский язык? Да она и знала-то его кое-как. Зато прилично освоила компьютер, опять же английский… С внешностью тоже наладилось – не красавица, но фигура неплохая, волосы густые, глаза яркие, карие, улыбка…

Ух, как мать ругалась, когда она стала искать место секретаря! А что делать? Не сидеть же и дальше у нее на шее. И так сколько лет впустую потеряла.

Так и попала она в фирму к Олегу.

Сначала у его зама секретарем была, тот дядька невредный оказался, немолодой, хорошо к ней относился, никогда не ругался, когда первое время ляпы она допускала. Приятель сердечный даже у Нади завелся – Димка Курочкин. Так, ничего особенного не было, несколько свиданий, однако даже в отпуск собрались вместе съездить. И тут Надин шеф умер – прямо за рулем на перекрестке. Хватило только сил притормозить – и все, инфаркт мгновенный.

Уж как Надя плакала на похоронах, до того жалко было хорошего человека! Опять же работа, считай, накрылась. Только Олег отчего-то по-другому решил – свою секретаршу противную Викторию уволил, а ее к себе взял. Девчонки ее, конечно, сразу просветили – Олег только что развелся, а раньше женат был на своей бывшей секретарше. Он, мол, такой, ни одной смазливой мордашки не пропустит. Надя про себя решила, что будет строго держаться, в рамках. Димке наказала, чтобы в приемную к ней ни ногой.

Прошло время, Надя привыкла потихоньку. Олег грубоват был, но если ругался, то по делу. Работал много, уставал, а однажды вдруг предложил поехать в ресторан, посидеть.

– А потом? – ляпнула от неожиданности Надя.

– А потом как захочешь… – ответил он.

И Надя представила, как она будет сидеть весь вечер, мучаясь и ожидая конца ужина, когда нужно принять решение. Да какое там решение, все уже решено Олегом, разве она посмеет отказаться? Уволит ведь – не сейчас, так потом. Или самой придется уйти. А если она поедет к нему, то как утром на работе смотреть ему в глаза? И сотрудники, они же все узнают… Работать, будто ничего не было? Нет, она не сможет, придется увольняться.

– Зачем вы все портите? – вырвалось у нее.

Олег посмотрел удивленно. Тогда все обошлось, но через некоторое время он пригласил ее на дачу к друзьям. Надя снова отказалась под предлогом болезни мамы, та и правда простудилась и лежала с температурой.

Как потом признался Олег, она очень правильно вела свою партию. Завлекала, в общем, мужчину с большим умом. Только Надя об этом понятия не имела.

В конце концов он припер ее к стенке и прямо спросил, в чем дело. Она шарахается от него, потому что он ей противен или дело в том парне, как его… Петухов, Курочкин, Цыпленков… Не он ли причина?

Надя честно ответила, что все дело в том, что Олег – ее работодатель, поэтому либо уж работать, либо роман крутить, а совмещать она никак не может.

– Отлично! – повеселел Олег. – Тогда выходи за меня замуж!

– Что? – оторопела Надя.

– Да ничего! Я на данный момент свободен, ты свободна, если, конечно, тот Петухов…

– Курочкин! – засмеялась Надя. – Да нет, он тут совершенно ни при чем. Но…

– Думай, но недолго! – предупредил Олег. – Я не шучу.

И ушел, даже до дома ее не подвез.

Мама, услышав такую новость, оседлала любимого конька.

– Ты еще сомневаешься? – вопрошала она. – Ты еще раздумываешь? Ты понимаешь, что такой шанс выпадает женщине один раз в жизни? Сколько тебя будут держать секретаршей? После тридцати выпрут пинками! И куда ты пойдешь? Бухгалтером в нашу жилконтору? Регистратором в участковую поликлинику? У тебя же нет профессии!

– Зато у меня есть высшее образование! – не стерпела Надя. – Твоими заботами!

– И чем тебе не нравится Олег? – не слушая, продолжала мама. – Приличный, обеспеченный, не урод, не калека… замуж зовет… А кто у тебя на примете? Этот, вихрастый… да у тебя приличного мужчины отродясь не было!

«У тебя тоже», – хотела сказать Надя, но прикусила язык.

Ей стало жаль маму – в конце концов, она и правда мешает устроить матери личную жизнь. Во всяком случае, мама так думает.

