Полная версия
Эмоциональная диверсия
Но тут чужаки быстро поднялись и почти бегом, очень проворно растворились в орущей, возбуждённой толпе. При этом даже чуть не сбили с ног весьма эффектную молодую женщину в маске. Окружающие её юные девушки бросились на подмогу.
В таком многолюдье и возне проследить путь бородачей оказалось невозможно. Кто они? Узнали ли они Перегрина, как он их, или нет, осталось непонятным.
Нужно было срочно разобраться, выяснить правду!
Догнать?
Но боец из него пока ещё был никакой. А просто обнаруживать себя в таких условия – было неразумно. Если это наёмные убийцы, они легко могут завершить порученное дело: добить его. И чем он тогда поможет своей беспомощной малютке?
Перегрин ощущал себя предателем по отношению к дочери, будто во всеуслышание отрёкся от неё.
Но выбора не было. Если он привлечёт к себе убийц, лучше никому не будет. В сложившихся условиях приходилось рассчитывать только на возможность выкупить малышку. Лишь сейчас он оценил мудрость спутника, собиравшегося сделать это через посредника, не привлекая внимания к себе. И пожалел о собственной несдержанности.
Тем временем состоятельные граждане, узнав о безродности девочки, потирали руки: «Она ничья!» Складывалась поистине уникальная возможность заполучить в собственность подлинную Белоглазую тану! Такую редкость! Такую знаменитую редкость, которая может стать главным украшением дома и показателем исключительных возможностей хозяина!
9
Единственной проблемой было достаточное количество золота! Но это преодолимое препятствие – так считали тут многие, занимающие полукругом первые ряды.
– Пять золотых!
– Десять!
– Пятнадцать! – аппетиты претендентов только разгорались от раздувающейся цены. Эта сумма уже оказалась выше самой дорогой предыдущей продажи – могучего раба-северянина, ушедшего за одиннадцать золотых.
Кормилица успела и перепеленать малышку, и побаюкать, и покормить, а страсти только накалялись. С целью сбить цену вступили «критики».
– Пустая затея, – цокал языком один.
– Ага! Бабьи сказки о белых глазах! – поддакивал другой.
– Откуда этот кусок мяса в пелёнках может что-то знать? – соглашался третий, делая вид, что собирается уходить. Но не уходил, а подмигнув кому-то на первых рядах, продолжал выкрикивать, скрываясь за спинами.
– Ещё неизвестно, выживет ли она без матери! На чужих-то руках! Риск какой! Так чего цену ломить?
Покупатели опять потребовали продемонстрировать ребёнка. В ответ девочка так раскричалась, что пришлось отодвинуть их с кормилицей на задний план – ничего не было слышно из-за её воплей!
На подмогу распорядительнице выскочила ещё пара подруг, таких же кривоногих. Перекрикивая «критиков», подбавили жару, подбрасывая комментарии, вспыхивающие в головах торговцев жаждой соперничества.
– Белоглазые таны – хранительницы тайных знаний, настоящие обереги для нашего побережья! – выкрикивали они, расхваливая товар.
– В древности им запрещено было покидать наши земли, ради этого их даже превращали в каменные статуи и устанавливали на холмах!
– Все видели каменные статуи? Это они, таны!
Народ загомонил.
– Конечно, видели!
– Тайных знаний! Слышал?
– Ого!
– Вот бы…
Перегрин вытянул шею, надеясь услышать, что «…вот бы…»? Хотелось понять смысл происходящего безумия: чего хотят все эти люди от беспомощного младенца? Ради чего ввязываются в схватку кошельков?
– Пятьдесят золотых! – выкрикнул носатый с первого ряда, что купил близнецов.
– О-о! Наше почтение! Уважаемый житель Тан-Тагана блеснул величием! – амазонка знала, как польстить богачу.
– Шестьдесят!
– …После Великой катастрофы и междоусобной войны белоглазые девушки стали такой редкостью, что второго случая заполучить тану в собственность у вас может и не появиться! Ловите момент, пока и эта не окаменела! Не жалейте денег! Настоящая тана! Небывалое везение! – разливалась одноглазая.
10
Перегрин застыл, сам словно окаменев.
В какую историю он попал? Да, у него светлые глаза, такие же, как у матери. Глаза, унаследованные и его дочерью. Но до нынешнего момента, кроме того, что они уникально красивы, ему ничего такого, что здесь о них говорят, – и не думалось!
