Все тексты, представленные в книге, написаны за очень большой промежуток времени. Самый ранний, если не ошибаюсь, датируется 2003 годом. Есть и рассказы (в большей степени), и стихи (в меньшей). Все тексты я писал исключительно для себя, не рассчитывая на то, что кто-то когда-то их прочтет. Поэтому в каждом из них максимум автора, максимум моих внутренних переживаний и эмоций. Написаны они в очень отличные друг от друга периоды моей жизни, посвящены разным музам. В чем-то они похожи, в чем-то – сильно отличаются.

Благодаря убедительности слов одного человека, сейчас я решил опубликовать их для широкого круга и посмотреть, что из этого получится. Ранее все они были опубликованы на сайте proza.ru, в том числе часть – под псевдонимом Эрнеста Обломова. Кем-то они читались, но откликов почти не было. Один, правда, был два года подряд номинирован на премию «Писатель года» Союзом писателей, который, как я понимаю, этот портал рецензирует. Это рассказ «Остров счастья».

Далеко не всегда я вычитываю собственные тексты, поэтому местами могут встречаться опечатки. Прошу отнестись снисходительно к таким мелочам. Есть вопросы к конструктору, в котором я верстаю книгу – иногда он по своему усмотрению убирает интервалы, разрывы строк, отступы в абзацах и вообще живет своей жизнью. Ну и кроме того, прошу не оценивать весь сборник по одному отдельному рассказу. Если не понравился один, попробуйте начать хотя бы еще пару. Напомню, все они написаны за семнадцатилетний период. За это время менялось видение мира, менялись взгляды, отчасти менялся стиль.

По большей части, как мне кажется, тексты грустные. Поэтому любителям хэппи-эндов будет непросто. Основные темы – поиск себя, любовь, одиночество. Иногда – через метафизику (или фантастику, или эзотерику – кому как удобнее). Забавно то, что когда я стал перечитывать старые рассказы перед публикацией, я удивился. Кажется, десять – пятнадцать лет назад я знал подсознательно (или бессознательно) то, к чему сейчас сознательно с большими усилиями прихожу.

В любом случае, я рад каждому читателю. Приятного чтения.