Она привыкла к Олегу, он был нежадный, засыпал ее подарками, свозил в Таиланд и в Египет. Медовую неделю они провели в Италии.

Потом начались будни. Олег много работал, это верно. Ее он, ясное дело, с работы забрал сразу же. В первое время Наде было не скучно заниматься собой и хозяйством, потом надоело. Олег приходил поздно, усталый и злой, что-то у него там не ладилось. Ей он ничего не рассказывал – меньше знаешь, крепче спишь. И запретил появляться на работе и сплетничать с бывшими подружками – какую, сказал, с тобой увижу – тут же уволю!

Прошло полгода, Надя заговорила о ребенке. И тут натолкнулась на каменную стену. Нет, твердо сказал муж, ребенка не нужно. Почему? Потому! После, может быть… Но когда? Не скоро!

До нее у него было две жены, детей не имелось ни от одной. Надя все заводила и заводила разговор о детях, пока муж не устроил страшный скандал. Он орал на нее и обзывал такими словами, что ей стало плохо. И смотрел белыми от ненависти глазами. С тех пор она стала его по-настоящему бояться.

Олег стал меньше бывать дома в выходные. Обнаружились у него приятели, с которыми он предавался чисто мужским развлечениям: летом – рыбалка, зимой – баня. Все бы ничего, но пахло от него иногда чужими пряными духами, и волос рыжий, бесстыжий, нашла она на воротнике рубашки. У Нади волосы темные, длинные, густые, не ее был волос. Она не стала ничего мужу говорить – он бы только рассмеялся. И отрицать ничего бы не стал – ну да, а что такого? Ревновать вздумала к девкам, которых в баню зовут? Да ты с ума сошла… Жена – это жена, а девок этих пруд пруди, на рынке пучок пятачок…

Надя не ревновала, ей было противно.

Дома невмоготу стало сидеть, Надя заговорила о работе.

– И куда пойдешь? – обманчиво спокойным голосом поинтересовался муж. – В секретарши снова?

– Ну… – растерялась Надя, но было уже поздно.

– Хвостом перед начальником мести? – загремел Олег. – Скучно тебе? Б… ва не хватает? Не ценишь хорошего отношения?

Дальше пошел сплошной мат. Наслушалась Надя о себе такого, чего и представить не могла в страшном сне. Вот как, оказывается, он о ней думает…

Ушла в спальню, порыдала в подушку, утром Олег встал как ни в чем не бывало – извини, говорит, вчера немного погорячился, но работать ты не пойдешь.

И с тех пор все у них стало совсем плохо. Муж придет поздно, а ей и смотреть на него не хочется. Он со своей стороны тоже недоволен – рожу твою кислую видеть, кричит, уже не могу, достала хуже горькой редьки! Пить стал еще больше, а однажды пришел злой, да и напустился на Надю. Она ответила – надоело отмалчиваться да оскорбления слушать. Вот тогда он ее и избил.

Как глянула Надя на себя в зеркало утром, так и поняла – все, кончилось ее терпение. И убежала к маме. А куда еще идти?

Да только мама не больно ей была рада. Она за два года Надиного замужества, по ее же собственному выражению, упорядочила свою жизнь, теперь Михаил Владимирович приходил два раза в неделю – строго по средам и пятницам, в остальные дни мама жила в свое удовольствие в тихой и чистой квартире.

Разумеется, взрослая дочь была ей совершенно некстати, оттого и уговаривала она Надю вернуться к мужу. И Надя согласилась скрепя сердце. И вот что из этого вышло.

Надя представила себе лицо Олега, как он смотрел на нее белыми от ненависти глазами, и снова вскипели злые слезы. Ну, можно ли быть такой доверчивой?

«Все, – подумала она, – теперь все. Пора кончать».

Она вытерпит оставшиеся несколько дней до конца круиза, не станет ни в чем перечить Олегу, вообще не будет с ним разговаривать. А как только вернутся, она уйдет. Никому ничего не скажет, уйдет тайно. Даже маме звонить не будет, чтобы не отговаривала. Ничего не возьмет, только одежду, все его подарки оставит.