Выражение «Край Белоглазых тан» иногда звучало в разговорах родителей между собой. Но в его присутствии они немедленно замолкали. В первую очередь, по непреклонному требованию отца. «Не хочу, чтобы весь этот ужас коснулся моих детей», – твердил он, не давая матери даже рта раскрыть для возражений.
А теперь выясняется, что их «белые» глаза значат гораздо больше, чем просто украшение лица! И за них все эти люди готовы платить бешеные деньги! И, наверняка, не ради чисто эстетического удовольствия. Цели их явно иные. Какие?
Что хотят получить все эти богачи от его дочери – так называемой «Белоглазой таны»? Какие такие тайные знания желают извлечь из неё? Вложение подобных денег просто не может быть бескорыстным – в этом он был уверен. Так же, как и в том, что его ребёнку угрожает реальная опасность. А уж фраза «каменные таны» заставила его просто похолодеть.
– …Семьдесят! – присутствующие округлили глаза в восторге от безумия, свидетелями которого им так повезло оказаться.
Перегрин дёрнул за рукав Возницу.
– Чего, скажи, чего они все хотят от неё? Зачем она им за такую цену?
– Не сейчас! Потом! – прошипел тот, почти не разжимая губ. Похоже, он тоже был ошарашен происходящим. Крутил головой, зыркал глазами из-под шапки.
– Семьдесят пять золотых! – выкрикнул некто, сидящий на первом ряду, но до сих пор не принявший участия ни в одном из торгов.
– Почтенные жители побережья! Архонт Тан-Аида Эсхин решился вступить в бой лично! Танаиды не желают отдавать уникальную тану соперникам! Ведь девочка – копия их белоглазых предков! Вопрос в одном: найдётся ли у архонта семьдесят пять золотых? – мощный торс амазонки склонился в униженном поклоне, выражая явное желание смягчить нанесённое оскорбление.
Что поделаешь? Архонт Тан-Аида находился не у себя дома, где он был хозяином. Ему пришлось продемонстрировать присутствующим свой золотой запас. Небольшой, но вполне достаточный.
В ответ амазонка приторно защебетала в предвкушении своей доли. Отходила мелкими шажочками, оставляя за собой почти змеиный след.
– Восемьдесят золотых! – скрипучий старческий голос вмешался в переливы её излияний.
– Кто такой? – народ изумлённо качнулся к седому незнакомцу в рубахе, расшитой цветами и плодами шиповника.
– Кажется, жрец богини Росты, из Беловодья.
– Не может быть, он же давно умер!
– Взгляни на него, если сомневаешься, вроде живой! Ха-ха!
– Ему-то на что тана? Он всегда был вне споров за влияние на побережье!
Тем временем Ростовец в вышитой рубахе затеял спор, требуя себе привилегий за общепризнанные перед Побережьем заслуги. Однако ему было отказано, что вызвало с его стороны бешеную ругань на всех и вся.
…Всякий раз, когда в торг вступал новый претендент, Перегрин поедал его глазами – может, это он посредник? Потому что у Возничего ничего невозможно было вызнать. Он уж по-всякому заглядывал тому в глаза, но так и не понял: удастся или нет им выкупить ребёнка?
Звучащие суммы приводили его в отчаянье – это сколько ж ему придётся работать в порту Тан-Аида, чтобы оплатить стоимость собственной дочери!
– Девяносто золотых! – выкрикнул носатый таган.
– Сто! – архонт Тан-Аида был краток.
Ответом был всеобщий восхищённый стон.
Продолжать не решился никто. Сумма была безумно велика.
Лицо распорядительницы стало цвета её пропотевшего алого платья. Ещё и ещё раз, размахивая руками, она расхваливала маленькую тану, но безуспешно: претенденты выдохлись.
Покупать ребёнка за цену небольшого поселения с домами, людьми и скотом – оправданием покупателю-архонту могло стать только сумасшедшее желание возродить своих выродившихся белоглазых танаидов. По какой причине ввязались в спор остальные – для большинства присутствующих осталось тайной. Хотя слухи ходили разные…
В общем, торг был завершён.
За небывалую сумму – сто золотых – была впервые в этих местах продана Белоглазая тана – событие скандальное, если не сказать: кощунственное.
