Полная версия
ЛИсА-6
Запись первая
Ровно через два часа Джек вышел на площадь. Для спектакля – а именно этим и являлся «вывих» – было готово всё. Актёр был в прекрасной страдальческой форме. Зрители неторопливо прогуливались по площади.
– Ай! – взвизгнул Джек, в «страшных мучениях» падая на землю. – Помогите!
Все, кто был на площади, обернулись к пострадавшему.
– Что? Что случилось? – раздались голоса.
– Неужели опять? – прозвучал недовольный выкрик.
– Да, опять! – ответил страдалец недовольному зрителю. – Кажется, у меня вывих! Ой-ой, как, как больно!
– Доктора!
– Где доктор?
– Нет доктора!
– А куда делся доктор?
– Доктор уехал, – простонал Джек, – он в соседнем городе! Скорей, скорей помогите! Умираю…
С этими словами страдалец уронил голову на землю. Испуганные жители начали переглядываться.
– Джек чудак, – шептались они, – но такого с ним ещё не бывало!
– И, как назло, доктора нет!
– А что же делать?
– Как что делать? – возопил Джек, «очнувшись», – как что делать? И они ещё спрашивают! Лечить!
– Но мы не доктора!
– Тогда возьмём количеством!
– Все сюда!
В мгновение ока к Джеку подбежало десять человек. Кое-как договорившись, они начали оказывать медицинскую помощь. Среди этих волонтёров был один зевака по кличке Любознайкин. Сам он ничего делать не умел, подобно Джеку, однако с удовольствием всем давал советы.
– Расти-и-и-рай! – командовал Любознайкин. – Массаж сердца!
– А зачем? – спрашивали горожане поумнее. – У него же вывих!
– Неважно! – качал головой Любознайкин, – Я сам видел, как доктор делал так! Вы будете спорить с доктором?
С грехом на две трети жители водрузили Джека на носилки и понесли к дому. По пути на окраину к ним присоединилось ещё трое. Бригада заволокла «больного» на кровать и оставила под пристальным наблюдением Любознайкина и его помощников. Хотели связаться с доктором, но Джек воспротивился этому:
– Не надо отвлекать доктора! Ни в коем случае. У него полно дел в соседнем городе. Я потерплю…
– Какой герой, – переговаривались горожане, – такой ужасный вывих – и терпит! Я бы на его месте уже сознание потеряла…
– Как он там? Надо бы принести ему гостинцев, бедному.
– Да, Любознайкин утверждает, что провизией надо помочь. Больному необходимы свежие овощи!
За этим спектаклем с изумлением наблюдала Маша. Кто такая Маша? Да, в сущности, никто. Просто приезжая девушка.
«Удивительно, – думала Маша, не заставшая начало „спектакля“, – что же это за невероятная болезнь? Одного спросишь, говорит – остеохондроз. Второй – искривление восемнадцатой извилины головного мозга. Третий – рак пятки. Но где же это видано, чтобы болезнь лечили тринадцать человек? Даже если нет доктора? Интересно. Надо выяснить».
И Маша решила отправиться к Джеку. Однако к больному её не пустили:
– Не положено, – сказал рослый горожанин, – больному нужен покой.
– Но мне всего лишь спросить! – упорствовала Маша. – Это не займёт много времени, уверяю вас!
– Все так говорят.
Так ничего и не добившись, Маша решила пробраться в дом Джека ночью. Нет-нет, она его не потревожит. Ни в коем случае. У Маши у самой больной дедушка, и она знает, как необходим покой. Но вдруг Джек в сознании? Тогда он сможет поговорить. Маша же не просто из пустого любопытства. У неё к этому медицинский интерес, она идёт учиться на врача. Надо набираться опыта общения с больными.
Как только на город Y опустилась ночь, Маша неслышно подобралась к дому. На первом этаже было темно, как в шахте. На втором горел свет. Видимо, именно там и обитал хозяин. Маша бросила взгляд на охранника. Тот стоял возле двери, сжимая в руках ружьё, заряженное солью.
«Нет, – подумала Маша, – так дело не пойдёт. Я же не ниндзя. Нечего и думать проскользнуть в дверь. Но способ попасть в дом должен быть…»
Способ действительно был. После обхода дома обнаружилась лестница, прислонённая к стене. Девушка вспомнила, что вчера Джек просил одного из сочувствующих прочистить печную трубу:
«Отлично. Теперь можно будет проникнуть в дом через слуховое окно».