Les Souvenirs

Я встретил ее в один из тех тихих сентябрьских вечеров, когда уже чувствуется приближение настоящей осени, но лето все еще не покинуло тебя. Солнце уже почти село, и все вокруг было озарено его последними лучами. Она шла по бульвару спокойно, не торопясь, и так красиво, как умела только она. Казалось, ничто вокруг не интересует ее. Она была целиком погружена в свои мысли, и никто на свете не был ей нужен в этот момент. – Привет, – сказал я без улыбки. – Здравствуй, – ответила она и улыбнулась. – Как ты? – Ничего, спасибо, а ты? Все пишешь? – Да, понемногу. Готовлю новый сборник. – Покажешь? – Обязательно. Мы стояли посреди бульвара и молча смотрели друг на друга. Я помнил, какой она была три года назад. Тогда она носила другую прическу, одевалась проще и скромнее и почему-то казалась ниже ростом. – Пойдем куда-нибудь, – предложил я. – Здесь рядом есть хорошее кафе. Ты никуда не торопишься? – Ну, полчаса у меня есть. И я с удовольствием проведу их с тобой. Кафе было из недорогих, и я любил там сидеть за кружкой пива, думая о чем-нибудь приятном. Я всегда приходил туда один и никогда не приводил туда своих знакомых. Это место было единственным, где я на самом деле мог побыть в одиночестве, если мне надоедали шумные компании. Здесь не нужно было веселиться, если тебе не хотелось, не нужно было острить и выслушивать пошлые шутки знакомых, каждый из которых был твердо уверен, что он и есть тот маленький винтик, без которого весь мир рассыплется на кусочки. И здесь я очень любил писать. Утром – за чашкой черного кофе, вечером – за кружкой светлого пива или бокалом красного вина. Мы вошли в так хорошо знакомый мне залик этого кафе. Называлось оно, кажется, «Шале», но отделано было под немецкий фахверк. В помещении был полумрак, пахло кухней и немного табачным дымом, и, как обычно, посетителей почти не было. Я жестом пригласил девушку за свой любимый столик у окна. Она села, закинув ногу на ногу. Господи, как она прекрасна! Еще прекраснее, чем была тогда, три года назад. Сейчас в ней чувствовалась какая-то уверенность и смелость. Я смотрел на нее и не мог заставить себя отвернуться. – Ты прекрасна, – сказал я ей. – Спасибо, – она улыбнулась. – И ты изменилась. Стала совсем другая, чем тогда… – Давай не будем, – оборвала она меня. Ей совсем не хотелось вспоминать, что было тогда. Мы помолчали. – Что ты будешь пить? – я, наконец, прервал молчание. – А что ты можешь посоветовать? – Я бы с удовольствием выпил вина. Здесь есть отличное испанское вино. «Solorca», кажется. – Не возражаю. Я подозвал официанта и заказал бутылку вина. – Вера. – Да? – Ничего. Просто вдруг захотелось произнести твое имя. Она отвернулась и стала смотреть в окно. По бульвару шли люди. Сидя за этим столиком в одиночестве я любил разглядывать гуляющих людей. Это было интересное занятие. Можно достаточно много узнать о людях и о жизни, просто сидя вот так за столиком и глядя в окно. Иногда появлялось ощущение, будто смотришь в аквариум, где все рыбы разные, но в то же время их невозможно отличить друг от друга. Как рыбы в аквариуме зоопарка не подозревают о существовании рассматривающего их посетителя, так и эти люди не подозревали о моем существовании. Но ощущение аквариума приходило лишь изредка. В остальное время я просто наблюдал за людьми, пытаясь угадать их проблемы, их мысли. С одними это было несложно. Другие – заставляли задуматься. Третьи просто ставили в тупик. Официант принес вино, бокалы и пепельницу. Пока я разливал вино, Вера достала из сумочки сигареты и закурила. – Все еще куришь? – Да. – А я вот бросил. – Что случилось? – Не знаю. Иногда курю сигары. Когда есть деньги. К сожалению, такое бывает не очень часто. – А я никак не могу бросить. Сигареты иногда очень помогают, знаешь ли. Лекарство от одиночества. – Знаю. Но я нашел лучшее лекарство. – Расскажи, мне интересно. – Я пишу. – А я вот курю. – Вижу. – Ни черта ты не видишь. Когда она стряхивала пепел, я заметил, что ее рука чуть заметно дрожит. – С кем ты сейчас? – тихо спросил я. – Ни с кем. Зачем мне кто-то нужен? Мне замечательно живется одной, – я понял, что это неправда. – Так гораздо проще. – Да. Наверное. – И намного интереснее. – Не спорю. Вера зло посмотрела на меня. Потом вдруг снова улыбнулась. Я всегда обожал ее улыбку. – Ты стала больше улыбаться. Три года назад ты почти никогда не улыбалась. – Давай не будем вспоминать, что было три года назад. Я тогда была дурой. Ее злили воспоминания. Меня тоже. – Тогда нам стоит притвориться, что ничего не было, – я поднял бокал. – Будем считать, что мы только сегодня познакомились. За знакомство. Вино было теплое, терпкое и очень приятное. В молчании мы выпили еще по бокалу. Вера взглянула на часы. – Мне нужно встретиться с одним человеком, – она бросила в сумочку сигареты и зажигалку. – Это ненадолго. Потом я буду свободна. Приходи. Помнишь, где я живу? – Помню, – еще бы я забыл. – Я приду.