Но когда покупатель пожелал получить оплаченное, выяснилось, что кормилица с драгоценной малышкой бесследно исчезла. И никто не заметил, в какой именно момент их не стало.
11
Торг закрылся скандалом.
Подобного позора не бывало на памяти старожилов: покупатель уже золотишко достал, а платить-то оказалось не за что!
Обескураженная амазонка-распорядительница с несколькими подружками изо всех сил лебезила перед богатыми покупателями и особенно перед седым архонтом Эсхином, чтобы сгладить неприятное впечатление от последнего эпизода.
Но это не сильно повлияло на присутствующих, те расходились разочарованными. Причём, больше всех горланили вообще не участвовавшие в торгах. Они с удовольствием судачили о странном исчезновении, обсуждали плохую организацию и даже подозревали амазонок в хитрости: якобы никакой таны вовсе не было, а всё это лишь изощрённый способ привлечения внимания к знаменитым амазонским торгам! А толстосумы так глупо купились!
Но Перегрин-то с Возницей знали, что девочка со светлыми глазами, вызвавшими настоящий переполох, на самом деле была. А если так, то куда она исчезла?
Пока они протискивались в возбуждённой толпе, Перегрин даже о рёбрах своих, которые пока надо было поберечь, позабыл. Настолько разозлился, что простую вещь сделать ему не дают – взять на руки собственного ребёнка! Будто пером по носу водят – вот-вот отдадут. Но – нет! Только руку протянешь, а ты уже не в игре, а где-то далеко за пределами!
Вот где теперь искать ему свою дочь?
Больше всего нервировала невозможность не то что повлиять на ситуацию, но просто включиться в неё. Он тщетно пытался понять, что происходит. Сознание металось, перебирая варианты.
По ходу мероприятия ещё была надежда, что кто-то из торгующихся выступает от имени его хмурого спутника – очень уж напряжённо тот следил за ходом действия.
Но потом Перегрин отказался от этой мысли. В торге принимали участие больно уж маститые претенденты, ни один по виду не годился на роль подставного покупателя от имени его нищего спутника.
То, что беспомощная малышка в руках неведомых негодяев, бесконечно перепрятывающих её ради какой-то непонятной выгоды, приводило его в состояние отчаяния.
– Слушай! Кто же всё-таки украл ребёнка? – впился он Вознице в самое ухо. – Ведь ни один, из тех, кто торговался, не мог быть твоим представителем!
– Не знаю пока, – буркнул тот, спеша выбраться из толпы. – Не отставай! Потеряешься!
Но Перегрину и не надо было напоминать. Он снова вцепился, как клещ, в своего спутника, вознамерившись выпытать всё и немедленно.
– А зачем? Что, что они хотят с ней сделать? – почти орал он, семеня следом, спотыкаясь и отбиваясь от разгорячённых компаний. Ощущение, что он не понимает чего-то главного, нарастало.
Возница досадливо озирался в поисках оставленных лошадей, но отвечал, поняв, что в ином случае «бешеный эллин» ещё больше разорётся.
– Рассчитывают разбогатеть с её помощью.
– Каким это образом? Что может младенец?
– Тан-Аид раньше был колонией, поставлявшей в Элладу золото. Много золота.
– Ну и что?
– А то, что после Великой катастрофы никто не может не то что отыскать те самые золотые разработки, но даже просто войти в шахты.
– Почему?
– Никто не знает. Все, кто пытались, не вернулись. А пытались многие. И не только танаиды. Помнишь, памятник таганам? Они из этих, из золотоискателей.
12
– Ужас! – вспомнил Перегрин жуткий памятник, неподалёку от которого пришлось похоронить бедняжку Оливию. – Ладно, это ваша история. А мой ребёнок-то причём?
– Некоторые думают, что раз добыча золота удавалась во времена Белоглазых тан, когда их было много, то новая тана, возможно, знает тайну.
– В связи с чем? Она ребёнок! Что она может знать?
– Кое-какая связь существует. Есть вещи, передаваемые голосом крови. И знак наследования, в данном случае, белые глаза. У твоей дочери они необычайно светлые. И все вокруг это заметили. Ты ведь сам не можешь поспорить с этим?
– Для меня в этом нет ничего необычного: глаза – такие же, как у меня и у моей матери. Мне странно, что это вызывает ажиотаж. Это какая-то примета?
– Это знак наследования возможностей Седых Странников.
– Кто это?