Стараясь ступать потише, Маша поднялась по лестнице и попала на чердак дома. Там её ждало разочарование. Дверь, ведущая в жилую часть дома, была закрыта. Девушка в раздумьях присела на пол. Через просветы между досками была видна комната, находящаяся под чердаком. Она была ярко освещена и не походила на лазарет. Взгляд Маши скользил по коробкам и сумкам, набитым свежими продуктами, по различным книгам и прочим предметам развлечения, но нигде не находил больничных принадлежностей, окровавленных повязок, лекарств и ещё чего-то, имеющего отношение к тяжёлой болезни.
«Что? – пронеслось в голове Маши. – А…»
Но «А…» помешали твёрдые шаги. Дверь с другой стороны комнаты открылась, и на «склад» вошёл хозяин дома, совершенно здоровый и нисколько не скрывающий этого. Джек широко улыбался, настроение у него было отличное. Он и не подозревал, что отличное оно у него было в последний раз в жизни…
Запись вторая
На следующий день солнце в городе Y встало раньше обычного. На этот факт никто из жителей не обратил внимания. А жаль, ведь ранний восход солнца был вестником значительных перемен. Тем же вечером, когда горожане начали понемногу стекаться на площадь, они заметили у фонтана фигуру с полицейским мегафоном. Это была Маша.
– Добрый вечер! – сказала она в мегафон.
В толпе сразу же раздался шёпот:
– Что?
– Кто это?
– Сейчас начнётся!
Сквозь толпу протиснулся Любознайкин:
– Я знаю, кто это! – закричал он. – Это троюродная дочь министра обороны! Из нашего города хотят сделать концлагерь!
– Ложь! – заявила Маша. – Никакая не троюродная дочь! По крайней мере, об этом не знаю. Итак, сейчас я объясню, зачем я явилась на площадь!
– Супер! – раздалось в толпе.
– С этого и надо было начинать!
– А то заладили: концлагерь, концлагерь…
Маша вздохнула и попыталась сосредоточиться. Никогда прежде ей не приходилось убеждать реальную, живую толпу. На ораторских курсах всё совсем по-другому. Но надо, значит надо. Неожиданно для самой себя Маша вскочила на запаркованную поблизости полицейскую машину. Граждане в испуге попятились, по их рядам вновь пробежал шёпот.
– Не бойтесь! – возвестила Маша.
Горожане начали пятиться. Маша решила, что это повод снизить обороты:
– Да говорю же я, народ, не бойтесь. Я не кусаюсь, не царапаюсь и не палю из пистолетов. Я только хочу рассказать вам историю.
«Ух, кажется, успокоились. Снова шепчутся, ну да ладно. Вперёд».
– Значит так, – уверенно начала Маша, – в одном городе, под названием город U, жили очень доверчивые и добрые граждане. Всё бы ничего, но однажды среди этих граждан завёлся вредитель. Паразит. На самом деле он был абсолютно здоров, но притворялся инвалидом. Специально. Чтобы жители города делали всё за него. Но вот однажды в город U приехала девушка и узнала, что происходит на самом деле. Она рассказала об этом горожанам. Те изловили паразита и отправили его на работы. Ну как, классная история? – с лёгкой усмешкой закончила девушка.
– Зачёт! – крикнул Любознайкин, но горожане были другого мнения:
– Постойте!
– На что вы намекаете?
– Где министр?
– Стоп! – заорала Маша в мегафон. – Стоп! Вы не поняли сути истории. Город U – это ваш город, я – приезжая девушка, а паразит – Джек!
Это заявление вызвало у толпы бурю возмущения. Отовсюду доносились возгласы: «Вы лжёте», «Он инвалид», «Он честный», «Да как вы смеете?», «Верните министра» и так далее и тому подобное. Возгласы сливались в один грозный гул, и толпа постепенно начала подступать к полицейской машине.
«Так, – осторожно подумала Маша, – эта толпа уже начинает меня утомлять. И самую малость пугать».
– Одумайтесь! – предприняла она ещё одну попытку. – Разве вы не видите? Он же реально живёт за ваш счёт! Где вы ещё видели человека, который вообще ничего не может сделать? Джек здоровый, у него на месте и руки, и ноги!
Толпа не хотела слушать, и Маше пришлось выложить последний козырь:
– Знаете что? Я звонила вашему доктору, и он сказал, что Джек ни разу не был у него!
Толпа затихла. Это был веский аргумент. Никто никогда не видел Джека у доктора. Это вчерашнее совпадение и так казалось всем довольно странным. Героизм тоже.