После ее ухода я еще долго сидел, уставившись в стену. Я вспоминал. Мы познакомились с Верой почти три года назад, в конце сентября, в какой-то шумной компании. Один из моих знакомых представил нас друг другу. Весь вечер мы сидели за столом рядом. Мы говорили обо всем и ни о чем конкретно. В тот вечер я понял, что влюбился. Никогда раньше я никого не любил, и это чувство было для меня новым и необычным. Жизнь вдруг наполнилась смыслом, мир обрел краски, я был счастлив. После вечеринки я проводил ее домой. Она, не говоря ни слова, поцеловала меня в щеку и ушла. Два дня я не мог спать. Мой знакомый – тот, который нас познакомил – рассказал мне о ней. Тогда она жила с преуспевающим дельцом, он сделал ей предложение, и в скором времени они должны были пожениться. Меня это мало волновало. Я был уверен, что любовь открывает все двери. Это было моей большой ошибкой.

Вспоминая все это, я допил вино и заказал коньяку. Людей за окном стало больше. Я посмотрел на часы, они показывали без четверти девять. Рано. Я заказал еще коньяку.

Я сходил с ума от любви к Вере. Мои знакомые не узнавали меня. Один из них сказал мне, что Вера спит, чуть ли ни с кем попало. Я безумно любил ее, я не мог в это поверить, и едва не ударил того человека. Через несколько дней после нашего знакомства с Верой я устроил вечеринку у себя дома. Единственной моей целью было – увидеть Веру. Мы выпили довольно много, и когда все вышли на балкон курить, а мы с Верой остались одни в комнате, я поцеловал ее. Она ответила на мой поцелуй. Мы ушли в спальню, но я не хотел, чтобы все было вот так просто.