– Небесные покровители всех белоглазых. Они любимцы Всемилостивых Создателей, их возможности почти безграничны. Однако помогают они только тем, кому хотят. Но если уж пожелают, их вмешательство чрезвычайно мощно.
– И где они? – Перегрин обвёл глазами горизонт.
Над Тан-Амазоном, словно истекающим гомонящими, перевозбуждёнными людьми,
…вскипали и бурно перемешивались облака.
Ветры, носящиеся по степному простору, вгоняли их в обозримое пространство, а потом уносили, будто людей, разузнавших то, что было нужно, и проследовавших дальше по своим делам…
Возница тоже, придержав шапку, задрал голову – не смотреть на них было невозможно: столь величественны и притягательны на вид они были. Совсем не сравнить с полуразрушенными окружающими постройками из выгоревшего на солнце песчаника: амазонки всегда были непритязательны по части быта.
– Седые Странники появляются в виде облаков, потом сходят на землю. Видом своим очень похожи на людей. Только выше и красивее. Глаза очень светлые. А волосы и одежды – белые.
Слушая, Перегрин, затаил дыхание. Что-то насторожило его в голосе Возницы и в блеснувших, вынырнувших из-под шапки глазах.
– Ты описываешь так, будто они тебе являлись.
– Конечно, являлись, – усмехнулся тот, снова укрыв лицо почти полностью. – С детства. Они и тебе, наверняка, являлись. Ты ведь тоже белоглазый. И тоже любишь разглядывать облака?
– Ты смеёшься надо мной? Мне не до сказок. Мне дочь искать надо! Эти ненормальные, что выкрали её, могут сделать с ней что угодно! Мне страшно становится при одной мысли, что мой ребёнок во враждебных руках!
– Чтобы найти, мало просто бегать и кричать. Надо сначала понять, что происходит.
Соглашаться с «дикарём» не хотелось, но не признать, что чумазый спутник высказал его тайную мысль, Перегрин не мог. Правда, внутри себя, не вслух. Вслух он спросил о другом, потому что понял, что именно ощущение непонимания происходящего мучило его больше всего.
– Постой, ты сказал, у Странников тоже белые глаза? Очевидно, это неслучайно?
– Именно один из Седых Странников в стародавние времена и оставил потомство на нашей земле. А сам из-за этого стал смертным. Потом он умер. Но мы сохранили его череп. Все белоглазые танаиды ведут свой род от того самого Странника.
– Красивая сказка.
– Да, красивая. И у нас в неё верят все. С результатом этой веры мы сегодня и имеем дело. Видишь ли, от белоглазых требуют порой больше, чем они могут дать. Считается, что стоит им только захотеть, и любая просьба, в том числе о золоте, будет выполнена. Поэтому …надвинь-ка шапку поглубже!
– Какая чушь!
– Не чушь. А надежда. На почти несбыточное. Но, поскольку в наших краях народ нынче бедствует, а золота в тех шахтах под Тан-Аидом было очень много, вес даже несбыточной надежды довольно велик, как ты понимаешь.
– Да не желаю я принимать участие в этих золотых бреднях. И ребёнку своему не позволю! – снова возвысил тон Перегрин. – Как только найду её, немедленно увезу на север!
– Вполне отцовское решение! – иронии Возницы не было предела. – Осталось только отыскать твою дочь и уведомить о нём.
– Это ты виноват! Уже в третий раз! Сначала бросил её в Тополиной балке, потом заморочил мне голову своим обрядом посвящения в таны, вместо того, чтобы хватать и увозить! И сегодня не дал вмешаться! Если бы не ты, я давно её забрал бы! – взбесился Перегрин. – Ещё и насмехаешься!
Он никак не мог вскочить на коня, просить же помощи не желал. Конь куражился лảрвом веселящимся. А Возница, как назло, делал вид, что не замечает мучений спутника, был хмур и сосредоточен.
– Ты брось свои господские замашки – виноватых искать! Тут, у нас это не пройдёт! Вы, эллины, больше не хозяева на нашей земле, понял? Так что не покрикивай мне! Если бы не я, ты, со своими бандитами на хвосте, что притащил из-за моря, уже давно сгнил бы в той Тополиной балке! – Возница взглянул на понурившегося Перегрина и, подсадив его, добавил уже мирно. – Ты лучше в самый корень смотри.
– М-м?