– А ещё доказательства есть? – крикнул Любознайкин.
– Извольте, – легко согласилась Маша. Она начала входить во вкус. – Джек живёт на окраине, однако каждый день бывает в городе. И это при отсутствии в вашем городе вменяемого транспорта. Это значит, что у него где-то есть велосипед. Ну или он неплохой бегун. Короче, мне кажется, что я убедительно вам доказала, что он не инвалид.
Толпа неуверенно зашушукалась. Но противный Любознайкин не собирался сдавать своих позиций:
– Допустим, что он не инвалид! Но всё равно человек неумелый и слабый!
– Очень может быть. И именно поэтому его и надо отправить на принудительные работы. Хотя бы на месяц. Чтобы научить работать.
– Это жестоко! – возопил Любознайкин.
– Зато – по справедливости, – парировала Маша, – и вообще, он что, тебя подкупил?
Зевака отшатнулся от Маши в театральном ужасе:
– Что? Меня? Подкупил? Да никогда! Я же честнейший из неподкупнейших! Слушайте, люди, – предложил он, обернувшись к толпе, – а давайте её саму на принудительные работы? Раскомандовалась тут!
Но жители города уже не слушали Любознайкина. Они поверили Маше и готовы были ей внимать. Маша поняла, что момент настал.
– Друзья! – пафосно обратилась она к горожанам. – Я рада, что вы уделили моей речи внимание. Я в этом городе довольно надолго. И я думаю, что вместе нам предстоит многое изменить. Разумеется, к лучшему. У меня есть пара любопытных проектов. Как насчёт постройки трамвая?
– Да, конечно! – закричали горожане, никогда не ездившие на трамваях.
– Отлично! – продолжила Маша. – Тогда начнём с очищения города от паразитов! То есть от Джека. Поверьте, мне самой не хочется прибегать к таким радикальным мерам, как общественные работы, но…
– Да нормально! – раздались возгласы в толпе.
– Так и надо! Давайте ещё Любознайкина!
– А где он, кстати? Вроде же тут был, а сейчас уже нет…
Зеваку принялись искать, но его нигде не было. Почуяв, что пахнет тушеным, он тихонько выскользнул из толпы и скрылся в неизвестном направлении.
– Ладно, – сказала Маша, – этого типа мы ещё поймаем. Теперь – за Джеком, срочно, пока его не предупредили!
Запись третья
– Эй! Вы-пу-сти-те меня от-сю-да!
За дверью не откликнулись. Джек в отчаянии замолотил в неё ещё сильнее.
– Ну, откройте! Ну, пожалуйста!
За дверью не откликнулись.
– Вы же такие добрые, вы же не заставите меня страдать здесь одного!
За дверью не откликнулись.
– Ах, – вскричал Джек, падая на спину, – умираю! Задыхаюсь! Мне не хватает воздуха! У меня аллергия на пыль!
За дверью не откликнулись.
«Вы что, издеваетесь, – подумал Джек злобно, – открывайте сию же секунду».
Дверь не открыли. Тогда заключённый опустился на старое кресло, из которого торчали пружины. От жалости к самому себе ему хотелось плакать.
Несколько лет безбедного существования, блестящая карьера профессионального страдальца, вес в обществе… всё, всё, что было нажито непосильным трудом, вымолено этим языком, выгрызено этими зубами и вываляно на земле, исчезло вчера вечером. Он лежал на диване, никого не трогал, пил яблочный сок. Тут заявляется к нему дивизия пустозвонов, недостойных даже целовать ему руки, хватает и ведёт куда-то! Говорит, мол, ты паразит, Джек, тебя надо очистить. Потом заявилась девчонка, вроде главная. Умная, но тупая. Если была бы просто умная, то не стала бы учиться на медика, а присоединилась бы к нему, Джеку. Короче, она его обследовала и сказала: «Ты не инвалид, иди работай. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим, а будешь спорить – по морде дадим». И как она только узнала его секрет? Неужто сама додумалась? Нет. Джек припоминал, что вчера слышал на чердаке какой-то шелест, пока разбирал трофеи и любовался ими. Эх, жаль, что не поднялся и не прищучил эту наглую писклю!
Воспоминание о «пискле» заставило Джека скрипнуть зубами. Впрочем, это не остановило поток мыслей. Сегодня утром его подняли ни свет ни заря, в спину притолкали на площадь и дали какой-то странный предмет, палку со щетиной. Сказали, что его задание – убирать этим мусор с улиц. Нет, ну что за бред! Пускай мусор убирает тот, кому за это платят. В любом случае, Джек этим заниматься не станет. Слишком скучно. Так что о побеге с места принуждения профстрадалец не жалел. Жалел о том, что его поймали.