Часы показывали пять минут десятого. Я расплатился и вышел на улицу. Было прохладно, уличные фонари желто горели над головой. До дома Веры можно было доехать на трамвае, но мне очень хотелось пройти пешком. Вино и коньяк бродили в моей голове, было легко и приятно. Хотелось петь. Я был очень рад, что встретил Веру. И я был счастлив, что она не забыла меня, и что я сейчас иду к ней. Я шел и размышлял, как все-таки мне вести себя с ней. Мне было непонятно, чего она хочет. Мне вообще всегда трудно было понимать женщин. Зная Веру, я не мог угадать, что у нее на уме. Она могла пригласить меня как старого друга, просто посидеть и поболтать. И ничего между нами не было бы. А могла и захотеть переспать со мной. В этот вечер я предпочитал второе. Я не видел ее почти три года и был уверен, что забыл все, что между нами было, все свои чувства. После нее у меня было много женщин, и, хотя ни к одной я не испытывал таких чувств, как к Вере, они помогли мне отвлечься от моих страданий. Поэтому мне просто хотелось провести с ней ночь. Рядом с домом Веры я зашел в магазин и купил две бутылки шампанского, коробку конфет и фрукты. У входа в ее подъезд я остановился и глубоко вздохнул. Здесь, на этом самом крыльце три года назад, почти в такой же вечер мы стояли обнявшись. Я клялся ей в любви, а она тихо плакала, уткнувшись мне в плечо. Небо было чистым, светила луна, дул легкий ветерок. Мы не могли расстаться друг с другом. Вера говорила, что не может бросить своего жениха, что она его любит, что она любит и меня, но его – больше. Это была неправда, и я знал это. Но по многим причинам она боялась бросить налаженную, спокойную и беззаботную жизнь. Ведь тогда у меня не было ничего, и я ничего не мог ей предложить. Кроме любви, конечно. Наверное, она боялась всего этого. И своих чувств. Несколько дней подряд я приходил к ней, но ее сестра, которая тогда жила вместе с Верой, говорила, что Веры нет дома и неизвестно, когда она будет. Звонить тоже не было бесполезно. Тогда я покупал цветы и оставлял их сестре, чтобы она передавала их Вере. На цветы я не скупился и очень скоро влез в долги. Потом, не имея денег даже доехать, я ходил к ней пешком. Я жил на другом конце города, и дорога в одну сторону отнимала не меньше часа, но мне было все равно. Один раз я пришел только для того, чтобы кинуть письмо в почтовый ящик. В письме было пылкое и путаное объяснение в любви и стихотворении, посвященное ей. Как я узнал позже, это письмо не произвело на нее никакого впечатления. Мне были неприятны эти воспоминания. Я открыл дверь подъезда и вошел, вдыхая его резкий запах. Лифт, нужный этаж, дверь направо. Вера открывает дверь. Она в домашней одежде, но в ней она выглядит ничуть не хуже, чем в самом шикарном своем вечернем платье. Обтягивающие светлые бриджи, светлый топ, голый живот, стройные ноги, отличная фигура, глаза, волосы, плечи… Я не мог оторвать глаз. А она смотрела на меня и улыбалась. Было видно, что она довольна произведенным эффектом. – Заходи. – Ты прекрасна, – сказал я, входя в квартиру. – Ты повторяешься. – Ты же знаешь, что я могу повторять это бесконечно. – Не забывай, мы только сегодня познакомились. – Все равно. – На первом свидании неприлично говорить так откровенно. – Мне плевать. – Ты пьян. – Ни капельки. Как она была прекрасна! Я смотрел на нее, когда она доставала бокалы, и когда она ставила их на журнальный столик в гостиной, когда она села в кресло напротив, и когда она закурила. Она завораживала. Я хотел ее. – О чем ты сейчас пишешь? – спросила она, привычным движением затушив окурок в пепельнице. – Как обычно. О любви, об одиночестве, о радости, о грусти, – я никогда не любил говорить о своих стихах. Даже с Верой. – Прочти что-нибудь. – Не хочу. – Ты пьян. – Теперь ты повторяешься. – Плевать. – Я не пьян, но скоро буду. Я хочу быть пьяным сегодня. Я открыл шампанское и разлил его по бокалам. Оно радостно искрилось в ярком свете ламп. Я встал и выключил свет в комнате. – Сейчас, – Вера вытащила из шкафа высокую свечу в красивом подсвечнике. – Можно сказать, поэзия. Я промолчал. Она позволяла себе такие колкости только в хорошем настроении. Мы выпили – второй раз за вечер – за знакомство и улыбнулись друг другу. Потом выпили за любовь – серьезно. Потом снова с улыбкой – за Веру. – Ты стала чаще курить. – Я знаю. – Прекращай. – Иди ты… Молчание. Я смотрю на нее, она сидит в кресле, вся напряжена, опустив глаза на кончик сигареты. Потом вдруг, будто что-то решив для себя, расслабившись, откидывается на спинку кресла. – А у тебя есть кто-нибудь? – тихо спросила она, подняв глаза на меня. – Кроме тебя никого. – Прекрати, я серьезно. – Я тоже. Только ты. И только сейчас. В дрожащем свете свечи ее светлые волосы казались золотыми, а большие карие глаза блестели, как два драгоценных камня. Я хотел ее, но решил не торопить события. Мы допили первую бутылку шампанского, и тогда я почувствовал себя достаточно пьяным. – Давай потанцуем, – предложил я. – Давай, – шепотом ответила она. Мы встали и включили музыку, тихо и ненавязчиво. Вера обняла меня за шею, и я услышал запах ее духов, такой же спокойный и ненавязчивый, как музыка. От этого запаха я совсем потерял голову. Не в силах больше сдерживаться, я притянул Веру к себе и поцеловал. Она прижалась ко мне всем телом, и, как сквозь сон, я услышал: – Я хочу тебя, – и глубокий вздох.

Мы лежали в постели, обнявшись, счастливые и усталые. Приятно было чувствовать себя усталым и счастливым, и чистым, как после душа. Мы молчали, но все еще слышал ее страстный шепот, чудесный аромат ее тела, видел ее обнаженный силуэт на фоне окна, когда она встала, чтобы одеть пижаму. Я был безумно счастлив. И я снова стал вспоминать.