Олег орал как-то, что, если разведутся, она ничего от него не получит. Взял, говорит, тебя голой, голой и уйдешь. Она ни на что претендовать не может – детей у них нет, квартира куплена им до брака, машина, на которой Надя ездит, оформлена на его фирму. А если цацки золотые взять, то он, скотина такая, еще способен полицию на нее натравить, скажет, что обокрала. Так что к адвокатам и соваться нечего, только последние деньги зря отдашь.

Деньги с карточки поскорее снять, а то он, небось, заблокирует ее сразу, да еще у нее отложено кое-что – так, на черный день. Этого хватит, чтобы квартиру снять на несколько месяцев. И сразу же искать работу – какую угодно, но чтобы с Олегом ненароком не столкнуться. Он как-то пообещал, что Надю никуда не примут, он уж позаботится, распишет ее такими красками… Сволочь!

Надя вытерла рукой слезы.

– Ну-ну, – послышался сзади насмешливый и немного странный голос, – так не годится…

Надя обернулась сердито – неудобно было, что застали в такой неподходящий момент. Перед ней стояла молодая женщина – довольно высокая, стройная, темно-красное открытое платье облегало ее, как вторая кожа. Темные волосы свободно лежали на плечах красивой волной, губы насмешливо улыбались. Вот интересно, у Нади тоже волосы густые, длинные, но здесь, на корабле, при постоянном сильном ветре, они совершенно не лежат. Треплются, лезут в глаза, приходится закалывать их гладко.

Женщина подошла ближе. Надо же, каблуки высокие, а подкралась неслышно.

– Я говорю – не годится стоять тут одной и плакать, – повторила женщина, – у вас ничего страшного не случилось.

– Откуда вы знаете? – против собственной воли Надя вступила в разговор.

Она повернулась и взглянула на женщину в упор. Интересная и богатая. Платье красивое, туфли дорогущие, сумочка… Надя и сама одета очень прилично – выбирала в круиз самую лучшую свою одежду, но до этой девицы ей далеко. Тут Надя сообразила, отчего голос незнакомки кажется ей странным – в нем присутствовал легкий иностранный акцент.

– Ну да, я русская, только в третьем поколении, – усмехнулась та, – слышали что-нибудь про эмигрантов первой волны?

– Это которые уехали из России после революции… – неуверенно сказала Надя.

– Они самые, мой прадед приплыл на корабле через Константинополь, потом женился в Париже на русской… А, – незнакомка махнула рукой, – теперь это уже такая далекая история! Но я благодарна моей бабушке, она буквально заставила меня выучить русский. И теперь мы можем спокойно беседовать…

Надя совершенно не была настроена на светскую беседу, очевидно, эта мысль явственно отразилась у нее на лице, потому что незнакомка рассмеялась.

– Не сочтите меня назойливой, но я случайно подслушала ваш разговор с мужем. Вы расстроились, но, ей-богу, не стоит обращать внимание на такие пустяки. Как это говорится – напльевать и забыть!

Надя невольно рассмеялась, до того забавно проговорила незнакомка эти слова.

– Вот, так-то лучше! Зачем лить слезы, в море и так много соленой воды! Тебя как зовут?

– Надя, Надежда… – Наде начинала нравиться эта женщина.

– Да что ты! – та всплеснула руками. – А ведь я тоже Надьежда… В честь той самой прабабки, которая с прадедом положила начало французской ветви нашей семьи! Только по-французски я Надин… Слушай, тезка, мы просто обязаны выпить за встречу! Тебя, я так понимаю, муж не ждет?

– Куда там… – пригорюнилась Надя, – теперь до закрытия казино там проторчит…

– Значит, время у нас есть! Идем! – Надин решительно подхватила ее за руку.

Надя пошла за ней с охотой – внезапно и впрямь захотелось света и веселья, и шумных разговоров, и музыки. Ее новая знакомая права – хватит лить слезы. Она приняла решение, так что ей мешает пока проводить время с приятностью? Олегу не в чем ее упрекнуть – она не клеит мужиков, не кокетничает, просто выпьет немного с этой Надин.

По французской привычке тараторя без умолку всю дорогу, Надин привела ее в небольшое уютное помещение на пятой палубе. Играла музыка, какое-то ретро, за стойкой переливались разноцветные огоньки, там хозяйничал седовласый бармен с серьгой в ухе.

Столики стояли в полунишах, так чтобы соседи не мешали друг другу. Публики было не так чтобы много – на корабле достаточно мест, где можно провести вечер.