Воспоминание о побеге, продолжавшемся минут двадцать, заставило Джека чихнуть. Или виной этому была чердачная пыль, на которую у благородного горожанина и правда была аллергия. Эх, и всё-таки Любознайкин сволочь! Джек всегда это знал, иначе бы и не выбрал зеваку себе в помощники. Но то, что он вытворил вчера, переходило все границы и сжигало все мосты. Бросить Джека, одного, на произвол судьбы! А сам сбежал. Горожане рассказали. Сидит, небось, сейчас где-нибудь в укромном месте. Вот ведь гад!
Воспоминание о гаде взбесило Джека окончательно. Он вскочил. Кресло жалобно звякнуло пружинами.
– Эй вы! – зарычал Джек, подскочив к двери. – Открывайте! А не то я сотру вас всех в порошок! Уничтожу! Позвоню в правоохранительные органы! У меня есть друг в правительстве! Он жесть какой злой! За меня – в огонь и воду! И в железные трубы! И вообще всюду!
За дверью снова не ответили. Зато сама дверь ухмыльнулась бы, если бы умела. Джек продолжил тираду:
– Вы не имеете никакого права удерживать меня здесь! Я не совершил ничего противозаконного! Я чту… этот… как его… Кодекс! Я его ещё в детстве наизусть выучил! В шесть лет! Так что выпустите!
Джек перевёл дух. Нет, эти ребята определённо издеваются над ним. Он пнул старый мяч. Положение определённо было отвратительное. Быть запертым на чердаке своего собственного дома! Подумать только! И кем! Теми, кого он ещё позавчера заставлял себя буквально на руках носить!
В дополнение ко всему прочему Джек был ещё и слегка сбит с толку. Перед тем, как угрожать несуществующим другом и железными трубами, он много раз пробовал давить на жалость. Это не помогало. Его главное оружие впервые в жизни дало осечку. Как будто из него специально вынули все пули. Джек вздохнул. Хочешь не хочешь, а, походу, придётся взять в руки эту странную штуку под названием «метла».
Запись четвёртая
На утро следующего дня Джек вышел на улицу. Солнце грело, камни нагревались, и только один Джек был вынужден заниматься одним из самых скучных дел в мире. На указанном месте его уже ждала метла, его топор. А рядом с ней – палач. По крайней мере, именно таким показался принуждённому коренастый старик в пыльной спецовке.
– Давай, – подтолкнул его в спину рослый горожанин. Тот самый, кто недавно охранял его дом. – Познакомься. Это – твой надзиратель и учитель. Дворник Мурман. Относись к нему с уважением. Если это, конечно, для тебя возможно.
Охранник отошёл. Джек с Мурманом некоторое время молча глядели друг на друга.
– Ну что, – с лёгкой хрипотцой в голосе произнёс старик, – работать будем?
«Не будем» – изо всех сил подумал Джек. Но что ему оставалось делать?
– Будем, – с видом осуждённого на казнь сказал он.
– А раз будем, – усмехнулся дворник, – то вот тебе мой первый совет. Не пытайся сбежать, хорошо? Охранник всё равно поблизости.
«Гады», – подумал Джек. Но кивнул. Мурман кивнул в ответ:
– Отлично. Бери метлу в руки и работай.
Джек со стоном взял метлу в руки. И что, вот с этим ему придётся провести целый месяц?
– И что, мне с этим придётся провести целый месяц? – буркнул он.
– Не надейся, – усмехнулся Мурман, – неделю пометёшь, ещё куда-нибудь отправят. Давай, работай.
Джек начал скрести метлой по асфальту. Дворник некоторое время скептически наблюдал за ним, а потом изрёк:
– Э, так ты ничего не добьёшься. Дай метлу, покажу.
Джек с готовностью отдал метлу. Мурман сделал пару движений, а затем снова протянул «топор» принуждённому:
– Повтори.
Джек попытался воспроизвести движения учителя. Тот вздохнул:
– Да уж, неделей тут явно не обойдёшься. Давай, покажу ещё раз.
«Сгинь», – с тоской подумал Джек. Моргнул, убедился, что Мурман на месте и вздохнул ещё раз.