Вскоре после того, как Вера попросила меня больше не приходить к ней, один человек, которого я тогда считал другом, сказал, что мне нужно было переспать с ней, когда была возможность. А через несколько дней он сам переспал с Верой на какой-то вечеринке. Я ничего не сказал этому человеку, потому что я считал его своим другом. Я внезапно вспомнил своего знакомого, назвавшего Веру распутницей, вспомнил, как чуть не ударил его. Зря я тогда сдержался.

Когда я вернулся из прошлого в спальню Веры, она уже спала. Я нашел под одеялом ее ладонь и накрыл ее своей. Сквозь сон Вера тихонько сжала мою руку. Я уснул счастливый. Мне снились сны. Я опять был там, а точнее тогда. Мы снова познакомились с Верой, и я влюбился. И я пил, пытаясь не слушать, что говорят о ней люди, которых я считал друзьями. Я снова каждый день приходил к ее двери с цветами и отдавал их ее сестре. А потом мы стояли у ее подъезда, по ее щеке катилась слезинка, луна освещала ее лицо, и я думал, что так бывает только в фильмах. И я снова почувствовал разочарование и пустоту, узнав о том, что она спала с моим другом. Я ощущал почти физическую боль, и мне было горько и обидно. И я перестал приходить к ней и больше не звонил. А когда наступила настоящая осень, с холодным дождем, ветром и слякотью, мы встретились снова.

Я проснулся рано утром. Вера спала, отвернувшись от меня. Ее голова лежала на моей вытянутой руке. Лежать так было неудобно, и я стал потихоньку вытаскивать свою руку из-под головы Веры. Она зашевелилась, и я, боясь разбудить ее, замер. Вера не проснулась. Я вытащил руку и встал с кровати. За окном было великолепное утро. Очень давно я не чувствовал себя утром настолько счастливым. Потом я посмотрел на Веру. Она спал, повернувшись на бок, и лучи только что взошедшего солнца падали на ее лицо, и казалось, что оно светится изнутри. Мне очень захотелось поцеловать ее, но я боялся, что это ее разбудит. К тому же, сказал я себе, все эти нежности ни к чему. Это была замечательная ночь, и я испорчу все своим желанием иметь больше. Но мне все равно очень хотелось поцеловать Веру, и я решил, что поцелую ее, как только она проснется. Я сел на краешек кровати, но потом вспомнил, что Вера любит поспать подольше. На полках книжного шкафа стояло много книг, но мне совсем не хотелось читать. Я чувствовал себя невероятно счастливым, хотелось петь, танцевать, делать что-нибудь хорошее. Поэтому я забрал из гостиной бокалы и пустую бутылку и отнес их на кухню. Бутылку я поставил на пол рядом с дверью на балкон, а бокалы помыл и насухо вытер. Захотелось курить, и я стал искать сигареты. В кухне их не было, в гостиной лежала пустая пачка. Я хорошо знал Веру и знал, что где-то должна быть неначатая пачка. Но я не стал ее искать. Мне не хотелось шарить по чужим ящикам, чтобы перебить вкус радости вкусом сигарет. Потом мне захотелось чаю, но в чайнике было пусто. Я не хотел шуметь и сел на стул у окна. Был выходной день, и вместо спешащих на работу людей на улицах царила пустота. Весь мир вокруг был каким-то очень чистым и тихим. И золотым, как волосы Веры вчера вечером при свете свечи. А может быть, мне просто так показалось. Резко зазвонил телефон. Мне захотелось разбить его, чтобы он не мешал спать Вере. Но вместо этого я вошел в спальню и осторожно коснулся плеча девушки. Она резким движением поднялась с кровати и, морщась, подошла к телефону. Бросив в трубку пару коротких фраз, Вера вернулась в спальню и легла, повернувшись ко мне спиной. Я ждал, что она что-нибудь мне скажет, но она молчала. Я тоже отвернулся и стал смотреть в окно. Через какое-то время я услышал, что Вера встает. Я продолжал стоять, не оборачиваясь. Вера молча оделась и вышла из комнаты. Потом мы сидели на кухне и пили чай, и Вера сказала, что у нее болит голова. Я понял, что мне лучше уйти.