– Я здесь еще не была. – Надя с любопытством огляделась. – Ого, даже танцевать можно…

На пятачке перед стойкой танцевала немолодая пара – церемонно и неторопливо.

– Сейчас мы выпьем вина, – Надин махнула официанту, – но тут подают и еду…

– Спасибо, я ужинала.

Официант принес карту вин, Надин быстро затараторила по-французски. Надя уловила слово «руж», потом «бордо», затем пошли специфические – «медок», «шато-пейрак»…

Она больше любила белые сухие вина, но решила не спорить с новой знакомой – ведь та живет во Франции, а всем известно, что французы лучше всех в мире разбираются в винах.

Официант ушел, получив заказ, Надин достала длинную темную сигарету из пачки и прикурила от красивой золотой зажигалки с вензелем «NT».

– Надин Турнель, – пояснила она, поймав взгляд Надежды, – это по мужу.

– Ты замужем была? – как-то незаметно они перешли на «ты».

– А, два раза! – Надин махнула рукой. – Но это не предел, а только начало…

Надя невольно рассмеялась. Ей стало вдруг тепло и весело. И все нравилось в этом баре. Она улыбнулась бармену за стойкой, и он подмигнул в ответ. Просто так, по-хорошему.

– О, вот и вино! – Надин едва не захлопала в ладоши.

Официант откупорил бутылку.

– Силь ву пле, медам! – сказал он, кружа у стола в такт музыке. – Прошу!

И налил рубиновое, искрящееся в свете огоньков у барной стойки вино в два бокала. И ловко крутанул бутылку вокруг своей оси. И поймал. Точнее, только хотел поймать ловким движением. И даже поймал, но не то корабль дрогнул, не то официант просто споткнулся на ровном месте, но бутылка неожиданно выскользнула из его рук. Он успел ее подхватить, но длинный темно-красный шлейф потянулся за ней и опустился на Надю. На ее новое дорогое платье цвета опавшей листвы. Или темного старинного золота.

С ужасом глядя на расплывающиеся пятна, Надя почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. Господи, какое было бы счастье упасть в обморок и ничего этого не видеть!

Но судьба не предоставит ей такой милости.

– Вы… – сердито заговорила Надин, – вы… вы просто медведь какой-то! Дикий медведь!

– Но мадам… – растерянно забормотал официант, – я не…

Надя почувствовала, что глаза заволокли слезы. Совершенно новое платье, дорогущее, специально купила в круиз. Теперь оно пропало, никакая химчистка не возьмет…

В конце концов, черт с ним, но надо же как-то добраться до каюты. Она представила, как долго пробирается по кораблю, как встречные оглядывают ее, кто с любопытством, кто с фальшивым сочувствием, как Олег выскажет ей все утром – мол, меня в пьянстве упрекала, а сама так назюзюкалась, что вино на платье вылила. На мои, между прочим, денежки купленное. Да, нечего сказать, хорошо провела вечер, поболтала с подругой…

– Не волнуйтесь, мадам… – официант пытался промокнуть пятно салфеткой, – это нелепая случайность…

– Молчать! – Надин вскочила и топнула ногой. – Отойдите от нее, бегемот неуклюжий! Кто только принимает таких остолопов на работу? Не плачь, дорогая, – она ласково склонилась к Наде и заглянула ей в глаза, – помни о том, что в океане и так достаточно соленой воды! Мы решим эту проблему!

– Но как? – простонала Надя, отпихивая бесполезно суетившегося вокруг официанта.

– Пошел вон! – рявкнула Надин. – И денег не получишь! Мон шер, мы сейчас пойдем ко мне… Это совсем близко, только спуститься…

Надя и опомниться не успела, как новая знакомая обняла ее, прижалась крепко и повела за собой.

– Ничего не заметно, – шептала она, – просто идут две подружки…

Она увлекла Надю в самый конец коридора, открыла непримечательную дверь без надписи, там оказалась узкая, довольно крутая железная лесенка.

– Осторожно, не упади… – приговаривала она, ловко спускаясь на своих каблуках, – ох, уж эти моряки, никакого комфорта!

Снова отворила дверь, и теперь они оказались в просторном коридоре, устланном ковром. В коридор выходили двери кают. Надя с трудом сообразила, что они не на той палубе, где находится их с мужем каюта, здесь все гораздо круче.