Для Джека начались дни каторги. Спал принуждённый по-прежнему на своём чердаке, куда перетащили пыльный матрац. Каждое утро в шесть часов рослый охранник Федот в шею выталкивал его на пыльную улицу. Там его неизменно поджидал пыльный Мурман. Всё было в пыли и грязи, и это так бесило Джека, что порой ему просто сводило руки судорогой. Старого дворника бывший профстрадалец просто возненавидел. Нет, не поймите неправильно – Джек ненавидел и Любознайкина, и Федота, и вообще всех жителей города Y, включая гастролирующего доктора. Но Мурман занимал в его Ненависти особое место.
У дворника был довольно нетипичный характер. Раньше Джек таких людей не встречал. Честнейший из неподкупнейших, он не давал своему прикреплённому спуску. Все уговоры, лесть и мольбы разбивались о него, как о базальтовую стену. Один раз старик не трогал Джека весь день, позволяя ему спокойно скрести метлой, а затем заставил подмести всё по новой и правильно. Джек много раз хотел что-нибудь сотворить со своим палачом, но даже не мог найти на это сил. Мурман методично выкачивал из него все соки, заменяя их навыками владения метлой.
Пожалуй, больше, чем надзирателя, Джек ненавидел только одного человека. Машу. Мало того, что пискля спалила в адском пламени его жизнь, так она ещё и решила возвести на пепелище памятник самой себе. Джек терпеть не мог новостей о её новых успехах. А их было много: принятие в состав мэрии, выделение целой инициативной группы, народная любовь. К тому же Мурман, казалось бы, восхищался Машей. Обычно молчаливый, он всегда оживлялся, когда речь заходила о ней. Это был дополнительный повод для ненависти.
Однако надо было признать, что старый дворник был отличным учителем. После недели тяжелейших тренировок с метлой Джек стал настоящим экспертом в подметании улиц. Наставник и Федя даже в шутку назвали его «Мусорным виртуозом». Не то чтобы он был благодарен Мурману, но радость от сознания завершённости целого этапа давала о себе знать:
– Прощайте! – заявил Джек старику перед тем, как в последний раз отдать ему метлу.
Оставшись один, Мурман покачал головой:
– До свидания, Джек, до свидания…
Запись пятая
– Что?! – вскричал Джек и чуть не упал в обморок.
Его только что привели на новое место работы – трамвайное депо. Да-да, Маша действительно собиралась соорудить трамвай. А раз есть принуждённый паразит, почему бы не заставить его заняться этим?
Смятение Джека было вызвано одной очень простой причиной: Мурманом. Старик, в пыльной спецовке, только другого цвета, стоял возле кузова и улыбался:
– Работать будем? – спросил он.
«Тебя здесь нет, – подумал Джек, – ты на своей пыльной улице, старый хрыч. Я буду трудиться один, в тишине и покое».
– Как? – спросил он слабым тоном.
– Вот так, – ответил Мурман, – я мастер на все руки!
«Сейчас я упаду в обморок, – подумал Джек, – сил моих больше нет».
Прошла пара минут. Джек с удивлением обнаружил, что всё ещё стоит на земле.
«Ну ладно, – решил он, – тогда не упаду. Шиш вам. Без масла. Не дождётесь».
– Отлично!
Джек подскочил к Мурману и с усилием обнял его.
– Вы просто не представляете, как приятно с вами работать!
– Да? – спросил польщённый Мурман.
– Да! – ответил Джек со всем запасом притворной радости, которым располагал.
Он сжал надзирателя так сильно, что тот наверняка бы умер, не вмешайся Федот:
– Всё, хватит обниматься, – пробасил он, – Мурман, вы с Романом и этим паразитом должны закончить покраску кузова сегодня. Маша сказала.
«Прекрасно, – мысленно застонал Джек, – ещё и Роман… они все против меня. Изверги. Не, натуральные звери. Чудища».
– Хорошо, – покорно сказал Мурман, – раз сегодня, так сегодня. Втроём мы попробуем управиться. А ты не присоединишься?
Федот радостно помотал головой:
– Не, я охранник. Охранять буду. А вы работайте.
– А скажи, Любознайкина нашли? – вмешался Роман.
«Нашли», – подумал Джек.
Федот покачал головой.
– Вот напасть! – вознегодовал Роман. – Этот прохиндей тоже заслуживает наказания!
«Эх, мои мысли никогда не оказываются правдой. Надо совсем перестать думать. От мыслей всё равно одна горечь».
Трамвайный кузов был велик.