По дороге домой я не мог ни о чем думать. Мне было слишком хорошо для этого. Я говорил себе, что получил то, чего давно хотел, и что теперь у меня этого уже никто не отнимет. И мне не надо большего. Но она сказала мне, перед тем как я ушел, что позвонит, когда ей станет лучше. Я удивился. Это было уже нечто новое. Тогда я мог только мечтать о том, чтобы она мне позвонила. Дома я не знал, чем себя занять. Я не мог спать, несмотря на то, что почти не спал этой ночью. Я не мог читать, не мог смотреть телевизор, мне не хотелось писать. Чувства переполняли меня. Стоило мне присесть, глаза закрывались сами собой, но сон не приходил – я видел ее. Ее лицо, волосы, разметавшиеся по подушке, закушенная от страсти губа – все это стояло у меня перед глазами. А еще я слышал ее тихие стоны и страстный шепот, и чувствовал ее жаркое дыхание и неповторимый аромат ее тела, тепло ее рук и биение сердца. Когда становилось невозможно переносить эти видения, я вставал и ходил по квартире до тех пор, пока мне это не надоедало, и я не садился снова. Ближе к вечеру мне очень захотелось услышать ее голос. Я ждал ее звонка, но она все не звонила. С каждой минутой ожидание становилось все более невыносимым. Мне жутко хотелось курить. Со скоростью спринтера я сбегал в магазин за сигаретами, боясь пропустить звонок. Вечером я с удивлением обнаружил, что от прекрасного утреннего настроения не осталось и следа. Я стал раздражительным и нервным, и уже почти не отходил от телефона. В пепельнице не осталось места для новых окурков, но я не мог заставить себя встать и почистить ее. Когда у меня уже почти пропала надежда услышать Веру, нервы стали понемногу успокаиваться. Я достал из бара бутылку виски, подаренную мне кем-то из знакомых, взял стакан и сел в кресло, лицом к окну, чтобы видеть ночное уже небо. Луны видно не было, звезды с трудом проглядывали сквозь легкие облачка, зарево городских огней светило звездам в лицо. Мне стало грустно. Она не позвонит. И большой глоток обжигающего виски. За твои чудесные карие глаза, Вера! И еще глоток. За твои золотые волосы, Вера, дорогая! И еще пара маленьких глотков. За тебя, моя Вера. Нет, не моя. Но у нее никого нет. Ну и что? Она моя. С чего бы это? Я ее люблю. Неправда. Нет, люблю больше всего на свете. Не любишь, это только страсть. Я люблю ее. Ты забыл ее. Я думал, что забыл. Она не захочет быть с тобой. Неужели для нее эта ночь ничего не значила? Не тешь себя нелепыми иллюзиями, конечно нет. Господи, как же я пьян.