– Вот и пришли… – ворковала Надин, – видишь, никого не встретили, никто нас не заметил…

Войдя в каюту, Надежда огляделась. Ничего особенного, попросторнее, конечно, чем у них с Олегом, побогаче обставлено, кровать пошире, зеркало висит напротив. Рама золоченая, как-то эта пышность не вяжется с каютой корабля.

Надин уже рылась во встроенном шкафу.

– Вот, держи! – Она бросила Наде шелковую пижаму, там цвели хризантемы и летали бабочки. – Снимай платье, мы отдадим его в срочную чистку, пока пятно не высохло, есть надежда, что все отойдет! Я договорюсь!

Не дожидаясь ответа, она выхватила из Надиных рук платье и исчезла в коридоре. Надя облачилась в пижаму и присела на кровать. В конце концов все оказалось не так страшно. С помощью Надин все быстро уладится. Вот как надо относиться к жизни! Не лить бесполезные слезы, а бороться.

Надя вскинула голову, и от этого резкого движения заколка выскочила из волос. Надя встала и пошарила по кровати. Куда же она подевалась? Заколка была серебряная, с восточным орнаментом, когда-то муж купил ее для Нади в Таиланде. Ничего особенного, но все же серебро… Да и волосы хорошо держит.

Надя потрясла покрывало, подняла подушку – ничего. Пришлось лезть под кровать. Тоже на первый взгляд ничего, только пыль, плохо убирают. Надежда провела рукой по плинтусу и едва не вскрикнула от боли – вот она, заколка, надо же, куда завалилась. Она наскоро закрутила волосы, прихватила заколкой.

Надин вернулась удивительно быстро, Надя едва успела прибрать разоренную постель.

– Все устроилось! Нужно подождать совсем немного! – весело сказала она.

– Спасибо, – пробормотала Надя. – Просто не знаю, что бы я без тебя делала…

– А теперь обязательно нужно выпить, чтобы снять стресс! – объявила Надин и вытащила из ящика туалетного столика маленькую позолоченную фляжку.

– Это мартель! – Она подмигнула Наде. – Как это у вас говорят – тяпнем?

– Да не надо… – слабо сопротивлялась Надя, она не любила и не пила крепкие напитки, – зачем…

– Обязательно надо! – с жаром убеждала Надин. – Ты взбодришься, глаза будут блестеть, появится желание жить! А то ты вся поникшая, как вчерашняя роза в петлице!

С этими словами она подала Наде маленький металлический стаканчик.

– Пей!

Надя вдохнула. Пахло, несомненно, спиртным. Но было в запахе еще что-то – пряное, сильное, недоброе…

– Пей залпом! – приказала Надин. – Как водку!

Надя хотела сказать, что водку она не пьет вообще, а коньяк полагается пить маленькими глоточками, грея в руках пузатый бокал, но рука ее сама поднесла стаканчик к губам.

Пищевод будто обожгло огнем. В первый момент окружающие предметы стали гораздо четче и ярче, Надин показалась ослепительной красоткой. Надя рассмеялась и подошла к зеркалу.

– Мне идет твоя пижама! – сказала она. – И размер подходит…

– А мы с тобой вообще похожи! – Надин встала рядом и подобрала волосы так, чтобы открылась длинная шея. Тотчас лицо стало строже, черты тверже.

И правда – глаза, волосы, поворот головы, все было у них почти одинаковое. Надин более субтильная, быстрая в движениях и без каблуков чуть ниже Нади ростом. Они встретились глазами в зеркале, и вдруг четкость ушла, и Надя слегка пошатнулась.

– Что это со мной? – едва выговорила она непослушными, одеревеневшими губами.