– Может, её и украли те самые бородатые убийцы, которые тебя преследовали? А что? Решили, что продешевили, отдав на продажу, и передумали. Решили выкрасть и перепродать: побольше золотишка срубить! Может такое быть?
– Да может. …Ну и где их теперь искать?
– Думаю, твоя проблема не в том, где их искать, – скептически сверкнул глазами из-под шапки Возница. – А как от них спастись. Не забыл: они хотели убить тебя? А сегодня увидели, что дело не сделано.
– Так «искать» или «как спастись»?
– Это уж ты сам решай! Тут я тебе не советчик.
– И что мне теперь делать? Это ты во всём виноват! Ты же обещал мне, что здесь, сегодня, мы её найдём! Я поверил! И что теперь? – жутко перенервничавший Перегрин никак не желал заботиться о собственной безопасности – говорить тихо – и почти кричал от отчаянья.
– Хватит собачиться! Ты привлекаешь внимание! – шикнул на него Возница сквозь зубы, стараясь тихо выскользнуть из города.
– Наплевать мне теперь! – не желал сдаваться эллин, горюя громогласно, словно ребёнок, напрашивающийся на сочувствие.
13
То ли они накликали беду своей бесцеремонностью, то ли наёмные убийцы давно взяли след, но напали на них неожиданно!
Несмотря на то, что в степи видно очень далеко.
Когда на сближение вышёл небольшой табун диких коней с двумя погонщиками, препирающимся напарникам даже не пришло в голову поопаситься: ну, табун и табун – что тут такого? Их в степях несметное количество пасётся.
Однако, когда погонщики, забыв о своих конях, с двух сторон притёрлись к Перегрину, и ножи сверкнули, выхваченные из-за пазух, он решил уж было, что «вот она, смерть пришла! В прошлый раз убийцам не повезло, но на этот раз им ничто не помешает!»
Рассчитывать на помощь только что безжалостно обруганного задохлика Возницы не приходилось. Даже если тот захочет драться, шансов у них всё равно немного. А самому, не вполне оправившемуся от ран, да ещё и безоружному, – и вовсе не выкрутиться.
Он увидел только, как Возница отступил в сторону и даже не удивился тому: «Бросил меня!». Что ж, весь опыт общения с этим странным типом не мог обнадёжить.
Однако Возница сумел удивить: он упал с седла, странным образом крутанувшись, и на землю встал уже …волком!
Рыжеватого, реальгарового окраса волком!
Перегрин от неожиданности вытаращил глаза…
«Но это же невозможно…» – пролепетал он, не чувствуя губ.
На свою беду – и нападающие тоже не ожидали подобного поворота событий. Поэтому бросок мускулистого волчьего тела пришёлся одному из разбойников прямо в лицо. А второй, только увидев разорванное одним рывком горло напарника, как был с ножом в руке, так и дал дёру прямо в центр уносящегося конского табуна.
Всё это произошло настолько быстро, что Перегрин ещё не успел даже избавиться от «предсмертной» испарины, а Возница уже стоял в своём прежнем человечьем обличье и держал его коня под уздцы.
– Слезай!
– Зачем? – Перегрин, как испуганный ребёнок, прижался к лошади, подобрав длинные ноги, словно не доверял ни земле, ни людям на ней. Зрелище превращения шокировало его не меньше общения с убийцами.
– А что это сейчас было? – ему хотелось то ли молиться, то ли просто потрясти головой. Во всяком случае, увиденное не добавило доверия к спутнику.
– Что ты хочешь со мной сделать?
– Я хочу испытать те…, …твой перстень, – тон Возницы был безапелляционным. Похоже было, происшедшие события сподобили его на решительные действия. Это-то и настораживало.
– Как это?
– Слезай, говорю! Не могу же я вечно спасать-прикрывать тебя! Давай, дорогой, ты всё-таки сделаешь усилие и будешь выкручиваться сам! Хотя бы иногда! Иначе когда-нибудь я опоздаю с помощью, и твою драгоценную шкуру попортят безвозвратно! К тому же, ты, вижу, не очень-то мне доверяешь, покрикиваешь на меня постоянно! Подозреваешь! Хозяином себя вообразил! Хочешь быть хозяином – будь им и заботься о себе самостоятельно! Слезай-слезай! Нечего тут!
На этот раз приказ был подкреплён увесистым шлепком по ляжке, и Перегрину пришлось подчиниться. Рука у мелкого Возницы оказалась неожиданно тяжёлой.