Наутро жутко болела голова. Оказалось, что я выпил больше половины бутылки виски, вдобавок я целый день ничего не ел и измотал себя переживаниями. Но алкоголь сделал свое дело – я смог выспаться ночью, не терзаясь воспоминаниями. И я был даже рад, что голова болела так сильно – это хоть немного отвлекало от мыслей о Вере. После завтрака я сел писать, но не смог выдавить из себя ничего, кроме пары строф дешевой тоски и жалости к самому себе. На душе было отвратительно. Телефон зазвонил во второй половине дня. С замиранием сердца я снял трубку. Это была Вера. Ощущение счастья вчерашнего утра вернулось ко мне. Но ее голос был каким-то странно бесцветным и чуть-чуть грустным. Она говорила со мной, как обычно говоришь с человеком, с которым какое-то время общался достаточно близко, но потом вдруг у вас не осталось общих тем для разговора, и вы перестали интересовать друг друга. Вера сказала, что вчера она целый день отвратительно себя чувствовала, пыталась заснуть, но не могла. Поэтому и не звонила. А в конце разговора сказала, что как-нибудь еще позвонит. И положила трубку. По опыту общения с Верой я сделал вывод, что она поблагодарила меня за хорошо проведенную ночь, но ничего серьезного ей не нужно. Как-нибудь. Какая многообещающая фраза. Это значило, что Вера и сама не знает, позвонит ли она мне еще когда-нибудь. Откинувшись на спинку дивана, я почувствовал полное опустошение. Только что, минуту назад, жизнь имела смысл. Даже тогда, когда я ждал ее звонка, когда я пил виски и терзался сомнениями. Даже тогда жизнь имела смысл. Теперь мне было нечего ждать. И ничего не ждало меня в обозримом будущем. На меня опять нахлынули воспоминания.

Мы снова встретились поздней осенью, во время холодных дождей и сырого ветра. Знакомый пригласил меня свой день рождения. Я немного опоздал, и когда пришел, все были уже в сборе. Наша компания сидела на крытой террасе знаменитого летнего кафе в городском парке. Здороваясь с именинником, я окинул взглядом всех присутствующих и вдруг заметил ее. Вера сидела рядом с каким-то молодым человеком, который оживленно рассказывал ей о чем-то. Я принес себе стул и сел недалеко от них. Вера заметила меня и молча кивнула, здороваясь. Затем она отвернулась и что-то сказала своему соседу. Молодой человек, смущенно улыбаясь, удалился. Я сел на его место. – Зачем ты его прогнала? – спросил я, закуривая сигарету. – Он дурак. Целый час рассказывал о своих родственниках. – Тебе не было интересно? – Заткнись. Пока я был трезв, мне хотелось подколоть ее. – А ты рассказала бы ему о своем бизнесмене. – Глупо с твоей стороны. – Прости. – Мы разошлись с ним. – Ты прогнала его, потому что он тоже дурак? И он тоже любит рассказывать о своих родственниках? – Не язви. Если бы только знал, как мне сейчас паршиво. – Паршиво одной? – мне стало жаль ее. – Просто паршиво. Если бы я знала из-за чего, я бы уже давно нашла средство против этого. Угости меня сигаретой.