– Мурман, мне кажется, мы его сегодня не окрасим, – сказал Роман. – Большой очень.
– Конечно, – подал голос Федя, – не окрасите. Спорим?
– Спорим, – мгновенно изменил точку зрения Роман, – на мешок сухарей.
Трио принялось за работу. Руководил Мурман. Роман выполнял большую часть работы, а Джек предпочитал отстаиваться в сторонке. Через некоторое время старик заметил это:
– Опа! А чего это, позвольте поинтересоваться, наш принуждённый стоит и ничего не делает? Джек, поди сюда, работать.
– Да что ты его зовёшь, – презрительно бросил Роман, который и до Машиной речи относился к Джеку не лучшим образом, – тот, кто всю жизнь был лентяем, трудоголиком враз не сделается!
Джек почувствовал, что у него в жилах закипает кровь. Он резко подбежал к кузову и стал с остервенением водить по нему кистью:
– Не сделается? Не сделается? Ух, покажу я тебе лентяя, садовник несчастный! Ух, ты у меня попляшешь!
– Дать бы тебе по шее, – не сдержался «садовник несчастный», но его удержал «старый хрыч»:
– Остынь.
И обратился к Джеку:
– Милый Джек! Не составит ли тебе труда сдвинуться немного влево? Там ещё не покрашено.
Джек так оторопел от слова «милый», что сразу остыл и сдвинулся левее. Мурман удовлетворённо погладил бороду. Через пару часов недовольный Федя предоставил в распоряжение Романа целый мешок сухарей.
– Ну что? – тихонько спросил Роман у Мурмана. – Угощать Джека?
Старик пристально посмотрел на него:
– Мы работали все вместе. Но выигрыш твой, поступай с ним, как знаешь.
Роман, казалось, колебался. Но только пару секунд:
– Нет! Он ещё не заслужил награду.
Запись шестая
Шли дни. Работа троицы над трамваем продолжалась. После первого дня вспышек ярости больше у Джека не было. Но он всё ещё держался угрюмо, по возможности подальше от Романа и Мурмана. «Садовник» больше не видел в нём врага, и если бы не неприязнь к нему самого Джека, то они бы подружились. Мурман же почему-то с каждым днём становился грустнее. В его сморщенном лице можно было прочитать тайную печаль, которой он ни с кем не делился. К счастью, это никак не отражалось на его способностях к руководству.
День, в который произошло ключевое событие, начался, как обычно.
– Джек, – сказал Мурман, – сегодня я буду учить тебя работать электропилой. Мы, – он кивнул на доски, – будем распиливать материал для отделки. Подойди сюда, я покажу.
Джек не тронулся с места.
– Джек, – позвал надзиратель, думая, что принуждённый не расслышал.
Ноль ответа. Старик нахмурил брови.
– Джек, – немного более сердито, чем обычно, сказал Мурман, – ты снова за старое?
– Не за старое, – медленно ответил Джек, – просто мне сегодня снился сон. В нём всё снова было, как раньше…
– Как раньше, не будет никогда, – с лёгкой усмешкой отметил старик.
– Знаю! – со внезапным раздражением ответил принуждённый.
– Так чего же выпендриваешься?
– Чего выпендриваюсь? Может быть, потому что меня задрал ты, твои дружки и весь этот проклятый город! Не учите меня жить! Я сам всё знаю!
Джек вскочил. Он кинулся к электропиле и схватил её, готовясь нажать на кнопку. Роман возился в стороне с арматурой. Федя слинял куда-то. Единственным, кто видел ошибку Джека, был Мурман. Он метнулся, словно бойцовский тигр, и вырвал пилу из рук у подмастерья. Поначалу Джек аж опешил. А потом зло произнёс:
– Зачем ты сделал это, старик?
– Ты держал пилу неправильно. Мог нанести себе серьёзное увечье, может, даже смертельное.
– Ах, смертельное? – рассвирепел Джек. – Смертельное? Тогда зачем ты спас меня, ископаемое? Моя жизнь – жуткий кошмар! Я вынужден влачить жалкое существование! И тут сама судьба посылает мне ситуацию, способную прекратить всё это! И спасаешь меня ты! Тот, кого я ненавидел чуть меньше, чем наглую писклю, отобравшую у меня Трон Дураков, но тот, кого после этого проступка я-то уж точно ненавижу больше всех! А раз так, – продолжал бывший профстрадалец, с лицом, полным бескрайнего бешенства, – то я спрашиваю тебя ещё раз! Зачем. Ты. Меня. Спас?