Эти двое со стороны представляли собой странную пару, крайне не подходящих друг другу людей: командовал маленький и худой, а отлично выкормленный, хотя и побитый красавец, подвывая от неуверенности, подчинялся.
Но когда поворотом похожих перстней оба превратились в рыжеватых степных волков, это различие почти сгладилось.
Зато обнаружилось другое, и весьма существенное.
Волк, что был помельче статью, при ближайшем рассмотрении оказался …волчицей.
Волчица
1
Теперь разговаривать они могли без слов, которые прежде только мешали, сталкиваясь и скрипя побочными, неглавными оттенками.
Общение смыслами, как выяснилось, имеет огромные преимущества. Оказалось, что таким образом можно констатировать взаимное абсолютное неприятие, не превращаясь в откровенных врагов. Что стало спасительным для отношений этих двух, совершенно не подходящих друг другу, людей. Потому что их взаимная злоба и ненависть разрослась до того, что мешала дышать!
Волчицу здорово обидело, что первое превращение не вызвало у Перегрина никаких чувств, кроме страха боли. А превращение ведь прошло просто великолепно – с первого раза! Но сколько ни всматривалась она, не увидела ни удивления, ни радости, как это бывает обычно! Не говоря уже о благодарности по поводу новых возможностей! Что за тупое создание! А ещё белоглазый! Просто бессмысленная гора мяса! Выродок какой-то!
А Перегрин больше всего злился, что спутник оказался …женщиной, самкой! Это произвело на него гораздо большее впечатление, нежели собственная возможность волкопревращения.
Столько времени, даже не подозревая, он, эллин, подчинялся вонючей, грязной дикарке! И даже был настолько глуп, что попал в полную зависимость от неё! Вплоть до того, что кормился объедками с её чумазой ладони! Не говоря уже о собственной беспомощности в самозащите и поисках ребёнка. Да-да, беспомощности (перед собой-то он мог быть честен…).
«Что за жизнь! – сетовал он, – ни домой вернуться не могу, ни дальше ехать! Убийцы на хвосте! Хотя, вроде бы из них остался в живых лишь один. Но неизвестно, что в следующий раз придёт ему в голову! Откуда выскочит? Можно было б нанять слуг, охрану – как я привык. Но денег нет! Да что там денег, удачи нет! Один! Никому не нужен! Ещё и стерва эта худая навязалась! Что делать, что делать? Главное: как дочь отыскать? Тогда бы я уж точно придумал, как скрыться! Но как её найти среди этих непонятных дикарей с их нелепой верой …в спускающиеся с небес облака?»
Справедливости ради следует отметить, внутренне он вынужден был согласиться, что волкопревращение – эффектная вещь. Но ни за какие блага мира он не признался бы в этом Вознице. Только из-за того, чтобы не признавать как её огромной роли, так и собственного подчинённого положения.
Всё это исходило из него жалкими поскуливаниями и завываниями. Но на волчицу они оказывали обратное действие. И только провоцировали злобные пинки и укусы.
Она пыталась научить Перегрина простейшим звериным навыкам: умению скрываться, драться, умению брать след и охотиться. День потихоньку угасал, не принося успехов. Перегрин был совершенно не заинтересован в обучении. Более того, демонстративно презирал свою новую волчью сущность.
– Зачем мне это? – брюзгливо фыркал новопревращённый волк.
– Но ты же видел, как только что нас спасло моё превращение! Неужели тебе самому не хочется овладеть подобными приёмами?
– Нет, не хочется. Зачем? Ты ведь рядом.
– Но я не прислуга тебе. Я не собираюсь быть рядом постоянно. У меня есть собственная, независимая жизнь!
– Но ты обещала помочь мне найти дочь. Ты дала слово. Значит, будешь рядом. А после того, как найдём ребёнка, мне это всё точно не понадобится. Я просто исчезну отсюда и забуду как отвратительный сон.
Волчица ожесточённо набрасывалась на него, вынуждая падать на спину, позорно задрав лапы, что в очередной раз не улучшало взаимопонимания.
– Ты барчук! Потребитель! Твоя лень сгубит тебя! Тебе ведь ничего не стоит освоить простейшие навыки! Я же вижу, как легко даётся тебе то, что другим приходится осваивать долгое-долгое время.