– О, ты устала! – засуетилась Надин. – Приляг, приляг вот сюда… – Она подтолкнула Надю к кровати. – Полежи, отдохни, все пройдет, коньяк для тебя слишком крепкий…

– Я же говорила, – Надя пыталась встать, – я лучше пойду…

Отчего-то ей вдруг захотелось оказаться далеко отсюда, лучше дома, но если нет, то хотя бы в собственной каюте. И пускай даже Олег будет рядом…

– Нет, нет, куда же ты пойдешь… – стрекотала Надин. – И платье еще не готово… Ты должна поспать…

Надя хотела резко сказать, что не собирается спать в чужой постели, но осознала себя лежащей на кровати, а Надин заботливо подтыкала покрывало. Перед тем как окончательно вырубиться, Надя заглянула в глаза Надин. И не увидела в них прежнего веселого и легкомысленного выражения. Теперь взгляд был сосредоточенный и внимательный. И нетерпеливый. Так энтомолог наблюдает за засыпающей бабочкой – скорей бы заснула, наколоть ее на булавку, пронумеровать да идти по своим делам, время дорого…

Больше Надя ничего не помнит, очнулась она в каюте Надин от непривычной тишины – корабельные машины встали. И к ней начали ломиться эти вооруженные до зубов уроды. И все завертелось, так что не было времени подумать.

Если Надя спала в каюте Надин, то куда подевалась сама Надин? И с чего это ей вздумалось так разоспаться?

Она в круизе спала плохо – нервничала из-за Олега, да еще эта качка… Не спьяну же, в самом деле… Выпила-то два глотка коньяка этого треклятого, и что там эта Надин намешала…

Вот именно. Надя вздрогнула, вспомнив последний взгляд Надин – злой и нетерпеливый – давай, мол, вырубайся уж, недосуг с тобой возиться…

Господи, ну надо быть такой идиоткой, чтобы пойти куда-то с первой встречной! Надя же понятия не имеет, кто такая эта Надин. Прилепилась к Наде, по образному выражению Олега, как банный лист к пятой точке… И куда же все-таки она делась ночью? Надя спала в ее каюте, а она где?

И хоть от голода и жажды сейчас Надя плохо соображала, все же какая-то мысль промелькнула в ее голове, но мысль эта была настолько дикой, что Надя даже не сумела ее удержать.

Солнце переместилось, спрятавшись за высокую пальму.

Вдруг дверь хижины снова открылась, в нее вошел тот человек, который минувшей ночью вломился к ней в каюту.

– Как вы устроились? – спросил он по-английски, окинув взглядом хижину.

– Вы что – издеваетесь? – зло проговорила Надя. – Скажите лучше – что вам от меня нужно?

– Ну-ну, не горячитесь! – Мужчина криво усмехнулся. – Нам с вами ни к чему ссориться!

– Ссориться? – Надя задохнулась от возмущения. – Вы меня похитили, притащили в какую-то африканскую дыру… по-моему, это не называется ссорой! Это называется преступлением!

– Ну-ну! – Мужчина поморщился. – В этих краях другое представление о том, что такое преступление! Давайте скажем иначе: вы попали в затруднительное положение, но только от вас зависит, чтобы все это закончилось как можно быстрее!

– От меня? – переспросила девушка. – Что здесь зависит от меня? Я всего лишь пленница…

– Сейчас вы поговорите с одним человеком, и если он будет удовлетворен, вы очень скоро вернетесь домой!

«Врет, – подумала Надя, вспомнив, как он орал на нее на корабле, – все врет, станут они заморачиваться с моим возвращением. Если я им не нужна, они просто меня убьют…»

Осознав это, она не впала в дикую панику, очевидно, исчерпала весь запас страхов еще ночью.

Ее провожатый открыл дверь, жестом пригласил Надежду следовать за собой и вышел из хижины.

Надя с отвращением всунула босые ноги в грязные разношенные кроссовки, что стояли у входа, и поспешила за ним.

Хотя она и не ждала ничего хорошего, но ей казалось, что в ее положении любые перемены будут только к лучшему. Во всяком случае, появится какая-то определенность…

Выйдя из хижины, она огляделась.

Снаружи было еще жарче, чем в хижине. Жара давила на деревню, как тяжелая каменная плита. Надя оказалась на деревенской площади с пыльной, плотно утоптанной красноватой землей. Вокруг этой площади стояло примерно два десятка таких же глинобитных хижин, как та, из которой Надя только что вышла. Все эти хижины были покрыты крышами из выгоревших пальмовых листьев. Между хижинами валялись и бродили десятки тощих собак и несколько облезлых черно-белых коз, среди них слонялись без дела голые чернокожие дети. Увидев Надежду, они удивленно уставились на нее и подошли ближе. Автоматчик, который шел следом за Надей, сердито прикрикнул на них, но дети не обратили на его окрик внимания.