Вечером пришел мой старый знакомый, которого я не видел очень давно. Он принес большую бутылку коньяка, и мы приятно провели вечер, разговаривая о пустяках. Это было хорошо для меня. Пустая болтовня отвлекла меня от мыслей и воспоминаний. Когда знакомый ушел, я лег на диван и почти сразу заснул. А утром появилась идея. Я решил позвонить Вере сам. Но не сегодня. Весь день у меня был занят. Я должен был отнести свой новый сборник редактору, сходить в типографию, переговорить с парой человек. Вере я позвонил на следующий день. – Привет. Какие у тебя планы на завтра? – я боялся, что она откажет сразу же. – Никаких. – Тогда приезжай завтра ко мне. – Хорошо. И все. Вот так просто. «Хорошо». Вера была опытной женщиной и, конечно, она знала, для чего я ее пригласил. И для нее это было вот так просто. На следующий день я купил шампанского и конфет. Ее любимых. Купил дорогих сигарет и навел порядок в квартире. К моему удивлению Вера приехала вовремя. Она вошла в комнату, безумно красивая, улыбающаяся, и где-то глубоко в подсознании у меня промелькнула мысль о том, что может быть мы, наконец, сможем быть вместе, что наши отношения для нее больше, чем просто пара хорошо проведенных ночей. Я включил свою любимую музыку, очень тихо. Потом мы выпили немного шампанского, сидя в разных углах дивана. На кухне лежала коробка конфет, но я совершенно забыл о ней, глядя на Веру. Она говорила о ком-то из наших общих знакомых, но мне была неинтересна тема разговора. Я просто сидел и слушал ее голос, следил за ее красивыми чуть полноватыми губами. А потом Вера вдруг замолчала, и я понял, что она хочет меня. Но я знал, что теперь – сегодня – это от нас уже никуда не денется, и не торопился. Мы поболтали еще о чем-то, потом я долил шампанского в бокалы, придвинулся к Вере и обнял ее за плечи. Она прижалась ко мне, но я продолжал просто смотреть на нее. Я был пьян. Но не от шампанского. Меня пьянил аромат ее волос, цвет ее больших глаз, тихий голос. Тогда я взял ее бокал и поставил его на пол около дивана, рядом поставил свой. Я притянул Веру к себе и поцеловал, и она открылась мне навстречу, и поглотила всего меня, и я стал ее частью. А потом, когда мы встали, чтобы перейти в спальню, я задел ногой бокал, и тот, упав, разбился. Я сказал: – На счастье. – Ты уверен? – спросила Вера. – Я хочу, чтобы это было так. Мы ушли в спальню, и любили там друг друга. Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, хотя я знал много женщин. Не знаю, сколько часов мы провели в спальне, но это было время страсти, безумия, счастья и наслаждения друг другом. Была уже ночь, когда Вера сказала, что ей нужно идти. – Зачем? Оставайся у меня. – Не могу. Мне нужно домой. – Но почему? Уже очень поздно. Останься. – Я должна ехать домой. Я не стал ничего больше спрашивать. Мы оделись и вышли покурить на балкон. Я был снова безумно счастлив, свежий ночной ветер освежал и бодрил, и не чувствовалось усталости. Вера обняла меня за плечи. Я поцеловал ее – сначала в щеку, а потом в губы. В темноте я увидел, что она улыбается. Мне очень хотелось сказать что-нибудь ласковое, но я словно онемел, мне просто не хватало слов. Потом мы ехали в трамвае, и Вера очень нежно обнимала меня, положив голову мне на плечо. Она смотрела куда-то вдаль и улыбалась. Я тоже посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел. – Почему ты улыбаешься? – спросил я тогда. – Просто так. У меня очень хорошее настроение. А что странного? – Я не привык видеть тебя улыбающейся. Три года назад ты больше грустила. – Не хочу об этом говорить. Когда мы вышли из трамвая, Вера взяла меня за руку. Ее ладонь была маленькой, мягкой, теплой и нежной, и какой-то необыкновенно уютной. И мне никак не хотелось выпускать ее, когда мы подошли к ее подъезду. Мы поцеловались. – Позвони мне завтра, – шепнула она. – Конечно, – и поцеловал ее еще раз. По пути домой я почувствовал себя невероятно усталым, как будто после десятикилометрового кросса. И хотя я никогда не бегал десятикилометровый кросс, я был уверен, что устал именно так. В голове крутились в беспорядке сотни разных мыслей. Вера восхитительна. Нужно хорошо выспаться. Я не смогу заснуть. Интересно, который час. Как я счастлив! Так непривычно, что она просит ей позвонить. Я ее люблю. Не, не нужно снова портить все. Позвоню ей завтра вечером. Неужели у нас наконец что-то получится? Она великолепна. Но как же я устал, я с трудом стою на ногах. Но в эту ночь я так и не смог заснуть. Я привел свои мысли в порядок и пытался понять. Что будет, если я предложу ей встречаться? Я очень хочу, чтобы мы были вместе. Господи, помоги мне, дай нам шанс. Только не стоит торопиться. Я опять могу все испортить, как тогда. Но ведь то, что было сегодня, что-то на самом деле для нее значило? Не то, что было в спальне, а то, что было после. Ее нежные объятия, улыбки, ладонь, доверчиво укрывшаяся в моей. Я был уверен, что это уже о чем-то говорит. Я так хотел. И еще – она попросила меня позвонить. К утру меня снова стали мучить воспоминания.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3